Вернувшись из подземелья домой, Генри ощущал слабость. Он был умным мальчиком, поэтому сразу же сообразил что к чему, да и симптомы говорили сами за себя. Его нос постоянно сопел и чесался, спина покрывалась холодком, словно сама Снежная королева коснулась до его кожи, медленно проводя по позвоночнику, скипетром. Генри не нравились эти ощущения, он ненавидел болеть ещё с детства, - когда бабушка насильно заталкивала ему в рот побольше чеснока и противные чаи с возможными и невозможными травами. Хуже этого, только поход к стоматологу, поэтому Ридл твёрдо решил лечиться, запив водой несколько белых таблеток и попросив Адель поставить чайник для черного чая. За время проживания в пентхаусе мэра, блондин успел изучить и проанализировать характер каждого человека. Адель казалась ему приятной женщиной, местами напоминавшую мать.
Кстати говоря о Кэтрин. Она завалила сына сообщениями, где мелькают один и те же вопросы: с кем он? Где ночует? Хватает ли ему накоплений? Когда вернётся? Будет ли он подавать документы в колледж в следующем году?
Последний вопрос особенно нервировал бостонского парня, из-за этого он отвечал коротко и ясно «все хорошо». Наверное, ей обидно, но Кэтрин прекрасно знает темперамент сына. Ещё в юношеские годы она поняла, что Генри не из тех, кто станет проявлять свою любовь на показ. А так лучше. Бывает, человек клянётся в чувствах, а сам не испытывает ничего...
Предавшись воспоминаниям, Ридл тряхнул головой и вышел из душа, зелёным полотенцем вытирая мокрые пряди на голове. В уши попала вода, потому он не мешкая принялся избавляться от неё, прыгая на одной ноге и вытирая полотенцем ушные каналы.
Блондин так сосредоточился на своей миссии, что не заметил сидящего на его кровати Билла Хофера, терпеливо ожидающего своего приятеля из ванны. Он недоуменно сдвинул брови, улыбаясь полуулыбкой Моно Лизы и сложил руки на груди.
К его счастью, Генри наконец-то перестаёт прыгать на одной ноге и быстро поднимает голову, оглядывая комнату, которую ему любезно предоставила Адель. Здесь одна большая кровать из темного дерева, окно, выходящее на запад, тяжёлые шторы, своя ванная, высокий, почти достающий до потолка, шкаф и даже небольшой телевизор. Чем не пятизвёздочный отель? Но не это удивило белобрысого; его, можно выразиться, напугал знакомый двухметровый друг, усевшийся на кровати. Сюрприз спозаранку!
— Долго же ты умываешься, русалочка, - с усмешкой замечает Билл, раскинув ноги в сторону.
Ридл еле заметно улыбается дурацкой шутке приятеля и бросает полотенце на спинку стула, обнажив загорелую грудь. Он, одетый в одни спортивные домашние брюки, подходит к комоду и достаёт аккуратно сложенную служанкой майку с изображением известной рок-группы.
— Где ты бродил всю ночь? Дома, я знаю, ты не ночевал, - спросил Генри, краешком глаза поглядев на настенные часы, стрелка которых указывает почти на двенадцать.
Парень ловко просовывает голову под майку и напяливает её на себя, поправляя руками.
От вопроса белобрысого у Хофера самовольно задрожали коленки и сердце застучало чаще под толщей костей. Он всеми силами пытается вспоминать случившееся прошлой ночью, но память заперта на ключ, который спрятан глубоко в сознании. Лишь некоторые обрывки просвечиваются сквозь пелену забвения.
Оказавшись в своём доме, оборотень немедля снял с себя одежду и встал под холодными струями воды, надеясь смыть поцелуи и прикосновения Терезы, однако он прекрасно понимал, что одной воды здесь недостаточно. Нужно смыть это бремя иначе.
Нахмурив густые брови, Билл сглотнул комок и посмотрел на приятеля, а тот в свою очередь внимательно изучал колеблющее лицо Хофера. Что-то тут не так, любой дурак поймёт.
— Ты в порядке? - подытожил Генри, обернувшись к оборотню всем телом.
Брюнет облокотился руками на свои колени и потёр ладонь о ладонь. Ох, как же сейчас он нервничает... Вся его сущность препятствует этому, но сказать правду не только нужно, это ещё и правильно.
— Я облажался. По крупному, - вздохнул он, однако легче не стало.
Блондин молчал, намекая на продолжение слов, тем не менее Хофер проглотил язык. Ему нужно время и силы, а также поддержка человека, который скажет, что все хорошо и никто не станет его судить. Сладкая ложь.
