Я решил вести главы не в хронологическом порядке. Если я, как историк, позволил себе наглость писать художественное произведение, а не сухие факты, то я не думаю, что кто-то будет против ещё одной условности.

Ану́ри и Са́нна ссорились редко: первая могла достаточно сомнительно шутить, но в этом никогда не было какой-либо злобы или подтекста, а вторая просто-напросто такой одуванчик, что обиду держит редко. Было бы логично подумать, что тогда это действительно серьёзный конфликт, но, по мнению Мава, всё это сплошная глупость, чепуха и недопонимание с двух сторон. Он, впрочем, пытался им это объяснить, но в ответ было лишь единогласное «Она первая начала!» С другой стороны, возможно, это был прогресс: хоть в чём-то они были единого мнения.

Тишина давила вкупе с жарой лета и тёмным лесом. Этот поход, как и любые другие идеи Санны для времяпрепровождения, был выбран типично несправедливым голосованием большинства: Санна — за, Анури — за, а Мав — против. И так по сути всегда: две поднятые руки девочек и одна опущенная. Сколько бы времени ни прошло, ничего не меняется.

Правда, в текущей ситуации Мав сомневался, что и мнение Анури здесь учитывалось: она всё недовольно шла, надувая губы и приговаривая: «Я не хотела на это соглашаться». Тогда мальчик спрашивал, а почему Нури в итоге добровольно шла, и подруга его уклонялась от ответа, так разочарованно вздыхая, как будто всё лежало на поверхности и было до безумия очевидно. Что на деле совсем не так, и Маву приходилось чесать голову, недоумевая и гадая, что она имела этим в виду.

— Я думаю, что Санна просто пытается помириться с тобой, — шепнул он на ухо подруге.

Та лишь фыркнула:

— Пусть тогда мирится с Э́йвир, мне-то что? — и показательно скрестила руки на груди.

Мав лишь неутешительно покачал головой и тихо вздохнул. Анури всегда была упрямой.

Рану́ всегда был жарким, и эта ночь совсем не исключение. Если бы Мав позволил себе приглядеться, он мог бы поклясться, что даже листья на деревьях запотели, и их солёные капли медленно стекали, падали на сухую землю и тут же засыхали. Солнца не было, да и ночью априори не должно быть так душно, однако мальчик несколько раз ловил себя на том, что накручивал на пальце слипшийся чёрный локон волос, а с шеи к майке стекала вода. Даже земля под ногами настолько высохла, что напоминала песок: по крайней мере, пыль под ногами РЭД поднималась вверх при каждом их шаге, как будто это был не небольшой лесок Ро́здена, а пустыня Вешкн.

Какая потрясающая погода для прогулки. Как и место, впрочем. Анури говорила, что здесь у них никто не водится, но это не облегчало мысли Мава. Если никто не видел, это не значит, что не водились. Уж какие-нибудь лисы и волки точно должны. Медведи, скорее всего, тоже. И олени. Олени везде есть. И сейчас темно — это ещё опаснее, ещё рискованнее стать чьей-то добычей, всего лишь косточкой в чьих-то острых зубах. Да и от города они далеко отошли: даже если закричат — никто не услышит, никто не придёт и не спасёт. Умрут, а никто и не узнает об этом. Будут искать, плакать, терять надежду в то время, как полусъеденные тела будут преспокойно лежать под каким-нибудь неприметным дубом. Или ещё хуже: вообще исчезнут без следа. Или…

— Думаю, мы остановимся здесь, — наконец подала голос Санна, а Мав растерянно моргнул, встав как вкопанный.

Небольшое поле. Холмик. Полчище зелёной травы. Ни деревца. Все огромные хвойные деревья остались где-то либо в стороне, либо виднеются небольшими силуэтами.

Анури брезгливо оценила, сморщив лицо:

— Ну, если ты хочешь сгореть заживо при возможном пожаре, то самое то, — при этом заявлении Мая заметно передёрнулся. — А ещё там, наверняка, всякие клещи, клопы и все вот эти товарищи в густой траве.

Санна нахмурилась и закусила губу, обернувшись. Кривая улыбка украсила лицо темнокожей девочки:

— У нас всегда есть фляжка с водой, — она перевела взгляд с Анури на другого друга. — А ты что скажешь, Мав?

У него спрашивали сейчас мнение? Действительно? Сейчас? В данный момент? Не вчера, когда он вообще не хотел сюда идти, потому что это была неминуемая гибель, и Мав, всё-таки согласившись, буквально подписал себе смертный приговор? Хотя нет, здесь вопрос стоял не в его точке зрения. Здесь стоял вопрос, на сколько именно часов они смогут отложить свою смерть.

— Я доверяю Нури, — конечно же, Мав отложил бы смертный приговор в сторону на какое-то время, он, что, дурак не делать этого?

