В тот день по Клубку, как назло, дежурила группа Вава. Едва завидев его сутулую, затянутую в алую куртку спину, Талия почувствовала: так просто он их не выпустит. Вав Вонючка (более известный как Вавнючка) был одним из старейших жителей пещеры Изощренно Проклятых. А в последнее время стал и одним из неприятнейших. Аспирант Тоомр опасно продвинулся в понимании устройства его проклятия, так что Ваву грозило скорое исцеление и, соответственно, выселение из пещеры, где он прожил десять лет в сытости, безопасности и безделье на положении особо ценного подопытного.

Помимо выдающейся стойкости, его проклятие привлекало аспиранта многообразием и изощренностью своих проявлений. Давным-давно, в своей добезднианской жизни, Вав, будучи интендантом гарнизона маленькой пограничной крепости, спустил на дорогое вино и подарки любовницам деньги, предназначенные для оплаты чар, поддерживающих свежесть припасов. Он пожалел об этом очень скоро: соседнее государство внезапно напало на его родину. Крепость оказалась в осаде. Сослуживцы Вава сколько могли держали оборону, но, оставшись без провианта, были вынуждены сдаться. О том, как Вавнючке удалось улизнуть и как он оказался в Лэннэс, история умалчивала (вернее, сумел умолчать он сам, выболтав всё остальное соседям по пещере во время очередной попойки).

Аспирант принял его с распростёртыми объятиями: хотя бывшим товарищам так и не удалось изловить Вава, его настигло проклятие, посланное кем-то из них вдогонку. Вавнючку то рвало тухлыми овощами, то он худел за ночь до состояния скелета, то просыпался с зобом, заполненным жгучим переперчённым вином. А однажды весь обсыпался волдырями – огромными, коричневыми, с толстой, похожей на хлебную коркой, вскрыв которые, аспирант обнаружил целую коллекцию крошечных дамских украшений, распавшихся через сутки в ядовитую пыль. Тоомр тщательно документировал каждую из этих «манифестаций проклячки», не уставая беззастенчиво восхищаться магическим мастерством и воображением Вавова недруга и радоваться, что Вавнючка пришёл лечиться именно к нему.

Увы, сколько бы приятных минут ни доставила аспиранту работа над проклятием того или иного подопытного, он никогда не отступал от правила немедленно избавляться от исцеленных («чтобы не загромождивали и не расхолаждивали»). Такая перспектива ужасала Вава, и он изо всех сил старался выслужиться, доказать, что может быть полезен и в здоровом виде.

Остановив караван Илег, Вавнючка тщательно пересчитал животных, сверился с каким-то списком и недовольно буркнул:

– Пятнадцати не хватает. Аспирант велел избавиться от всех, а здесь не все.

– Да брось, Вав, это же мелочь всякая – птички, бурундуки, белка. Аспиранту до них дела нет, – примирительно улыбнулся ему Риджи.

– Его большие животные раздражали, которые место занимали, маячили посреди пещеры. А этих он и не заметит, – добавил Фаргон.

– Он не заметит – у него есть более важные дела. Зато замечу я, – подбоченясь, изрёк Вав. – Уже заметил. И сейчас же доложу, какое надувательство вы задумали.

– Да какое же надувательство? – возмутился Фаргон. – Нам нужно довести четыре десятка животных до самой Согриа в целости и сохранности. Когда их много, за ними труднее уследить. Вот мы и взяли только тех, чьё присутствие в Лэннэс подвергает нас всех опасности. Так получилось, что и аспиранту мешали именно они.

– Содержание твоих галлюцинаций, Фаргон, меня совершенно не интересует, – презрительно смежил вторую пару век Вав. – И аспирант, если мне не изменяет память, не давал каких-то особых указаний относительно размеров животных. Он сказал убрать всех.

– Их и убрали. Можешь проверить – загон пуст.

– Перестаньте заговаривать мне уши! Они и так проклятые. Во всяком случае, пока, – добавил Вав, чуть слышно вздохнув.

И тут Талию осенило.

– На пару слов, – шлёпнула она по плечу Вавнючку, направившись к дальней стене пещеры.

– И не надейся перекрасить мне мозги, – буркнул тот, но следом всё-таки пошёл.

– У меня есть к тебе деловое предложение. Ты ведь хочешь остаться в пещере Проклятых, так? – без обиняков начала Талия.

– Допустим, – осторожно ответил Вав.

– Даже несмотря на то, что тебе придется ради этого мучиться от проявлений проклятия?

– К чему ты клонишь?

– К тому, что я могу наложить на тебя новое проклятие. Причем такое, поработать с которым аспирант мечтает очень давно. И гарантированно никогда с ним не справится. Только есть одно «но» – оно довольно болезненное, – уточнила алайка.

– Что за проклятие? – жадно спросил Вав.

