Лиам Тёрнер:

Моё спокойствие прервал крик девушки. Мне пришлось вскочить с кресла и подбежать к двери. Я приоткрыл её и вышел в коридор. Передо мной стояла страшная картина: София кричала и проклинала собственную мать. Крик у неё был словно у сумасшедшей, она вырывалась из цепкой хватки санитара, стараясь укрыться от ударов второго. Её волосы снова были взъерошены и торчали во все стороны, лицо в крови, впрочем, как и всё тело. Может, тело и не сильно сопротивлялось, но дух вырывался, пытаясь освободиться. Она крутила головой, хотела найти помощь и встретилась с моим взглядом. Я ничего не сделал, только стоял в ступоре и смотрел в её глаза. Девушка поняла, что ей уже никто не поможет, она расслабилась и отключилась, её организм перестал бороться...

Сандра Гербер медленно и уверенно вышла из кабинета. Она поправила своё красивое платье, надела дорогие перчатки со шляпой и направилась к выходу. Женщина выглядела спокойной, будто это была вовсе не её дочь, а мерзкая грязь из-под ногтей, от которой она наконец-то избавилась. Пройдя мимо меня, она улыбнулась и пошла дальше по коридору, в сторону выхода. Я со страхом смотрел на неё, если и есть здесь монстр, то это только она. Сущий дьявол, который отравил жизнь своей дочери и кинул на произвол судьбы в эту больницу. Все в городе прекрасно знали, что здесь не церемонятся с пациентами. За каждое непослушание - удары дубинкой и шокером. За каждую оплошность - эксперименты. Что может быть хуже для больного, чем эксперименты? Они говорят, что это им на пользу, но всё не так. Врачи убивают разум пациента, пичкая их таблетками и используя свои новые запрещенные методы лечения. Я видел много раз, как пациент шёл на поправку, но вдруг, после очередного эксперимента, в его глазах пропадал огонёк жизни. Они становились мутными и безжизненными. Для них больше не существовала прежняя жизнь, только отрывки воспоминаний. Жизнь имеет свойство терять всякий смысл, когда ты теряешь себя, свой разум. Я никогда не лечил своих пациентов таким методом. Может, мои разговоры и не сильно помогают, но это безопасно для них. Я не калечу людей, я их лечу, всегда стараюсь выбирать менее агрессивные таблетки, которые не причиняют вред.

Собравшись с мыслями, я направился в палату к Софии. Мне хотелось взглянуть на её состояние и показать, что она не беспомощна, но мой путь прервал тихий смех из палаты #13. Подойдя к ней, я попросил санитара открыть дверь. Я прекрасно знал, кто там находится, это палата самого дьявола, которого я пытаюсь вылечить уже год. Он не поддается ни одному методу лечения. Николь предлагала эксперименты, но я отказывался. Сначала мне пришлось довольно тяжело, ведь я долго добивался, чтобы этот пациент стал именно моим. Для доктор Харт и остальных он всего лишь слава, но для меня - что-то особенное...

– Привет, Джонни, – я тихо сказал связанному пациенту, дабы не спугнуть.

– Кто пришёл проведать старого друга, а, доктор Тёрнер? Хм... Тёрнер... – засмеялся он, смакуя мою фамилию. – Давно я не произносил твою фамилию вслух.

– Как твои дела?

– О-о-о... – он удивился, или просто хотел показать удивление. – Дела отлично. Обдумываю план побега. Хочу сжечь это чёртово заведение со всеми вами.

– Ты как всегда безумен. Я обещал тебя вылечить и сдержу своё слово, – мне было неприятно, что он снова начинает шутить со мной.

– Вылечить? Я здоров, Лиам, ты безумнее меня, как и все врачи здесь. Это вы нездоровы! – Мур смеялся, будто его слова были чистой правдой, а мои - наглой ложью.

– Тогда почему ты не снимешь свою маску, Джонни? Зачем скрывать лицо за ней?

– А почему ты не снимаешь свою? – спросил он, подняв голову и посмотрев прямо на меня.

– У меня нет маски. Это ты уже год не снимаешь её. Я же помню твоё лицо, от кого ты скрываешься?

