Впереди показались две фигуры. Кирилл сразу узнал Петра Викторовича. На нём появилась белая кепка с изображением двух пересекающихся колец в форме ленты Мёбиуса и надписью «МИВ». Второй — ровесник Кирилла, одетый по последней моде. Мешковатые зауженные штаны на ладонь не доходят до щиколоток. На ногах белые кроссовки. Футболка с изображением какой-то корейской группы. Стильная бородка и соломенного цвета волосы с профессиональной укладкой. Он был полной противоположностью сухому жилистому Артёму: мощные грудные мышцы и бицепсы распирали футболку, полноватые щёки сочились румянцем. Оба обернулись и ждали, когда Кирилл их догонит.

— ...неправильно ставишь задачу, — говорил Пётр Викторович, щурясь на солнце. — Где системное мышление, которому я вас учил? Где прогнозы, расчёты, компьютерное моделирование? Где разбор ситуации от общего к частному? Не гоняйтесь за деталями. Найдите слабые места системы. Да о чём я говорю... Это хорошо, что выбрали момент смены промышленного уклада. А дальше-то что? Я за вас думать должен?

— Я не рассчитывал на такую бурную реакцию, — оправдывался мужчина.

— Доброе утро, молодой человек! — старик дождался, когда Кирилл подойдёт почти вплотную. — Как спалось?

— Прекрасно, — Кирилл тупо улыбнулся. — У меня был просто великолепный оргаз... — он зажал рот рукой и выпучил глаза от удивления.

Пётр Викторович по-доброму рассмеялся, а мужчина прыснул в кулак и отвернулся.

— Рад за Вас, — старик продолжал улыбаться. — Сейчас всё будет немного по-другому. Начнёте говорить правду.

— А если я не хочу говорить правду? — промычал Кирилл сквозь ладонь.

— А это, батенька, на усмотрение червяка теперь. Некоторые учатся его обманывать. Года через три будет легче. Познакомьтесь вот.

— Матвей, — мужчина протянул широкую ладонь.

— Кирилл, — он крепко пожал протянутую руку. — Вы мне нрави... — пришлось опять зажать рот рукой.

— Ничего, — Матвей тепло улыбнулся. — Можно на ты.

— Где мы вообще находимся? — Кирилл окинул взглядом окружавшую их красоту.

— Остров Эрхарт, архипелаг Феникс, Полинезия, — Пётр Викторович потрепал Кирилла по голому плечу. — Вы тут запросто сгорите на экваториальном солнце. Пойдёмте-ка лучше завтракать.

Артём уже встал и вовсю растягивал свои измождённые телеса под солнечными лучами.

— Привет, — он поймал Кирилла за руку. — Почешешь спинку?

— Ага, — Кирилл машинально стал гладить его по спине. — Тебе бы жрать побольше не помешало.

— Не в коня корм. А ты здоровский в постели!

— Здоровский? — Кирилл опешил от давно забытого слова. — Да не, я вялый и толстый. И вырубился потом... — он поздно сообразил, что и тут стоит держать язык за зубами.

— И немного смешной, — Артём обнял его и поцеловал. — Ты нравишься мне таким, какой есть.

Они ещё немного подурачились и чуть не опоздали на завтрак.

Пётр Викторович шумно выскребал длинной ложкой остатки сгущёнки со дна банки. По кухне разносились ароматы свежих блинов и зелёного чая. Матвей откинулся на спинку стула и пил чай из фарфоровой пиалы. На столе стоял пузатый керамический чайник над спиртовкой. Из носика медленно поднимался парок. По кругу стояли пустые пиалы. Рядом высилась горка блинов, пара плошек со сметаной и неоткрытая банка сгущёнки.

— Истинно русский завтрак, — Пётр Викторович подмигнул Кириллу. — Прямо как в книгах описано.

Кирилл хотел сесть к Матвею, но Артём вклинился между ними. Под столом он больно толкнул коленкой Кирилла в бедро.

— Не клейся к нему, — прошипел он Кириллу на ухо. — Он натурал.

— Ну и что, — зашептал Кирилл. — Может, я ему нравлюсь...

— Кх-м... — Пётр Викторович отставил пустую банку. — Извольте кушать, не то остынет всё. Матвеюшка, будь добр, откупорь вторую банку, — и он подвинул банку к Матвею.

— Спасибо, Пётр Викторович! — Артём схватил горячий блин и начал перекидывать его в руках. — Горячо-то как!

— Ты ешь давай, соколик, — старик усмехнулся. — Сил набирайся. Они тебе понадобятся ещё. Метёлкина уже жаждет крови, — Артём чуть блином не подавился. — Да-да, всё не может забыть твой прорыв из Монсегюра с гранатомётом и криками «За Марию Медичи». Какая, пёс нерадивый, Мария Медичи?! Она через триста лет только родится после того, как Монсегюр падёт. Историю по старинным кино учил, двоечник! — Пётр Викторович покачал головой, принимая от Матвея вскрытую банку. Тот прыснул со смеха. — И этому всё хи-хи, да ха-ха! — он строго посмотрел на Матвея. — Динозавров кто кошачьим кормом подкармливал?

