Марлен ушла от Петры в десять утра с ужасной головной болью и ненавистью к алкоголю. Она не чувствовала себя лучше, промучавшись пол ночи и ушла домой лишь чтобы не напрягать своим присутствием Петру. Девушка, оставшись наедине с собой, наконец привела себя в порядок и приняла душ, потому что ожидала прихода Элиаса.

Он должен был прийти, чтобы провести этот день с ней, подарить свое внимание. И Петра все время норовила написать Джонасу, только вот что-то останавливало, будто какая-то неловкость из-за предыдущей встречи держала ее и не давала открыть диалог с ним.

После душа Петра достала новый портрет Элиаса, который держала далеко, пытаясь понять, нравился ли он ей или нет. Она смотрела на симпатичного парня с короткой стрижкой, который улыбался как-то по-особенному, потому что Петра рисовала его, смотрящего на нее. Он излучал невероятную энергию, когда был рядом и Петра подпитывалась ей, желая творить и творить.

Она положила портрет на стол и упала на диван, думая лишь о том, как создать снова ту атмосферу, которая получилась у них троих. Свидание? Где? Когда? Согласятся ли?

Может, скажут что ночь была некой ошибкой, детским дурачеством, плохой попыткой себя развеселить. Негативные мысли заполнили голову девушки и она схватилась за нее, застонав. Она ненавидела когда много думала. Тогда Петра погружалась слишком глубоко в свое подсознание и в темные уголки, наполненные негативом и печалью.

Она дрогнула от звонка в дверь и быстро понеслась к входу, впуская внутрь Элиаса. Он держал в руках небольшой букет лилий и улыбался так широко, что Петре стало моментом неловко. Элиас обнял ее, оставил одинокий поцелуй на губах и протянул в руки букет.

— Какие они красивые... — прошептала Петра, рассматривая белоснежные лепестки.

И одновременно думала, что Элиас пытался соревноваться с Джонасом. Они оба подарили цветы и Петра прошла в гостиную, ставя их во вторую вазу рядом с букетом от Джонаса. Элиас прошел следом, останавливая свой взгляд на девушке, которая сегодня выгледела немного потерянной. А после уставился на собственный портрет.

— Как ты себя чувствуешь? А то ты немного бледная и вообще... напуганная, — поинтересовался Элиас, пока промолчав о портрете.

— Я слегка до сих пор обескуражена тем, что произошло так недавно. Мой мозг пытается переварить все.

— Мне стоит беспокоиться?

— Нет, мне нужно время. И если ты голоден, то в холодильнике есть лазанья. Можешь разогреть.

— А ты не голодна?

— Я только недавно позавтракала. У меня ночевала Марлен, ей было плохо после клуба и она ушла только час назад, — рассказала Петра и села на диван, только сейчас замечая в руках Элиаса бумажный пакет.

Он сел рядом и приобнял ее. Она вдохнула уже знакомый аромат его духов и прикрыла глаза.

— Этот портрет чудесный, — сказал Элиас. — Я тебе тоже кое-что принес.

Он открыл пакет и вытащил из него книгу, протягивая Петре.

— Вау, спасибо. И за то что похвалил портрет тоже спасибо. Мне так приятно.

Она поцеловала его и крепко-крепко обняла, рассматривая обложку книги с кратким экскурсом в изучение астрономии. Петра уже понимала, что она об истории создания первых телескопов, о безумных астрономах прошлого, про смелых первых космонавтах...

— Сложно свыкнуться с новой реальностью? — спросил внезапно Элиас, погладив девушку по волосам и вырвав из мыслей о романтике изучения космического пространства.

— Да, конечно. Все думаю об отце... иногда матери, но с ней легче. А ты так и не рассказал о своей семье. Мне интересно узнать о тебе побольше.

Петра залезла на мягкий диван с ногами и еще сильнее прижалась к парню, будто прося защитить от неведомой опасности.

— Все сложно, я не особо привык говорить о них, но если ты так хочешь...

— Если тебе сложно, то я не давлю.