Санна фыркнула и развернулась, намеренно так сильно ступая на землю, что пыль аж в глаза бросалась. Мав закашлялся, а Анури стукнула его пару раз по спине и ярко улыбнулась:

— Я всегда знала, что ты здравомыслящий человек!

О Йун, им бы лишь доказать своё превосходство. А не думать о безопасности…

Мав неуверенно вставил:

— Просто извинитесь друг перед другом и…

Две девочки тут же его перебили единогласно да так громко, что у мальчика в ушах зазвенело:

— Она первая начала!

— Я извинилась давным-давно!

— Это было неискренне!

— Я не могу извиняться искренне, когда ты драматизируешь!

Кажется, это особенно сильно задело что-то внутри Анури. Нечто в ней йокнуло. Иначе бы она не замерла как статуя. Иначе бы не стояла с такими выпученными карими глазами. Иначе бы продолжала спорить. Иначе бы не молчала.

Кажется, Нури думала. Пыталась понять, действительно ли её это обижало или так просто казалось из-за грубой формулировки.

— Девочки… — вновь попытался Мав, несколько раз себя прокляв за то, что он вообще поднял эту тему.

— Это то, что ты обо мне думаешь? — нахмурив брови, тихо и ядовито произнесла Анури. Она даже зашипела, как змея, готовая в любой момент наброситься и укусить агрессора. — Это то, что ты обо мне думаешь, очкарик?

Это конкретное слово определённо было подобрано специально, чтобы вывести из себя Санну, ведь она миллионы раз говорила, что ненавидела, когда люди так её называли.

Девочка приподняла подбородок и с высокомерной злобой цокнула, проглатывая оскорбление. Анури выглядела раздражённой, но абсолютно довольной своей выходкой. Об этом говорили и прищуренные глаза, и чересчур широкая улыбка, и лёгкое покраснение загорелой кожи из-за переполнявших эмоций.

Всю оставшуюся дорогу никто не проронил ни слова. Мав мысленно сшил две губы нитками, чтобы они не смогли открыться, когда их никто не просил. Девочки же слишком сильно чувствовали себя оскорблёнными, чтобы даже попытаться извиниться.

Прекрасно. Просто прекрасно. И именно сегодня нужно было уйти подальше от цивилизации. И именно сегодня разбираться в личных делах друг друга.

В лесах Роздена всегда было темновато даже днём. Зелёная крона закрывала весь небосвод, а деревья были такими высокими, что их листва, иголки и ветки виднелись, только если запрокинуть голову. Стволы стояли статно и ровно, а потому, сколько бы человек ни шёл, всё казалось, что он блуждает кругами. Лишь пара кустиков то там, то здесь помогали сделать вывод о том, что это другое место.

В общем, не лучшее время и место для похода. Радовала только протоптанная лошадьми и людьми дорога, благодаря которой всегда можно было развернуться назад и, не блуждая, вернуться назад в город. Назад к крепким защищённым стенам, назад в неутихающие улицы, назад домой и назад в объятия родителей.

— Вот здесь нормально будет, — буркнула Анури как бы невзначай.

Санна поправила очки и лямки рюкзака.

— Мы прошли всего несколько метров? — уточнила она, косясь на подругу.

— Да, но здесь прудик. И земля вместо травы.

Санна лишь вздохнула и сбросила с плеч рюкзак, но ничего не сказала. Наверное, так даже лучше. Лучше не спорить.

Так все они и расположились. Постелили скатерть. Разложили вещи и еду. Санна с Анури ушли собирать ветки и палки, а Мав — брёвна или хотя бы толстые бруски. Возможно, было ошибкой отправлять их вдвоём в такой ситуации, но ещё хуже оставлять кого-то из них по отдельности: в раздражённом состоянии можно наделать глупостей, а так хотя бы они друг друга бы сдерживали.

В конце концов, они собрались вместе, и Санна чиркнула спичкой о коробок, бросила её стопку веток. Искра превратилась в маленькое прожорливое пламя. Оно щёлкало, трещало и съедало всё на своём пути, даже практически не жуя, а проглатывая всё залпом. Поднялся лёгкий дым, а их маленькое место у воды стало более освещённым. РЭД достаточно дружно расселись.

Санна достала из рюкзака запечатанные в бумажном пакете карамели́ны, насадила на протянутые Мавом деревянные шпажки и передала каждому. Огонь продолжал трещать, пока карамель чуть оттаивала на яблочных дольках, которые становились более зажаристыми и сухими.

— И что теперь? — поинтересовался Мав с опущенной головой на коленях, глядя исподлобья то на одну подругу, то на другую в ожидании, когда карамелины на шпажке будут готовы.

Анури с интересом обратила внимание на темнокожую девочку в очках. Та же слегка поправила лямки комбинезона и скрестила ноги, по-удобнее усевшись и устроившись.

— Страшные истории? — улыбнулась Санна и пожала плечами.

