Я прошла в самый конец полупустого автобуса и села возле окна. Голова под тяжестью мыслей склонилась и упёрлась в запотевшее стекло. Пёстрые, расфокусированные огоньки мелькали, словно гирлянда на ёлке, отправляя меня в медитативное состояние.

«Почему раньше меня не пугала мысль о замужестве и материнстве? Ведь я всегда представляла себя женой, – автобус застрял в пробке, а я – в своих мыслях. –Может, потому что это казалось чем-то далёким?»

Первый парень появился у меня ещё в школьные годы. Точнее два парня. Одновременно.

Мне тогда казалось, что я самая крутая девчонка, раз сразу два мальчика за мной ухаживают и хотят встречаться.
Конечно, ухаживания в этом возрасте были очень своеобразными: один постоянно ворчал, что я мало ем и совсем худая, второй любил причитать, что я снова не надела шапку. Оба переписывались со мной до утра в интернете, а потом добавляли: «Маш, ты ненормальная, спать надо больше». Они никогда не пересекались, потому что один был из параллельного класса, а второй – из соседнего дома.

Каждому из них я, конечно же, говорила, что он единственный, и у меня больше нет никого. Это создавало множество проблем.
По утрам я первым делом проверяла стену Вконтакте на предмет новых записей, которые они любили оставлять, пока я спала. То песни скидывали, то картинки-валентинки – метили территорию, как могли.
В итоге, чтобы облегчить себе жизнь, я сказала обоим, что папа проверяет мои соцсети и, если увидит, что я с парнями общаюсь, лишит меня компьютера. Бредово звучало из уст шестнадцатилетней девчонки, но они поверили.

На свиданиях, если их можно было так назвать, каждый из них норовил сорвать мой первый поцелуй. Но я была непреклонна. Мне нравилось, что они рядом, когда этого хочется. Нравилось, что и в школе, и во дворе за меня было кому заступиться. Каждый раз, разглядывая себя в зеркале, я испытывала огромное удовольствие и наслаждение от мысли, что в меня можно влюбляться просто так.

Но парней это мало устраивало. Один сошёл с дистанции через полгода. Второго я промурыжила целый год. Оба в итоге сказали, что им со мной было паршиво, и они потратили время зря.

Тогда меня это сильно задело и засело в голове. Я не была недолюбленным ребёнком. В моей семье было достаточно заботы и ласки.
Но, когда женщины довольствовались только тем, что имеют? Я не стала исключением.
С того дня для меня стало важно быть хорошей девушкой, с которой не тратят времени зря. Нет, я не бросалась на каждого обладателя мошонки, чтобы обвить его шею руками, а торс ногами. Я по-прежнему была избирательна в выборе парня, просто больше не откладывала поцелуи в дальний ящик.

Но и этого оказалось мало. В восемнадцать лет мне снова предъявили, что со мной паршиво и скучно. «Я за свою жизнь уже нацеловался!» – сказал мне тогда Денис... или Кирилл... или Антон... уже даже имени не вспомню. – «Думаешь я кайфую от того, что мы с тобой часами целуемся, а потом мне приходится бежать домой и заканчивать всё самостоятельно в туалете?»

Я в очередной раз пришла к выводу, что недостаточно хороша, чтобы меня любили. Мне было необходимо чувствовать себя желанной, видеть интерес в глазах симпатичных парней. Но я настолько сильно старалась стать идеальной девушкой, что они не выдерживали такого напора с моей стороны и сбегали.
Поэтому дальнейшие отношения не длились дольше двух-трёх месяцев. Кавалеров пугало моё навязчивое стремление переходить на следующий уровень отношений. Один даже назвал меня нимфоманкой.

И это сейчас мне смешно вспоминать всё это. Тогда все эти реплики на тему того, какая я неидеальная девушка, ранили меня.

«Сколько я была без парня, пока Серёжу не встретила? – мысленно начала обратный отсчёт прошедших лет. – Мне было девятнадцать. Как же глупо было считать себя достаточно взрослой для серьёзных отношений".

Помню, как тогда, четыре года назад, собрала маму и папу за кухонным столом и сообщила, что теперь буду жить отдельно. Отдельно от них и совместно со своим парнем. Я думала, они будут отговаривать меня. Может, даже надеялась на это. Но после некоторого молчания и нескольких тяжелых вздохов, папа заключил: "Рано или поздно это произошло бы. Просто помни, что тебе всегда есть, куда и к кому вернуться".

Мама в тот вечер лишь кивнула и сказала, что, если будут нужны какие-то советы по быту, она всегда на связи. Вот только из рук у неё всё валилось, а в остальном она излучала спокойствие.

Парня звали Пашей. Ему на тот момент было двадцать три года. Он казался мне таким взрослым. Жил отдельно, окончил универ, работал. Это сейчас я понимаю, что двадцать три не показатель. И тридцать лет не показатель. И дело вовсе не в прожитых годах.

Тогда для меня было важно, что он не критиковал меня. А даже с энтузиазмом встречал каждый мой порыв стать ещё ближе. Он охотно ответил на поцелуй на третьем свидании, не жаловался, что я постоянно прикасаюсь к нему, но самое главное – сам предложил съехаться спустя месяц отношений.

Я перетащила к нему почти весь гардероб и косметику, вытеснила его с большей части полок и вешалок в шкафу. Поначалу я чувствовала себя важной, значимой и любимой.
Первый месяц был прекрасен. Мы занимались сексом, обнимались и целовались каждую секунду совместно проведённого времени. Но главным был всё же секс. Потому что, когда секс надоел, надоел и Паша, и вечно смятые простыни, и то, что он стал больше времени проводить дома, играя в компьютерные игры.

Уже на второй месяц совместной жизни прелюдии исчезли, а за ними пропал и нормальный секс, остался только "по-быстрому, потому что там парни уже ждут в сетке".

Я сидела в автобусе и тихонько посмеивалась от нахлынувших воспоминаний.

Помню, как-то раз пришла домой раньше него. Включила какую-то романтическую комедию, разделась и легла на кровать с пультом в руке. Он вернулся с работы минут через пятнадцать после меня. Увидев голую, сказал: "Ммм, как ты угадала, чего я хочу?" – стал подкрадываться ко мне на четвереньках по постели. А я, выглядывая из-за его плеча, нажала паузу и ответила: "Давай только по-быстрому, а то фильм такой интересный, хочу досмотреть".
Секса в тот вечер не было. Как и меня на следующий день в квартире.

В тот вечер я вернулась домой к родителям. У мамы снова всё валилось из рук, но в этот раз не от волнения, а от плохо скрываемой радости. А папа лишь подмигнул: "Хм, а ты сдалась быстрее, чем мы думали! Надо было всё же спорить".

Может, и Сергей так легко отпустил меня, потому что понимал, что рано или поздно я вернусь. Может, он тоже знал меня лучше, чем я сама себя?