Шестнадцать. Всего лишь шестнадцать юношей он смог собрать для обряда. А когда-то их было сорок четыре — одиннадцать раз по четыре. И даже шестнадцать раз по четыре уместилось бы на площади. Но их было всего шестнадцать в последний день лета.

Базилис вздохнул, оглядывая прохожих. Юноши толпились позади него, неловко переминаясь с ноги на ногу. Девятерых он нашел легко, обязав всех своих послушников танцевать. Пятеро согласились, когда он обещал самолично выбить для них прогулы в школе. Еще одного он выкупил на рынке с утра у отплывающих ящеридов. Последним был он сам.

По случаю выходного дня, на площади было крайне мало народу. Если бы восточные эльфы помнили о том, что сегодняшний выходной так же считается праздником, возможно, праздношатающихся было бы больше. Но эльфы забыли о том, что сезон дождей начинается с первой капли упавшей на песок. Как и о том, что обычно эта капля солона от пота танцоров. Базилис вздохнул еще раз, прогоняя прочь тяжкие думы и дал знак музыкантам.

Барабан принялся отбивать ритм, к нему подключились флейты. Базилис первым вышел в центр площади, юноши потянулись следом. Танцоры рассыпались по пространству, их движения были нарочито замедленны, а взгляды устремлены к земле. Из-под босых стоп поднимались облачка пыли, позванивали золотые браслеты на обнаженных руках.

Прохожие начали оборачиваться, приостанавливаться, их голоса стихали. А музыка напротив набирала обороты, к звукам флейт добавился звон струн и редкие еще аплодисменты.

Базилис кружился в танце, ускоряя движения и все чаще вздевая руки к нахмурившимся небесам. Пятнадцать юношей танцевали рядом с ним, вычерчивая ногами круговые узоры в пыли. Он слышал, как дышит каждый из них. Его сердце билось в унисон с барабанным ритмом. Его кожа чувствовала, как воздух наполняется дождевой сыростью.

«Услышь меня, Создатель, творец светлого неба, бархатного песка и синих вод. Услышь меня, многорукий хозяин душ. К тебе взываю, о, неистовый господин. Пусть же ветер под правой дланью твоей, всегда будет попутным. Пусть же жертва иной твоей длани всегда будет сытной и свежей. Пусть же след левой твоей длани тянется бесконечной волной. А иная твоя длань не знает устали в своем беге...»

По телу храмовника прошла дрожь. Юноша не сбился с шага, жест его не дрогнул. Базилис танцевал, беззвучно произнося слова обрядовой молитвы: «услышь нас, Создатель, обрати свой взор на скромных слуг твоих...»

Волосы танцоров, щедро умащенные, терпко пахли лавсанией.

«Земли наши иссушены безжалостным оком солнца. Избавь землю от страданий, о, Двуликий. К силе твоей призываем, на милость уповаем мы...»

Зрители толпились по краю площади, но никто не торопился вплести свои круги в общий узор обряда.

«О, создатель, напитай нас силой своей. Пусть солнце укроется под ласковой пеленой туч, и дождь падет к нашим ногам, как падет однажды каждый твой враг...»

Танцующий Базилис позабыл о своих горестях. В уме и сердце его не осталось ничего кроме нескончаемого кружения, запаха приближающегося дождя и любви к Создателю.

«Сейчас же мы падем ниц перед силой твоей. Прими эту жертву, Создатель, и...»

Храмовник упал на колени, не заметив боли от впившихся в кожу песчинок, и воздев лицо и руки, закричал:

— Пусть грянет дождь!

Эльфы, все как один, посмотрели вверх. Небо было затянуто тучами, ворочалось, сонно ворчало. Одинокая капля разбилась о щеку Базилиса, стекла на шею. Но вместо раскатов грома до слуха храмовника донесся лишь чей-то смех:

— Браво, браво! — Касхи стоял в первых рядах и задорно аплодировал.

Базилис поднялся с колен и дал знак прочим танцорам. Министр подошел к нему, сладко улыбаясь:

— Как вижу, вы уже нашли для себя новое занятие. Прекрасный выбор.

— О чем вы? — рыкнул храмовник, чувствуя, что близок не то к отчаянью, не то к убийству.