В свете огня её лицо казалось ещё более невозмутимым, чем могло бы показаться. Глаза её были светло-жёлтые, как мёд, тягучие и переливающиеся, а веснушки на носу — словно поцелуи солнца. Каждое её действие и движение плавное и спокойное, лишено любого скрытого смысла или негатива. Санна — одна из тех людей, на которых сложно злиться: не вызывала ощущения, что она плохой человек. Обиду не держала, ко всем относилась с пониманием, всегда старалась помочь, всех прощала даже слишком быстро, сглаживала острые углы.

Санна сладкая и, можно сказать, даже слишком приторная, слишком хорошая, слишком добрая.

— Ещё одна идея из твоей книжки? — в то время, как Анури — горький-горький шоколад.

Девочка с окрашенным в светлый оттенок каре повернулась к ней. Приятно улыбалась и ни капли не затаила злобы:

— Можешь сама что-нибудь предложить, — только пожала плечами.

Анури долго смотрела на Санну. Не выражая ничего: ни скуки, ни обиды, ни раздражения. Просто смиряла её взглядом карих глаз, словно кошка, которая притаилась в темноте в ожидании идеального момента наброситься на человека. Но нет, вместо этого девочка достала из кармана штанов резинку, собрала волосы в хвост, пару раз хрустнула шеей, растянув губы в широкой улыбке.

— История вполне сойдёт, — она размяла пальцы как для драки или интеллектуального поединка, однако на деле только придвинулась поближе к костру и махнула рукой, как бы подзывая к себе остальных.

Санна с Мавом присели поближе, переглядываясь между собой и гадая, что же уготовила Анури: очередной вымысел или правдивую историю? Мысленно они делали ставки: в желтоватых глазах явно читалось — «придумала всё», а в ярко-зелёных — «реальные события».

— Однажды, — начала Анури таинственным шёпотом, внимательно следя за реакцией друзей, — девушка по имени Фэт возжелала получить демоническую силу. Стать своего рода у́нной…

Мав откинул голову назад и задумчиво вздохнул:

— Унны только в сказках же…

Санна шикнула на него, приложив палец к губам. Тем не менее Анури всё равно ответила, ничуть не смутясь замечанию:

— Художественное допущение, — она махнула рукой, как будто это неважно, слегка откусила карамелин, предварительно подув, прожевала, сглотнула и продолжила. — Никто не знает, зачем ей это было нужно. Все просто знают…

На этот раз перебила Санна, съев яблочную дольку, и скептически нахмурив тонкие брови:

— Кто «все»? Ты?

Анури повернула к ней голову и посмотрела таким взглядом, будто перед ней не подруга, а умственно отсталая девочка. Она снисходительно улыбнулась, подложив ладонь под подбородок:

— Люди, Санна. Все люди.

Мав поднял руку, с набитым ртом и щеками проговорив:

— Я вот не знал, например.

Возможно, дело было и не в обиде вовсе. Потому что теперь с таким же выражением лица Нури смотрела и на друга:

— Это неудивительно, Мав. Ты не так уж и много читаешь. Или общаешься с людьми, — пожала плечами.

Он надулся, но ничего не ответил. Обидно, конечно, это звучало, но и Анури редко отличалась тактичностью: всегда прямолинейна ко всем без исключений. К тому же, на правду сложно было злиться. Мав больше ни с кем не общался кроме этих двух девочек, своих родителей и иногда лошадей. Книги он читал, но не интенсивно, всё было без запала или желания и действительно не часто. Всё своё свободное время он обычно тратил в монето́, либо у папы в конюшне и на соревнованиях.

Иногда Маву было интересно что-то почитать, но книжным червём его не назовёшь — это факт.

— Итак, — продолжила Анури беззлобно, но почему-то у Мава складывалось впечатление, что она сейчас как шар, который вот-вот лопнет от переполняющего её раздражения. — Фэт заключила сделку с демоном по имени Курт.

— Демоны не заключают сделки, — и Санна была в итоге той, кто ткнул иголкой.

— Вы оба можете не перебивать?! — девочка аж вскочила и топнула ногой. Постояла так несколько минут и, не услышав никаких возражений со стороны, села обратно. Сделала глубокий вдох и хлопнула в ладоши. — Люди прознали об этом и потребовали сжечь девушку, как нечистую, грязную и порочную душу. Чтобы огонь выжег всё то плохое, что было у неё в сердце, и после смерти она смогла бы получить шанс на искупление. Однако вместо этого карма настигла самих людей: один дом за другим сгорали ежедневно, не переставая тлеть, после смерти девушки. Месть Фэт была так сильна, что огонь долго и мучительно преследовал даже тех, кто уехал из города, — Анури сделала небольшую паузу. — Шестьдесят лет о ней никто не слышал, считая, что её гнев наконец-то утих. Однако по слухам, если трижды позвать её у огня, то она вновь даст о себе знать, — она наклонилась к пламени. — Поэтому нам троим лучше не говорить что-то вроде «Фэт, приди», «Фэт, просыпайся», «Фэт» —

— Прекрати её вызывать! — вскрикнул Мав и вцепился в плечо Санны так, как будто она могла побыть для него непробиваемым щитом.

