Говорят, воды Медаллы давно омертвели.

Поначалу, став судоходной, она малость обмелела, умерила некогда бурное течение, но лишь до годичных паводков; вот тогда-то, и растрои́лось её русло.

Земля вокруг гиблая. Дикая. Что ни есть, то болота, леса, да обвалены. Войны только затихли, и алое зарево свет обличило. Вот тогда-то и возник Тэлум.

Тэлум-на-Медалле.

_______________

Шум.

Чем ближе берег, тем сильнее раздавались струящиеся с него голоса; тем резче, словно в ликование, вырывался пар из труб. Лазурная вода, граничащая с косым срезом земли, вмиг налилась тенями, скрылась в гуще сизого дыма. Апрельское солнце, излишне щедрое на тепло и свет, резало глаз. И казалось, всё вокруг вспыхнуло, орошаемое им.

Переправа выдалась тяжёлой. Три мучительных дня с длительными остановками, без свежего воздуха и земли под ногами. Эстер думалось, она сойдёт с ума, если этот путь из мрака неведения к просвещению не закончится.

За время своего пребывания на борту парохода провинциалка Эстер, пятнадцати лет отроду, укрепила свой жизненный опыт тремя важнейшими замечаниями. Первое - морская болезнь более чем заразна. Особенно когда в салоне тошнит каждого без исключения, душа сама собой ищет выхода. Второе - (по числу, но не по значимости) не всякий столичный кавалер знаком с манерами. Особенно, если за ужином подавали чуть больше одной бутылки вина на два брикета шербета. И третье - от свежего воздуха тоже бывает дурно, как в случае с самой Эстер, которую разморило до состояния сонного и беспечного. Ноги не слушались. Разум тоже.

Столица встречала грязью.

Стоило ступить на трап, как нога с чавкающим звуком впечаталась в сырой песок. Дама в белом, так за соответствующий облик Эстер называла одну из своих сожительниц по каюте, спустила с рук карманную собачку - существо на редкость визгливое и пакостное; с брезгливым видом толкнула её носом туфли под зад. Собака уперлась. Развернулась на коротких кривых лапках, засеменила в противоположную берегу сторону, где учуяв свою неприятельницу, принялась путаться у самых ног Эстер.

- Осторожней! Вы! - дама в белом вздернула носик, демонстрируя во всей красе не по возрасту морщинистую шею. - Вы затопчете мою Нюню!

- Я не... - Эстер было попятилась, задев кого-то плечом, остановилась посреди трапа.

Нюня остервенело рыкнула; блеснули её чёрные глазки-пуговицы, и острая пасть угрожающе разомкнулась в паре сантиметров от подола вражеского платья.

Эстер топнула ногой, так что дрогнули деревянные балки. Собака встрепенулась, попятилась и...

Чей-то визг заставил зажмуриться.

Дама в белом побледнела пуще прежнего. Её раскосые глаза значительно расширились, взгляд устремился к тёмной воде, мерно плескавшейся у самого берега.

- Ню-ня... - по слогам проговорила она, и шум вокруг стих. - Нюня!

Сквозь перистые облака синими кляксами зияло небо. Вязкая земля сменилась крупным булыжником набережной, поутру ещё пустынной, с тухнущими фонарями и распахнутыми дверьми многочисленных лавок. Позади - толпа вновь прибывающих пассажиров подступилась к самой корме; впереди - неспешный стук подков и треск колёс помпезного ландо, чей крытый верх из красного бархата был откинут, позволяя разглядеть своего владельца. Холодные лица фарфоровых барышень, томно моргающих в такт стуку, покачнулись в сторону берега реки. Одинаковые ситцевые платья, присборенные на плечах, с обрамлением из алого нарцисса; ниспадающие к самым пальцам рукава, округлая вышивка и тенистые шляпки дымчатых оттенков - так выглядели воспитанницы престижной Элозианской Академии близ священного храма Тэлума-на-Медалле.

... Аж дух захватило...

Эстер видела их наряды одним глазом на подарочных открытках, всё также мельком в памятных книгах, привезенных родителями или добродетельной тётушкой, которая и в этот раз не отказала в милости...

Воспитанниц везли строгой вереницей вдоль набережной прямо к центральным воротам города. И стоило последнему алому силуэту скрыться, всё вокруг оживилось, окутанное весеннем солнцем, пришло в движение.

