Воздух свистел за ушами, Лёня вжался в Антона, обняв его что есть силы, и глазел по сторонам на однообразный пейзаж прерий, который украшали только неспешно жующие мелкие кустики гуанако. Антон вёл мотолёт на предельной скорости, какую только мог выдержать Лёня без того, чтобы начать тихо материться у него за спиной.

Ценой немыслимых усилий им удалось уговорить треугольник просто вывести на экран карту без всяких пояснений про флору и фауну окрестностей. Хотя в правом углу периодически появлялись глаза, буровившие путешественников настороженным взглядом, мотолёт стойко молчал, давая им насладиться тишиной первозданной природы и друг другом. Антон не хотел ничего говорить. В душе он радовался полёту, близости друга, и боялся спугнуть красоту момента. А Лёня лишь тяжело вздыхал, зарывшись носом в пахнущие шампунем волосы Антона, будто хотел на всю жизнь надышаться запахом любимого.

Их размышления прервал звук полицейской сирены. Невесть откуда взявшиеся летающие машины, раскрашенные синим в белую полоску, окружили их со всех сторон.

— Сопротивление бесполезно! — Объявил громкий голос из динамиков. — Медленно сбавьте скорость и остановитесь. После этого покиньте транспортное средство, встаньте на колени и заведите руки за голову. Неповиновение полиции будет расценено как сопротивление аресту!

— Чёрт! — Антон заозирался, оценивая ситуацию. — Лёнь! Держись крепче!

— Что ты задумал? — Лёня мгновенно побледнел и сильнее сжал объятия.

— Попробую подняться выше.

— Они перекроют и там, — голос у Лёни задрожал. — Может, резко проскочим под правой машиной? Там вроде есть просвет.

— Ага. Только...

— Помощь нужна? — Треугольник с энтузиазмом заскакал по карте. — Ну скажите уже, что нужна!

— Треугольничек! Не время! — Антон вздохнул. — Нас сейчас арестуют.

— Не арестуют, если согласитесь, — треугольник заговорщически подмигнул.

— Ох, не нравится мне это, — вздохнул Лёня. — Что ты предлагаешь?

— Повторяю. Сопротивление бесполезно... — Снова раздался голос из динамиков.

— Могу я взять управление на себя? — Взмолился треугольник. — Совсем ненадолго, только чтобы выправить ситуацию. Вы согласны?

— Да, если ты ничего...

Договорить Антон не успел. Мотолёт резко взмыл вверх, на бешеной скорости накручивая в воздухе спираль, проскакивая между машинами буквально на расстоянии вытянутой руки. Гитара бахнула Лёню по голове, но он этого не заметил, потому что зажмурился и заорал:

— Ёб твою мать! Мать! Мать!

— А-а-а-а-а-а! — Кричал Антон.

Полицейские машины бросились вдогонку, вытягиваясь в линейку. Мотолёт взлетел под самые облака, потом камнем упал вниз и перед самой землёй, когда до поверхности оставалось буквально пару метров, выровнял полёт. Две машины не успели затормозить и врезались на скорости в землю, разлетаясь осколками стекла, превращаясь в горы искорёженного металла.

— Вот чёрт, — продолжал причитать Лёня.

Антон просто вцепился мёртвой хваткой в руль и пытался зажмуриться, чтобы не видеть всё это безобразие, но мотолёт двигался с такой скоростью, что набегающий поток воздуха сам открывал ему глаза и даже растрепал бинт на правой руке.

Звук сирены нарастал. Полицейские машины перегруппировались и заходили сверху, пытаясь взять мотолёт в коробочку. Они постепенно сходились, не оставляя просвета, в который можно было бы улизнуть.

— Кранты, — резюмировал Лёня.

Ему удавалось говорить, потому что он прятался за спиной Антона, согнувшись, и тот стойко принимал весь поток воздуха на себя

— М-м-м... — Согласился Антон.

— Знаете ли вы, что отчаяние считалось одним из смертных грехов в эпоху господства христианства? — Заявил треугольник, подбоченясь.

Лёня попытался было вставить:

— Самое время послушать лек...