— Так мне же фото для статьи нужно было. Вы сами говорили! — возмутился Матвей.

— А корм с пробиотиками зачем выбрал? — парировал Пётр Викторович. — Они от микробов ентих и передохли все. Пришлось половину истории фальсифицировать! — на сей раз прыснул Артём. — Давай, смейся паяц! — Пётр Викторович разошёлся не на шутку. — Вертолёт и танк кто на стеночке в Египте накорябал? А? Пятьсот лет египтологи холодным потом обливались! Ух я вам! — он погрозил кулаком. — Всё припомню. И лучемёты в битве при Азенкуре, и веселящий газ в Трое!... Вы не обращайте внимания, — обратился он к Кириллу. — Распустил я их. Сгущёнки хотите?

— Нет, спасибо, — Кирилл задумчиво окунал свёрнутый треугольничком блин в сметану. Он почти не обратил внимания на эту словесную перепалку.

— За этими поганцами шкодливыми вечно глаз да глаз нужен. Нелегко, знаете, управлять Московским институтом времени.

— Да я понял примерно, — Кирилл налил в пиалу кипящий чай. — Скажите, а Вы тоже, ну... с червём живёте?

— Я же говорил, он у меня умница! — Артём масляной рукой погладил Кирилла по голове.

— Да, — Пётр Викторович оторвался от пиалы. — Мы все. Всё население Земли и ещё тринадцати планет.

— И даже у вас нет лекарства?

— Видите ли, — Пётр Викторович протёр салфеткой испачканную сгущёнкой бороду. — Тут как на червя этого посмотреть. Вихревой паразит, или червь Черенкова-Форрестола, создание неземное. Питается электромагнитными полями мозга, воздействуя на некоторые, гм, аспекты мышления. Выяснилось, что пропаганда, покорность, выученная беспомощность подавляют активность мозга. Червю это не нравится, и он создаёт ответное электромагнитное поле, стимулируя муки совести, сопереживание, уважение к себе и близким, честность, любовь, страсть. Поэтому ваш оргазм будет только лучше с каждым разом, — он улыбнулся.

— Тогда я вообще ничего не понимаю, — Кирилл сморщил лоб. — Это же положительные качества считаются.

— Наличие этих качеств делает человека свободным в истинном смысле этого слова, — вмешался Матвей. — Ваше общество построено на несвободе. В любой стране, какую ни возьми, личность подавляется, навязываются сомнительные ценности. Где-то религиозные догматы, где-то воля диктатора. Даже общества, объявившие себя свободными, на самом деле, подавляют личность ничуть не хуже диктаторских режимов. В основе любого государства в вашу эпоху лежит управление личностью...

— Человек, поражённый червём, не даст собой управлять, — продолжил Артём. — Можно ли заставить солдата, у которого есть совесть и сопереживание, убивать? Сможет ли уважающий себя и других генерал посылать людей на смерть? Будет ли честный политик врать своему народу?...

— Да понял я уже, — сказал Кирилл с набитым ртом. — Делать-то что теперь?

* * *

Грузовики ещё не остановились, а солдаты в бронежилетах опустили борта и начали резво спрыгивать в придорожную траву, двигаясь к дому, окружая его. Машину обнаружили ещё на рассвете, но только пару часов назад согласовали детали операции. Всех нужно взять живыми, поэтому бойцы вооружены только спецоружием с дротиками-транквилизаторами.

— Первая группа, здесь «Орёл», доложите обстановку, — майор Гумиров занял позицию на возвышенности, и в бинокль пытался рассмотреть, что происходит за пыльными окнами квартиры.

Полковник Нигматулин наблюдал видео с камер бойцов на мониторе.

— Докладывает Первый, — послышался голос в динамике рации. — Входим в подъезд, — в рации зашипело. — Дверь картонная. «Орёл», прошу разрешение на взлом.

— Говорит «Орёл». Всем группам приготовиться. Первый, входите.

Бойцы в тяжёлых бронежилетах расположились вдоль стен, слева и справа от двери. На каждом защитный шлем, двое держат щиты. Их задача — прикрыть остальных членов группы.

Один из бойцов разбежался и пнул по двери. Со скрипом и грохотом дверь вместе с коробкой упала внутрь квартиры, подняв облако вонючей пыли. Кто-то маленький метнулся в соседнюю комнату, и боец инстинктивно дважды выстрелил. Прыгнувшая было крыса отлетела к стене и плюхнулась на покрытый сантиметровым слоем пыли пол, где мирно засопела. Солдаты со щитами, пригнувшись, двинулись вперёд. За ними потянулись остальные бойцы.

В квартире царило полное запустение. Кругом вековая пыль, рассохшиеся шкафы с раскрытыми дверцами обросли паутиной. На полу валяются пустые коробки, полуистлевшая непарная обувь и счета за квартплату полувековой давности. Стол от времени осел на одну ножку, покосился, и пузатый графин давно съехал на пол, отсвечивая сквозь пыль полированными боками.