Найти дом тётушки казалось более чем простым. На деле же, имея на руках лишь карту и парочку указаний, задача становилась невыполнимой.

Иллида-на-Медалле, город ранее ею невиданный и обширный, издревле объединял три феодальные страны, чьи границы трижды дробились притоками Медаллы. Символом общности стал Тэлум - храм, располагавшийся на гористом пике в культурном центре города. Там, страны сливались в одно, подобно трём притокам, там, рушились былые границы, и там, на карте, поблескивала чертежная звездочка. Дом тёти располагался разами ниже, в наиболее очерченной части города, той, что прилежала к родной стране Мидории.

Улица тянулась вдоль трамвайных путей. Эстер озиралась в поиске хоть каких-то примет и знаков, то и дело останавливалась, спрашивая дорогу у местных торговцев. Они сыпали неизвестными названиями и путаными указаниями, а в конечном же итоге пытались сплавить девушке всяческий товар. Но карманы пусты. Она неловко отказывалась, шла дальше. Наобум.

Ближе к полудню каменные дома сменились приземистыми лачугами, под ногами затрещал тёмный песок, крупными кустами вспыхнула зелень. Луга в цвете и золоте. Бескрайние пашни в обрамлении из виноградных кистей и пышных оливковых листьев.

... Неужто, за город вышла?! Быть того не может!...

- Эй! - чей-то грубый оклик заставил остановиться. - Немедленно проваливай! Угодья храма, разве не видишь?!

И правда, чуть вдали, сквозь пышные яблоневые ветви серебрился купол.

- Извините! Я не знала! - подобрав полы порядком запылившегося платья, Эстер неловко развернулась.

Мужчина средних лет, по-видимому, пастух, несся к ней размашистыми шагами. Небольшое овечье стадо, на глаз голов эдак десять, осталось позади, самозабвенно жевало спелые зелёные стебли.

- Ты что, не местная, что ли?! - на середине дороги пастух остановился, то ли переводя дыхание, то ли дожидаясь, что Эстер сама подойдёт к нему.

Так и случилось. Поудобнее перехватив дорожный чемоданчик, окончательно смяв карту, она неловко ступила в густую траву. Ноги тут же подкосились.

...И сердце бухнулось в пятки...

- Нет, не местная, - она откинула налипшие на лоб пряди волос. - Я тут одно местечко ищу, Вы мне не подскажите?

Карту выхватили из рук.

... Впрочем, в столь бесполезных проку из неё бы не вышло...

Пастух вертел карту так и эдак.

- Так ты это... Из Элозианской Академии, что ли? Туда направляешься?

- Нет, отнюдь... - Эстер отмахнулась. - Ну, вот... Крестом отмечено...

- Ну! Элозиана! Я о том.

- Ей-Богу, странно!

...Помнится, карта прилагалась к письму. К тому самому сухому и скомканному, в котором тетушка милосердно соглашалась взять нерадивую племянницу к себе под крыло. Обещала устроить на учёбу, иначе смысла вырываться из родной обители Эстер не видела. Крест на карте явно тётушкино обозначение; туда и следовало прибыть...

- Пусть! - она устало повела рукой. - Так как туда дойти?

- Вернёшься обратно к самым городским воротам, - начал пастух, озираясь на поредевшее стадо. - Там будет подъём. Вверх, вверх, вверх... Там будет здание купеческой гильдии: лепнина, колонны всякие. От него поворот, снова вверх. Так вот, Элозиана по правую руку.

Эстер замерла, не веря своим ушам.

- Мне назад. Обратно. К набережной.

Немой кивок ввёл в окончательное замешательство.

... Денег нет, как и сил на пешую дорогу. А если и есть, то сущие копейки. Даже снять бричку не хватит...

- Есть и другой путь, - пастух обнадежил. - За этим полем ограда будет. А за ней уж угодья Академии. Нам, конечно, посторонних пускать запрещено, но коли сильно надо... Иди, препятствовать не стану.

... Выбора не представлялось. По крайней мере, Эстер не любила муторных решений...

Трава щекотала щиколотки. Юбку приходилось задирать до неприличного высоко. Впрочем, гордость потерялась ещё на первых шагах, когда она ступила во что-то мерзкое, вязкое и тёплое...

... Брр... В саму гордость, определённо! Что же это ещё могло быть?!...