— Нет, я готов. У меня полная семья, только вот я их таковыми уже давно не считаю. Мою мать зовут Элена, она учительница немецкого в начальных классах, а отца зовут Мориц, он проект-менеджер в одной небольшой фирме по конструкции отопления. Они совсем простые, будто бы любящие и внимательные. Но вот есть одна главная проблема, с которой моя мать мирится уже пятнадцать лет — это игровая зависимость отца. Он любитель поиграть в казино.

— Он прямо... проигрывает много? — удивилась Петра.

— Не так много, как ты можешь подумать, но прилично и он легко вогнал нашу семью в долги. Вечные. Моя мама уже хотела развестись, но так привыкла к нему и постоянно говорит, что в ее возрасте любовь другую она не найдет, а они еще со школьной скамьи вместе. В общем, типичная ситуация. Я сбежал из дому как только мне исполнилось двадцать. Не могу видеть отца, который ночами зависает в казино, возвращается рано утром без денег в карманах. И видеть, как мать волнуется, плачет в подушку, курит. Она так похудела... у нее осунулись овалы лица, появились синяки под глазами, она заметно постарела. И все из-за него, из-за его зависимости.

— Ты ненавидишь отца?

— Я ненавижу его зависимость, — ответил Элиас. — В целом, когда он не играл, а я был ребенком, мы хорошо ладили. Он и привил мне любовь к астрономии. Мориц первым мне купил небольшой телескоп и мы глазели на звездное небо под возмущения мамы, которая так хотела, чтобы я ушел спать. А теперь знаю, что она бы отдала все, чтобы мы с ним снова сидели с телескопом до двух часов ночи.

Петра сжала руку Элиаса в поддержку и потянулась к щеке, оставляя пару поцелуев.

— Он сделал такой выбор и вы с мамой не виноваты. Да, он разрушил вам многие хорошие моменты, но ты же знаешь, что справишься с этим? Мы оба справимся с травмами, которые нам оставила семья. Они самые болезненные, но даже такие могут затянуться. Да, оставив шрамы, но они — это мелочи, Элиас.

Элиас повернулся к ней и, усмехнувшись, поцеловал в губы. Петра ощутила насколько этот поцелуй заставил ее взбодриться. Рука Элиаса оказалась на ноге, поглаживая мягкую ткань черных лосин. Элиас опустил Петру на диван и замер. Мгновение и он неожиданно для Петры начал ее щекотать. Она залилась звонким смехом, пытаясь отбиться руками от наглого парня, но он сжал запястья и замер, смотря в глаза. Петра тяжело дышала, уже успев устать и совсем не сопротивлялась. Она приподняла голову вверх и сама поцеловала Элиаса. Он ответил, сжимая при этом запястья сильнее и поднимая руки вверх.

— Давай примем душ вместе, — прошептала Петра, пытаясь нормализовать сбившеесяя дыхание.

Но внутри все разрывалось. Все чувства выходили наружу. Элиас не отказал и Петра спрыгнула на пол, но Элиас поднял ее на руки, от чего девушка даже немного вскрикнула и сразу обвила его шею руками, будто боясь, что он ее внезапно упустит. Они быстро оказались в ванной и в какой-то момент Петра уже сидела на стиральной машинке, а Элиас целовал ее.

Его рука опустилась к лосинам, он запустил ее под них, оставляя при этом горячие поцелуи на шее. Петра дышала тяжело, смотрела на зеркало напротив и пыталась поверить, что это она, что это Элиас, которого она любила и который любил в ответ.

Внезапно он отстранился и быстро включил воду в душе. Элиас начал снимать быстро с Петры одежду, она делала то же самое с ним, периодически оставляя редкие поцелуи на его коже. Она прикасалась к нему, жаждя продолжения, а Элиас это ощущал так ярко, что у него самого снесло крышу.

Петра уже стояла в ванной, на нее стекала горячая вода. Элиас встал рядом и задвинул заботливо стеклянную загородку. Вода стекала по их телам, жар вокруг лишь поднял градус страсти. Петра целовала Элиаса, растворяясь в этих чувствах и ощущениях полностью.

Он прикасался к ее мокрому телу, скользя руками все ниже и ниже. Ее тело умоляло получать этих прикосновений больше и больше. Она оставляла на спине Элиаса отметины длинными ногтями, которые все забывала обрезать.