— Ну, вам же нужно будет чем-то зарабатывать на хлеб после того, как храмы закроются, — добродушно заявил Касхи. — У вас прекрасно получается быть уличным танцором. Публика вас любит.

— Шутить изволите, — зашипел Базилис. — Вы не посмеете закрыть храмы.

— Я, возможно, нет. Но Его Величество...

— Король сошел с ума, если думает, что ему удастся низвергнуть Бога!

— Успокойтесь, святейший. Не скатывайтесь до фанатизма. Сегодняшний ваш танец лучше любого примера показывает вам же то, что я пытаюсь довести до вашего сведения уже три недели: ваши обряды потеряли силу, ваши молитвы никто не слышит — Бога нет.

Базилис молчал, стиснув зубы. Его трясло от усталости и гнева. И не было уже сил, чтобы спорить с этим бездушным выскочкой. Министр взглянул на него с притворной жалостью.

— Я понимаю, вы отдали служению всю свою жизнь. Вы достаточно умны и еще молоды, думаю я смогу найти для вас местечко в министерстве. Как вам должность министра культуры?

— Боюсь, что постель Его Величества окажется слишком тесной для нас двоих, — огрызнулся Базилис. — Так что вы как-нибудь сами...

— Как вы смеете! — министр побледнел от ярости. — На что вы намекаете?!

— Я намекаю лишь на то, что если в Сол-Максе не останется храмов, то все эльфы в нем будут стоит столько же, сколько ваши услуги. А вас я бы оценил дешевле последней аурэнской шлюхи.

— Что?! Да вы... — министр почти замахнулся для удара, но в последний момент опустил руку. — Пытаетесь меня спровоцировать, Святейший? Сколько угодно. Только помните, что до подписания приказа о перепрофилировании храмовых зданий осталось меньше недели. И у вас осталось совсем немного шансов остановить ме... переубедить Его Величество.

Касхи гордо вздернул подбородок и зашагал прочь. Базилис почувствовал, что отчаянье почти захлестнуло его, и закричал, не в силах сдерживать накопившиеся чувства:

— Будь ты проклят, Касхи Отреченный! Пусть дети твои разочаруют тебя так же, как ты разочаровываешь сейчас Создателя. Пусть проклят будет король, Дианор Безумный! Отныне каждая его идея обернется против него самого!

Министр соизволил обернуться:

— В твоих проклятьях не больше сил, чем в твоих благословлениях, служитель пустоты, — ядовито процедил он.

— Все проклятья однажды сбываются, — ответил Базилис, тяжело дыша, гнев отнял у него остатки сил. — Сказано же было, что Восток вновь покроется сброшенной чешуей...

— Замолчи! — зашипел Касхи змеей. — Заткнись, храмовник! Иначе оставшуюся неделю ты проведешь в заточении.

— Последнюю неделю я проведу в молитве, — глухо произнес Базилис, едва фигура министра скрылась за поворотом.

>>>

Дождя не было. Земля трескалась от жары, превращаясь в бесплодный пепел. Колодцы пустели, источники иссякали. Цены на воду росли с каждым днем, вслед за ними поднимались до звездных высот цены на зерно и фрукты. Народ роптал и жаловался — такой засухи Сол-Макс не знал со времен... Что и говорить, никогда еще не было так сухо. Небо над головами было затянуто тяжелыми тучами, но ни одна капля не долетала до обезвоженной пустыни. Лишь с каждым днем нарастала невыносимая духота, словно небо силилось задушить Сол-Макс.

Душно было даже в зале Веры. Базилис уже три дня сидел здесь у Чаши. Огромный бронзовый сосуд был пуст больше чем наполовину. Раньше вода здесь постоянно накапливалась, скапливаясь через отверстие в потолке и за счет подношений храму. Она олицетворяла веру, переполняющую души восточных эльфов. Из Чаши Создатель черпал свою силу.

Базилис отложил пресную лепешку, принесенную монахом в качестве обеденной трапезы. Воду для питья, он вылил в Чашу, не сделав ни глотка. От сосуда к куполообразному потолку поднимался пар, и храмовник боялся, что вся его вера выпарится так же, как и остатки воды.