Подол юбки усеяло семенами и шелухой. Вспомнился ежегодный сельский конкурс "Матушка плодородия". Его участницы - красавицы в плетёный венках, расшитых платья, с алеющими щеками, плодородьем и не пахли!

...А тут, вот те на! Бери и в землю сажай! Она и прорастет!...

Забор, невысокий и прохудившийся, был преодолён без раздумий. Сначала Эстер ловко перекинула чемоданчик, зажмурилась, слыша, как тот с треском упал в заросли по ту сторону. Затем, опершись о сруб яблони, закинула на забор левую ногу; замерла, рассчитывая силы для следующего рывка, подтянула и вторую.

Мир вокруг покачнулся.

Она даже взвизгнуть не успела.

Земля встречала грубым толчком и болью, насквозь пронизывающей стопы. Ощутив под ногами твёрдую поверхность, Эстер тут же попыталась распрямиться, но вместо этого упала на четвереньки.

Если поразмыслить, угодьями Академии могло быть всё что угодно: очередной луг иль пашня, виноградник, навес, сарай, хоть скотобойня. Но то, что предстало перед глазами в тот момент, когда Эстер оторвала взгляд от земли, превзошло всякие ожидания. В полуметре от неё, поднявшись на дыбы, дико заржал жеребец в крупное рыжее яблоко. Его всадник резко натянул поводья, в попытке удержаться в седле, вонзил шпоры в пятнистый бок. Над самой головой, в воздухе блеснули серебристые подковы, тут же припали к земле, оставив средь травы характерный отпечаток. Всадник намотал поводья на левый кулак, правой же рукой потрепал жеребца по загривку.

... Один... Два... Три...

Жеребец описал цельный круг, прежде чем остановиться чётко напротив Эстер. Фыркнул. Наездник же, чей тонкий силуэт, утянутый чёрным корсетом, высился над столь могучим и рослым существом, поспешно расстегнул пряжку каски, отбрасывающей тень на лицо.

Изящные благородные черты в обрамлении из стянутых шпильками волос; чёрный жакет нараспашку, длинные перчатки из тёмной кожи, скрывающие руки по самый локоть. Девушка ловко спрыгнула на землю, придерживаясь на русую гриву, поправила сборки алого платья.

- Стой, где стоишь! - звучал высокий, чуть писклявый голос.

... Впрочем, колени Эстер так ныли, что сил подняться и не представилось...

- Ты ведь не из Академии. Что здесь забыла?! - смерила настороженным взглядом. Потом, будто что-то осознав, стиснула в руке поводья, посерьезнела в лице. - Т-ты... Т-ты воровка! Знаю таких, как ты! Срезаете лошадям уздечки и угоняете! А я как знала! Тут дело не чистое!

- Погоди, - Эстер поспешно поднялась, параллельно ощупывая землю в поиске чемоданчика. - Ты не правильно поняла!

... В голову приходили лишь ругательства и упрёки самой себя...

- Живодерка! - родилось очередное обвинение.

С обычного взгляда всадница казалась совсем маленькой - ростом не выше пяти футов, возрастом, наверное, не старше тринадцати.

... Впрочем, и того много...

- Если ты немедленно не уберешься, я позову охрану! И они тебя выставят! - голос поднялся на тона два выше.

- Погоди! Дай, я всё разъясню!

- Выставят! Выставят! - она злобно топнула ножкой, словно хотела казаться грозной.

... Оплошала...

Силуэты прочих лошадей, что ранее держались поодаль, двинулись на крик. Зеленеющую лужайку ипподрома вмиг захлестнул монотонный стук копыт. И до неприличья любопытные воспитанницы Элозианы, чья конная прогулка была прервана столь неожиданным визитом, как один съехались посмотреть на необычайную находку.

... Впрочем, Эстер не привыкать...

Как бы то не звучало, леди из "высшего общества" своей прославленной сдержанностью и манерностью не отличались. Дикие. Такой некогда себя и сама Эстер мыслила; света не видела, значит, жизни не знала. Оказалось, вот оно как. Наоборот. - В свете и жизни не узнаешь. Эта мысль нашла себе подтверждение ещё на пароходе по пути в столицу. Провинциальные девушки, северянки, которых Эстер видала ещё задолго до сплава, в стеснённых чувствах вели себя на редкость сухо и сдержанно, прочие же барышни, щеголявшие в парче, бросали в сторону первых отнюдь не лесные фразы. За спиной. Втихаря. Да так мерзко, что волосы дыбом вставали - такие скверные были замечания!

