Ава почему-то была уверена, что поездка на родину Моцарта отменится. Она уже готова была с этим смириться и отложить на потом, но Джонас внезапно сказал о том, что путешествие состоится. Это показалось Аве странным, ведь им придется ночевать в одном четырехместном отельном номере, вместе гулять и общаться, а она считала, что после всего Петра не захочет ее видеть.

Ава стояла над своим любимым походным рюкзаком и думала, стоило ли брать вторую пару джинсов. Она никогда не любила собираться, потому что не умела остановить себя и в итоге набирала полный рюкзак и страдала после этого от болей в спине. А эта поездка обещала быть изнурительной, ведь в планах был пеший подъем на замок Хоэнзальцбург. Как девушка помнила, с него открывался отличный вид на город и Альпы. И поэтому Ава отбросила джинсы в сторону.

Фотоаппарат лежал на кровати рядом и Ава смотрела на него с предвкушением сказочных кадров. Только вот явно знала о напряжении, которое будет преследовать их попятам. От него не избавиться. Они с Джонасом сами виноваты. Они загнали Петру в угол.

Джонас в это время тоже собирал свой рюкзак, включив фоновую музыку. Он не слышал ее, полностью абстрагируясь на мысли о поездке. Тревога после разговора с Петрой никуда не ушла, а наоборот приобрела новые краски. Он стал плохо спать. Просыпался посреди ночи, смотрел на время, а после не мог уснуть, глядя в потолок. Такого раньше у него не случалось.

Он сложил дополнительную толстовку, которая явно могла понадобиться кому-то. Джонас знал, что Ава часто мерзла в походах, поэтому автоматически брал для нее теплую одежду. Рюкзак уже стал массивным и тяжелым, но Джонас не думал о неудобстве. Он взял телефон, проверяя сообщения от Петры. Она не написала. В целом девушка писала куда меньше, чем раньше. Ощущалась некая холодность в их общении, хотя и виделись они каждый день, проводя его вместе.

Петра тянулась к Джонасу, утопала в его объятиях и поцелуях. Она требовала большего, хотела всегда быть рядом. И думала об этом, сидя с Марлен на кухне. Перед ними стояли две полупустые баночки лимонного пива. Марлен забросила ноги со смешными красными носками на стол и эмоционально рассказывала о предыдущем дне с Паулем. Она говорила о том, как он вернулся поздно, как нашел ее с бутылкой вина в ванной, пьяную, но счастливую.

— Я только тогда поняла, насколько жалко выгляжу в его глазах. Он так смотрел... будто бы я противная, извалялась в грязи и пришла на его чистую постель. Он не любит когда я столько пью, — сказала Марлен и с тревогой посмотрела на Петру.

— А тебе нравится то, как ты напиваешься?

Она отрицательно замотала головой и сделала два больших глотка пива.

— Ненавижу такую себя. Но если я пью... сама знаешь, не могу остановиться. Ты переступаешь ту грань, когда тебе хорошо и резко становится... безразлично. Смотришь на эту бутылку, перед глазами все плывет, убегает от тебя. Но ты пьешь, пьешь, пока не становится плохо, пока не тошнит и ты встречаешься с белым другом. А потом винишь себя.

— Меня иногда и вправду пугают твои такие состояния. Марлен, может нам стоит попробовать пить вместе меньше?

Марлен пожала плечами. Жалкое пиво с двумя градусами алкоголя, стоящее напротив, вызывало лишь эмоцию смеха. Она не ощущала ничего когда пила его.

— Возможно стоит попробовать. Нужно перейти на более легкий алкоголь, контролировать себя. Кстати, вы планируете пить в Зальцбурге?

Петра не знала, что ответить. Она не обсуждала досуг в этой поездке, лишь спросила про маршрут, проверив его в Гугле. Она хотела это путешествие, но одновременно ее пугало некое безразличие.

— Не знаю, может вина купим, — предположила Петра. — Ава не пьет много.

