Вечер опустился на улицы города. Солнце быстро садилось, тени поползли по широким аллеям, заполнили переулки, утопили в полутьме узкие улочки. Торговец инструментами и письменными принадлежностями, господин Ниджас, тучный и неповоротливый лысеющий мужчина с клокастой бородой, закрыл лавку, потом нарочито долго возился с решёткой, звенел ключами, будто всем своим видом показывал, мол, ухожу, ухожу. Наконец, он последний раз звякнул ключами, убирая их в подшитую кожей поясную сумку, и, грузно переваливаясь с ноги на ногу, затопал прочь.

Но стоило ему свернуть в тёмный переулок, как в торговце вдруг проснулась невиданная резвость. Он опрометью бросился бежать, проскочил переулок, свернул на другую улицу и, спустя ещё пару мелких улочек, оказался с боковой стороны лавки, где в стене дома была неприметная дверь, покрашенная под цвет стены. На сей раз действовал он совершенно бесшумно. Два разных ключа должны быть вставлены в дверь одновременно, чтобы она открылась. Замки были настолько хорошо смазаны, что не издали ни звука. Дверь тоже отворилась лишь с лёгким шуршанием.

Торговец ступал на носочки и двигался ближе к стене. Это боковое помещение было складом всякой всячины, которую он надеялся продать когда-нибудь в будущем. В полутьме он передвигался довольно резво, настолько хорошо он знал расположение всех предметов в лавке. Кто-то ловкий обворовывал его, и господин Ниджас вознамерился его непременно поймать. Причём, вор совершенно точно знал, что ему нужно. Это был особый товар, такой, которого днём с огнём не сыщешь, и за который грозила когда-то даже смертная казнь. Сейчас, правда, поймай его на торговле этим товаром, только отрубят руку, но тоже неприятно. А вор не cтолько разорял его, сколько грозил вывести на него стражу и жрецов, коли негодяя поймают.

Добравшись до стеллажа с какими-то горшками, торговец снял с разных полок два кувшина и поменял их местами. Руки ощутили едва различимое дрожание. Чаши весов сдвинулись, освободив противовес, и он смог отодвинуть стеллаж, за которым скрывался проход в тайную комнату. На мгновение он замер: из-за занавеси пробивался электрический свет, из комнаты пахло благовониями. Выхватив пистолет, торговец шагнул вперёд.

Яркий свет сначала ослепил его, потом он увидел высокую фигуру в чёрном плаще с алым подбоем. Человек, чьё лицо было закрыто дорогим платком, оторвался от книги и уставился на него смеющимся взглядом своих карих глаз.

— Вижу, господин Ниджас, моего уверения Вам было недостаточно, — незнакомец говорил приятным мягким голосом, успокаивающим, даже убаюкивающим.

— П-простите, господин председатель, — торговец вспотел. — Вы не подумайте чего, я это...

Слова застряли у него в горле, поджилки сами собой затряслись, руки заходили ходуном, когда он снимал пистолет с боевого взвода и убирал за пояс.

— Доверие, вот чего не хватает в этом мире, — мужчина положил книгу. — Скажите, разве могут люди сотрудничать, помогать друг другу, если нет между ними доверия, и каждый может воткнуть нож тебе в спину?

— Д-да, господин председатель, совершенно с Вами согласен! — Торговец переминался с ноги на ногу. — Может, чайку попьёте с дороги?

— Конечно, зачем утруждать себя оправданиями, когда и так всё ясно. Не доверяете Вы нам, не доверяете, — председатель делано вздохнул. — Да и кто доверится ворам в наше-то неспокойное время, а, господин Ниджас?

— Это Вы точно подметили, ага, — он криво улыбнулся.

— А зря. Напрасно Вы так. Мы же не просто воры, а благородные господа, служим высшей, так сказать, цели, не простому обогащению. Ну да ладно, не о том сейчас речь. Того, кто крал из вашей лавки, мы опознали. Он больше Вас не потревожит. Как раз принёс две книги, что Вы недосчитались в прошлый раз.

— Вот благодарствую! — Ниджас поклонился, хоть с его комплекцией это было непросто. — А вы его того... ну...

— Вы правда хотите это узнать? Или предпочитаете спокойно спать по ночам?

— О, боги! Конечно, спать, оно, это, гораздо приятнее. Только я вот в толк не возьму, как он книги воровал, если кувшины всегда на месте. Да и Вы, господин председатель, как здесь очутились...

— Всё просто, дорогой Ниджас, — незнакомец подошёл к нему, взял за плечи и подвёл к висящему на стене ковру. — За лавкой двор господина Аргама. Один строитель сэкономил на материалах, и заднюю стену, примыкающую к двору, сложил в один слой кирпича. А господин Аргам подумал, что ему незачем теперь делать забор в этой части двора. Поэтому разобрать стену толщиной в один кирпич вору не составило никакого труда...

Незнакомец потянул за ковёр, тот соскочил с креплений, обнажая приличного размера дыру в стене, за которой в темноте двора виднелись кусты.

— Все ваши детские ловушки, вроде рассыпанной муки, колокольчиков на нитках, это, конечно, несерьёзно.

— А откуда же Вы, господин председатель, про муку знаете?

Торговец попробовал освободиться из объятий, но не тут-то было. Руки у мужчины оказались сильнее железных клещей. Так сдавили торговца, что он и шага сделать не мог.

