Скажем так, память в этом мире подводила не только меня. Охранник вполне мог оказаться очередной жертвой. Но я почему-то помнил, что 615-й не вверх, а вниз. Будто моторная память лучше меня знала, как действовать. Я подошёл к лифту, привычным движением нажал кнопку вызова и, когда двери распахнулись, совершенно не удивился тому, что этажи нумеруются сверху вниз: минус первый, минус второй, минус шестой. Доктор Шпильман. А это звучит. Опять включили перезагрузку сознания. Интересно, кем я окажусь в конце: тираннозавром или высшей точкой эволюции?

Внизу было холодно. Сквозь многочисленные прозрачные панели просматривался контур какого-то устройства, состоявшего из большой трубы. Оно напоминало ускоритель, большой пончик, вытянутый вдоль одной оси. Овальный тороид. Большой-пребольшой трансформатор.

Нумерация дверей начиналась с 601, поэтому я просто пошёл направо. Зря, пришлось обходить почти весь тор, чтобы добраться до 615.

Комната оказалась небольшой, заваленной разного рода оборудованием подсобкой. В памяти всплывали непривычные названия, вроде «куметр», «КСВ-измеритель», «радиометр». На внушительных размеров столе стоял выпотрошенный квантовый векторный анализатор, во внутренностях которого копался добропорядочного вида взлохмаченный старичок в белом халате. От паяльника поднимался лёгкий дымок, пахло канифолью и горелым полиэтиленом.

— Ну наконец-то, коллега! — Старичок бросился ко мне обниматься. — Я уж заждался. Эта собака, — он пнул по какому-то прибору под столом. — Не может выдать точный день. Только примерный интервал времени. Ну... — Он вдруг смутился. — Простите, простите! — Старичок поднял вверх руки. — Я совсем забыл. Сперва кофе. Вы позволите добавить немножко коньячку?

Он подмигнул мне и выбежал из помещения. Я последовал за ним, и мы оказались в помещении, которое можно было назвать кают-компанией, или чем-то в этом роде. Там был большой стол, кухня, кофемашина, плита и холодильник. Старичок быстро сделал две чашки кофе, достал из холодильника дорогущий коньяк, плюхнулся на ближайший стул и подвинул ко мне кружку.

— Мне кажется, нам следует выпить по этому поводу, дорогой Абрахам, — док долил половину кружки коньяку обоим. — Ну, за возвращение блудного сына человечества! — Он сделал большой глоток из своей чашки.

Я последовал его примеру, и у меня почти сразу зашумело в голове.

— Итак, память потихоньку нормализуется, как я понимаю, — док слегка хихикнул. — Собственно, что и требовалось доказать. Как ощущения, коллега? Я даже не представляю, какого это, быть средоточием, квинтэссенцией, точкой объединения мультивселенных. Это взорвёт мозг любого неподготовленного человека.

— Сказать по правде, хреново с ощущениями, — я сделал ещё один большой глоток из кружки.

— Конечно-конечно, — док расплылся в улыбке, видно было, как ему похорошело от коньяка. — Это совершенно естественно. Согласно вашей же теории, каждый раз, когда мы совершаем переход во времени и пространстве, а одно, понятное дело, без другого не бывает, образуется новая ветвь развития вселенной. Но индивид, который находится в точке бифуркации, следует своим сознанием во все ветви развития. Дерево Шпильмана, именно так я и назвал это в своей последней статье. Надеюсь, Вы не против такого названия, коллега?

— Звучит немного эгоистично, — мне стало почему-то стыдно. — Может, лучше дерево познания?

— Хорошо-хорошо, это Ваш приоритет, — док поднял руки. — Не смею возражать. Я понимаю ваши мотивы, побудившие Вас пойти на эксперимент лично. Всё-таки ваша дочь много для Вас значила. Её гибель оказала сильное влияние, это вне всяких сомнений. Но удалось ли Вам изменить судьбу? Да, сейчас в голове каша, и это надолго, но Лили жива или нет? Удалось ли противопоставить что-либо базовой тенденции мироздания? Основному тренду? Три года экспериментов, надеюсь, не прошли даром. Наши коллеги из двадцать третьего века горят желанием узнать.