Она попятилась немного назад, врезаясь в стеклянную стенку кабинки. Элиас оперся руками о стену, оставляя поцелуи на шее и ключицах. Ее спина выгнулась от наслаждения, которое приносило каждое прикосновение парня.

Эта накрывшая ее страсть так нравилась Петре, что она забыла обо всех волнениях и мыслях, что что-то в их совместной ночи было не так. Она перестала видеть проблему в момент, когда ощутила всю любовь, которую дарил ей Элиас и знала — Джонас подарит столько же. У нее было двое парней, двое любимых людей, которые могли сделать так, что она удовлетворит все свои желания. Каждую сокровенную мысль.

Ее спина вжималась в стену, вода продолжала стекать по телам, стоны только учащались и становились громче, а волна наслаждения прокатилась по телу несколько раз, от чего Петра довольно улыбнулась.

Она ни за что не променяет Элиаса и Джонаса на кого-то другого.

* * *

Петра лежала на кровати в трусах и футболке Элиаса, беседуя с ним обо всем подряд и рассказывая какие-то смешные истории из жизни. Но из этой идиллии их вырвал незваный гость, который решил прийти ближе к вечеру. Петра вопросительно посмортела на Элиаса и спрыгнула с кровати, проходя быстро по квартире и посмотрела в глазок. За дверью стоял Джонас.

Петра сразу открыла ему и парень уставился на ее голые ноги. Он выглядел обеспокоенным и совершенно потерянным. Его волосы были запутанными и от него несло сигаретами.

— Привет, что случилось? — спросила она и впустила парня в квартиру.

— Привет, случилось кое-что плохое. Ты занята?

— Я с Элиасом.

Джонас коротко кивнул. Было ощущение, что ему все равно на эти слова. Он молча пошел в спальню, а Петра последовала за ним. Элиас, увидев Джонаса, удивился и сразу слез с кровати.

— Привет, хорошо что и ты тут. Мне нужна ваша помощь, — совсем растерянно сказал Джонас.

Они все втроем прошли в гостиную и Джонас заметил второй букет рядом со своим. Петра и Элиас сели на диван.

— Я был у родителей дома и нашел у Карины заначку, — рассказал парень и, достав пакетик из кармана, бросил его на стол перед ними.

Петра уставилась на пакетик и ее сердце пропустило удар.

— Это кокаин? — спросила шепотом она.

— Не знаю, я не эксперт. Я не различаю это дерьмо.

Джонас от нервов достал из кармана пачку сигарет и вытащил одну трясущейся рукой. Петра даже ничего не сказала ему за то, что он закурил прямо в квартире.

Элиас взял пакетик в руки, открыл, понюхал и пожал плечами.

— Я тоже не понимаю в этом. Я сам пробовал только травку в подростковом возрасте.

— Карина принимает наркотики, — мрачно сказал Джонас, затягиваясь едким сигаретным дымом.

— Может... она один раз попробовала. Ты не говорил с ней? — спросила Петра.

Он отрицательно замотал головой.

— Боюсь, что сорвусь и накричу на нее. Она очень рискует. Ей шестнадцать. Откуда она взяла это дерьмо?

Петра хотела закричать — Йован торгует, но почему-то промолчала, нервно потирая ноги.

— Купила нелегально. Такого полно, увы.

— Это даже не травка! — вскрикнул Джонас и Петра резко встала, подходя к нему. — Моя сестра не наркоманка, она не может принимать. Она же себя убьет!

Вокруг его глаз скопились слезы и Петра бросилась его обнимать. Его голова упала на ее плечо и он начал плакать. Элиас сидел неподвижно с минуту, пока решительно не встал. Он подошел к Петре и Джонасу, обнимая их обоих.

Петра и сама пустила слезу, чувствуя как тело Джонаса содрогалось от рыданий. Она ощущала, как ему больно, как невыносимо принимать, что сестра убивала себя наркотиками.

— Ты можешь остаться у меня, — сказала Петра когда Элиас отстранился от них и она положила обе ладони на щеки Джонаса.

Его лицо было красным, а слезы никак не останавливались. Она вытирала их пальцами, сама задыхаясь от плача. Джонас слабо кивнул и Петра, глянув на Элиаса, получила его одобрительный кивок и повела Джонаса в спальню. Она уложила его, укрывая одеялом и поцеловала в лоб.

