– Но кто и зачем? – спросила я.
Дурацкий вопрос на самом-то деле. Знал бы муж кто – давно бы голову открутил, и сломанное ребро не помешало было. Колдуют-то они не ребрами... кажется.
– Откуда мне знать? Может, месть – среди гостей лорд Дин. С одной стороны, он должен быть мне благодарным, если бы трое его кузенов остались в живых, титул бы ему не достался. С другой – кто знает, что у него на уме.
Не пригласить его ты не мог, потому что он дальний – очень дальний, но все же – родич невесты, и в этой вашей паутине кровных связей, взаимных обязательств и долгов рехнуться можно.
– А... за что вы его? – не удержалась я.
– За дело, – отрезал лорд.
– Простите. Мне не следовало любопытствовать.
Он кивнул, дернул рукой, будто хотел меня коснуться, едва заметно поморщился и продолжил.
– Может, мелкая пакость кого-то из тех, кто радуется моей опале. Вроде той иголки в вашей сорочке... как вы себя чувствуете, кстати?
Ноет и чешется, но что ты с этим сделаешь?
– Хорошо, спасибо.
– Может, дядя все еще пытается поставить меня на... – Он осекся. Быстро глянул на меня, словно ожидая скандала.
Я сделала вид, будто ничего не поняла. Надо бы, конечно, слезть с колен, но... Мина и правда еще неизвестно когда вернется, а настоялась я сегодня уже предостаточно. На кухне. А еще весь вечер придется танцевать.
– Разве по чарам нельзя определить, кто автор? – спросила я.
– Конечно нет.
– Простите. Я ничего об этом не знаю.
– Откуда бы вам?
– Расскажете?
Он с любопытством посмотрел на меня.
– Вам в самом деле интересно?
Блин, да мне было бы интересно, даже если бы ты таблицу умножения читал, таким-то голосом! А уж урок магии, пусть даже теоретической!
– Чары – это стихия. Пять стихий. Огонь, вода, воздух, земля, молния. Сможете ли вы, увидев костер, определить, кто его разжег?
Я задумчиво кивнула.
– А на подпруге... Остались даже не сами чары. Они подействовали и рассеялись. Как...– Он попытался покрутить рукой в воздухе, подбирая слова, снова едва заметно дернулся. – Представьте, что вы оставили лист пергамента на столе, вышли из комнаты, а когда вернулись, он лежит на полу. Вы можете решить, что его сдуло сквозняком. Или что, вставая, смахнули подолом. Но вряд ли подумаете, что его сбросила кошка, потому что тогда сдвинулись бы и другие вещи, или листок оказался бы смятым, или остались следы когтей. Нет, даже не так: вы возвращаетесь и видите, как пергамент едва заметно в последний раз шелохнулся на полу и замер. И сознаете, что его сбросил именно сквозняк, хотя сейчас в комнате ни дуновения. Понимаете?
– Кажется, да. Нечто на уровне интуиции... предчувствия. Неуловимое, но понятное.
– Да, даже не след, а воспоминание о нем.
– И что это за чары, вы тоже не разглядели?
Он мотнул головой.
– Разрушить может любая стихия. Точнее, любая стихия разрушает, не создает.
– Закон сохранения энтропии? – задумчиво произнесла я. – Логично.
– Что, простите?
Да блин же, рот мне себе зашить, что ли?
– Мир сам по себе стремится к распаду. От сложного к простому. Растения и животные, умирая, возвращаются в землю и превращаются в нее. Осыпаются скалы. Вода течет по склону, а не вверх. Сложное превращается в простое само по себе. Но чтобы создать из простого сложное, нужно затратить дополнительную энергию... силу.
Лорд вытаращился на меня в немом изумлении и я, захлопав ресницами, поспешно добавила:
– По крайней мере, так говорил один странствующий монах. Матушка встретила его у церкви и послала меня с едой.... она часто заботится об убогих.
И пусть поищет того несуществующего монаха.
– Звучит разумно, – медленно проговорил лорд. – И интересно. Хотел бы я поговорить с тем монахом...
До чего же бесит постоянно прикидываться дурочкой! Я поспешно сменила тему.
– А разве можно наложить чары так, чтобы их никто не заметил?
– Сложно, но можно. – Муж нахмурился, покачал головой. – Не знаю, как объяснить. Боюсь, из меня не слишком хороший учитель.