Анури с излишней драматичностью приложила руку ко рту:

— Я, что, трижды назвала её имя?

Пламя яркой шипящей вспышкой взмыло вверх. Завертелось, закружилось, завихрилось, на несколько секунд охватило огромную площадь, простёрло языки пламени по воздуху. Однако внезапный огненный столб так же быстро опустился, как и поднялся.

Всё это время Санна с Мавом держались друг за друга в объятиях с широко раскрытыми глазами, с застывшими гримасами ужаса. Они беспрерывно кричали, надрывая глотки. Даже когда огонь стал прежним, пощёлкивая и за обе щеки треская ветки, они продолжали дрожать и вопить от необъятного страха. По крайней мере, до того момента, пока Анури не рассмеялась так звонко и громко, как в истерике.

Мав и Санна переглянулись. Моргнули. Отпустили друг друга. И кивнули друг другу с решительными лицами.

Они тихо подползли к подруге и совместно толкнули её на землю. Анури всё равно продолжала смеяться, но уже лёжа на траве.

— Какая же ты противная, а? — вздохнула Санна, смотря на чересчур весёлую девочку, и поправила очки.

— Зато теперь мы квиты, Сан! — довольно вскрикнула Анури. — Ты меня бросила на произвол, и я тебя бросила, — она скрестила руки на груди, закрыла тёмно-карие глаза и продолжала лежать на траве.

Теперь роль проткнутого воздушного шарика приняла Санна.

— Да ты всё об этом?! Ты..! Ты..! — видимо, девочка хотела её задеть или оскорбить, учитывая её напыщенную позу и сжатые кулаки.

Но в итоге Санна лишь поражённо вздохнула, покачала головой и расслабила тело. Подала подруге руку. Та не противилась, а улыбалась и охотно принимала помощь.

— Так вы больше не в ссоре? — Мав весь тресся после этого представления, но постепенно приходил в себя, отвлекаясь на более важные вопросы.

Анури подмигнула с хитрой усмешкой:

— Посмотрим, — она задумчиво закусила щеку, минуту помолчала, всё это время пристально следя за костром, а потом бросила невзначай и в шутку. — И всё же как удобно огонь разгорелся, да? Прямо одновременно с моими словами!

Напряжённость не ушла, но её явно стало меньше. Стало терпимее и легче. Всё вернулось в норму, какой она и была до этой глупой ссоры, и Мав наконец смог сделать глоток воздуха в этой тяжёлой атмосфере. РЭД болтали, ели карамелины и просто хорошо проводили время. Однако со временем хвороста для костра, казалось, стало не хватать, поэтому Санна и Анури отправились вдвоём на его поиск, пока мальчик пристально наблюдал за мерцанием пламени.

Лес укрывал его, прятал и защищал. Толстые стволы вдалеке не давали посторонним обнаружить его присутствие. Огонь, хотя и дикий, необузданный, всё же освещал путь в наступившей мгле. Зелёные огромные кроны служили своего рода хорошей крышей. Ещё и Санна с Анури помирились вроде как. Умиротворение и гармония в истинной форме.

И всё же было кое-что, что всё-таки слегка беспокоило Мава. Не сильно, но вполне достаточно, чтобы удержать эту мысль в голове:

«Почему так холодно?»

Да, наступила ночь, но кое-что было в этом странным. Это середина Рану, при котором достаточно жарко и душно. Мав буквально недавно чувствовал это.

Но теперь он дрожал от холода.

Возможно, его лихорадило? Возможно, пота стало так много, что теперь Мав замёрз от него? Но тогда почему он не грелся? Почему не становился теплее?

Почему ему было так холодно? Почему дрожал, хотя на улице так тепло? Почему так обнимал себя, пытаясь согреться? Почему так стучал зубами?

И почему такое чувство, будто сейчас разгар Фунда́я, а не Рану?

Не было похоже, что девочки замёрзли. Значит, проблема была в Маве. Но тогда возникал вопрос: что с ним случилось? Может, действительно приболеть успел? Но ведь до этого он чувствовал себя нормально..?

О Йун, как же сейчас хотелось укрыться в пледе и свернуться калачиком. Но одеяла не было: только маленький колыхающийся огонёк.

Костёр.

От него же, по идее, должно было исходить тепло, да?

Мав присел поближе и вздрогнул. Это было слабое тепло, но даже оно достаточно сильно кольнуло окоченевшее тело. Даже мурашки были приятными, хотя и неожиданными. Было тепло, было хорошо…

Но недостаточно.

Мав ещё приблизился к огню. Ещё одна волна мурашек пробежала по телу. Конечности будто отмёрзли от вечного льда и снега.

Нужно было ещё. Мало.