— Боюсь, что нет, — я почувствовал горечь от всего, захотелось пустить слезу. — Боюсь, я вообще не знаю, кто я и чего хочу на самом деле. Моя настоящая, истинная любовь теперь — это не Лили. Это Седат. Все эти годы я искал не того, чего хотел, чего требовала моя душа. Но сейчас я нашёл. И уже не хочу ничего менять. Я пришёл сказать именно это. Может быть, в прошлой жизни я был великим учёным. Я не помню. Зато я помню свою любовь, нежную и ласковую, осыпанную поцелуями, в чьих глазах я тону, чьи волосы успокаивают меня лучше всяких таблеток. Пахучую и приятную, в объятиях которой я хочу засыпать каждую ночь. И ещё ответы. Мне нужны были ответы на вопросы, и, мне кажется, я их получил. Вы... Мы создаём клонов, чтобы скорректировать поведение в нужную сторону. А прототип убиваем. Я... Ну, может быть, не лично, убил Патиссона, потому что он мне мешал. Мешал моей цели. Это паскудно и противно. Мои руки теперь в крови, — я посмотрел на свои ладони. — А чтобы это не сильно повлияло на ход истории, ему сделали клона. Для этого засыпали хлоркой, чтобы сохранить костный мог на время. Именно с клоном я и выпивал в кафе. Эта ветвь развития зафиксировалась в моей памяти. Точка бифуркации... Док вычислил меня. Поэтому мы убрали его, секретаршу и пациента. У последнего были развязаны шнурки на ботинках. Кто-то прошёл в его ботинках, чтобы оставить следы. Бородачи путали все планы. Мы хотели убрать парня, но я, видимо, вмешался. Он мне уже тогда нравился. А вечером он пришёл уже окончательно. Клон не такой пахучий, в этом мы прокололись. Но это уже не важно. Это была не моя идея, использовать клона, чтобы я вернулся к Рози. Когда вы увидели, что не получается, вы решили перезагрузить. Убить Рози, потом начать всё сначала. Сколько раз перезагружали?

— М-м-м... — Док едва не подавился кофе с коньяком. — Вы просили не говорить...

— Сейчас прошу обратное. Это простой вопрос. Так сколько раз?

— Д-двадцать семь. Это если не считать первого неудачного...

— Сколько? — Я ошеломлённо воззрился на него. — Двадцать восемь раз я проходил через всё это? Три года... Господи! Не удивительно, что у меня каша в голове. Вы же наблюдали за мной. Скажите, я каждый раз выбирал парня?

— Да. Вы чертовски последовательны.

— Тогда почему вы не дали мне жить нормально, а повторяли с маниакальным упорством?

— Потому что каждый раз это была ваша идея, ваше желание. Вы непременно приходили сюда и требовали повторить эксперимент, потому что ваша дочь оказывалась мертва или вообще не рождалась. И сейчас Вы снова подумаете, и мы начнём всё сначала!

— Да, Лили важна для меня. Но я думаю, пора оставить уже её в покое. Если мироздание хочет, чтобы было так, я не могу больше требовать от него невозможного. Расскажите, как это произошло в первый раз.

— Всё время одно и то же, — док покачал головой. — В 2173 году мы изобрели машину времени. Но это ничего не значило, потому что Земля, Солнце, солнечная система, всё движется в пространстве. Если скакнуть даже на секунду назад, Земля успеет пролететь сотни километров в пространстве. Поэтому ещё пятьдесят лет ушло на привязку к точке отсчёта, на создание единой инфраструктуры, чтобы можно было оказаться не только в нужной точке времени, но и в нужной точке пространства. Основы квантовой теории времени заложила ваша прабабушка, Лили Шпильман. О ней сохранилось мало информации, и Вы захотели узнать побольше...

— Стойте! Так я же её отец!