Нет, просто, скорее всего, объем информации такой, что в двух словах не уложишь. Попробуй-ка, заставь меня изложить какую-нибудь главу из учебника биохимии человеку, который не имеет представления о молекулах и атомах.
– Заметить можно, если специально искать, – продолжал лорд. – Поэтому телохранители его величества регулярно обходят гостевые покои, залы... в общем, все места, где он бывает. Проверяют его оружие и доспех, коня... все.
– Та еще работенка, похоже, – усмехнулась я.
– Да. Теперь и Мартин будет проверять мое оружие, доспех, коня и сбрую. А остальное – я...
Распахнулась дверь.
– Ой, простите! – Мина попятилась. – Милорд... миледи...
Я вскочила, торопливо оправляя юбку.
– Мы с Эммой нарезали бинтов.. – продолжала лепетать девушка, глядя в пол. – Вот...
Я взяла у нее корзинку.
– Спасибо.
– Моя помощь нужна, миледи?
– Нет, я справлюсь сама, спасибо. Можешь идти.
– Погоди, – окликнул муж.
– Да, милорд?
– Я должен принести извинения за то, что обвинил тебя в небрежении.
На миг мне показалось, что Мина сейчас упадет в обморок.
– Что вы, милорд... – прошептала она. – Разве я... вы..
– Ступай.
Мина испарилась так стремительно, что впору было поверить в телепортацию.
– Вы довольны, леди Джейн? – широко улыбнулся муж.
Ах ты, зараза! Довел девчонку до инфаркта, только чтобы перед женой покрасоваться? Я обнаружила, что сама расплываюсь в улыбке. Да чтоб тебя!
– Спасибо, лорд Чонгук. За меня и за Мину. А теперь немного постойте спокойно. Я наложу повязку.
Бинты оказались хорошими – плотными, широкими, туго скатанными. Но не шириной в две ладони. Значит, Эмма таки нарушила хозяйский приказ. И судя по тому, как муж хмыкнул, когда я взяла первый в руку, он тоже это понял. Но недовольства не выказал.
– Постарайтесь не дышать глубоко, пока я бинтую, – попросила я.
– Это будет нетрудно, – невесело усмехнулся он. – А после того, как вы стянете мне ребра, я смогу вообще дышать?
– До определенного предела, – не стала обманывать я. – Бегать с замотанными ребрами вы не сможете.
– А танцевать?
Я моргнула. Потом сообразила. Хозяину дома придется танцевать. И не только с женой, когда можно было бы оттарабанить обязательную программу и дальше тихо сидеть в углу, болтая с друзьями о своих мужских делах. Хозяину дома придется взять на себя девиц, оказавшихся на балу без кавалера – ведь неприлично танцевать с одним мужчиной два раза подряд и больше трех раз за вечер. Если это не муж, конечно. И неважно, что во время танца пары сменятся несколько раз, так что обратно к родителям девушку поведет уже другой мужчина. Никто из дам не должен стоять у стенки и скучать, а задача кавалеров – об этом позаботиться.
Да уж. Впрочем, разудалые плясовые тут не в ходу, а остальное...
– Сможете. Не скажу, что это будет легко, но без повязки – еще и намного больнее.
Он кивнул.
– Бинтуйте. Если что, у меня есть время примериться и снять.
– Я бы не советовала этого, лорд Чонгук.
Он не ответил. И так понятно, что сделает по-своему. Что ж, помешать этому я не смогу, но сделать выводы – вполне. Даже в нашем мире врач имеет право отказаться от пациента, регулярно игнорирующего назначения. А здесь... будет, если что, лечиться пиявками и кровопусканием. Без меня.
Я подошла ближе. В глаза бросился уродливый рубец на груди. Я провела по нему пальцем.
– Эта рана заживала хуже остальных? Долго гноилась, вызывая лихорадку?
– Да.
– И, возможно, поначалу казалось, что заживает нормально, а потом вдруг стало хуже? Мало того, что загноилась рана, так еще и начался жар? Кашель? Перестало хватать воздуха, а еще появилась такая слабость, что и голову от подушки не оторвать?
– Да. – В голосе мужа промелькнуло удивление. – Вы и правда разбираетесь в ранах.