Мальчик оказался практически впритык к огню. Будь он сейчас в своём уме, давно бы отпрыгнул от греха подальше. Но сейчас ему было просто бесконечно холодно, и Мав искал способ согреться.

И даже так не хватало тепла.

Ещё. Ещё. Ещё. Ещё.

Ещё!

Мав протянул руку, а потом и вторую, не боясь их обжечь. И они даже не болели! Огонь обволакивал их, практически не касаясь, но обвиваясь вокруг. Медленно, но уверенно следуя от ладоней до локтей, от локтей к плечам, от плеч к горлу, и от горла к грудине. Мав блаженно закрыл глаза. Теперь не было холодно. Теперь было очень и очень тепло.

Однако через минуту Мав запаниковал. Было чувство, как будто всё его тело сковали цепями.

Он поспешно открыл глаза, ожидая увидеть огонь костра, деревья, зверей каких-либо, своих подруг — что угодно и кого угодно. Но Мав точно не ожидал, что столкнётся лишь с бесконечной чёрной пустотой.

Эхом отдавался голос странного существа. Мав обернулся на звук. Вдалеке виднелся силуэт девушки в платье, который поклонился ему. От фигуры исходила одна единственная тонкая-тонкая нить белого цвета, и именно она его и связала, не давая пошевелиться.

— Спасибо тебе, мальчик, — девушка стояла далёко, но хриплый голос был слышен отчётливо громко и ясно.

И, прежде чем Мав успел что-то выкрикнуть или спросить, девушка испарилась, растворившись в лёгкой искре пламени.

По ту сторону огонь потух, оставив после себя только серый дым. По ту сторону мальчик чуть завалился назад. По ту сторону он распахнул глаза, ярко-оранжевые, переливающиеся и блестящие, словно янтарь или пламя.

На этой стороне Мав отчаянно пытался сделать хоть что-то: кричать, биться телом, пробовать вырваться из тугих тонких нитей.

Фэт осторожно поднялась, неуверенная и сомневающаяся: ноги у неё шатались и дрожали. Как у пьяной или у той, кто всю жизнь просидел в инвалидной коляске, но внезапно излечился. Её осанка обычно была прямой и ровной, но прямо сейчас она стояла в полусогнутом положении, сгорбившись. Ладонями держалась за коленные чашечки и учащённо дышала.

Использовать конечности… было достаточно непривычно спустя столько времени.

«Интересно, — внезапно задумалась Фэт, — а «столько времени» это сколько?» — но быстро отбросила эту мысль, отложила в голове в самый дальний ящик с пометкой «не сейчас, но на потом».

Через несколько минут Фэт всё же рискнула выпрямиться. О чём сиюминутно пожалела. Она чуть не упала, но вовремя уравновесила саму себя, вытянув руки в разные стороны. Девушка вздохнула и закрыла глаза. Застыла на несколько секунд, собираясь и с силами, и с мыслями. Сзади послышался едва сдерживаемый смешок:

— Ты что делаешь? Практикуешься в хо́не? И без меня, а?!

— Нури! — вскрикнул из тьмы и глубин разума Мав, внезапно услышав знакомый голос. — Ты меня слышишь?! Нури?!

Он мог слышать, что происходило снаружи? Но не видеть? Очень странно, но думать об этом некогда на данный момент.

Мав пискнул от боли. Нити ещё сильнее стиснули его.

Фэт медленно опустила руки, прижав их к бокам, и обернулась. В этот же момент девочка, в руках которой была связка хвороста, потрепала её по голове, улыбаясь. Фэт схватила её за локоть, медленно отодвигая от себя её руку.

— Не трогай меня.

Девочка сузила глаза. Сначала недоверчиво нахмурилась, а потом широко раскрыла глаза и рот в удивлении, выронив связку веток к ногам Фэт. Она же задумчиво хмыкнула и наклонилась, чтобы поднять хворост. За секунды его поглотило пламя. Остался лишь чёрно-серый пепел, что скатился через пальцы на землю.

«Это хорошо, — подумала запоздало Фэт, заострив взгляд янтарных глаз на подобии песчинок, из которых шёл дым, — я всё ещё могу так делать».

— Ты не Мав, — это не было вопросом. В этом утверждении даже частично слышалась угроза.

— Проницательное заявление.

— Анури! А-н-у-р-и! — продолжал пытаться Мав.

— Умолкни, — Фэт закрыла глаза, ответив мальчику раздражённо и устало. — Голова раскалывается от твоих криков, — в ответ на это Мав стал ещё упорнее, словно только воодушевившись этой реакцией, продолжая выкрикивать имя подруги всё громче и громче.

Этот мальчик стал напористее из-за того, что Фэт ему ответила? Из-за того, что он понял, что его можно услышать? Если так, то лучше бы она и дальше молчала и всё терпела. Тогда этот мальчик в какой-то момент сдался бы или устал бы.