— Что стряслось?
Бам - удар по сердцу. Кровь пульсирует в висках, и вены, капилляры будто надуваются.
— Кажется... я переспал с Терезой, - исподлобья поглядел на друга брюнет, ожидая страшной реакции.
Услышав признание, Генри ничего не сделал. По крайней мере, сперва. Он стоял неподвижно, ни один мускул на его лице не дрогнул, но спустя секунду, он стремительным шагом подходит к Биллу и с размаху ударяет его кулаком по лицу, отчего Хофер отлетает на кровать и опирается о матрас локтями, резко повернув шею на спокойного блондина.
Хоть в ту минуту кисть Ридла неимоверно ныла, боль пронзала легкие, сбивая дыхание, а к горлу подбиралась тошнота, он ледяным взором осматривал друга. Генри стоял скалой, лицо его не вызывало чувств, а в тот момент их было отбавляй.
— Ты что, спятил?! - шевеля нижней челюстью, ругнулся Билл.
Белобрысой разжал кулак и начал двигать пальцами, костяшки которых покраснели до невозможности. На некоторых даже выступила кровь.
— Ты это заслужил, - он хватается за стул, ставит его напротив Билла и плюхается на обивку, — теперь расскажи мне, как это вообще вышло?
Вот она - настоящая дружба! Получить по морде от человека, а затем делиться с ним проблемой. По-моему, это идеально. Ну, для оборотня точно.
— Я ни черта не помню. Проснулся с ней в одной постели и все, - пустил пальцы в свои волосы Хофер, — башка трещит!
Генри задумчиво поглядел сквозь друга. Он представлял, что почувствует Марго, узнай она правду. Она заплачет, расстроится, затем освирепеет и в конце концов оторвёт Биллу голову, а Теру сожжет на костре. Или все может быть по-другому. Кто знает? Марго непредсказуемая, и в этом её сила, а порой и слабость.
— И что ты собираешься делать?
— Я должен ей рассказать.
Все поняли о ком шла речь. Билл считал, что не имеет права называть её имя.
— Да, должен, - рассудил Генри, тяжело вздохнув, — что ж, было приятно с тобой общаться.
Реплика собеседника рассмешила оборотня. Он цыкнул и отвел взгляд в другой угол комнаты, осознавая, что все, что он так любил, рушится. Он потерял Марго.
Ведьма - первая девушка, которая завладела его сердцем, пленила его своим остроумием, добротой, порой наивностью... Конечно, у Хофера и до знакомства с Марго бывали отношения, но это ничего не значило. Тех девушек Билл не любил, тут же все иначе...
Чтобы избавиться от гнетущих размышлений, парень выпрямляется и переводит тему.
— А где был ты? Я пришёл, а Адель сообщила, что «наш гость убежал с утра пораньше», - последние слова брюнет проговорил акцентом служанки.
— Мы спустились в подземелье, чтобы...
Но не успел блондин договорить, как его перебивают.
— Стоп-стоп-стоп. «Мы»? «В подземелье»? Что я пропустил?
Рассказав приятелю о случившемся на вечеринке, Генри между делом заметил, что Билл даже не слышал криков напуганных подростков. Странно, весь дом стоял на ушах.
— Серьезно? Никогда бы не подумал о других дверях, - криво ухмыльнулся оборотень.
— В этом наша ошибка. Мы не замечаем очевидного.
— Угу. Генри, спрошу кое-что, ладно?
В комнате стало тихо. Два парня взирают друг на друга.
— Слушаю.
— Ты доверяешь этому Балдуину?
Из уст брюнета имя мага прозвучало подобно самому низкому существу на планете. Генри списал это на ревность, ведь Марго ему как-то рассказывала о взаимоотношениях двух темноволосых идиотов.
— А ты нет? - перевёл стрелки Ридл.
— Значит, доверяешь. Мне же кажется, что он что-то недоговаривает. Ему столько известно об охотниках, словно он ходячая энциклопедия на ножках.
Вновь тишина.
— Не говори мне, что он - охотник. Этого просто не может быть. Охотники ведь истребляют сумеречных существ.
— Я уже и сам ничего не знаю, - протяжённо выдохнул Билл, — у меня едет крыша. Надо найти вчерашнего палача.
— Именно этим мы и займёмся. Но сначала ты признаешься Марго.