Я кивнула сама себе. Вот и ответ, почему он едва концы не отдал и долго выздоравливал. Скорее всего, клинок пробил грудную стенку. Рана затянулась поверху, а потом началось нагноение, инфекция пошла в грудную полость. Живучий ты, лорд Чонгук. От такого и в наше время мрут, а уж без антибиотиков и нормальной хирургии... Может, и с ребрами обойдется.
Я снова зашла ему за спину, разглядывая место перелома.
Пять признаков воспаления. Отек, покраснение, жар, боль, нарушение функции. Тоже своего рода пять стихий. Лорд не совсем прав – стихии могут не только разрушать. Огонь умеет греть, а без воды и вовсе нет жизни... И в теле то же самое. Воспаление может убить, если выйдет из-под контроля, но без него нет заживления...
Сама не знаю зачем, я коснулась синяка. Кончики пальцев потеплели, под кожей словно искры забегали. Я провела рукой вдоль синяка, представляя, как здорово было бы, если бы можно было сращивать кости силой мыслей. Раз – и вокруг перелома собираются клетки, выращивающие костную ткань и сосуды, два – и все готово. Хотя на самом деле все куда сложнее, и вовсе не −«раз-два» и даже не «раз-два-три». Пока я над этим размышляла, сине-багровое пятно разгладилось, отек исчез.
Я тряхнула головой – все вернулось на круги своя. Мысленно выругалась. Показалось. Я все-таки схожу с ума. Неудивительно, мало какая психика все это вынесет. А, может, и лорд, и замок, и остальное – все-таки глюк? Этот, как его там... забыла слово, когда видения сложные, развернутые, и в них можно зависнуть на несколько недель? А! Онейроид. Как будто мне станет легче от того, что назову вещи своими именами. Я снова провела пальцами вдоль синяка – опять будто искрой пробило. Накрыла ладонью. Вот же он. Живой, теплый, настоящий.
– Что-то случилось? – спросил муж.
– Нет. Задумалась, как лучше сделать, – соврала я.
Снова обошла его, начала бинтовать. Вообще-то это сестринская работа, не врачебная. Но первые несколько лет, пока не поймала свободную ставку в стационаре, я работала в поликлинике и дежурила на скорой, где редко когда бригада бывает укомплектована полностью. Так что ты и швец, и жнец... Наловчилась, в общем, руки помнили до сих пор.
Блин, это ж мои руки помнили! А руки леди Джейн до сих пор ничем подобным не занимались. Ну так и есть, первые два витка легли слишком слабо. Придется подтянуть, прежде чем наматывать дальше.
– Признаться, вы удивили меня, леди Джейн, – сказал муж. – Вы заметили то, что не заметил никто.
– Трудно было не заметить, – буркнула я.– Может, просто не стали лезть не в свое дело?
– И этим тоже удивили. Тем, что решили не просто предложить помощь, а настоять на ней. Неужели вам не все равно?
Будет тут все равно, как же, когда он так близко. Когда для того, чтобы обвести тур бинта вокруг туловища, приходится его почти обнять. Когда дыхание щекочет висок...
– Вы – мой муж, лорд Чонгук. – Я хмыкнула, припомнив то, что он говорил мне утром – боже мой, всего лишь утром! – Я этого не хотела, но... согласилась. И потому мой долг – заботиться о вас и помогать по мере сил.
Одновременно с этими словами я потянула бинт, поправляя виток. Видимо, затянула слишком сильно, потому что лорд выдохнул сквозь зубы, напрягшись.
– Простите. Я не хотела сделать вам больно.
– Переживу, – усмехнулся он.
И замолчал. Я тоже молчала, занятая делом.
– Вот и все, милорд, – сказала я, наконец.
Повязка выглядела неплохо. Да просто супер, я бы сказала, для первого опыта перевязки.
Лорд повел плечами, примериваясь, прислушиваясь к себе.
– Да, так действительно лучше. Спасибо.
– Не за что. Когда отек с места перелома начнет сходить, повязка станет свободней и может начать спадать. Скажите, если это случится. Я переделаю.
– Не стоит утруждаться, – холодно улыбнулся он. – Мартин справится, если что. Он перевязывал мои раны, пока меня везли домой, и получалось неплохо.
Было бы предложено. Мне забот меньше.
– Как вам будет угодно, милорд.