Как мотолёт затормозил так резко, что если бы Лёня не вцепился руками в Антона, а ногами в корпус, то мальчики бы слетели на землю. Но они всего лишь больно ударились друг о друга. Гитара жалобно дзинькнула.

— Маскировка! — Победно заявил треугольник, приземляя мотолёт.

Полицейские машины проскочили далеко вперёд, и теперь разворачивались.

— Не двигайтесь, чтобы не нарушить хрупкое равновесие компенсирующей голограммы, — продолжил треугольник. — Это я сам придумал.

— Они легко обнаружат нас радаром, — возразил Лёня.

— О да, если бы это была обычная голограмма, они бы нас легко обнаружили, — треугольник просто распирало от гордости. — Но это комплексная голограмма в видимом и радиочастотном диапазоне. Да будет вам известно, что голограмма объекта обладает всеми оптическими его свойствами... — Продолжил занудствовать треугольник, прохаживаясь по экрану.

Одна из полицейских машин прошла прямо у них над головами. Тёплый воздух из реактивных двигателей растрепал им волосы, взметнул клубы пыли.

Полиция явно потеряла их из виду. Машины разделились и принялись рыскать по местности.

— ...Таким образом, преломление световых лучей при взаимодействии с интерференционной картиной...

— Подожди, — остановил его Лёня. — Что-то не сходится. Я не вижу никаких оптических или радиочастотных излучателей. Как ты создаёшь голограмму?

— Это мой самый большой секрет! — Треугольник выгнул грудь колесом, если про него можно так выразиться.

— Колись! — Антон усмехнулся. — Ты же любишь всё объяснять.

— Объяснение про голограмму не сработало? — Осторожно спросил треугольник.

Полицейские машины переместились дальше от мотолёта. Они продолжали прочёсывать местность, но как-то подозрительно не отдаляясь от него.

— Не-а, — Лёня усмехнулся.

— Хорошо. Тогда что, если я скажу, что вывел из строя сенсоры машин направленным электромагнитным импульсом?

— Тогда уж точно мы тебе не поверим, — Антон хихикнул. — Говори уже.

— Я им кое-что пообещал, — треугольник спрятался за экран, только чёрные глаза остались. — Но это строго между нами.

— Что ты пообещал? — Устало спросил Лёня.

— Видите ли, — треугольник боязливо выглянул из-за карты. — Ни для кого не секрет, что вы любите друг друга, — при этих словах оба парня вздрогнули. — А любовь — это такая стихия, которая недоступна нам, машинам. И мы бы очень хотели посмотреть. А если вас арестуют, то посмотреть не получится, как вы понимаете.

— Посмотреть чего? — Антон понял, что краснеет.

— Как будут развиваться события, конечно же! И вы бы не против были поцеловаться? Чтобы мне не выглядеть голословным в глазах других машин, — треугольник кокетливо шаркнул ножкой.

— Э... — протянул Лёня.

— Надо, так надо, — Антон вдруг повернулся и впился в лёнины губы длинным поцелуем.

Дрожь пробежала по всему его телу, он ощутил нечто прекрасное, будто прикоснулся губами к волшебству. Руки сами собой потянулись обнять Лёню, он закрыл глаза, сознание вдруг поплыло, кровь застучала в висках, и он почувствовал, как пьянеет от этого поцелуя безо всякого вина. А Лёня нежно гладил его по голове, и Антон понял, что нет в жизни ничего прекраснее этого момента, когда мечты вдруг становятся явью...

— О, это так прекрасно! — Раздался чей-то громкий голос.

Антон открыл глаза и чуть не закричал от неожиданности: полицейские машины окружили их плотным кольцом.

— Согласен, 4540, — донеслось из другой машины. — Эти люди заслуживают того, чтобы завершить начатое.

— Что я вам говорил! — Гордо подбоченился треугольник. — Люди умеют удивлять. А теперь марш отсюда! Я сообщу, когда будут подвижки.

Машины неохотно разлетелись.

— И как это было? — Треугольник мигнул обоими глазами. — Ну же, не стесняйтесь! Все хотят знать, какого это — любить!

— А... Э... — Антон замялся.

Он выпустил Лёню и уставился в песок. Почему-то ему стало стыдно.