– Я доверил это только тебе, так как ты обещал мне не снимать её. И у меня одна маска, а у вас их множество, миллион... Вы надеваете их, не покидая постель. Притворяетесь, что вам всё нравится, и этот мир не потерян. Он давно сгнил, он противен мне. Его нельзя спасти, можно только разрушить! – Джонни снова перестал адекватно отвечать мне, рассказывая о своей миссии и о том, для чего он рождён.

– Я больше не хочу слушать этот бред. Всё ещё надеюсь, что ты осознаешь свою ошибку, – сказал я и направился к выходу. Он засмеялся мне в спину диким и сумасшедшим смехом. Моё тело сжалось скорее от неприятного ощущения, чем от страха. Я давно не боюсь его...

После такого посещения я уже не хотел заходить к Софии. Мои мысли нельзя собрать воедино. На сегодня Мур убил моё хорошее настроение, и теперь я нуждаюсь в отдыхе перед ночной сменой.

София Гербер:

Я очнулась на кровати, моё тело болело, голова кружилась, и меня тошнило. Сотрясение налицо. Зачем было бить меня по голове? Я же не сделала ничего плохого, просто подошла к ней, к своей... Матери...

Злость бушевала внутри меня, я хотела рвать и метать, но тело содрогалось в болезненных судорогах. Мне было жутко холодно, может быть, это простуда, а, может, я начинаю сходить с ума. Вдруг я умру? Хотя им же лучше, меньше пациентов - меньше проблем. 

Почему Лиам не подошёл и не остановил их? Он же смотрел на меня, я видела его, видела, как он смотрел, когда санитары тащили мое избитое тело в палату. Может, он не такой уж и хороший? Может, он такой, как все?..

Голова раскалывалась от очередной порции вопросов и мыслей. Я не могла больше думать ни минуты и провалилась в сон.

                              ***

Утром ко мне забежали санитары, просто ворвались в мою обитель. Они снова схватили меня за руки и ноги. Я кричала и вырывалась от боли до тех пор, пока не увидела кровь. Она была везде: на моих руках, на моей одежде... И нож... Он лежал на моей кровати, прямо под подушкой. Откуда это всё здесь взялось? Это не моё, оно чужое!

– Пациент #29, вы находитесь под строгим режимом. Сегодня ночью вы убили пациента #13, – строго сказал мужчина.

– Я никого не убивала! Кто вы, чёрт возьми, такие, чтобы обвинять меня? – закричала я.

– Я - главный врач этой больницы, Дэйв Митчелл. Ты убила Джонни Мура, пациента #13. Теперь эта кровь на твоих руках! – крикнул он мне в ответ. Его лицо выражало недовольство. Я чувствовала, как он желал придушить меня прямо здесь.

– Мы должны выяснить подробности, а уже потом наказать виновного, – мягко произнёс второй мужчина за спиной. На вид ему около тридцати пяти, а может, и больше. – Я следователь, Гарри Джонс.

– Я никого не убивала! – слёзы полились по моим щекам, я не хотела верить во всё это. – Всю ночь я спала!

– Вы не в себе, поэтому с вами поговорит ваш лечащий врач, а после - я, – сказал следователь и вышел из палаты.

– Что со мной будет? – я смотрела на главного врача, он задумался, а после немного улыбнулся.

– Если признают сумасшедшей - отдадут на эксперимент, но если здоровой - в тюрьму. Поверь, в таком случае тебе лучше умереть, – мужчина засмеялся, выходя из палаты и забирая всю надежду с собой.

Санитары оставили меня, швырнув на пол. Я осталась одна, смотрела на кровь, которая была повсюду, и не могла поверить в услышанное. Меня обвинили в убийстве человека!

Это место никогда не будет мне приятным, оно пропитано плохими воспоминаниями и сумасшествием. Я не могла убить человека, просто не могла. Как я вышла из своей палаты? Ведь её запирают, всегда запирают! Или нет? Я боюсь, что у меня была возможность совершить убийство... Но я ведь снова ничего не могу вспомнить!..