– Так я могу быть свободен? – так же холодно поинтересовался он.
– Конечно.
Кто тебя держит-то? Хоть спасибо сказал, и то ладно. Хотя я давно не жду благодарности за свою работу. Хирург оперировал, бог спас, что ж теперь. Так устроены люди.
– Когда выберете платье на вечер, не забудьте прислать ко мне камеристку. Как и договаривались утром.
– Не стоит утруждаться, милорд, – в тон ему улыбнулась я. – У вас наверняка полно дел.
Мина появилась, едва за лордом захлопнулась дверь. Я испугалась было, что девушка снова бухнется на колени, но она только посмотрела на меня, как на ожившую святыню, и спросила.
– Будете выбирать платья, миледи? У нас всего два часа.
«Всего?» Да за это время слона можно помыть и переодеть. Кстати, о... я весь день проторчала посреди очагов и множества запахов. Хорошо хоть, волосы под покрывалом.
– Помоги мне раздеться и вымыться. Ванну не надо, достаточно просто освежиться. А потом посмотрим, что там за платья.
– Да, миледи.
Она упорхнула за дверь, ведущую в купальню. Я села на кровать и мрачно усмехнулась. Быстро во мне проснулись барские замашки. Могла бы и сама в тазике помыться, не переломилась бы.
Зато понятно теперь, почему этот лорд то и дело морду кривит. Немудрено избаловаться, когда кругом полно людей, готовых сорваться по щелчку и выполнить любое приказание.
Я потерла руками лицо. Устала. Устала от этих дурацких лестниц, каменных стен, чужих людей. От лорда этого, так его и разэтак. Не хочу никаких балов, никаких платьев, хочу просто упасть в кровать и спать, даром, что белый день на дворе. Что-то быстро меня укатало. То ли леди Джейн была не слишком крепка физически, и работа на кухне ее подкосила. То ли слишком много впечатлений и разуму нужно отключиться, чтобы их переварить. Поди тут разбери. С первым я ничего прямо сейчас сделать не могу, а вот поспать полчасика могу очень даже. Сейчас ополоснусь и подремлю, часа на то, чтобы собраться мне с лихвой хватит.
Правда, когда я заявила Мине об этом, она в очередной раз вытаращила глаза и залепетала что-то про умастить кожу как следует, толченую петрушку на лицо, чтобы сияло, красавку в глаза и...
Я тяжело вздохнула. Вот только красавки в глаза мне не хватало для полного счастья. Она расширяет зрачки, глазищи будут черные, дурные. Может, кому и красиво. Но я предпочитаю видеть, кто и что передо мной.
– Мина, мне очень хочется на тебя рявкнуть. Поэтому, не надо, пожалуйста. Обойдемся и без петрушки и без красавки. Сколько времени тебе нужно, чтобы одеть меня и переплести?
– Полчаса на волосы и минут десять чтобы одеть.
– Вот и хорошо. Значит, быстро показывай платья, и вернешься за час до нужного времени.
Стоит оставить немного времени про запас. Мало ли что...
А ничего себе гардероб был у покойной леди! Еще одно винно-красное платье, на этот раз шелковое. Яблочно-зеленое. Глубокого синего цвета, который был бы мне очень к лицу, если бы я по-прежнему была собой. Но рыжеволосой девочке, в которую я превратилась, оно не слишком пойдет.
Я уставилась на все это роскошество. От ярких цветов рябило в глазах. Еще и драгоценности, будь они неладны!
– А поспокойней что-нибудь есть?
– Есть еще одно, из камчи. Но леди пошила его, когда лорд был в отъезде, и ему оно не понравилось.
– Почему? Слишком откровенное?
– Что вы, миледи! – Мина выглядела до крайности шокированной. – Леди Патриция была скромницей. Лорд сказал, что это платье больше подобает монашке, чем знатной даме.
А вот это уже интересно.
– Показывай.
Лорду, значит, надо поярче? Пусть попугая заведет. Или павлина.