Должно быть, воспитанницы Элозианы не такие. Их держат в строгости, телесной и духовной. Но когда они все, как по струнке выстроились вокруг загнанной в угол Эстер, показалось, что за лишнее движение её, не задумываясь, притопчут.

- Я никакая не воровка! - до горечи обидно, так что заслезились глаза.

...Слабость зачастую оборачивается силой. Иного рода, конечно. Но всё же силой...

- И не живодерка! Это чистой воды клевета! И помысла плохого не было! - хотела добавить пару колкостей от души, но лишнего риска ситуация не полагала. - Зовите свою охрану... - буркнула себе под нос. - Ваше дело...

За охраной послали не задумываясь. Когда же оставалось только ждать, всадницы и не думали рассеивать свой строй. В тот момент, казалось, будущие служительницы Тэлума показали свою истинную натуру. Нет, это не были не скромные светлые создания, не непреклонные девушки, какими хотели показаться. Глупые. Просто глупые. И ничего большего.

Вид вполне серьёзно настроенной охраны, состоящей из пяти рослых мужчин в запыленных позолоченных латах, заставил Эстер издевательски усмехнуться. Зажав чемоданчик подмышкой, она присела в неловком реверансе, обращаясь к воспитанницам.

...Очередная глупость, но всё же...

____________

В невольном подслушивании есть своя неумолимая прелесть. Слушай - не слушай, а совесть чиста.

- Значит, она Ваша племянница, я правильно понимаю? - содержательница Академии, чью коренастую фигуру Эстер наблюдала последний час, обладала на редкость низким бархатистым голосом.

- Да, всё верно, - тетушку разглядеть так и не удалось. Она скользнула в кабинет, даже не поздоровавшись.

... Видно, не признала...

Как оказалось, служила она при храме; при Элозиане целебницу держала. И не упрись Эстер у самых ворот, не потребуй сию особу на страх быть осмеянной, наверное, так и не нашла бы родственницу.

- Все ж, перепугались. Да и откуда она взялась?! Через забор перемахнула, - содержательница развела руками. - Так погляди - забава, эдак - страх какой!

- Признаться честно, - голос тётушки в обратную, высок. - За столькие года её вижу в первый раз. По письмам мы давно знакомы. И уж поверьте, не мыслила её б рекомендовать, не были б оные так хороши.

- В Элозиане мы не для талантов. Здесь будущие служительницы Тэлума; знания не в первородных наших целях. Подумайте, быть может, вам стоит обратиться в другую академию.

О планах тётушки Эстер не знала ровным счётом ничего, но всё же покорилась большему опыту. Быть пожизненно привязанной к храму ей не льстило, вот только, что поделаешь.

О Тэлуме мечтали многие. Жить пусть и в неволе, но в богатстве, почёте господ земных и небесных, пожалуй, один из лучших исходов для девушки, чья жизнь проходила под плотным пологом родительского дома.

... Но Эстер сбежала из него не для этого...

Дом тётушки, как и она сама, явно не новый, но молодящийся. Цветущий сад, скромный фасад в обрамлении изящной лепнины, фиалковые и голубые оттенки. Пусть и не модно, но по-своему чудно.

- Ты совсем не похожа на свою мать, - это, пожалуй, первое, что произнесла мисс Агата (так звали тётушку) за весь долгий путь от Академии до порога дома.

... Там, правда, она тоже не проронила ни слова, молча распахнула двери, приглашая племянницу внутрь...

За чаем она всё же разговорилась.

- Совсем не похожа, - с грустью покачала головой, сжимая в руке цепочку с портретной иконкой.

Матушка русая. Для северянок редкость, признак красоты. Эстер же обычная, с волосами темными, практически черными, с глазами серыми, в редком отцвете голубыми.

- Боже! - неожиданно воскликнула она, поспешно опуская заварной чайник на край столика. - Что это! Боже!

У самого виска, проглянувший из-под прядей волос, красовалась свежая царапина.

... Видимо, падение не прошло так гладко, как хотелось бы...

- Не стоит волноваться! Всё в порядке! - девушка поспешно заслонила лицо руками. - Если позволите, я была бы не прочь умыться.