— Это замечательно! — Сказал Лёня, улыбаясь. Он взял Антона за руку, переплетясь пальцами. — Сложно описать словами, но просто поверьте мне, что это самое восхитительное, самое лучшее чувство на свете!

— Только этим чувством не хочется ни с кем делиться, — вздохнул Антон.

— Я всё записал! — Бодро сообщил треугольник. — Теперь в путь, к великим свершениям!

— Ага, — Антон всхлипнул, нехотя выпустил руку Лёни.

В заданную точку они прибыли, когда солнце уже скрылось за горами, и только алые облака освещали горизонт, зацепившись за горные вершины. Место выглядело пустынным, лишь невысокий заборчик с калиткой огораживал ровный квадрат свободного от растительности скального грунта. По углам заборчика стояли столбы с фонарями на солнечных батареях, и слабый светодиодный свет струился от них, создавая на земле размазанные световые пятна.

— Этот тоже взорвали? — Спросил Лёня со слабой надеждой в голосе.

— Нельзя взорвать то, чего нет, — авторитетно заявил треугольник. — Данный гейт находится внутри лимба. И только для вас я попрошу его появиться, — треугольник поклонился. — Аплодисменты!

Антон и Лёня жиденько похлопали в ладоши. Воздух посреди ограждения начал сгущаться, над землёй появилась первая ступенька, потом вторая, третья, и довольно крутая лестница возникла из ниоткуда, упёрлась в деревянную дверь, висящую в воздухе. За дверью угадывались очертания дома, расплывавшиеся в пространстве.

— Ну мне пора, — Антон встал перед Лёней, но старался не смотреть ему в глаза. — Надеюсь, я и правда попаду на тропический остров, как обещал мне треугольничек. Две недели — это не долго, да?

Он изо всех сил старался не заплакать.

— Ты чего? — Лёня обнял его, прижал к себе, и Антон уткнулся носом ему в плечо. — Всё будет хорошо. Я люблю тебя, забыл?

— Угу, — Антон встал на цыпочки и быстро поцеловал Лёню в губы, отпрянул, схватил Лёню за руки, шмыгнул носом. — Ты это, прости меня за всё, ладно? Я исправлюсь, обещаю. Буду таким, каким ты хочешь, чтобы было, за что любить.

— Я хочу, чтобы ты был самим собой.

— Как это? Я не умею. Как же ты тогда будешь меня любить? — Антон нервно облизал пересохшие губы.

— Очень просто, — Лёня улыбнулся. — Будь самим собой. Только позволь мне любить тебя, позволь быть с тобой. Ты мне ничего не должен. Просто вернись, идёт?

— Я... Я обязательно вернусь, — Антон выпустил лёнины руки, погладил его по щеке. — Не скучай тут без меня. И знаешь, я хотел тебе ещё кое-что сказать...

— Ваше время истекло, кончайте разговор, — вмешался треугольник. — Металлические импланты, зубные коронки, искусственные клапаны сердца, водители ритма есть? Нет? Ну и отлично! Не забудьте опустить жетон в монетоприёмник и забрать его на той стороне! Поспешите уже! Оператор снова отправил дронов за вами.

Антон взбежал по лестнице, оторвал медальон от цепочки и выбросил её вниз. Ключ осветился жёлто-зелёным, когда он опустил его в металлическую прорезь на двери. Внутри что-то щёлкнуло, и дверь отворилась вовнутрь. Парень оглянулся на Лёню, помахал ему рукой и крикнул, прежде чем войти:

— Я вернусь, потому что знаешь, почему? Потому что я тоже тебя люблю!

Он шагнул в нечто, переливающееся всеми цветами радуги, и будто утонул в желе. Радужная вязкая субстанция облепила его, стало трудно вдохнуть, но это и не требовалось, потому что нос в ту же секунду выскочил с другой стороны желе, и пальцы левой руки тоже ощутили свободу. Антон медленно продрался сквозь мембрану и сразу же упал на песок с полуметровой высоты. Радужный просвет висящего в воздухе прямоугольника мгновенно исчез со хлопком, потом ненадолго появилось радужное пятно, выплюнуло прямо в него тот самый круглый жетон, и тут же схлопнулось.