И чего он был такой упрямый? Изначально казался совершенно не таким, а сейчас только и делал, что раздражал.

— Это моё тело! — это заставило Фэт напрячься.

Он читал её мысли? Или что? Не хватало того, чтобы этот мальчонка лез не в своё дело. Хватало и того, что он имел хотя бы частичную связь с внешним миром.

— Было твоё, — поправила его Фэт.

Девочка с хвостиком направила на неё складной нож. Он был маленький, но действительно острый и заточенный. Её карие глаза излучали решительность. Но при этом... от девочки так и исходил страх. Все мышцы напряглись. Губы плотно сомкнулись. Дыхание, хотя и тихое, было достаточно тяжёлым.

— Отдай его, — прорычала Анури оскаленно и дёрнула лезвием в сторону, складывая и раскладывая его обратно, как игрушку, — и только попробуй не —

Фэт сделала шаг вперёд к девочке. На этом месте тут же огонь взмыл в небо, образуя своего рода стену. А потом она опустилась, пламя потухло, и на его месте остался лишь пепел от недавно зелёной травы.

— Попробовала.

Анури опешила и ещё учащённее задышала, но нож, на удивление, не выронила. Взгляд стал напряжённее и сосредоточеннее.

Это хорошо. Фэт всего лишь нужно было её запугать. Остального не требовалось.

— Не стой у меня на пути, — добавила Фэт.

Девочка закусила губу и чуть опустила взгляд вниз. Мыслительные процессы в ней так и кипели. Фэт смиренно и терпеливо ждала, когда она сдастся и просто уйдет, не будет мешать и донимать.

Но внезапно девочка широко раскрыла глаза от удивления и какого-то... облегчения? И в этот же момент Фэт ощутила тяжёлый удар по затылку. Последнее, что она услышала — это слова того мальчонки, переполненные благодарностью и теплотой:

— Спасибо, Санна.

Девочка в круглых очках уставилась на подругу, крепко сжав фляжку в руках. Один глаз её слегка дёргался как при нервном тике.

— Я, — медленно проговорила Санна истерически, — оставила вас всего на десять минут... — она дала себе несколько секунд, чтобы вздохнуть, а потом громко закричать. — Вы что оба учудить успели?!

Санна действительно редко злилась или психовала. Так что это, очевидно, был один из тех случаев. Случаев, когда всё лицо багровело, а из ушей шёл пар. Случаев, когда зубы скрипели, а глаза нервно дёргались.

Анури, впрочем, никак на это не отреагировала. Она была в своего рода фрустрации, находясь нигде конкретно, а где-то между. Девочка хотя и выглядела облегчённой, но всё же в большей степени ошеломлённой. Она не ожидала ни того, что выйдет из передряги живой, ни того, что подоспеет Санна. Всё это в совокупности казалось ей таким нереалистичным, что Анури пыталась понять, спала ли она или уже умирала, а это — предсмертные галлюцинации.

Санна подошла к подруге поближе и толкнула её в плечо, чуть развернув её в сторону:

— Нури, ты меня вообще слышала?

Но, несмотря на грубую и резкую интонацию, как и формулировку, Анури всё также была немного растеряна. В её голове творился либо хаос, либо кавардак, либо то и то вместе. И думала Нури явно не об ответе на вопрос, а о чём-то своём, раз в какой-то момент она ткнула пальцем в сердце Санна и проговорила:

— Ты спасла меня.

Это не было ни вопросом, ни восклицанием. Это был просто факт. Факт, полный непонимания и щепотки отрицания с неверием. Анури недоумевала и совершенно не скрывала этого, пристально впиваясь взглядом в веснушчатое лицо в ожидании комментария или ответа.

Санну ещё сильнее поразила фраза подруги, но вместо того, чтобы застыть на месте, как статуя, она возмутилась:

— А не должна была?!

«Нет, — размышляла Анури. — Ты должна была сбежать. Как и обычно», — озадаченно заключила она.

Девочка потёрла локоть, наткнувшись на несколько родинок. Попыталась сковырнуть некоторые из них.

— Ну, — попыталась она объяснить, — я же столько всего...

— Ой, да неважно! — резко оборвала её Санна. — Что с Мавом? — она кивнула на бессознательного мальчика.

Глаза шоколадного цвета медленно обратились к нему. Он лежал лицом к земле, короткие чёрные волосы растрепались, спутались, взлохматились. Со лба стекал пот, синие рукава у кофты чуть обгорели на концах. Вся ладонь порозовела и совсем немного вспухла, но, казалось, что, кроме этого, никаких повреждений не было.

— Мисс Аппро́л нас убьёт, — было столько всего, о чём стоило волноваться, было столько всего, о чём она хотела поговорить и обсудить, но Анури выбрала самую неважную тему.

