Время близилось к вечеру, а я вот-вот спохватилась за сборы. Коротких юбок у меня в гардеробе не имелось, зато нашла узкое чёрное платье. Сверху кофта того же оттенка, красные губы, стрелки... Своё отражение я, признаюсь, рассматривала с наслаждением. Никогда у меня не было столь, по-моему, откровенного образа. Темно-каштановые волосы касались плеч. Одна деталь вызывала во мне протест: каре отросло. Да здравствует длина под названием ни туда ни сюда.
  Ловила похотливые взгляды преимущественно взрослых мужчин на своих ногах. И чувствовала себя неловко. Постоянно поправляя платье, я пожалела о том, что оделась именно так. Конечно, Клим и воспримет меня, как объект для удовлетворения своих физиологических потребностей. Не представляю, насколько вообще вероятно быть такой слепой дурой. Моей целью было понравится Чёрту любыми способами. А о том, чем это для меня обернется, я не подумала. Одурманилась его благородной внешностью.
 Моя мать даже не знает, где бродит её дочь. Если вдруг выйдет из той мысленной тюрьмы, в которую сама себя заточила, спохватиться: дочери-то дома нет – наверняка махнет рукой, решив, что я у подружки. Но поздно возвращаться весьма опасно, ибо вижу два исхода: либо останусь незамеченной, либо попадусь под горячую руку. Второй поворот событий мне безумно не нравился. Дина заверила, будто я смогу уйти, когда пожелаю.
 Мы тусовались на набережной. Кто-то, в том числе я, сидел на ступеньках лестницы, ведущей к песчаному берегу реки, кто-то стоял. Двери одной из припаркованных рядышком машин были открыты, и из неё доносилась громкая музыка. Ощущала я себя тогда до дикости некстати. На предложения парней плеснуть мне выпивки, я отрицательно мотала головой, чем вызвала у них громадное недовольство. Обхватила себя руками, подбородок чуть ли не прижала к груди и украдкой поглядывала на Клима. Он что-то обсуждал с, видимо, приятелем возле машины, из которой пару минут назад вышел. Дружеское рукопожатие. И они двинулись к нам. Звон сердца отдавался в ушах. Я помню каждый удар. До такой степени разволновалась, что в глазах потемнело.
 Климу обрадовались все, народ как-то заметно оживился. Пока его внимание захватили знакомые, ко мне успел подкатить какой-то неясный тип.
– Почему ты не выпиваешь, красавица? На таблетках? – Он сидел справа от меня, физиономия неприятного мне типа была до абсурда близко. – Давай с тобой поближе познакомимся. Расскажешь о себе? Как зовут, где учишься, чем занимаешься? Интересуют парни моей наружности? Есть шанс у меня?
 Смех Дины и Лехи над шутками Клима – точно реквием по душе. Они позвали меня с собой, но сами будто отдельно. Разумеется, мне было катастрофически обидно. Ещё и приставучий индивид нарисовался. Невероятных усилий мне стоило сдержать заветное: «Пошел вон». Я ничего ему не отвечала. Уровень выхода из непонятных ситуаций: притворяюсь глухо-немой.
– Ты плохо себя чувствуешь, что ли? Ты чего не отвечаешь? Ребят, она что, глухая? Черт возьми, кто привел глухую? – обратился парень ко всем с абсолютным негодованием.
– Сам ты глухой, – крикнула ему Дина.
В мою сторону обернулся Клим. На мне застыл его заинтересованный взгляд. Он прервал беседу и подошел к нам.
– Как тебя зовут, прелесть?
Я задрала голову: блондин был достаточно высоким.
– Мая.
– Мая, – повторил он, ровно пробовал имя на вкус. – Видишь, она слышит. Прости, но ты ей банально не понравился. – Губы Клима расплылись в улыбке, от которой я, мнилось, сошла с ума.
Я смущенно хихикнула.
– Прекрасное имя, кстати.
Он оглядел меня оценивающе, затем нагнулся и на ушко прошептал усладительное:
– Ты тоже ничего.
Приставучий индивид, понявши, что попал впросак, уступил место поистине, как мне казалось, достойному кандидату. И заметно приуныл. Что я, что Клим поступили с ним прескверно. Одна игнорировала, притворялась, будто его не видит. Точно горделивая королева не удостоила ответом жалко простака-крестьянина. Другой ткнул носом в дерьмо, подтвердил самые ранящие опасения. Пускай он показался мне отталкивающим, это не давало мне право с ним так обратиться. Я могла бы поступить иначе, не ущемлять его достоинство. Свою ошибку я понимаю лишь сквозь призму времени. Как же часто мы слепо причиняем людям боль? Сколько раз я поступала ужасно и не осознавала этого?