Последовал глубокий вдох, затем выдох. Билл виновато закусил губу и закивал головой, отметив в уме, как ему не хочется этого делать. Потерять человека, которого любишь - значит, потерять часть своей души. А она точно была его частью...

* * *
Трудный выдался месяц. Уже скоро конец сентября, ничего себе! Как время летит, когда ты занята поисками непонятно чего, чтобы спастись от смертельной угрозы. Все листья опали. Не осталось ни единого клена. Они все прилипли к асфальту либо образовали грязно-оранжевую лужу на газоне, которую вскоре должны будут убрать люди в специальной одежде. Дворники.
Несмотря на то, что небо не изуродовано ни одним облачком, настроение угрюмое, хочется укутаться тёплым одеялом и наслаждаться голосом «Two Feet», представляя под его песни всякие жизненные случаи, где ты колесишь по побережью на новеньком кабриолете, попивая напиток из «Старбакса».
Это нормально. А единственное, чего мне хочется больше всего в своей жизни - обыденности. Просто сходить к стоматологу, боясь уколов, закупиться в газетном киоске, смешать с друзьями ментос и колу, весело смеясь над брызгами. Ах, ну извините, моё дело трястись от каждого шороха и думать, как надрать зад кучке охотников.
Повернув шею к огромному окну, я уставилась на прохожих, которые то и дело болтают по телефону или быстро бегут по делам. Странно, что никто из них и не догадывается о существовании другого, запретного мира.
Солнце достигло зенита, ослепляя мне глаза, отчего пришлось прищуриться и в конце концов отвернуть голову. Спустя пару минут мне приносят мой заказ и желают приятного аппетита. Я улыбнулась.
Сидеть на диванчике с записями, глотая коктейль и бургер - моё любимое времяпрепровождение, потому что мне кажется, что это самая нормальная вещь, которая со мной происходит. По возможности забегаю в «Мокко» именно для этого. Здесь все мне дорого: шахматный пол, диванчик с надписью «Билл & Марго & Генри. Друзья навсегда», гирлянды на окнах, картины и персонал. Кстати о персонале... Что-то не мелькает здесь лицо молодого официанта, которому приглянулась моя прическа. Наверное, решил свои проблемы и слинял.
Я откусываю ещё один кусок от гамбургера, и солёный огурчик с кетчупом приземляется мне на кофту, тем самым испачкав её. Класс!
— Черт, - ругаюсь я, схватившись пальцами за упавший огурчик. Поглядев по сторонам, я даю себе сигнал «чисто» и быстро пихаю огурец себе в рот, облизав пальцы. Что ж, это полдела, теперь нужно избавиться от пятна.
Осознав беспомощность влажных салфеток, мои ноги сами повели меня к дамской уборной, где я быстро открыла кран с тёплой водой и, намочив бумажное полотенце, принялась чистить свою светлую кофту. Боже, можно ли быть такой свиньей? Моя мать бы сейчас скандал закатила и непременно бы произнесла: «Я всегда говорила, что ты грязнуля. Вся в отца». Да, она непременно так бы и сказала.
Ухмыляясь собственным мыслям, я выбрасываю использованное полотенце в урну и смотрю на себя через зеркало или точнее сказать на пятно, которое теперь вдобавок стало больше, хоть и не такое контрастное. Кофта в зоне декольте почти вся мокрая. Неудачница.
Завязав длинные пряди в неуклюжий хвост, хочу уже покинуть сортир, как что-то за спиной меня останавливает. Либо воображение разыгралось, либо бессонница, но что-то мелькнуло там, в зеркале.
В животе завязался отдавалось спазмом, как будто внутренности решили поменяться местами.
Ощутив холодный пот на затылке, я неуверенно оборачиваюсь за спину и с тревогой всматриваюсь в своё отражение.
Боже, разве может быть кто-то страшнее меня? Вы только гляньте на эти мешки под глазами! Туда поместиться почти весь Салли Хилл!
Но тут ужасный внешний вид отходит на второй план, когда я собственными глазами вижу следующее. Сперва пальцы, потом ладонь... рука выходит прямо из зеркала и тянется ко мне, пытаясь схватить то ли за горло, то ли за волосы. Увиденное застаёт меня врасплох: в горле застревает визг, а ноги стали совсем легкие, будто хлопок.
Белоснежные пальцы уже в нескольких сантиметрах от моего лица; я всем телом, покрывшимся мурашками, ощущаю небывалый мороз. Б-р-р! Все мышцы парализовало, мне не двинуться! Марго, не стой столбом!