– Мои когти наносят раны, которые ничем нельзя исцелить. Даже смена тела не поможет, они проступят и на нём. Когда я рассказала об этом феномене Тоомру, он так загорелся желанием изучить его, что тут же притащил мне какого-то бедолагу на растерзание.

– Но ты, разумеется, отказалась царапать бедного пленника, – презрительно скривился Вав.

– Да, отказалась. Сказала аспиранту, пусть найдёт добровольца, тогда – пожалуйста. Тоомр бросил клич, но никто не вызвался. Странно, что ты не помнишь, это было не так давно.

– Наверное, просто не обратил внимания. Тогда я еще не знал, что он вот-вот меня вылечит. И выставит, – мрачно ответил Вав.

– Так что скажешь? – скрестила руки на груди Талия. – Я обеспечиваю тебя видом на жительство, а ты забываешь про птичек, бурундуков и белочку и приглядываешь за нашим домом, пока нас нет.

– Насколько сильной будет боль?

– Я сделаю так, что в процессе ты ничего не почувствуешь. Потом, конечно, раны дадут о себе знать, – честно предупредила Талия. – Я нанесу их без злости, так что, думаю, боль будет терпимой. Полностью убрать её не получится никакими чарами, но уменьшить аспирант наверняка сумеет.

– Я согласен, – после недолгого раздумья выдавил Вав.

– Хорошо. Что будем царапать? Я бы советовала спину – так, пока аспирант будет возиться с царапинами, ты хоть книжку почитать сможешь. Ну, если ты решишь начать их читать.

– Только попробуй выцарапать мне что-нибудь похабное! – вдруг взвился Вавнючка, начавший было задирать куртку.

– Я собиралась вырезать профиль аспиранта, но раз похабное нельзя... – вздохнула Талия, вяло повесив руку вдоль тела.

– Давай уже. Режь. Насчет аспиранта – хорошая идея, – просипел скукожившийся Вав.

Талия наложила на его спину дезинфицирующие чары. Подумала мгновение, как лучше вписать в портрет испещряющие «холст» родинки и шрамы, и сделала первый надрез. Вав чуть заметно дрожал. Горьковатая смесь его страха, нетерпения Фаргона и любопытства оставшихся в центре пещеры существ взбодрила алайку. Изящно крутанув коготь, она изобразила один из рожек Тоомра.

Портрет получился похожим.

– Всё? – просипел Вав.

– Всё. Можешь одеваться, – кивнула Талия, заклинанием счищая кровь с когтей.

– А что мы скажем аспиранту насчёт всего этого? – тошнотворно-доверительным тоном спросил Вавнючка.

– Да что тут говорить? Ты подумал, что мы вряд ли вернёмся от Согриа живыми, и решил сохранить для науки – в лице Тоомра – ценное проклятие. Ты меня попросил, я тебя поцарапала, – пожала плечами Талия.

– А почему я раньше этого не сделал?

– Ты долго не мог решиться принести себя в жертву прогрессу: страх перед болью никто не отменял. Но в последний момент сознательность и благодарность Тоомру перевесили, – терпеливо объяснила алайка.

– Отлично, просто отлично, – потёр руки Вав.

– Можешь не благодарить, – хмыкнула Талия.

Обернувшись к друзьям, она с приятным удивлением увидела рядом с Фаргоном Преподобного и Монео – в доспехах, при оружии, с рюкзаками за спинами.

– Вы не раз нас выручали, почему бы нам не ответить тем же? – прозвенела Монео, лукаво склонив голову к плечу.

– Потому что мы впали к аспиранту в немилость, – ответил Фаргон, которого, казалось, её дружеский порыв совсем не обрадовал. – И вы рискуете тоже оказаться в опале. Со всеми вытекающими.

– В последнее время я все чаще думаю, что в такой коже есть свои плюсы, – вытянув золотую руку, откликнулась Монео. – Никому не придет в голову назвать меня невзрачной. Можно вообще не прихорашиваться, разве что ногти отполировать. И ушки по праздникам.

– Это всё совсем не смешно, Монео. Я ценю твою доброту, но подумай о Преподобном. Ты без помощи аспиранта выживешь, а он – нет.

– Не думаю, что Тоомр настолько зол, что захочет выгнать носителя такого интересного проклятия.

– А я думаю, – буркнул Фаргон.

– Ни ты, ни я не знаем наверняка, но...

– А эти порталы, отблески, всегда открываются рядом с чьим-то жильём? – поравнявшись с Талией, спросила Илег, рассматривавшая диковинки на полках Преддверия. – Я имею в виду, раз они постоянно приносят вам разные вещи, значит, должны вести куда-то, где эти вещи есть.

– Ну, что-то интересненькое нам перепадает не каждый день, – улыбнулась ей алайка. – И даже не каждый месяц. Пещера просто очень старая, вот тут всякой всячины и накопилось.