Мина достала из сундука платье. Не синее и не серое, сложного переливчатого цвета. Плотный шелк, по полотну которого вились то ли травы, то ли цветы. К такому и украшения не нужны, оно само по себе украшение. Достаточно будет серебряного шитья на манжетах и подоле нижней рубашки, которая будет выглядывать в прорези рукавов и мелькать из-под юбки – есть такое? Мина подтвердила, что есть, мигом продемонстрировав. Как раз под это платье шилось, и тоже ни разу леди не надела. Да, у леди Патриции, упокой господи ее душу, был вкус. Жаль, что она умерла. Похоже, муж и правда ее любил, если не отправил в монастырь, когда стало ясно, что наследника она не родит. Всем было бы лучше. И мне тоже...
Да, узорчатый шелк, вышивка на рубашке. Плюс рыжие волосы, которые будут контрастировать с этим платьем, жемчужно-серо-голубым. В нашей реальности я бы их распустила и чуть подвила, на здесь простоволосыми не ходят. Значит, надо сделать две косы полукругом у висков, чтобы было видно. И жемчужные шпильки. Все. На первый взгляд просто, но куда эффектней, чем россыпи драгоценностей. Разве что кольца добавить. К этой белой нежной коже – у меня никогда не было таких холеных рук – пошло бы серебро. Но вряд ли у лорда оно есть.
– Лорд вряд ли одобрит... – сказала Мина.
Лорд пусть хоть перья в хвост вставляет. Себе. А я буду одеваться так, как считаю нужным. Это платье – дорогое и явно не повседневное, нищенкой на фоне остальных я выглядеть не буду. Остальное его не касается.
– Лорд велел прислать тебя за драгоценностями. Но не уточнил, когда именно.
– Миледи, он меня убьет.
Блин! Я-то могу куролесить, сама нарвусь, сама и отвечу. А девчонке в самом деле может прилететь ни за что. Нехорошо будет ее подставлять. Убить не убьет, конечно, но если нерадивых слуг здесь воспитывают так же, как непокорных дочерей...
– Хорошо. После того, как меня разбудишь, пойдешь к нему и скажешь, что я выбрала серое.
Надеть чулки, пару рубашек и платье я могу сама, пока она бегает. Не будет же он меня силой вытряхивать из него? Или будет?
Я вздохнула. Потерла бок, ойкнув, обругала все ржавые иголки на свете. Позволила Мине укрыть меня одеялом. Закрыв глаза, зачем-то пробормотала «на новом месте приснись жених невесте», рассмеялась сама над собой и все-таки заснула.
Приснился птеродактиль.
Сиеста оказалась плохой идеей – проснулась я с чугунной головой. Странно, дома я перехватывала хотя бы полчасика сна, едва появится возможность, и давно привыкла ложиться и вставать в любое время. А здесь, вот... Точно вареная вся. Пришлось несколько раз плеснуть в лицо водой, чтобы прийти в себя.
Бет подала свежую рубашку и платье, умчалась за лордом. Я подвязала чулки под коленом, вздохнула, вспомнив те, что у нас лежали в любом магазине: прозрачные, с кружевным верхом и силиконовыми полосками. Здешних мужчин они бы сразили наповал. Впрочем, их бы много от чего кондратий хватил... Оделась – всю жизнь без камеристки как-то справлялась, и сейчас ничего трудного, чай не корсет со шнуровкой на спине. И села расчесывать волосы: косу в любом случае следовало переплести после сна.
Лорд снова влетел через ту дверь, что вела в купальню – поленился по коридору оббегать, рванул напрямую. Двигался он так же стремительно, как и всегда – и не скажешь, что ребра сломаны. Аж завидно, я-то до сих пор чувствовала себя сонной мухой.
– Снимите это немедленно! – отчеканил он не терпящим возражений тоном.
Сонная одурь слетела мигом.
– Нет! – Я продолжала водить гребнем по волосам. Успокаивает. И есть чем в морду запустить. Хотя опять увернется, он от мечей и магии привык уворачиваться, что ему какой-то гребень... Зараза!
Чимин тоже постоянно указывал... «Надень то платье, посексуальней. Мне нравится на тебя смотреть... И каблук маловат, в тех шпильках у тебя просто офигительные ножки». Я старалась, дура, даром что в «тех шпильках» пришлось оставаться на ногах часа четыре кряду. Хватит. Поумнела с тех пор.
Лорд шагнул ближе.
– Все дамы наденут яркое. На их фоне вы будете выглядеть монашкой.
– Мне все равно.
В самом деле все равно. Есть в этом даже некое извращенное удовольствие – нет ничего хуже, чем, придя в вечернем платье, скажем, на свадьбу подружки, обнаружить на соседнем стуле девицу в джинсах.