- Да, конечно, - Агата указала рукой на лестницу, - третья дверь справа.

Расписная раковина, до краёв наполненная чистой водой, для Эстер была в новинку. Нет, она, конечно, видела такие и раньше, но не избыточная ли роскошь, тем более для обычного прихожанина?! Задумчиво повернула вентиль у крана, из которого по капле стала сочиться вода; тут же закрутила его обратно.

Над раковиной зеркало. В нём собственное лицо бледное, а порез на щеке ярко-розовый. Прямо-таки красный.

... Жуть...

Потерла висок, тот засаднил с новой силой.

На втором этаже совсем тихо. Сквозь окно одной из распахнутых комнат сочился вечерний свет, и Эстер замерла, невольно рассматривая помещение. Резная мебель, низкие потолки, множество книг и письменных принадлежностей.

- Отныне, это твоя комната, - внезапное появление тётушки привело в лёгкий ступор.

- Огромное Вам спасибо, - девушка расплылась в улыбке. - Не знаю, что бы я делала без Вас!

_________

Краденое до добра не доведёт. Витней знал это и без лишних поучений, но неожиданная находка не вызывала у него большего, чем восторг. Казалось, сама судьба сопутствовала в её приобретении.

Тот день выдался мрачным. Ливень занялся ещё с самого утра; не по-весеннему сухой ветер всколыхнул просторы, тонул в слоёном небе.

С поезда ссадили уже на первой станции - за неуплату билетов, конечно.

... Каждый выживает, как может. И Витней тому не исключение...

Срезать путь и скрыться от дождя можно было только в лесу, остальные же пути предполагали невыносимую ночь под открытым небом. Вымокший до нитки Витней без раздумий свернул в сторону противоположную станции.

Сухо.

С каждым шагом ветви всё больше сгущались над головой, заслоняя пасмурное небо, и мутный лунный свет вскоре совсем потух. Исчез, поглощенный непроглядной тьмой. Земля - сущее болото, промерзлое и тягучее, проседало под подошвой охотничьих сапог, чавкало, зевало, разевало свою несуразную пасть. Иссиня-черные корни дубов степенно сгущались, срастаясь и переплетаясь, вязли в тугой почве, покрываясь глубокими трещинами и впадинами. Но тропинка тянулась меж ними. Шёл дальше и Витней.

Общую картину мрака рассеивало лишь одно - жёлтый огонёк, то и дело вспыхивающий где-то вдали. Потом их стало в разы больше.

... Два. Три. Четыре. Целый десяток...

Расступились деревья, корни, их кроны. Залитая лунным светом поляна предстала пред взором, словно озеро в сосновом бору.

Всё утопало в каменных плитах. Разбитые надгробья, готовые и сами обратиться в прах, возникли здесь ещё во времена колониальных войн, когда три королевства: Мидория, Лазумия и Ариэйтес, ныне скрепленные союзом, воевали за земли при Медалле. Павших хоронили на месте сражения. Их могилы, как предание древних, ценили и чтили.

Правда, та поляна, казалась более чем заброшенной. Сорняковые травы пробились тут и там, облупились надписи, осыпались даты и лишь свечи, ярким, обжигающим пламенем, прожигали синие сумерки.

... Магия. Витней чувствовал её. Нутром чуял. Будучи распространённой, но в крайней степени не развитой она тратилась на подобные фокусы. А некогда широкий спектр способностей магов прошлого в прошлом и остался...

В середине холма, на возвышенности, виднелась, пожалуй, единственная целая и не накренённая плита. Судя по положению, она принадлежала крайне важной персоне. Да и светом, она одаривалась щедрее остальных. Витней присел, желая разглядеть надписи у ней, но глаза сами пали к основанию, где сплетённый травой, в грязи и серой копоти лежал меч. Изящное плетение и драгоценности вдоль ножен, крепкий черенок, и порядком сточенная сталь острия.

Примерять стоимость на глаз Витней не умел. Тут требовался специалист и не последнего ранга. Так или иначе, меч ценен, и без долгих раздумий, юноша оторвал его от родной земли, перемотал отрезом старого плаща и, зажав подмышкой, двинулся к выходу из чащи.

... Краденое до добра не доведёт. И всё же, мертвый уже не владелец земного...

_____________

Ей Богу, десять фунтов за ночь - это слишком! Будучи вымотанным, после долгого пути, Витней нехотя согласился, но на утро, когда пришло время оплаты, почувствовал больный укол здравого смысла.