Вдруг кончик указательного пальца призрачной руки легонько коснулась до моего лица, и я чувствую, как моя кожа покрывается тонким слоем льда. Буквально. Страх и паника начали своё, но было поздно - мне не пошевелиться. Стараясь хоть как-то заставить свои конечности работать, я бьюсь в судорогах, но неудача преследовала меня на каждом шагу, потому я решила больше не сопротивляться. Время словно тоже замерзло.
Я прикрываю веки, длилось это где-то три секунды, затем вновь открываю и вновь подвергаюсь шоку. Ну и ну!.. Фокусы магии никогда, наверное, не оставят меня равнодушными к происходящему. Это как застать в первый раз в своей жизни снегопад. Или северное сияние. Второе мне доводилось видеть лишь на экране телевизора.
Кровь вновь стала циркулировать по венам, руки и ноги потяжелели, а иней на коже оттаял. Странное ощущение... Хотя, здесь все странное!
Оглядываясь вокруг себя, я откидываю голову назад и с восторгом смотрю на небо... На звёздное небо, полное планет, галактик и конечно же звёзд. Они все разные, сохранившие индивидуальность: большие и маленькие, яркие и не очень, сияющие жёлтым оттенком и синим. Такую красоту не передаст ни одним художник, каким бы талантом он не был наделён. Как же красиво... Аж сердце замирает в груди.
— Именно это я называю эффектом «вау», - отвлекает меня чей-то голос со стороны.
Я не сразу отдёргиваю взгляд со звёзд, по правде говоря, мне совсем не хотелось этого делать, однако... Повернув голову на говорящего, я застаю перед собой рыжего парня с непривычным выражением лица.
Серые глазки улыбаются мне, и кажется в его зрачках также много звёзд, как и на небе. Спустя столько времени я вижу его...
— Эдди! Как давно мы не виделись! - обижаюсь на призрачного друга я, крепко обняв.
Он тёплый, на его щеках заметен румянец, но единственное его отличие - это отсутствие сердцебиения. От подобного заключения я поёжилась, не подав никакого вида приятелю, потом медленно отстраняюсь, шагнув в бок.
— По сути, мы вообще не должны с тобой видеться, - с намеком улыбнулся он, пожав плечами.
— Хоть какой-то плюс быть ведьмой!
В это мгновение мои глаза начинают изучать местность.
Меня так заворожили звезды, что я не обратила должного внимания на окружающую меня среду. Впрочем, ровным счетом, нас с Эдди ничего не окружало, кроме широких, без конца и краю, пшеничных полей, которые были лишены цвета. Мне бы на ум пришёл черно-белый фильм, но этот вариант сразу исключается, поскольку небо усыпано миллиардами разноцветных штрихов. Любопытно, почему же пшеница лишена своего золотого оттенка? Белыми они выглядят непривычно и странно.
Я повернулась за спину, поймав мысль, что позади, быть может, поле цветное, но ожидания не оправдались. Зато застала в шаге от себя знакомое зеркало из уборной, повисшее в воздухе. Судя по всему, оно служит неким порталом.
— Где мы? - спросила я, также мысленно отметив отсутствие ветра.
— В буквальном смысле слова, нигде, - загадочно улыбнулся Чакер, — пройдёмся?
— В следующий раз я буду выбирать место встречи, - буркнула я, вспомнив придорожное кафе, надутого бармена и вид на океан.
Мы бредём по белому злаковому полю несколько минут, и портал-зеркало, через которое видно то, что происходит в реальном мире, остался где-то далеко.
Рыжеволосый отрывает стебель пшеницы и вставляет её между зубов, прокусывая соломинку, словно семечку. Его, видимо, не напрягает молчание, которое возникло с моего последнего слова.
Я соскучилась по Эдди, честно, просто мне уже известно, что появление мертвых - это предвестие несчастья. Так что, от этой встречи ждать чего-то хорошего нет смысла. Но в глубине души я держала крестики.
— Как отросли твои волосы, - заметил призрак, кивнув на не уложенные красные пряди.
Машинально поправляю причёску, уголком рта улыбнувшись.
— Итак, я готова, - резко вздохнула я, остановившись. Эдди недоуменно нахмурился, — не нужно заходить с далека. Зачем я здесь?
По выражению лица друга можно судить, что он желал растянуть начало этого разговора как можно дольше, увы, такому не бывать. Все равно придётся приступить к главной части. Парень хмыкнул и уставился вдаль, многозначительно щуря глаза, словно лучи солнца ослепляют его. Но никакой речи о солнце и быть не может. Я даже не в силах сказать день сейчас или ночь.