– Мне не все равно. – В его голос прорвалось раздражение. – Скажут, что я не могу одеть свою жену так, как подобает моему и ее положению.
Так я и думала. Ему самому плевать, что на мне надето. Надо соответствовать. Вот только женщиной-украшением, женщиной-подтверждением статуса я уже была, и мне не понравилось.
– Если вам больше нечем померяться с другими мужчинами, кроме нарядов ваших дам, – ядовито произнесла я, – заведите себе другую куклу и самоутверждайтесь сколько хотите. А меня избавьте от этого. Я в состоянии сама выбрать из своих платьев то, что нравится мне.
Он мгновенно оказался рядом, схватил меня за руку, сдергивая с табуретки.
– Вот только у вас нет своих платьев, – прошипел лорд. – Здесь у вас нет ничего своего. И поэтому вы наденете то, что велю вам я.
Кажется, я зарычала. Не знаю. Не знаю, как сумела выдернуть руку. Весь мир сузился до его темных от ярости глаз.
– Вы правы, милорд. У меня действительно нет ничего. – Я рванула через голову платье.
– Если вы думаете, что вам удастся второй раз провернуть утреннее представление... – Он схватил меня за запястья, и склонившись почти к самому моему лицу, прорычал: – То здорово ошибаетесь.
– Не думаю, милорд. Но, как вы сами только что напомнили, мне здесь ничего не принадлежит, а ваших подачек мне не надо. – В голосе зазвенели злые слезы. Вот только этого не хватало! – Значит, я пойду в том единственном наряде, который мне пока принадлежит. В собственной коже. Или вы и ее с меня сдерете?
– Вы не осмелитесь, – уверенно произнес он.
Я не ответила, просто продолжая смотреть ему в глаза. В тот миг я бы осмелилась на что угодно – ни одной мысли не осталось в голове, только ярость, которая, кажется, вздыбила волосы, точно змей Медузы Горгоны.
– Боже милостивый! – выдохнул он. – Вы и в самом деле на это способны.
Я не издала ни звука, не шевельнулась.
– Но неужели какая-то тряпка этого стоит?
– Дело не в тряпках, милорд. Я не... – Голос сорвался. – Я не ваша кукла, которую вы вольны одевать или раздевать по своему усмотрению. Я – человек. Я живая. Да, в вашем доме у меня нет ничего, кроме меня самой. Но у меня есть чувства. Желания. Мысли. У меня есть – я. Пока есть. – Я судорожно вздохнула. Амок рассеивался, сменяясь гулкой пустотой в голове. – Но если вы не оставите мне меня, тогда мне лучше вовсе не быть.
Я снова надолго замолчала, не отрывая взгляда от его глаз, только слезы текли и текли по лицу. Он тоже молчал. Долго. Кажется, бесконечно долго. А потом выпустил мои руки и отступил на шаг.
– Я не подумал, что с вашей стороны все это выглядит совсем по-другому. И не намеревался изображать тирана. Вы вольны одеваться, как вам вздумается.
Он помедлил. Я молчала, пытаясь унять слезы. Да что ж это такое, давненько я перед мужиком не рыдала.
– Что до... Если завтра я пришлю к вам портного, вы его примете?
– Кажется, вы так ничего и не поняли, милорд, – я длинно и неровно вздохнула.
Надо успокоиться. Нам еще целый вечер изображать образцовую пару. Хотя бы назло гадюке Джису.
– Я понял больше, чем вы думаете.
– Тогда не унижайте меня, и не выставляйте глупцом себя, заставляя думать, будто вы пытаетесь загладить нанесенную мне обиду подарками.
Ты бы еще айфон приволок. Который я бы с удовольствием запустила в твою голову. Боже, о чем я? Какой айфон?
Он снова надолго замолчал, пристально на меня глядя. Сухо произнес:
– Умойтесь, леди Джейн. Вы слишком горды, чтобы позволить толпе увидеть ваши слезы. Прошу прощения, что стал их причиной.
И шагнул за дверь так стремительно, точно за ним собаки гнались. Я обхватила себя за плечи – тело колотила крупная дрожь.
Хозяин дома – со сломанными ребрами, хозяйку трясет. Отличный будет вечер.