По книгам он знал, что раньше даже пол в храме Веры был мокрым. Когда он принимал послушничество, вода наполняла Чашу чуть больше, чем наполовину. А теперь...

— Прости меня, Создатель, — Базилис всхлипнул, зажимая себе рот рукой.

Дни шли своей чередой. Каждый из них, начинался для юноши с обряда, посвященного дождю. Но небо было глухо, как к проклятьям короля, так и к мольбам храмовников.

— Прости нас, Создатель, — глухо рыдал, Базилис, тратя драгоценную влагу на бессмысленные слезы.

Скрипнула дверь, дрогнули свечи. Базилис вскинул мокрые глаза, и в первое мгновение сердце его возликовало. На стене четко обозначилась тень огромной песчаной кошки, символизирующей одну из правых рук Создателя.

— Мяу, — хрипло сказала тень, и храмовник увидел, что это всего лишь черная кошка, забредшая в храм с улицы.

— Мяу, — повторила кошка.

— Ступай на кухню, — отмахнулся Базилис. — Там тебя накормят.

— Мяу, — вновь позвала кошка.

Юноша, наконец, узнал ее. Точнее его — кота, спящего на коленях у ракшаса. Порывшись в кармане, юноша нашел затерявшийся там перстень. Взвесил на ладони, оглядывая со всех сторон. Кот с ленивым любопытством следил за ним.
Базилис сжал кольцо в кулаке.

— Прости меня, Создатель, ибо грех, свершенный во имя веры — остается грехом, — прошептал храмовник дрожащим голосом и махнул рукой на кота. — Передай хозяину, что мне нужен дождь. Когда вода хлынет на землю по моему приказу, ракшас войдет в храм.

Кот мурлыкнул в ответ, повернулся, потерся о дверной косяк и скрылся во тьме.

>>>

Он пришел на рассвете последнего дня. Безмолвно сел у самого входа на территорию храма. Его кот свернулся калачиком у ног. Базилис услышал требовательный хриплый мяв и вышел из храма, в котором провел всю бессонную ночь, непрестанно молясь.

— Ты плохо выглядишь, — сказал храмовник, глядя в лицо ракшасу, которое от усталости словно подернулось пеплом.

Ракшас обнажил клыки в кривой ухмылке:

— Ты тоже.

Юноша машинально поправил капюшон черной накидки. Песчаный демон любовался им из-под прикрытых век.

— Ты впустишь меня?

— А ты выполнил свою часть договора?

Ракшас протянул Базилису какой-то сверток, храмовник принял его прежде, чем успел подумать о том, зачем это делает. Что-то небрежно укутанное в грязно-белый шелк, было легким и горячим. В руках юноши оно неприятно запульсировало, и тот едва не выронил сверток.

— Что это?!

— Это сила, — ответил ракшас, заметно ободрившийся после расставания со своей ношей. — Ее хватит не то что на дождь, а, думаю, на маленький ураган.

— Сила? — Базилис подавил желание отбросить подарок демона как можно дальше. — Откуда? Как это вообще понимать?

— Тебе нужна сила, чтобы вызвать дождь, — спокойно пояснил ракшас. — Я тебе ее принес. Когда настанет время, ты выпустишь ее и направишь своей молитвой в облака. Тут должно хватить.

— Хорошо, — Базилис прочистил горло и постарался успокоить расшатанные нервы. — Допустим. Но. Откуда ты это взял?

— Поверь мне, Соколеныш, — вновь осклабился песчаный демон. — Ты не хочешь этого знать.

Базилис попытался сглотнуть вмиг пересохшим горлом и не смог. Открыл рот, чтобы повторить свой вопрос, и не сумел произнести ни звука. Он не хотел знать. Не хотел, но знал.

Ракшасы были полуматериальными тварями и питались в основном живой энергией. Энергию эту они пили из солийцев, увлекая тех в свои пляски и высасывая все, до последней капли. Они пожирали саму суть эльфийских душ, энергию в чистейшем виде. В зависимости от духовной силы жертвы, полученной пищи ракшасу хватало от недели до нескольких лет.

В силу своего призвания, Базилис был знаком с основными принципами управления энергиями. И понимал, хоть и довольно смутно, чего стоил песчаному демону их договор. Сколько ему понадобилось затратить собственных сил, чтобы собрать энергию в таком количестве и такой чудовищной концентрации, что она ощущалась буквально физически. И сколько для этого понадобилось душ.