Санна раздражённо закатила глаза с громким стоном, а затем грубо встряхнула подругу за плечи, пытаясь воззвать к здравому смыслу:

— Нури, я другое спросила, — процедила она. Девочка не убрала ладоней с плеч, она крепко сжала ткань футболки пальцами, надавила на кожу, уставилась в загорелое лицо, ожидая долгожданного ответа.

В её голове было столько вопросов. И каждый её донимал так, как ничто и никогда. Она была напряжённой и не скрывала этого: её сердце быстро и шумно стучало, а в груди не хватало воздуха.

Было невероятно сильное желание просто бежать обратно домой. Позвать тётю, может. Съесть её свежеиспечённое печенье. Почитать папины письма. Зарыться в книги. Попить только что вскипечённый на плите чай с лавандой. Укрыться одеялом. Перевернуться набок. Уснуть. Забыть обо всём, что было. И начать новый день, новую жизнь с чистого лица.

Это были соблазнительные мысли.

Но вместо этого Санна крепче сжала плечи подруги.

Анури вновь обратила внимание на лежащего мальчика. Смотрела, не отрывая взгляда. Смотрела, не смея обернуться. Смотрела, пытаясь понять...

...почему она просто не могла сказать всё как есть.

Анури открыла рот и тут же закрыла. И снова.

В горле пересохло. Смочила губы. Оттягивала время как могла.

— Это... не Мав, — запоздало и отстранённо всё же решилась Нури на эти простые три слова.

Санна моргнула и медленно убрала пальцы. Она нахмуренно и тревожно оглянулась на Мава. Также запоздало сняла очки. Сложила зелёные дужки. Отстранённо помяла закрытые веки. Сжала пальцами переносицу. Со вздохом вытащила из кармана комбинезона кусочек синей ткани для очков. Протёрла стёкла. Ногтём провела по оправе.

И наконец спросила, одевая очки:

— А кто тогда?

Анури осторожно приблизилась к бессознательному другу. С каждым шагом трава шуршала и шепталась между собой. Но в остальном в лесу была тишина. Весь лес замер. Застыл в бесконечном ожидании развязки.

Нет, не так. Весь мир тогда остекленел. Одно неверное движение или слово — Розберг посыпится на тысячи осколков.

Анури присела на корточки, закусила губу и перевернула Мава на спину.

— Это Фэт.

Санна заправила светлые волоски за ухо и подошла поближе к ним двоим. Она сунула руки в карманы, выглядя ещё более недоумевающей:

— Ты же выдумала эту историю?

— Что? — казалось, это разбудило Анури. — С чего это ты так решила?

И правда. Санна понятия не имела, что именно её привело к этой версии. Просто почему-то это звучало так нереалистично именно с языка подруги.

В итоге она пожала плечами, решив перевести тему в нужное русло:

— И что ей нужно?

— Тело.

Внезапно мальчик зашевелился. Он приподнялся на локтях, дрожа от какой-то неестественной слабости, но всё же сумел взять себя в руки. Мав обернулся, но не успел он осознать произошедшее, как Анури направила к его горлу быстро найденный на земле складной нож.

Ярко-зелёные глаза чуть ли не заслезились от паники. Мав закричал истерично:

— Это я! Я! Я!

Это действительно он. В этом нет никаких сомнений.

Оби девочки выдохнули. Анури щёлкнула ножом и положила его в карман.

Мав сел. Почесал затылок. И безвольно опустил руки. Голос был его надломлен, на грани слёз, когда он тихо прошептал:

— И что нам теперь делать?..

Голова болела и покалывала. Трещала так, будто по голове несколько часов били молотком. Как будто дятел исклевал всё внутри. Как будто голову раздробили ударами об стену. Висок пульсировал. Стучал.

Было больно и туманно. Смутно. Тяжело.

Так тяжело.

Тысячи гирь давили на голову.

И эти чувства навели его на мысли: «Что если я снова окажусь в той мгле?»

Мав чуть ли не прыгнул от отчаянья на Анури — настолько резко он вскочил. Он хватался за её футболку так сильно! Просто чтобы заземлиться. Просто чтобы удостовериться, что он всё ещё был здесь, что он не во тьме, связанный таинственными оковами. Маву так хотелось закричать «Не оставляйте меня! Останьтесь! Мне страшно!», но вместо этого он сквозь слёзы, боль и моральные мучения молил:

— Убейте меня, — чтобы никто не пострадал. — Закопайте, — чтобы ему не пришлось слышать крики миллионов людей. — Свяжите, — чтобы он почувствовал себя виновным. — Утопите! Сделайте что угодно!

Его крики пронеслись по лесу как эхо. На него никто не ответил. Даже ветер.

Мав с мольбой смотрел на подруг. Из его толстого носа — сопли, а из зелёных глаз — солёные водопады. И всё же, несмотря на это, мальчик улыбался.