— Я всё знаю, господин Ниджас, — тот склонился к его уху и зашептал. Не смотря на его убаюкивающий шёпот, торговца прошиб такой озноб, что захотелось кричать и звать на помощь. — И про муку, и про то, какие книги Вы продавали. Особенные, за которые Вас хоть сейчас на костёр. И вернулись Вы не просто так. Хотели вора сами поймать и дознаться, куда книги те спрятал. Но я уговор исполнил, вора нашёл, книги запретные сжёг, чтобы на Вас никто и подумать не смел. Теперь за Вами долг совести. Сделку с вором заключил, считай, совесть-то и продал! — Он тихо рассмеялся.

— Я... я... Ты не так понял, — еле выдавил из себя Ниджас. — Я рассчитаюсь! Что ты хочешь? Сколько?

— Совесть не купить, её только продать можно.

Председатель выпустил торговца, и тот, как ошпаренный, отскочил к стеллажам с книгами.

— Боишься за свою жизнь... — Продолжил незнакомец. — Это правильно. Надо бояться, пока есть те, кому она дорога. Я возьму немного. Лишь то, что считаю теперь своим. Мальчишку-раба, который прислуживает тебе с восьми лет.

— Зачем он тебе? Бери другого, что хочешь бери, только не его...

— Ай-яй-яй! Цепляешься за земные удовольствия, когда речь идёт о вечном! — Незнакомец снова рассмеялся. — И жизнь свою готов отдать за парня? Да?

— П-п-п-п... — Торговец упал на колени.

— Не слышу ответа. Так да или нет?

— Нет! — Выкрикнул торговец. — Да! Забирай, проклятый вор! Гореть тебе с демонами!

— Умоляю, избавь меня от этих визгов. Визжащую птицу первой режут, так говорят. На, сопли утри, — он кинул торговцу чёрный платок из мягкой ткани с вышитым золотыми нитками вензелем «ГВ» на уголке. — Лавку свою можешь не закрывать теперь. Никто её не тронет.

К дому торговца они подошли уже в ночи. Насекомые вовсю надрывались в кустах с чёрными цветами, росших вдоль дороги. Навстречу им вышли пожилая рабыня и подросток лет четырнадцати с копной густых светлых волос на голове и большими изумрудно-зелёными глазами. Он хмуро осмотрел незнакомца, встретился взглядом с хозяином и сразу поник весь, догадался, что его ждёт. Парень подошёл к Ниджасу, обнял его, и торговец залился горькими слезами.

Прощались они молча. Парень собрал здоровенный мешок со своими вещами, а рабыня ещё дала кулёк с пирожками. Улучив момент, она подошла к председателю и шепнула ему на ухо:

— Вы уж не обижайте его, ваше благородие! Да хранят вас боги!

В город возвращались долго. Дом торговца давно скрылся из виду. Парень замедлил шаг, устав тащить здоровенный мешок, но вида не подавал. Пыхтел только.

— Давай помогу, — не выдержал незнакомец.

— Сам справлюсь, — сквозь зубы сказал парень.

Мужчина взял его мешок и повесил себе на плечо, мальчишка особо не сопротивлялся.

— Тяжёлый, — весёлым голосом прокомментировал председатель. — Должно быть, тут все книги, что украл у хозяина.

— Ты... — Парень встал, как вкопанный. — Думаешь, я не знаю, кто ты, новый хозяин? А что ты знаешь обо мне? Старый хозяин мне их подарил.

— Вернёмся и спросим его? — Мужчина хитро посмотрел на него своими миндалевидными глазами, а парень опустил голову. — Я всё о тебе знаю, Ирди́с. — Он потрепал парня по голове. — Ты любишь книги. Поэтому и воровал их: хозяин не давал тебе читать, он думал, будто от этого глупеют. Мне пришлось разобрать часть стены, чтобы прикрыть тебя. Но ты не только читать умеешь. Ты ведь взял его с собой, да?

Парень задрал голову и удивлённо уставился в глаза незнакомца.

— Что ты имеешь в виду, новый хозяин?

— Не притворяйся. Хотя, у тебя это хорошо выходит. Ты ведь понял, что речь о твоём дневнике.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Пойдём, — председатель направился дальше широким шагом, мальчишка вынужден был догонять его. — Ты ведь не простые книги брал, не пособие по математике, не справочник строителя и не руководство по стрельбе, а те, за которые до сих пор смертью грозят. «Путешествия Веверица», «Ночные разбойники», «Голубые паруса», «Карбид-мореход», «Остров туманов». Книги, от которых так и веет свободой с каждой страницы, что питают духом противоречия, побуждают стремиться к истине, рождают бунтарей, — продолжил он уже совсем тихо. — Именно такие мне и нужны, Ирдис. Думаешь, я не знаю, каково это, мечтать? Представлять себе огромные корабли, бороздящие бескрайние моря, ветер странствий, что треплет твои волосы на палубе, невероятные приключения, верных друзей, которые тебя любят, готовы пожертвовать всем ради тебя, и понимать, что этого никогда не будет в твоей жизни... — он замолк.

Мальчишка догнал его, схватил за руку, потянул на себя.

— Чего тебе? — Мужчина остановился.

— Прости меня, новый хозяин! — Парень обнял его и завсхлипывал.

Незнакомец положил руку ему на плечо, а другую запустил ему в волосы и гладил по голове. Так они и стояли в сгустившейся темноте, а набегавший из низин туман окутывал всё вокруг таинственной дымкой.