Джеймс Тёрнер:

Сегодня пасмурно. Я смотрю в окно, ища ответы на свои вечные вопросы, но их как всегда нет. Случайно замечаю, как капелька дождя попадает на чистое стекло, стекая по нему и оставляя за собой почти неуловимый след. Я машинально прикасаюсь указательным пальцем к тому месту, пытаясь стереть его. И только сейчас до меня доходит, что я на другой стороне окна. Мне ни за что не убрать то, что предначертано, ни за что не изменить ход жизни и не перевернуть мир вверх ногами... Мысли заводят меня всё глубже и глубже. Я уже не вижу их конца, лишь странные позывы всё менять на свой лад.

— Джеймс... — мать тихонько зовёт меня, положив свои руки на мои плечи. — О чём ты думаешь?

— Мне страшно, — так же тихо произношу я, не поворачиваясь к ней лицом. Вдруг я слышу её тяжелый вдох. Женщина сжимает мои плечи сильнее, а после и вовсе обнимает меня.

— Всё будет хорошо, ведь я рядом с тобой, мама всегда рядом...

— Спасибо, мам, — я резко разворачиваюсь к ней и крепко обнимаю её. Мысли постепенно уходят от меня, оставляя за собой лишь неприятные ощущения. Я свободен от них, но лишь на время...

— А теперь скажи, что мы будем сегодня делать? — мама убрала свои руки, оставляя меня без тепла. Она присела рядом со мной, смотря в мои глаза.

— Я думал прогуляться с Агнес, — женщина резко поднялась на ноги и молча, без лишнего звука, подошла к окну. Она открыла его и выставила руку вперёд. Почему я не додумался открыть его и стереть то, что так мешало мне?

— Немного моросит, да и вообще, по такой погоде лучше сидеть дома. Пусть лучше Агнес придёт к нам.

— Но она промокнет...

— У неё есть зонт, — женщина занервничала, она не хотела выпускать меня из дома.

— Почему мне нельзя выйти на улицу, мама? — я смотрел на неё с непониманием.

— Джеймс, ты можешь простудиться и заболеть! Пожалуйста, останься дома... — женщина быстро подошла ко мне и встала на колени. Из её глаз потекли слёзы, они стекали по щекам, совсем как капельки дождя по нашему стеклу.

— Хорошо, но встань, пожалуйста. Я не хочу видеть тебя в таком положении! — я присел рядом с ней и, взяв её за руки, помог подняться с пола.

Напоследок взглянув на меня, мама ушла на кухню, по пути вытирая слёзы. Я не понимал её страха и реакции. Она смотрела на меня по-другому, будто перед ней не я, а какой-то другой человек.

И снова ко мне хлынул интерес о её прошлом, который я подавлял каждый день. Я не желал копаться в личный вещах мамы, словно вор. Когда придёт время, она сама расскажет мне обо всём...

Взяв телефон со стола, я набрал номер Агнес. Гудки. Ещё гудки. И наконец-то она берёт трубку, произнося нежным голоском привычное: "Алло".

— Агнес...

— Да, Джеймс? Что-то случилось? — даже на расстоянии я чувствовал её тревогу. Девушка боялась за мою жизнь, а я за её...

— Я не смогу увидеть тебя сегодня.

— Всё хорошо, я побуду дома, испеку пирог, а завтра мы встретимся и ты оценишь его по пятибальной шкале, — Агнес пыталась поднять мне настроение. Я ценил это качество в ней, ведь она никогда не унывает и всегда ищет плюс в мешке минусов.

— Тогда вишневый...

— Я помню, твой любимый, — от этого я улыбнулся, ведь у нас всё началось именно с этой выпечки.

В тот день я стоял в магазине и выбирал пирог, вернее, искал вишневый среди остальных. Заметив его, я потянулся к нему рукой, но не успел схватить. Маленькая ладонь легла на пирог и, сжав пальцы, забрала его. Я повернул голову направо и увидел её... Агнес! Тогда нам было по десять или, может быть, чуть больше, но это неважно. Главное, что она улыбнулась и вернула мне обратно единственный вишневый пирог со словами: "Ты же Джеймс Тёрнер из класса Осборна Эйбрамсона?"

Я не мог вымолвить и слова, ведь девушка, которая мне нравилась, отдала пирог и произнесла моё имя. Все годы я наблюдал за ней лишь издалека, будто боясь спугнуть, но теперь...

— Джеймс? — голос Агнес прервали мои воспоминания из прошлого, заставляя вернуться в настоящее.

— Агнес, почему ты перевелась в мой класс?

— Неожиданный вопрос, — засмеялась девушка, немного задумываясь и хмыкая в трубку телефона. — Если скажу, что из-за тебя, это будет слишком безумно или немножко?

— Нет, Агнес, это будет слишком безумно для других, но лишь немножко для меня...