 Клим представился, а я сказала, что его имя тоже безумно красивое. Так, будто ничего не знала заранее. Парень расспрашивал о том, кто я, откуда, как здесь оказалась. Мои руки тряслись, и я боялась, что он заметит моё волнение. Я старалась говорить коротко. Тогда он явно сразу меня раскусил. Не нужно было быть гениальным психологом, чтобы догадаться, что Клим мне нравится.
 В жизни он ещё симпатичнее, чем на фото. Его голос меня одурманил, я стану зависима от него. Ночью я буду обнимать подушку и вспоминать головокружительный тембр Клима.
– Кли-и-и-им! – Вскрикнула какая-то девушка и сделала глоток алкоголя из стакана, что был у неё в руке.
Нет, не уводите его. Пожалуйста. Так хотелось познакомиться с ним ближе. Он не успел произнести о себе ни слова, кроме того, как его зовут. Только задавал вопросы. Парень подмигнул и по-доброму улыбнулся мне, а потом ушел. Оставил лишь запах парфюма.
– У нас тут придурошный спор. Этот школьник втирает мне, будто чтобы поступить на международные отношения, не нужно сдавать историю. – Девушка махала руками и поджимала губы.
– Нужно. – Кивнул Клим. – Важно её знать, если не хочешь быть, как мой бывший одноклассник. Никогда не учил историю, зато любил затереть о политике. Мечтал пробраться ко власти и «научить там всех уму разуму». Говорил учителю, что его предмет ему неинтересен, но сдать историю, если нужно, может на легкую. И чем, думаешь, закончилось всё? Этот уникум потом на пробниках писал такие бредни, что учитель катался по полу от смеха и пристукивал ладошкой. На что Петр первый ввел налог? На проституцию. Почему крестили Русь? Князю просто было скучно и хотелось разнообразия. Вашу мать, под какой наркотой он был?
 Я внимательно слушала о чем ребята ведут речь. Когда рот открывал Клим, на него смотрели с огромным любопытством, словно загипнотизированные. Никто ни разу не перебил. Не посмели бы. Вот и тупо просидела, наблюдая за тем, как весело и классно другим. Пора было сматываться отсюда. Я впала в ступор: стоит ли прощаться с теми, кто не замечает меня? Беспокоилась, что мне не ответят. Они были слишком погруженными в беседу. Собравшись с силами, я подошла к Лехе с Диной. Они обняли меня на прощание. Зачем, ребят? К чему эти лживые объятия?
– Уже уходишь? Давай я тебя подвезу, – предложил Клим.
Сказать, что я готова была взлететь от счастья – ничего не сказать. Но мне пришлось отнекиваться. Для приличия.
– Я вернусь скоро, не унывайте. – Уголок губ парня приподнялся. Его до чертиков красила такая нахальная улыбка.
Он взял меня за руку и повел к машине.
– Очень глупо отказываться от подобных предложений, Мая. Я не маньяк и машина у меня хорошая, – тихонько выдал парень. – Или у тебя страсть к автобусам? Пешим прогулкам?
Всю дорогу я удивлялась от того, как же сильно мне повезло. Тот парень, о котором я и мечтать не могла, сам ухаживает за мной. Вот он, настолько близко, что я слышу его дыхание. Всё будто сон. Сладкий сон, в нём грезишь остаться навечно.
Долгую нависшую над нами тишину оборвал бархатистый глас:
– Повезло твоему парню. Надеюсь, он тебя ценит.
– У меня нет парня. – Я вздохнула.
И черт меня дернул добавить:
– Есть всего одна подруга. С которой я до сих пор, потому что не вытерплю, если буду абсолютно одинока.
Мне почему-то казалось, что от него можно получить поддержку. Он ведь был душой компании. Произвел впечатление открытого ко всем, позитивного человека.
– Дина?
– Нет. Дина не больше, чем знакомая. А с этой девочкой мы в одном классе учимся и тесно общаемся с шестого класса. Её мнение насчет многих вещей колоссально отличается от моего. Ладно бы, только она постоянно пытается его навязать. И еще она часто сама себе противоречит. Ненавидит девушек, которые пьют, курят и так далее. Знаешь, что заявила? Типа прервет дружбу со мной, если узнает, что я бухаю. А сама бывает да чего-нибудь пригубит. Редко, правда, но тем не менее, – я делилась с ним личным совершенно спокойно. – Извини... Что-то меня немного прорвало.