— Сколько? — выдавил из себя Базилис, глядя на подсохшее пятно крови на грязном шелке.

— Не скажу, — ответил вдруг посерьезневший ракшас.

— Скажи, — потребовал юноша.

— Чтобы ты проклял меня за невинно убиенные души? Не дождешься.

— Нет, — голос храмовника задрожал. — Чтобы я знал и помнил, сколько душ было загублено из-за меня. Скажи мне.

Песчаный демон долго молчал, пристально глядя в глаза юноши. В эти желтые глаза хищной птицы. Он заметил маленькие морщинки в их уголках — признак тяжелых дней и бессонных ночей.

— Нет, — наконец вымолвил ракшас. — Тогда тем более не скажу.

Легко поднялся с земли, подхватил заодно на руки задремавшего кота, улыбнулся ободряюще и растаял в вихре песчинок.

>>>

Король сам пришел в храм для последних переговоров со строптивым храмовником. К ярости Касхи, паланкин Его Величества не проходил через узенькую калитку в ограждении храма. И король, немного поколебавшись, ступил на раскаленный песок своей царственной подошвой, защищенной туфлей из тонкой кожи, вышитой драгоценными камнями. Советник самолично накинул на лицо владыки покрывало, смягчающее жар солнечных лучей.

Едва король приблизился к храму, на порог вышел Базилис. Солнце стояло в зените и очерчивало резкую полосу между тенью, царящую в молитвенном зале, и светом, иссушающим Сол-Макс снаружи. Силуэт храмовника возник у самого края сумрака, лишь глаза его блеснули золотом неиссякаемой веры. Юноша склонился в подобающем поклоне, но не отступил в сторону, чтобы пропустить Его Величество под прохладные своды.

— Будьте благословенны, Ваше Величество.

— И тебе всех благ, — ответил Дианор тихо. — Почему ты не впускаешь меня в храм? Разве он не открыт для всех страждущих?

— Для страждущих — да. Если вы желаете помолиться, я самолично накину на вас черное покрывало и провожу вас до алтаря. Но вы ведь пришли не к богу, а ко мне. А мне, как покорному рабу, не пристало принимать своих гостей в доме господина.

Король фыркнул:

— Значит, мы будем беседовать прямо тут? На глазах у всего народа?

Базилис оглядел площадь, прилегающую к территории храма. Вся она была заполнена солийцами всех сословий, пришедших посмотреть на то, как король-отступник будет закрывать последнее убежище веры. На всех лицах читалось разное: кто-то смотрел с осуждением, кто-то едва ли не с ликованием, кто-то со страхом и скорбью.

— Разве вам есть, что скрывать от своего народа?

— А вам? — парировал король.

— У меня нет ни толпы, ни власти, ни силы. Все, что я могу назвать своим, принадлежит моему Богу. Но все, что принадлежит ему, не может принадлежать мне. И я рад этому.

— Вот как? — Дианор беззаботно улыбнулся. — Рады? Но разве вам не хотелось бы сейчас иметь столько силы и власти, чтобы остановить меня?

— У меня есть сила моего Бога и мне этого достаточно.

— Да неужто? Помнится, силы вашего Бога не хватает даже на то, чтобы вызвать дождь.

— Не путайте возможности и желания, Ваше Величество. Подобные ошибки сгубили уже многих, — голос Базилиса звучал ровно и даже холодно.

— Вы угрожаете мне? — нахмурился король.

— Нет, Ваше Величество.

Дианор вновь фыркнул, но уже не насмешливо, а скорее разражено:

— Мне надоело это пустословие, Базилис. Мой советник давал вам время на размышления и вполне приемлемые условия — вы не воспользовались ни первым, ни вторым. Что ж, это ваше право и ваша воля. В таком случае в моем праве остается выполнение моей воли, а она такова: раз Бог уже не в силах...

— Вы возомнили себя сильнее Создателя? — почти рыкнул Базилис.

— Нет, я возомнил Создателя слабее себя, — огрызнулся король.

— Вы конечно в силах, закрыть храмы, — процедил храмовник. — Но кто тогда напоит ваши земли и ваш народ дождями?