— Слушай, а это повод споить девочку.

Марлен хитро улыбнулась, а Петра лишь хмыкнула, отпивая следом пиво.

— Интересная идея, может вообще узнаю, что у них там целый выводок детей с Джонасом.

Марлен не сдержалась, начиная смеяться и схватилась за живот, падая на стул, стоящий рядом.

— Да брось! Та ситуация, которую рассказал тебе Джонас, могла произойти с каждым. Сама знаешь, я тоже через такое прошла с бывшим когда мне было восемнадцать.

Петра пожала плечами.

— Возможно, ты права.

— Но я же вижу, что для тебя главная проблема — это не Ава и Джонас, а Элиас, — подметила сразу же Марлен и достала для себя вторую банку пива, которая стояла на полу рядом.

— Да, ты права. Я гребаный сталкер, который смотрит его сторис с другого профиля, а он будто издевается, постя больше и больше: вечеринки, клубы, друзья, алкоголь, шоу в планетарии... Мне кажется, я уже сошла с ума.

— Как думаешь, он смотрит твои сторис?

Петра замерла. Хотела уверенно сказать «нет», но подсознательно желала, чтобы он так же следил за ее жизнью. Особенно сейчас, когда она собиралась в Зальцбург.

— Мне бы хотелось верить, что да.

— О-о-о, женщина, ты меня пугаешь, — протянула Марлен и с легкостью открыла банку пива.

— Вся эта мания Элиасом когда-то разрушит наши отношения с Джонасом, вот увидишь.

— Или добавит огоньку...

Марлен снова сделала хитрое лицо, а Петра стукнула ее по плечу, наконец начиная искренне смеяться.

Джонас, собрав рюкзак, смотрел снова на портрет, который лежал на столе. Глаза Элиаса тоже смотрели на него и парень каждый раз удивлялся тому, насколько тонко и точно их нарисовала Петра. Они будто смотрели в его душу и заставляли задуматься о многом. Особенно о том, почему именно его рисовала Петра.

Джонас резко схватил листок, кладя его в карман и направился к метро. Сегодня у Элиаса было обеденное шоу в планетарии, о котором Джонас узнал заранее. Он не купил билет, а планировал подождать окончания и встретиться там с Элиасом. Спросить у него насчет рисунка. Только вот правильное ли это решение?

Возле планетария Джонас сел на лавочку и захотел сразу провалиться сквозь землю. Мимо проходили люди со сладкой ватой и Джонас ощутил ванильный аромат, который на секунду вырвал его из тревожности. Шоу уже закончилось. Толпа народу вышла из здания и парень встал, направляясь к входу. У проверяющего билеты он попросил позвать Элиаса, на что тот отреагировал с раздражением и все же ушел. Элиас показался спустя минут пять и он был явно обескуражен появлению Джонаса.

Он шел медленно, сложив руки в карманы джинсов, слегка сгорбился и хотел убежать куда-то далеко. Подальше от Петры и тем более Джонаса. Встав напротив парня, он поздоровался.

— Давно в клуб не заходил, обычно раньше часто видел тебя там, — сказал Джонас, пытаясь издалека зайти к важной теме.

На самом деле он вообще не знал, как к ней подойти. Все казалось нереальным, будто глупым сном и скоро прозвенит будильник, который вырвет его оттуда, дав наконец свободу.

— С друзьями ищу сейчас новые места для развлечений. Старое приедается, но мы скоро планируем прийти.

Джонас уловил сухость в ответе парня и ощутил, как ему некомфортно с ним общаться.

— Ну отлично, но я пришел не по этому поводу, — сказал Джонас.

Протрет в заднем кармане будто стал в тот момент тяжелее. Этот груз хотелось побыстрее скинуть и забыть о нем навсегда. Услышать, что это просто совпадение, недоразумение, или что на рисунке вовсе не Элиас, а у Джонаса просто разыгралась больная фантазия.