— Мне жаль, Марго, - искренне произнёс Эдди, посмотрев прямо в глаза.
Его голос дрогнул. Понятия не имею, что это значит, но дело дрянь. В груди разлился кипяток, в голове все вверх дном.
— Начало обнадёживает, - кивая, сглотнула я.
— Дело в твоих предках. Они злятся на тебя за то, что ты попыталась связаться с Элеонорой, - объяснил Чакер.
Вот оно что... Значит, Эдди для них своего рода посол. Поговорить лично им смелости не хватает? Нахмурив брови, перевожу дыхание.
— И что теперь? Это преступление века? Я так поступила только потому, что из-за семейных тайн нахожусь в глубокой заднице. Если бы бабушка соизволила рассказать мне правду, мне бы не пришлось использовать заклинание.
Сердце трепещет. Сомкнутые кулаки горят от желания сжечь все дотла, и это неправильно. Раньше подобные мысли не лезли мне голову. Остудив пыл, я заморгала и попыталась разжать ладони, но получилось у меня это не сразу. Что за чертовщина...
— Марго, не мне тебя учить ведьмовскому кодексу, но ты же знаешь какие могут быть последствия. Связавшись с запретной магией, ты перейдёшь на сторону тьмы. Это приведёт...
— ...К изгнанию. Знаю, - перебила рыжеволосого я, раздражаясь.
Как это несправедливо! Ведьмы не дают ответов, но сразу угрожают скитанием. Это нечестно. Как же мне одолеть охотников? Они одной стрелой способны убить меня, слишком рискованно.
От безысходности я взъерошиваю волосы и сглатываю горький комок в горле.
— Мне жаль, - повторился приятель.
Скоро от этого слова меня начнёт тошнить.
— Помоги мне, Эдди! - вцепилась я ему в руку.
Застигнутый врасплох, он онемел и округлил глаза. Конечно, наверное, сейчас я выгляжу дико, но я в отчаянии. Мне некому обратиться за помощью, кроме него, тем более собственные предки отвернулись от меня из-за какой-то глупости. Чертово равновесие и гребаный кодекс, о котором я впервые слышу.
— Чем я могу помочь? Я всего-то мертвец! Призрак, - растерялся Чакер, виновато сложив брови.
— Мне нужна хоть какая-нибудь информация об Элеоноре Мэнтл или подсказка. Мне нужно услышать какой-то голос предков. Мне нужно найти «Её»... Я без тебя не справлюсь!
— Марго... - покачал головой приятель.
— Пойми, я, Билл, Генри и весь Салли Хилл в смертельной опасности. Охотники ищут меня из-за какого-то глупого пророчества! Мол могущественная ведьма уничтожит их всех... Ерунда!
Эдди, склонив голову вниз, долго молчит. Прячет глаза. Я ещё горю надеждой, что он всё-таки поможет мне, не оставит в беде, но, чем дольше он молчал, тем быстрее надежда угасала. Боже... Неужели и он оставит нас на растерзание охотникам? То, что мы хотим и то, что получаем в основном - вещи не похожие друг на друга.
От обиды защемило сердце, кожа покалывает. Я чувствую, подбирающиеся к глазным яблокам слезы, но держусь гордо и смело.
— Прости, это не в моих силах, - поднимает разбитый взгляд он и со всей мочи сжимает губы.
Я вижу как ему тяжело, но злость ослепляет к сочувствию. Эдди кладёт на мою руку свою ладонь и медленно убирает её со всего плеча. Этакий жест показался мне многозначительным и эпичным, словно он не просто убирает мою руку, а покидает меня вообще, навсегда. И почему? Потому что испугался моих ведьм-предков? Не может пойти против них?
Ярость загорается во мне новой силой, я стиснула зубы и поглядела на звезды, точно ведьмы прячутся среди них.
— Покажитесь мне! Я знаю, что вы все слышите! Вы, трусливые курицы! - закричала я в пустоту, надрывая горло.
Эдди умоляет меня остановиться, но я твёрдо стою на своем, осыпая собственных предков всеми проклятиями мира. И это сработало! Либо им просто надоело слушать мой визг.
— Марго, - жестом прерывает мой выброс адреналина бабушка, появившаяся перед нами, как галлюцинация.
Ее взгляд суровый, чужой, а значит ждать руку помощи мне не стоит.
— Прямо сейчас ты объяснишь мне, что происходит. Вместо того, чтобы помогать, вы отвернулись от меня! Разве это по кодексу ведьм?