— Именно. В прошлом Вы познакомились с Рози, у вас родилась дочь Лили...

— Круг замкнулся...

— Да. Только что-то пошло не так. Лили умерла от анафилактического шока, когда ей сделали прививку.

— Но она моя прабабушка...

— Возник временной парадокс. Но это так не работает, Вы не исчезнете, если убить вашу бабушку. Просто появилась новая линия времени-пространства. И Вы решили исправить, вернуть ту линию пространства-времени, которая была раньше, заодно поставить эксперимент над собой, ведь ваше сознание должно помнить все ветви во всех вселенных. Ваш дневник наблюдений, — док вытащил из кармана флешку, положил на стол передо мной. — Каждый раз, возвращаясь сюда, Вы всё вспоминаете и записываете это. Поезжайте домой, отдохните, подумайте. Сотрудники устали за эти три года. Знаете, скольких людей они убили? Да, наше будущее уже не то, что-то в нём изменилось, но продолжать бесконечно нельзя. Давайте уже вернёмся назад и закончим всё это. Вы согласны?

— Хорошо, — я машинально вертел флешку в руках. — Но если я вернусь, весь мой мир... Его же не будет. Всё закончится. Любовь, отношения, ощущения... Я даже не помню, что там, в будущем.

— Вы великий учёный, автор множества монографий, вашим именем называют физические явления. Что Вам ещё надо? Вы герой, заслуженный герой.

— Хорошо. Мне нужно будет несколько дней, чтобы всё обдумать, — я поднялся из-за стола.

— Не вопрос, — док усмехнулся. — У Вас всё время мира. Я пока отзову людей.

Перед выходом из здания мы обнялись. Старичок долго тряс мне руку, и мне даже показалось, что он заискивает передо мной. Великий экспериментатор, на практике доказавший свою теорию. Видимо, в будущем таких ценят, знакомство с ними приносит дивиденды.

Я возвращался в город уже по темноте. Включил в машине автопилот, подсоединил флешку по беспроводной сети к телефону и смотрел свои отчёты. Каждый раз что-то шло не так. Одни люди выживали, погибали другие. Будто вселенная всегда соблюдала баланс между жизнью и смертью, между любовью и похотью, между чувствами и самообманом. Эта общая черта, корреляция не давала мне покоя, и она же почему-то не вписывалась в последний случай, когда погибли все люди, которые могли. Во вселенском балансе образовалась дыра, гармония была нарушена. Это случай требовал отдельного анализа, разбора, а потом и перезагрузки.

Бедный Седат! Я не знал, как сказать ему об этом. О том, что я опять уйду. Уйду, чтобы потом не вернуться.

Парень не спал. Он смотрел видео на телефоне, а на столе ждал давно остывший ужин.

— Па... Па... А-а-о-чему не позвонил? — Он нежно коснулся меня губами.

— Прости, — я страстно ответил на поцелуй. — Чем могу я искупить свою вину?

— Сначала поешь, — Седат улыбнулся. — Я старался.

— Вижу, любимый!

После ужина мы лежали в постели, и я опять гладил его по голове. Как же мне хорошо с ним! Он опять помылся апельсиновым шампунем. Такой очаровательный...

— Знаешь, — прошептал я. — Я хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь.

— Я тоже. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю. Ты такой... Удивительный. Невероятный. Волшебный. Я успокаиваюсь рядом с тобой, и чувствую себя прекрасно. Хочу дышать твоим запахом, я просто обожаю его.

— Я также, любовь моя! Не могу быть без тебя, места себе не нахожу, когда тебя нет рядом, волнуюсь.

— Маленький! Прости меня, прости! — Я прижал его к себе крепко-крепко. — Ты чудо, посланное мне вселенной, и ни за какие вещи, пусть даже самые желанные, я не отдам тебя, не отпущу! Я буду с тобой. С этого момента и навсегда, — я притянул его к лицу, поцеловал.

И мы ещё долго целовались, всю ночь. Эту последнюю нашу ночь в данной линии пространства-времени.