— Это понятно. Ты целенаправленно пришел после завершения шоу, поэтому явно по делу. Выкладывай.

Тон Элиаса стал наигранно безразличным, но его глаза бегали из стороны в сторону. Он боялся смотреть на Джонаса, будто ожидая от него какого-то агрессивного выпада.

— Я недавно был у Петры и она в последние дни много рисовала. Среди горы листов я нашел твой портрет, — сказал максимально серьезно Джонас и достал из кармана листок, разворачивая его и протягивая Элиасу.

Его взгляд упал на себя, так аккуратно нарисованного на белоснежном листе бумаги. Элиас не двигался, смотря на это и не веря собственным глазам. Его рука потянулась к листку и он взял его. Джонас уловил дрожь, которую было видно через листок.

— Почему она тебя нарисовала?

Элиас молчал и не шевелился, он будто стал статуей.

— Элиас, почему моя девушка в порыве ужасного эмоционального состояния нарисовала именно тебя? — повторил уже более нетерпеливо Джонас.

— Я не знаю, — лишь сказал Элиас.

Он резко развернулся и собрался уйти, но Джонас его остановил, схватив за левую руку.

— Мне нужны ответы, а не сухое «я не знаю». Мне кажется, ты знаешь больше, чем говоришь.

— Да откуда мне знать, почему твоя девушка меня рисует?

Элиас впервые посмотрел Джонасу в глаза и тот уловил его явный страх. Чего же он боялся, раз не понимал действий Петры?

— Не строй дурака, — сказал Джонас.

— Почему бы тебе не поговорить об этом портрете с ней? Боишься?

Джонас сжал зубы и отпустил Элиаса. А и вправду, он струсил и не поднял эту тему с самой Петрой. Возможно, здесь Элиас не ошибался.

— Мне просто хочется понять, что ее волнует. У нас в последнее время проблемы в отношениях и я... запутался. Ты представь как мне сложно понять, почему твой портрет лежал у нее на полу. Я не знаю, что думать.

И Элиас понимал его переживания. Ему было больно слушать это, ведь парню приходилось лгать. Он мог в тот же момент разрушить все их нестабильные отношения. А стоило ли? Надо ли ему делать больно Джонасу? Он точно знал, что нет.

— Я понимаю, но может она просто меня нарисовала. Мы же знакомы, она тоже часто видела меня в клубе. Творческие люди... могут вдохновиться кем угодно, сам знаешь. И в этом наверняка не будет никакого скрытого контекста.

Врал, снова врал, так отвратительно и мерзко, так безрассудно и нагло. Он ощущал себя грязным, хотел уйти и отмыться от этого мерзкого чувства. Никогда больше не поднимать эту тему, забыть Петру... но это было невозможно.

— Наверное. Я... хочу в это верить. Думаю, спрошу у нее после поездки в Зальцбург.

— Вы едете в Зальцбург? — сразу спросил Элиас.

— Да, на два дня. С нами еще Ава едет. А после этого жду тебя в клубе. У нас там новый коктейль появился как раз.

Элиас наигранно улыбнулся.

— Я приду. И удачной вам поездки.

Они распрощались, хотя у Джонаса оставалось слишком много вопросов. Он ушел, совершенно не обратив внимание на то, что портрет остался у Элиаса. Сам Элиас вернулся в зал и сел на свой стул, рассматривая внимательнее рисунок. Петра ходила по лезвию ножа, могла очень легко попасться и скрывалась просто отвратительно. Парень зашел на свой ненастоящий профиль инстаграма и посмотрел ее сторис. Девушка показала, как сидела с Марлен у себя дома. Она пришла в себя после молчания, вернулась к нормальной жизни.

И Элиас подозревал, что она согласилась на поездку ради того, чтобы отвлечься. Но парень словил себя на мысли, что мечтал встретиться с ней...