Мне было слишком больно говорить это, но, увы, правда она и на Аляске правда. Наверное, выгляжу сейчас жалко, как побитая дворняга, скулящая от разочарования в людях.
Сесилия поправляет свою юбку и время от времени щурит глаза, как будто пытается понять, где здесь правда, а где ложь.
— Ты меня очень огорчила, Марго! - внезапно отчеканила она, и мир, кажется, остановился.
— Что? Огорчила?! Что я сделала - пыталась выжить?
Она не двигается с места, а Эдди спрятал глаза и сложил голову к земле, нервно кусая губы.
— Твоя сила была непорочна, а теперь она полна чёрных пятен! Ты связалась с темным магом, больше того - ты с ним колдуешь! - Сесилия перевела дыхание, раздув широко ноздри. Никогда её такой злой не видела. — А теперь ещё и пыталась связаться с проклятой душой!
— Мне нужно знать за что вы её изгнали! - повысила я голос, взмахнув рукой, и тут же получаю ответ, напоминавший пощёчину:
— За то же, что и тебя!
Знаете этот момент, когда спутниковый сигнал в телевизоре резко пропадает? Этот писк... Точно такое же происходит сейчас в моей голове.
Часто дыша, я с ужасом и одновременно с разочарованием смотрю на свою бабушку, предавшую меня ради равновесия или кодекса, или шабаша... Да и плевать на это. Важно лишь то, что она так поступила со мной. Мое выражение лица постепенно меняется: от злого к огорченному.
По-моему, Сесилии совсем не больно, ей плевать на меня. Смерть отбирает у нас не только душу родного человека, но и его любовь к нам.
Сглотнув колючий комок в горле, я глубоко вздыхаю и сжимаю кулаки да так, что мои ногти впиваются в кожу ладоней, оставив после себя следы «полумесяца».
— Значит, я изгнана из шабаша? - подбросив брови ко лбу, пискнула я.
Ни черта не понимаю.
— Это не наш выбор. Ты сама вынесла себе приговор.
Сесилия произносит данные слова с такой ненавистью, что мне начинает казаться, будто мы с ней вовсе не родня. Какой кошмар!.. Мы через столько всего прошли, а она отталкивает меня из-за чего? Из-за желания жить и бороться со злом?!
Эдди складывает брови в грустное положение и легонько касается моего плеча, однако я его отталкиваю, ощущая каждой клеточкой кожи злость.
Рыжеволосый прошептал мне что-то на ухо (увы, я ничего не услышала) и испарился в воздухе. С меня довольно.
— Я - всемогущая салемская ведьма. Во мне течёт кровь великих ведьм рода Мэнтл, и ваше изгнание не изменит того факта, что я была, есть и остаюсь девушкой с силой, как у Элизы, Кассандры и Мирабель, - с ненавистью глядя на бабушку, произношу я, не спеша приближаясь к ней.
Вдруг наши с ней волосы начали развиваться от ветра, который, судя по всему, вызвала я. Он становился все мощнее, пока не начал походить на ураган.
Сесилии приходится прикрывать глаза руками и щуриться, чтобы спрятаться от ледяного порыва воздуха, когда меня шторм даже не думает касаться. Я просто иду к ней.
— Темная магия, бабушка, не всегда зло. Ты ошибаешься. Сильно ошибаешься...
— Марго, остановись! Тобой управляет темная сила! Не искушайся! - кричит она, но ветер проглатывает её слова.
А я ничего не слышу. Ничего не вижу. Ничего не чувствую. Только боль и обиду.
— Я, Марго Ван де Шмидт, ведьма рода Мэнтл, объявляю шабашу войну! Если вы не желаете мне помочь, то я сама не желаю быть частью шабаша! - разрывая горло, ору я на Сесилию.
Ветер выдергивает стебли пшеницы с корня, играясь с ними в воздухе. Бабушка что-то пытается донести до меня, но я громко кричу, волной эмоций срывая перед собой все на свете.
Вены на шее и лбу опухли, щеки покраснели, тем не менее, мой крик продолжает рушить созданный Эдди мир.
Силуэт бабушки-ведьмы исчезает за завесой смерча из злаков, однако крики её мельком доходят до моих ушей.
Я чувствую что-то тёплое у своего носа и как оказалось, это была кровь. Капли разбились о белую гладь у моих ног, образовав багровые кляксы. Последнее, что я помню, была абсолютная тишина и яркий луч света, поглотивший пшеничное поле и звёздное небо. Все происходит сквозь зеркала.