Он хотел жить, он так отчаянно хотел жить! Он хотел дожить до того момента, когда отец научит его катанию на лошади, хотел вновь и вновь восхищаться маминым талантом в монето, хотел снова ввязаться в авантюрное приключение с Анури и Санной, как бы Мав сам ни был против, хотел путешествовать, хотел, хотел, хотел…

Мав столько всего хотел! Но, если его жизнь означала миллионы жертв, Мав, как бы страшно и боязно ни было, сам бы позволил лишить себя её.

Он ещё сильнее заплакал, вытирая всё о ткань футболки Анури.

— Ой всё! Расплакался мне тут! — она оторвала высокого друга от себя и заставила его посмотреть ей в глаза. — Всё будет хорошо, всё решим.

Мав отстранился и вытер слёзы локтём.

— Что именно решим?.. — вновь прохрипел он, каждое слово произнося с икотой.

Санна и Анури переглянулись. Казалось, никто из них и не представлял, что нужно было предпринять. Хотя, прежде чем мальчик начал ещё одну самоуничижительную бессмысленную тираду, Санна поспешно сказала, кладя руку на сердце:

— Мы точно НЕ собираемся тебя убивать.

От усталости Мав свалился на землю и закрыл лицо руками. Он никогда не чувствовал себя так плохо: ни физически, ни морально. Его переполняло столько противоречивых эмоций, что он просто не мог с ними справиться, не говоря уже о самых простых человеческих потребностях. Ему хотелось лечь, хотелось есть, хотелось попить и спать лечь. Но он не мог. Не сейчас. Не тогда, когда его сон в буквальном смысле означал поражение для него и победу для духа.

Голоса девочек, обсуждающих, что им следует сделать, доносились как будто издалека. Размыто и неразборчиво. Напоминало бормотание. Каждое последующее предложение, слово и звук становились всё тише и тише, бессмысленнее и бессмысленнее.

Мав встряхнул головой. Нет! Не спать! Не сейчас!

Глаза слипались. Ныли веки. Усталость так и накатывала волнами. Слабело во всём теле.

Как же хотелось спать. Как же хотелось закрыть глаза.

Может… может, если он на секунду даст себе слабину и расслабится…

…то эти ужасные ощущения уйдут…

…и тогда…

Тогда…

Тогда…

Тогда… тогда Мав вновь окажется в ловушке…

Ему хотелось завыть. Снова эти глупые нити. Снова эта глупая мгла. Снова эта беспомощность.

— Выпусти меня! — кричал Мав в пустоту, не надеясь ни на что. И ожидания оправдались, ведь в ответ была лишь тишина.

Тем временем Фэт оказалась… в патовой ситуации. Лежащей на земле. С двух сторон окружённой девочками. Одна из которых очень близко приставила нож к горлу. Она так и ощущала острый металл на коже. Фэт оскалилась.

— Да что тебе нужно, тофт да? — процедила Анури.

Девушка закрыла глаза.

— Фэт, давай поговорим, — попробовал Мав вновь, — я знаю, что ты меня слышишь…

— О чём?

— О том, чего ты хочешь… Может… может, мы можем помочь тебе...

— Глубоко сомневаюсь, — однако сама Фэт про себя подумала: «А чего я хочу?»

Это ввело её в ступор.

Она злилась. Всё её существование буквально поддерживалось благодаря этому чувству. И она желала отомстить. Месть и гнев — то, что более или менее держало её в здравом рассудке. Но сколько времени прошло? Имело ли это всё смысл? Она будто бы спала вечность… даже несколько.

Фэт отвернула голову, рассматривая сухие пылинки на земле и ярко-зелёную траву, и  пробормотала:

— Какой сейчас год?

Подруги переглянулись и одновременно сказали:

— 2016?

Шестьдесят лет. Прошло шестьдесят лет. Все её враги, скорее всего, скончались от старости. А если и нет, найти их будет практически невозможно. Всё это тщетно — пытаться отыскать абсолютно всех. Всех не найдёшь. Хоть кто-то да спрячется и останется жив. Но в любом случае умрёт рано или поздно: завтра или всего через пару лет.

Фэт вздохнула. Всё вмиг словно стало глупым. И бессмысленным.

Так чего же она хотела на самом деле? Теперь, когда она осознала, что её планы обречены на провал?

Наверное, снова быть человеком. Фэт была так сосредоточена на том, чтобы убрать троих детей с дороги, что ни на что не обращала внимания. Ни на то, какие ветки на ощупь. Ни на то, как пахло гарью. Ни на то, как обжигал огонь. Ни на то, как свеж лесной воздух. Ни на то, как было тепло. Ни на то, какая пыльная земля. Ни на то, как шелестела трава.

Она так давно не...

— Чего ты хочешь, Фэт?

Чего она хотела? Мало чего, но…

Заурчал живот.

— Я хочу есть.

— Что?

— Что? — также одновременно вторили подружки.

О Йун, аж уши вяли. Это будет сложно. Так сложно. Столько нюансов, столько проблем…

— Я хочу вновь чувствовать. Я хочу тело.