— Ваша вера так же не преуспела в этом, — парировал Дианор.

— Ваша гордыня гневит Бога, и от этого небо молчит.

— За десяток неверующих, одного уверовавшего дают, — осклабился владыка. — Неужели Создатель настолько жесток, что из-за одного меня, лишает воды весь Сол-Макс?

— Король, является гласом народа, по нему судят обо всей расе не только на земле, но и в мире Богов. Если вы отступите, за вами последует весь народ. Но если вы опомнитесь...

— Так помогите народу опомниться, — предложил Дианор, скрещивая холеные руки на груди. — Дайте им знак, покажите им истинную веру, о которой твердите на своих проповедях. И тогда, возможно, я передумаю. Я ведь не только обязан говорить за свой народ, но и слушать его голоса.

— Ну, что ж, — храмовник сделал глубокий вдох и вышел из тени. — Вы сами предложили.

Он откинул с головы капюшон черных одеяний и простер свои руки в сторону толпы.

— О, великий и мудрый Сол-Макс, внемли моему зову! Король, в гордыне своей, возомнил, что амбиции простого эльфа могут возобладать над силой самого Создателя. Что золото может искупить грехи, отогнать зло и рассеять тьму. Я же, скромный слуга твой и смиренный раб Создателя нашего, пытаюсь образумить безумца. И в последней своей просьбе я обращаюсь к тебе, мудрый Сол-Макс, и вопрошаю: неужели я последний эльф, верующий в неиссякаемую силу и любовь Создателя? Если это так, и воля народа совпадает с волей короля, я покорно уступлю дорогу и впредь никогда не встану на пути выбранном вами. Если же есть среди вас, собравшихся здесь, хотя бы один истинно верующий и ожидающий возвращения Бога с надеждой и любовью — пусть он молится вместе со мной!

Народ безмолвствовал. Молчание колыхалось над толпой, словно марево, душило и перехватывало горло. Базилис, дернул плечом, сгоняя оцепенение и сбрасывая одежды.

Он пошел по кругу, плавно поводя руками и начиная вычерчивать ногами молитвенный узор на песке. За первыми его движениями эльфы следили лишь взглядами, и выражение их лиц не менялось ни на мгновение. Но вот в толпе раздались первые, одинокие хлопки ладонями, отбивающими ритм. Кто-то еле слышно засвистел, выводя мелодию. А из толпы вышел один, два, сразу пятеро юношей и подключились к танцу Базилиса. Храмовник закрыл глаза и позволил себе погрузиться в молитву, не думая уже о происходящем вокруг.

Не все эльфы откликнулись, далеко не многие действительно включили свой голос в общую молитву. Но такие были, были, а значит, сила Создателя не иссякнет до дна, и храмовнику еще было за что бороться.

Совершая последние движения танца, он уже кожей чувствовал, как посвежел ветер, налетевший словно из ниоткуда. Почти слышал, как дробятся о пересушенную землю долгожданные капли. Но рисковать было нельзя, и Базилис, падая на колени, незаметно открыл ларец, скрывавшийся все это время под сброшенной одеждой. Вырвавшаяся сила обожгла его руку, словно пар из кипящего котла, молнией скользнула к груди, опалила сердце.

Базилис выгнулся от боли и закричал, выплескивая силу прямо в разверзшиеся небеса:

— Пусть грянет дождь!!!

И дождь грянул. Накрыл пересушенный Сол-Макс сплошной стеной из воды. Холодной, живительной, настоящей. Толпа закричала, тысячи рук протянулись вверх, к облакам. Эльфы ловили холодные струи ладонями, лицами, ртами. Они плакали и смеялись, и пели, приветствуя дождь.

Дианор полной грудью вдохнул остывший воздух, стянул с лица намокшее и противно липнущее к коже покрывало. Подставил лицо воде и улыбнулся.

— Твоя взяла, храмовник. На этот раз — твоя взяла.

Но Базилис не слышал слов владыки. В миг, когда сила, подаренная ракшасом, прошла сквозь него, она забрала с собой энергию самого юноши. Обессиленный, он лежал на размокающем песке и глубоко и безмятежно спал — впервые за долгие месяцы.