– Всё нормально, Май. Лучше выплеснуть то, что беспокоит, чем держать в себе и потом гнить от собственных мыслей. Продолжай, я буду тебя слушать.
Да, Клим, ты будешь вникать в каждую фразу, произнесенную мной. Чтобы потом использовать услышанное против меня же.
  С ним было уютно. Будь моя воля, осталась бы тут навсегда. Но мне пришлось выдавить из себя грустное: «Пока». Он остановил меня, попросил найти его Вконтакте и добавить в друзья, потому что: «Ты мне импонируешь, Мая».
 Зашла в квартиру – тишина. Пришла в зал. Отец уже дрых на полу на нашем стареньком матрасе. Мать давно выгнала его из спальни, а так как комнаты у нас две, он теперь ютится в пятнадцати квадратных метрах со мной. Расстелила свой диван, стараясь делать это как можно бесшумно. Переоделась и нырнула в постельку. Моя голова точно поставленная под кран чашка, размышления о кареглазом парнишке – нескончаемый поток воды. Я открыла его страницу в интернете и рассматривала каждую фотографию по полчаса. Совершенный, прекрасный Клим Литовский. Мне было достаточно одной встречи с ним, чтобы обезуметь. Он подарил мне тепло. Наверное, будь у него иная внешность, я бы спустила ему это с рук, после откровений в машине. Но не будь Клима, я бы познакомилась с кем-нибудь другим из компании. С тем приставучим? Кто знает. Может, я попросту настолько истосковалась по чьим-то ласковым касаниям, что связалась бы с любым, кто проявил бы заинтересованность ко мне? Тот парнишка, которого я отшила, банально оказался не в том месте и не в то время.
 В полной темноте я предавалась грезам о любви, но романтический мир, созданный у меня в голове, рухнул, когда отец захрапел. Невозможно жить в таких условиях! Мало того, что на меня вечно здесь орут, так ещё и личное пространство отняли. Я легонько усмехнулась. Со всей живущей во мне тоской и отчаянием.
 Положила подушку на ухо, ворочалась-ворочалась, но заснуть никак не получалось. Спряталась полностью под одеяло, зашла в интернет. «Может, написать ему?» – сомневалась я. Он онлайн. Нет, у него по-любому уже куча девушек, с которыми он сейчас переписывается. Хотя Клим обращался со мной, словно я ему симпатична. Или он тупо был вежлив? Да нет же! Прямым текстом сказал: «Ты мне импонируешь». Пока я боролась со страхом и гордостью, парень написал мне сам, и мы общались едва ли не до утра. Я заливалась краской и улыбалась до ушей. В один момент я не сдержала смех, забыла, что нахожусь не одна. Отец подозрительно перестал храпеть.
  Наутро папа уговаривал меня ответить честно: смеялась ли я ночью. Я убеждала его, что пришла уставшей и сразу же отрубилась. Папа переменился во взгляде и сказал, что квартиру надо бы освятить.
 С ребятами я сходила на их, как они называют, гулянки ещё два раза. Я успела обрести среди них своё место – рядом с Климом. Девушек, не беря в расчет Дину, раздражало моё присутствие. На меня они начали смотреть с неприятием и очень не нравившейся мне ухмылкой. Как-то какая-то змеюка облила меня пивом. Алкоголь лился прямо на волосы и стекал с моего лица. Лукавые извинения её были предназначены для ушей других. Я помню ту злобу, которая горела в змеином взгляде, и точно знаю, что она намеренно вредила мне. Клим тогда сочувственно поглядел на меня. Его карамельные глаза будто щебетали: не смей плакать, я тебя выручу.
 Одной пятницей от парня пришло особое сообщение. Клим предложил встретиться вечером. Только он и я! Звал в кафе, но я каким-то образом выкрутилась. Втерла ему, будто мне интереснее будет побродить где-нибудь тут, по дворам. При всем желании, у меня не было денег для того, чтобы поддержать его идею. Просить у него – низко, и я ему никто.
 Мы покачивались на скрипучих качелях и ели еду из Макдональдса, которую он привез. Я отказывалась принимать от него пакет, источающий аппетитный аромат. Но, к счастью, Клим обладал удивительным даром убеждать, ведь наггетсы были вкусные. Солнце заходило за горизонт. Подними голову и перед тобой чудо природы, источник вдохновение поэтов. Но я любовалась профилем Клима, правильными изгибами: лба, носа и подбородка.