— Спасибо, Петра. И передай благодарность Элиасу. Я вижу как вы волнуетесь, — сказал Джонас.

— Не за что, мы всегда готовы помочь тебе. Лучше отдохни, хочешь, поплачь еще. Я тебя люблю. И если что — я в гостиной.

Она вышла, возвращаясь к Элиасу, который сидел на диване, подперев голову руками.

— Дурдом какой-то. Карина совсем с ума сошла, — пожаловалась Петра, садясь рядом.

— Я могу уйти, если хочешь.

— Нет, оставайся, на кровати, как мы знаем, всем места хватит.

— Нужно поддержать Джонаса. Ему капец как сложно. Когда я узнал о зависимости отца... проплакал долго. Это очень и очень больно.

* * *

Карина сидела в квартире родителей Питера напротив него за обеденным столом с кружкой горячего какао, который парень заботливо украсил маленькими разноцветными зефирками. Они собрались вдвоем через три дня как Карина впервые попробовала фентанил. Она рассказала все Питеру, скрывая лишь детали личных отношений с Даниэлем.

Питер понимал, что большая часть его дружбы с Кариной завязана именно на наркотиках. И знал, что у нее в заднем кармане джинсов лежал заветный пакетик. Самая большая его тайна, его ключик к вниманию Карины.

— Ты весь дерганный сегодня какой-то, — подметила Карина, разглядывая взъерошенные волосы парня, которые он то и дело пытался уложить рукой.

— Я знаю, что он с тобой.

Карина опустила взгляд на кружку, сжав ее руками и захотела почему-то сбежать.

— Да, со мной.

— Так чего ты тянешь? — спросил Питер.

У Карины пересохли губы. Она тяжело задышала и резко отодвинула кружку, чуть не перелив напиток на стол.

— А ты уверен, что готов?

— Если ты готова, то я точно. Ты поняла, как его принимать?

— Вполне, я девочка не глупая.

Она достала из кармана пакетик и бросила его небрежно перед Питером. Он услышал, как в ушах зазвенело от волнения. Питер глянул на Карину, а она нервно усмехнулась.

— Пошли в мою комнату, — прошептал Питер, схватил пакетик и повел девушку в сторону своей комнаты.

Карина знала эту квартиру. Бывала в ней пару раз, поэтому легко отыскала взглядом нужную деревянную дверь. Питер впустил ее в свою обитель, прикрыв дверь за ними. Она осторожно села на мягкую кровать, неуверенно рассматривая плакаты старых американских автомобилей. Питер упал рядом с ней, залезая на кровать с ногами и уставился на Карину.

— И как его принимать? — спросил он.

— Как кокаин. Давай, я сделаю тебе.

— А ты будешь?

— Нет, буду следить за твоим состоянием. Не хочу, чтобы что-то случилось, — сказала заботливо Карина.

Она взяла из его рук пакетик, случайно прикасаясь к коже. Карина осторожно открыла его и высыпала на тыльную сторону ладони, формируя тонкую дорожку. Девушка и не заметила, что рассчитала дозу неправильно и она получилась явно больше, чем ее в первый раз. Карина посмотрела на желтый порошок, а после на Питера.

Он смотрел в ее глаза. В голубые, с серым переливом. На аккуратный нос, на почти незаметный макияж, на густые коричневые брови, на губы. На последнее всегда было больнее всего смотреть, зная, что к ним прикасался Даниэль. Что он делал больно молодой девушке, которая и не знала, что такое здоровые отношения.

Питер наклонился к ее белоснежной руке. Прикоснулся, придерживая и ощутил приятное тепло. Она пахла ванилью и корицей. Сладко так. И Питер закрыл глаза, делая глубокий вдох. От порошка он сильно закашлял. Это было что-то иное, не схожее с кокаином. Более резкое, противное, мерзкое. Такое, как и он сам.

Питер вытер нос, щурясь от неприятный чувств, а Карина вытерла руку, будто бы ей было противно, что недавно на ней был наркотик. Питер положил руку перед ней ладонью вверх, но Карина не шевелилась.