... Дорого. Слишком...

Сама по себе таверна обычная, комнаты обшарпанные, еда, предложенная на завтрак, сухая и в меру холодная; от воды несло гнилью, но другой возможности смыть двухнедельную грязь не представлялось.

Прачка, неприятная на вид женщина такова же нрава, отказалась принимать одежду.

- Да тут и стирать нечего, - усмехнулась, обнажая гнилые зубы. - Мы и сами живём впроголодь. Только и перебирай ваши тряпки!

На выходе, правда, окликнула со словами:

"Три фунта", - и Витней, не проронив ни слова, выложил деньги на прилавок.

Столичные цены, как то и ожидалось, не радовали глаз.

Местный рынок, что тянулся вдоль побережья Медаллы, полнился разношерстным товаром, неслыханным и невиданным ранее. Но как бы ни хотелось познать новизны, руки всё равно тянулись к уже испробованной пище. Вещевой мешок до отвала наполнился яблоками, ржаным хлебом, мясными и картофельными пирогами.

Широкие улицы, помпезные постройки, памятные скверы и площади. Иллида-на-Медалле всегда славилась своим богатством, как материальным, так и культурным. Но средь всей этой утопии таилась та малая частица, которой томилась душа Витнея.

Отера-на-Медалле - так именовалась легендарная, единственная в своём роде магическая гильдия, существующая со времен колониальных войн. Многочисленные рукописи, созданные, как и самими участниками, так и наблюдателями, описывали реальные подвиги и деяния, лежащие в основе последующей эпической прозе и легендах.

Вступить в магическую гильдию означало определить дальнейший путь, жить и существовать во имя высшей цели - привнесении магии в человеческие судьбы. Значило дышать тем, к чему так влекло всё его существо. Наконец обрести свободу.

Жаль, магический дар во всяком его зачатке - слаб. Был слаб и Витней.

Силы проявились совершенно случайно, ещё в ранние годы, когда он открыл в себе способность деформировать воду силой мысли. Давалось это с трудом, да и как такового развития не получило. Куда более лёгким казалось обучение по книгам и свиткам (правда, найти их, как оказалось, уже большой труд). Большая часть экземпляров - умелые подделки, оригиналы же стоили крупных денег. Но сдаваться Витней не желал. Не утихали и ехидные смешки за спиной. Впрочем, окружающих можно было понять. Наблюдать каждое утро, как Витней, раздевшись по пояс, выходил на задний двор с ушатом воды в руках; останавливался и с неясным выкриком выливал себе на голову его содержимое - не самое лицеприятное зрелище. Пугалась живность - пугались и люди; гоготали гуси - негодовали и жители; рычала старая собака на привязи - ворчали и местные старожилы.

Постепенно некоторые умения всё-таки пришли. Получалось по щелчку пальцев зажигать и тушить свечи, по повелению поднимать мелкие предметы, при помощи заклинания управления контролировать мышей, крыс и прочих грызунов. Разучил ещё парочку заклинаний, в использовании которых продолжал тренироваться.

... И всё же, ученик без учителя, как поводырь без верного пса. Слеп. К тому же глух...

Попасть в чьё-то подмастерье, пожалуй, лучший исход. Попасть в ряды Отера-на-Медалле - за гранью фантастики.

Здание магической гильдии располагалось близ культурного центра города. Уютный сквер в обрамлении фонарных столбов, миниатюрный фонтан в середине, многочисленная лепнина и витиеватая роспись.

С третьего раза дверь соизволили открыть. С замиранием сердца Витней наблюдал, как она распахивается, и в смешанных чувствах узрел человека, стоящего на пороге. Взъерошенная борода, заспанное лицо, впавшие от недосыпа глаза. От незнакомца несло алкогольным смрадом и перегаром; одежда заношенная, покрытая множеством прорех, выдавала бедность (или же скупость) своего владельца.

- Закрыто, - указал на съехавшую надпись. - Разве не видишь?!

Витней было попятился, но напоминая себе цель прибытия в Иллиду, решился спросить:

- Уважаемый, здесь находиться гильдия Отера-на-Медалле? Я не местный...

- Я же сказал! - тот грубо перебил. - Закрыто! Экскурсий не проводим!

И дверь захлопнулась перед самым носом.