* * *

Джонас стоял снова напротив двери Петры, прекрасно зная, что сейчас она сидела с Марлен. Он постучал по двери и услышал быстрые шаги. Перед ним стояла Петра, улыбающаяся и счастливая, она выглядела такой же, как и до ужасных трех дней молчания.

— Привет, я не ожидала тебя сегодня увидеть, — сказала немного растерянно Петра. — Я сижу с Марлен.

Джонас наклонился и поцеловал её.

— Привет, я знаю. Зашел узнать как ты.

— Ты мог позвонить.

— Я был недалеко.

Петра усмехнулась и все же пригласила Джонаса войти в квартиру. Он прошел на кухню и поздоровался с Марлен, которая и сама не ожидала его встретить.

— Пиво будешь? У нас тут стратегический запас на вечер, — предложила Марлен и протянула баночку Джонасу.

Тот неохотно кивнул и сел на стул. Петра вернулась на свое место, пристально следя за действиями Джонаса. Он открыл банку, отпил пиво и поставил ее на стол напротив себя. Его движения были резкими и напряженными.

— Что-то не так? — спросила Марлен, тоже заметив это.

— Нет, все хорошо. Ты собрала вещи?
— поинтересовался он у Петры.

— Да, рюкзак собран, а ты?

— Тоже. Взял тебе пару вкусняшек в дорогу.

Петра слабо улыбнулась и поблагодарила парня. Марлен видела это ужасное напряжение между парой и ей стало неловко. Она была лишней, поэтому резко встала и направилась в туалет. Петра и Джонас молчали пару секунд, пока Джонас не пододвинулся на стуле ближе и взял ее за руку.

— Как ты себя чувствуешь? Только честно, я очень волнуюсь.

— Все хорошо, правда. Мне уже намного лучше. Сейчас с Марлен я ощутила себя снова на своей тарелке. Мне... хорошо.

— Не хочется снова закрыться в комнате?

Она помотала головой.

— Пока нет. Мне хочется почаще быть с тобой. Приходи сегодня ночевать, если хочешь. Марлен скоро должна уйти.

— Я останусь, — сказал он и поцеловал ее руку.

От нежных прикосновений его губ на коже девушки проступали мурашки.

— Хорошо, купишь как раз чего-то? А мы с Марлен еще посидим.

Он кивнул. Марлен вернулась из туалета и смущенно отвела взгляд от этой сцены, ухватившись за банку пива.

— Это Ава придумала поехать в Зальцбург? — спросила Марлен.

— Да, она там бывала пару раз и хотела пофотографировать красивые места. Она мне уже несколько лет говорит об этом.

— Думаю, вам там понравится. Люблю этот город.

— А куда бы посоветовала поехать еще? — спросил Джонас.

Марлен задумалась, уставившись в потолок.

— В Инсбрук. В целом, Тироль невероятная область, сам знаешь. Я бы туда ездила постоянно.

— Запомню и повезу Петру туда тоже, — сказал Джонас и ласково посмотрел на Петру, которая сжимала его ладонь.

Джонас ушел когда допил банку пива. Марлен смотрела на то, как Петра провожала Джонаса и нервно стучала пальцами по деревянному столу. Петра вернулась на кухню и плюхнулась на стул, с облегчением выдыхая.

— Между вами такое напряжение... непонятное, — сказала наконец Марлен.

— Да, есть такое. У меня в последнее время крыша едет. После трехдневного молчания меня будто с цепи сорвало и я умираю от каждого его прикосновения. Это... непонятно, потому что обычно я более сдержанная.

— То есть... сексуальное напряжение? По глазам вижу.

Петра усмехнулась и покраснела, хотя прекрасно знала, что от Марлен скрывать нечего.

— Да, ты угадала, — сказала Петра. — Мне постоянно хочется больше и больше, это как какое-то помешательство. Меня такое не устраивает, да и Джонас тоже замечает это.

— А как он вообще в постели? Может удовлетворить твои желания?

Петра засмеялась.

— Да, может, с этим проблем совсем нет.