— Что-то чувствуешь? — прошептала она.

Но этот вопрос будто звучал отдаленно. Питер усмехнулся и упал на подушку позади себя. Карина отодвинулась и вжалась спиной в стену. Прижала к себе колени. Смотрела с тревогой на то, как Питер глядел в потолок и улыбался. Как его милое лицо перекашивала гримаса прихода наркотиков, как глаза становились пустыми и бездонными. Страшными, чужими, совершенно непривлекательными.

— Ты хоть что-то чувствуешь к Даниэлю? — спросил вдруг Питер.

— Что я могу к нему чувствовать?

— Любовь, привязанность, симпатию, притяжение. Не знаю какой у вас уровень отношений.

— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказала резко Карина.

— А мне казалось, что этот вопрос простой. Признайся и себе, и мне, что к Даниэлю ты не чувствуешь ровным счетом ничего.

Карина спрыгнула с кровати, но Питер схватил ее за запястье, притягивая к себе и не давая уйти.

— Ты дурак, Питер, — добавила Карина, пытаясь вырвать руку.

— Не дурак, я вижу правду, а ты слепа.

— Я лучше знаю кого люблю, а кого нет. Ты бы сам в себе сначала разобрался.

Внезапно для обоих Питер притянул к себе ее руку и прикоснулся губами к мягкой коже. Манящей, нежной, родной... Карина замерла, как вкопанная. В голове появились вспышки воспоминаний, как так же целовал Даниэль, держа в руке наркотик и говоря, что она заслужит его только если будет послушной. Если будет покладистой Кариной. Она тяжело задышала, впадая в панику и наконец выдернула руку, отступая назад.

— Прости... — прошептал Питер и закрыл лицо ладонями.

Ему было плохо. Очень плохо. Голова кружилась, а к горлу подкатывала тошнота. Ни Карина, ни Питер не услышали, как входная дверь квартиры открылась и внутрь зашла Марлен. Она хотела увидеться с братом и лично сказать ему о свадьбе. Девушка прислушалась сначала к тишине, а после услышала крик Карины:

— Ты такой же, как Даниэль! Прикасаешься ко мне, когда я не готова, когда уязвима. Я ненавижу вас обоих, понял? Ты со мной дружишь ради наркоты, признай. Ты — ничтожный!

— Карина... какие к черту наркотики? Я их начал принимать ради твоего внимания.

В комнату ворвалась Марлен. Карина замерла, открыв широко рот. Питер вскочил на кровати и его голова сильно закружилась, от чего он сразу наклонился к полу и Карина, схватив урну для бумаги, протянула ему. Питера стошнило и Марлен побледнела.

— Что здесь происходит, мать вашу? — закричала она, подбегая к Питеру.

Ему было очень плохо. Он ощущал, как реальность отдалялась от него. Как в глазах темнело. Урна упала на пол и парень сам рухнул вниз. Марлен вскрикнула и подхватила его, начиная трясти.

— Звони в скорую! Что вы, два дебила, приняли?

Карина тряслась, стоя в стороне, пока все же не потянулась к телефону. Она не могла набрать цифры, постоянно промахивалась и не могла остановить панику. Набрав скорую, Карина осознала, что только что подписала смертный приговор и себе, и Питеру.

Она видела Марлен, которая плакала, пытаясь привести в чувства брата. Она сидела на полу, гладя его по голове. В какой-то момент Карина представила, как над ней так же будет сидеть Джонас.

Марлен не верила в происходящее, прощупывала слабый пульс Питера и ощущала, как сама не могла вздохнуть полной грудью из-за страха.

— Что вы приняли? — спросила она еще раз у Карины.

Каждое слово ей давалось с трудом.

— Я не принимала, только Питер. Это фентанил.

От этого слова весь мир отдалился от Марлен.

— Вы... что вы делаете?

— Прости, я не знала, что так будет...

Марлен бросила на нее злой взгляд. Она наконец поняла кто был связующим звеном в нормальной жизни Питера и наркотиками. Девушка долго не понимала, кто мог привести его в этот мир, а теперь перед ней стояла Карина Эдер, в которую этот дурачок явно был влюблен. И он поплатился за свою любовь.