– По одной из версий, медуз, отбрасывающих их, уже давно подчинила себе Сонная Грибница, – театральным шёпотом сказал Энаор. – Она открывает порталы туда, где есть нечто, нужное для реализации её коварных планов.

– Но у неё же есть собственные порталы, – возразила сбитая с толку Илег.

– Есть, – кивнула Талия. – Но для всего, кроме тумана из Долины Снов, они работают только на выход. Так что Согриа может разве что мусор через них выбрасывать.

– Или использовать их как приманку для лакомых попаданцев, жаждущих вернуться домой, – протянул Энаор.

– Я кидаюсь камнями куда метче Фаргона, – процедила Талия.

– Кидаться камнями? Как примитивно! Уверен, если ты поднатужишься, то сможешь придумать что-нибудь получше.

Встав на задние лапы, Энаор поддел носом погнутую кастрюльку, прикрывавшую ярко-оранжевый кристалл, и лизнул его. Густое сияние ниточками смолы потянулось от камня за шершавым языком. Эал выпустил коготь и принялся перерезать их одну за другой; раз за разом в его пасти будто вспыхивало маленькое солнце.

– А что у Согриа за планы? – терпеливо переждав этот спектакль, спросила Илег.

– Хотел бы я знать. Тиял подозревает, что она строит внутри себя нечто загадочное, – неловко облизнулся распухшим языком Энаор. – Для этого ей и нужны всевозможные иномировые приспособления и живые существа, очевидно тоже обладающие какими-то ценными свойствами: кто-то – просто воспоминаниями (их она отпускает), кто-то – особенностями тел или душ (таких она оставляет себе). Но это лишь гипотеза. Я бы не стал ждать столь многого от туманки-переростка.

– Фаргон обещал рассказать мне о туманках, но времени не нашлось, – сказала Илег.

– Напомни ему по пути, – посоветовала Талия.

– Разве нам будет до разговоров? – обхватив себя за локти, вздохнула Илег.

Она смотрела вглубь туннеля, во тьму, лежащую за овалом света последней из ламп, и, кажется, только сейчас начинала осознавать, что пойти к Согриа – значило вернуться в те самые жуткие пещеры, по которым она в панике металась со своими обгоревшими подопечными.

– Первая треть дороги относительно безопасна, – сказала Талия.

– Я бы не был так уверен: кто знает, что могло успеть там завестись? – усмехнулся Энаор, любуясь выражением страха на лице Илег.

– Большую часть из того, что заводится в Клубке – в смысле попадает в него через отблески – притягивает к владениям Согриа. Там – да, довольно опасно. А тут...

– Не так уж часто кого-нибудь и съедают, – закончил за Талию Энаор. – Бывает, правда, что газы ядовитые через портал налетят. Или жижа какая-нибудь просочится.

– Прости его, Илег, у него было трудное детство, – уперев локоть в полку, спрятала лицо в ладони алайка.

– Он приносил маме пойманных мышек, а она их выкидывала, – подпел вынырнувший из закутка между полками Риджи.

– Между прочим, так и было, – мрачно заявил Энаор. – Ей не нравилось, что я убивал... мышек магией, вместо когтей и клыков. Не передать, как это меня печалило.

– «Социально одобряемые способы умерщвления мышек в эалийском обществе» – хорошее название для диссертации. Надо будет взять на заметку, – хмыкнул Риджи. – Нет, даже так: «Выбрасывание родителями изловленных птиц и мелких млекопитающих как основная причина психических расстройств у тёмных алаев».

– «Влияние наличия научной степени на стоимость эскорт-услуг членов Соцветия», мне кажется, звучит не хуже, – похабно осклабился Энаор.

Илег следила за их перебранкой со смущением и... тоской. Талия понимала её: провести всю жизнь совсем одной, в лесу, без надежды на перемены. Не позавидуешь такой судьбе.

– О чём задумалась? – весело спросил подошедший Фаргон.

«Жалею, что у меня под рукой нет подходящего полена, чтобы выколотить из твоей каменной башки идею насчёт Согриа», – подумала Талия.

– Проверяю, хорошо ли я запомнила твою карту – мало ли что.

– Предосторожности никогда не помешают, – одобрил адор. – Спровадил нашу героическую парочку. Нечего им дразнить...

– Гусеницу, страдающую расстройствами речи и настроения, – подсказал Энаор.

– Учёные мужи. Академики межеумных наук, – поморщилась Талия.

– Всё лучше некоторых, которые только и умеют, что красть чужие гениальные идеи и выдавать их за свои, – фыркнул Энаор. – Незаживающие раны от когтей как проклятие – где-то я это уже слышал. И отнюдь не от аспиранта Тоомра.

– Я не украла её, а мастерски адаптировала к нуждам момента, – задрала нос Талия.