 От нас плотно скрыт творящийся в глубине сознания людей хаос. Я восторгалась Климом. Морщинкой, появляющейся на его щеке, когда губы таяли в улыбке. Забавными историями, что он любил рассказывать:
– Поспорил как-то на пятьсот рублей с братом, что он не сможет не питаться в Макдональдсе и месяца. Прихожу домой, вижу: бургер уплетает. Я удивился, что он не скрывается. Готовился, значит, пополнить бюджетик на пятьсот рублей, а он и выдает мне: «Мы договорились, что я не буду есть в Макдональдсе, но я там и не ем, я ем у себя дома. В доказательство могу приложить аудиозапись нашего разговора. Прошу вас немедленно наградить меня призом». Я побунтовал, конечно, но деньгу ему швырнул.
 Мне было ни коем образом не догадаться, какое у него сгнившее нутро. Я не знала, кем взаправду является тот, кого я мысленно восхваляла. Мне жутко от осознания этого факта. От меня были укрыты его подлинные мыслишки, его прошлое и его существо.
 Он заманил меня к себе в машину под предлогом: «Прокатимся немного». Клим припарковался в вообще неизвестной мне местности, в какой-то глуши, где даже не ловил интернет. Во мне зародилось семя настороженности. Но Клим умело вывернул всё так, что я мигом успокоилась. Мы сидели на заднем сидении. И вскоре он стал заставлять меня выпить. Этот парень сделает своей марионеткой даже камень. Он заставил меня плясать по своим правилам. Глоток за глотком я заливала в себя отраву. Потому что так велел Клим. Дальше события помнятся мне обрывисто. Кошмарные обрывки прошлого никак не вырвешь из памяти, не прикажешь им прекратить появляться в доводящих до безумия снах.
 Он снимает с меня всю одежду. По-моему, я ничуть не противилась ему. Выводит из машины за волосы. Я на коленях перед ширинкой, которую он расстегивал. Клим, поднимающий указательным пальцем мой подбородок. Как же страшно искошена его рожа, каким властным и насмехающимся взглядом он пронизывает меня... На языке вкус Клима. Дома я прополоскала рот с мылом, но мне не перестал мерещится этот омерзительный привкус. Салон автомобиля. Сверкающая кровь на пальцах урода. Злостный рык. Мы снова на улице. Спиной чувствую землю. Сбитое дыхание возле моего уха. Клим сдавливает мне шею. Крепко, чтоб сохранились следы. Продрогшая напрочь я и, казалось, въевшийся в меня запах табака. Нет ни звездных небес, ни качающихся по ветру верхушек елей, ни кружащего в воздухе сигаретного дыма. Сплошная темень. Низ живота словно медленно и мучительно потрошили. Самым зверским способом: вырезали органы по крохотным кусочкам.
 Домой я, скорее всего, заявилась крайне поздно в явно отвратительном виде. Наверное, я смотрелась, как самая дешевая проститутка в мире. Мать кричала, дала мне жгучую пощечину. Теперь соседи были в курсе, какая у Ветфановых «хорошая» дочурка. Сонный отец, пришедший на возгласы, безразлично пожал плечами. Но утром он тоже выскажется в мой адрес.
 Протрезвевшую меня пронзала головная боль и неугасаемый стыд. Я заперлась в ванной, включила душ и мои слезы слились со струей горячей воды. Я ненавидела себя за то, что выпила его пойло. Я проклинала Клима за то, что тот грубо воспользовался мной. Пьяной, беспомощной (ну а чего можно было ожидать, идиотина?). Злость на родителей волновала сердце.
– За что ты стукнула меня, тварь? За то, что не дала мне любви, и я стала искать её в других? За то, что ты не уследила за своим ребенком? За то, что тебе на него было плевать? – Я горько всхлипывала.
 Мне было адски плохо. Я развалилась в ванной и держалась за голову. Зажмурилась и представила, будто ничего нет. Ни Клима, ни этого дома, ни-че-го.
Казалось, хуже не будет. Я ошибалась.
 Вскоре мне пришло сообщение. Увидев, что оно от Черта, я вздрогнула. Было невыносимо страшно и одновременно любопытно узнать, что он прислал. Прижала к груди подушку, со всех сил обхватила её. Тряслась, нервно посматривала на погаснувший  экран.