— Ну тогда счастливая! Хотя, мне в принципе не на что жаловаться, так что мы обе счастливые.

Они смеялись, ощущая, как выпитые банки пива слегка ударили в мозг. Марлен травила очередные шутки про Пауля, а Петра вспоминала забавные моменты с Джонасом. Она даже перестала на мгновение думать об Элиасе и проверять его профиль, как ненормальная.

А вот для Элиаса этот день уже не мог быть таким, как утром. Он не отрывал взгляда от портрета, уже сидя в своей квартире. У него появилась странная идея как привлечь внимание Петры. Он догадывался, что девушка подписалась на него с левого профиля. Даже мог указать с какого и принял он его прекрасно все зная. Он хотел дать Петре возможность быть ближе, хотя одновременно понимал, что стоило ее оттолкнуть.

Элиас сфотографировал свой портрет и выложил в сторис, не забыв скрыть ее от Джонаса. Лучше не стоило подбрасывать древесину в костер их неспокойных взаимоотношений. Осталось дело за временем. Он следил за теми кто просмотрел сторис и ждал появления того самого профиля, но пока Петра не подавала признаков жизни.

Элиас взял банку пива, отпивая от нервов половину. Сегодня пить он не собирался, но нервы были не к черту. Джонас уже обо всем догадывается, а Петра продолжал играть в эту игру (но Элиас же ей подыгрывал...)

Наконец в списке профилей, которые просмотрели сторис, появился тот самый. Элиас замер, сжимая в руке банку и хитро улыбнулся. Петра сейчас явно в шоке. Может, даже впала в ступор.

И он был прав.

Девушка проводила Марлен и впервые за много часов просмотрела его профиль. От вида собственноручно нарисованного портрета ей стало дурно. Она ощутила, как жар прилил к мозгу, а живот скрутило спазмом. Петра понеслась к бумаге, которую собрала раньше и начала искать портрет Элиаса. Конечно, его не было. Как он оказался у парня? Неужели он был в ее квартире?

От страха руки Петры затряслись и она выронила телефон. К такому повороту жизнь ее не готовила и она вольна была расплакаться прямо сейчас. Но ей не дало это сделать единственное сообщение, которое пришло на левый профиль от Элиаса:

«Если ты желаешь поговорить о моем портрете, найди меня завтра в 15:00 возле дома где родился Моцарт. Я знаю, что вы будете в Зальцбурге».

Он все знал. Нашел ее профиль, смог узнать о поездке, украл свой же портрет. Он сделал ход конем, обыграл Петру и она упала на диван, смотря потерянным взглядом на потолок. Он смог ее удивить...

Ему не все равно на нее...

Но об этом всем не должен знать Джонас. Он не поймет, он осудит, он бросит ее. И будет полностью прав в своем решении. Никто не захочет встречаться с такой потерянной девушкой, которая так легко бросается в объятия другого парня.

Джонас вернулся к ней спустя час и Петра надела на себя маску счастливой девушки. Она не хотела портить поездку Джонасу, а желала дать ему незабываемые два дня. Он не заслужил страдать, не заслужил знать, что Петра готовилась изменить ему.

Джонас купил им пиццу с морепродуктами и в квартире стоял умопомрачительный аромат. Петра уплетала кусок за куском, рассказывая о жизни Джонасу, а он постоянно шутил. Все было, как раньше, не учитывая того, что Петра всегда видела рядом и Элиаса. Будто бы он беседовал с ними, так же смеялся и ел эту пиццу. А после и он целовал ее, как это делал Джонас, подловив момент. Так же снимал одежду, сидя на неудобном диване, так же нависал над ней, оставляя поцелуи на тонкой шее. Он ей был нужен, как нужен и Джонас.

Мысли о полиаморных отношениях снова закрутились в голове Петры, хотя она прекрасно понимала — Джонас не поймет этого. Да и Элиас посмотрит на нее, как на больную извращенку.