Я стремительно проваливаюсь в сон, медленно заваливаясь на подушку со спящим рядом Хатчи. Фильм, идущий по телевизору, уже не интересен мне. Я так вымоталась к концу недели, что просто не осталось сил и желания что-либо делать вообще. Хорошо, что сегодня пятница, и можно не беспокоиться о завтрашнем дне.

Запищавший, словно гром среди ясного неба, телефон, надрывается, вырывая меня из состояния полусна, от чего закружилась голова. И кому что от меня нужно?! Разозленная, хватаю телефон, снимая блокировку и уставившись в бьющий ярким светом по глазам экран. Дженнифер. Она не могла до завтра потерпеть? Нахмурившись, принимаю звонок:

— Джен, вот тебе сейчас не поздоровится! — стиснув зубы, бурчу я.

— Пезз... — она только что всхлипнула?

Моё выражение лица сразу же смягчается, становится стыдно из-за того, что я накричала на неё секунду назад. Похоже, ей и без этого паршиво.

— Джен, что случилось? Почему ты плачешь?

— Я... Он...

Он. Вина её слез — Зейн? Что мог натворить Малик, ведь у них же было все хорошо ещё этим днём!

— Что? Что Зейн сделал, Джен? — не перестаю тараторить, чувствуя отзвук сердца в висках и ушах. Я уже успела перебрать десяток вариантов произошедшего, но это больше похоже на бред, потому что я понятия не имею, что мог он учудить.

Подруга продолжала тяжело дышать и всхлипывать, не в силах связать и двух слов. Её предложения скорее были бессвязными обрывками. Моё сердце болезненно сжалось, и ком подкатил к горлу от одного представления плачущей её на диване дома. Заплаканное лицо Филдс всплыло перед глазами, после чего я окончательно просыпаюсь, сбрасывая на пол плед и залетая в комнату.

— Тише, Дженни, не плачь, прошу. Я сейчас приду к тебе, хорошо? И ты мне все расскажешь, — сбрасывая домашнюю одежду и надевая спортивные штаны, ласково произношу я.

— Нет! Нет, не надо, — испуганно говорит она. — Я в порядке. Со мной уже все хорошо, правда, — пытаясь сказать все как можно бодрее, уверяет подруга, хотя я могу слышать, как она продолжает вытирать бумажным полотенцем нос.

— Так. Возражения не принимаются, ясно? — одеваю кофту. — И если ты закроешь дверь, я вызову слесаря, ясно?

Чтобы не слышать, как Дженнифер пытается оставить меня только на телефоне, сбрасываю звонок, залетев в гостиную и выключив телевизор. Щенок мирно посапывал, будто бы он и не слышал минуту назад мои вопли.

По пути к подруге, захожу в магазин и покупаю первые попавшиеся сладости. Я надеюсь, что от них ей станет хоть немного легче.

Через десять минут уже упорно давлю на дверной звонок, заявляя брюнетке о своём появлении. Я нажала несколько раз, прежде, чем она все же открыла мне. Макияж на её лице растекся, образовывая чёрные пятна под глазами, брови хмуро сведены на переносице, взгляд опущен в пол. Кажется, все хуже, чем предполагалось... В таком состоянии я не видела её очень давно. Немного замявшись, она отступила назад, давая мне войти.

— Ох, Джен, — кинув пакет и сумку на пол, я стиснула её в объятиях, после чего она зарыдала с новой силой, зажимая в кулачках мою кофту. Я почувствовала себя раздавленной, как и она. Мне тоже захотелось плакать, рыдать вместе с ней.

— Тс-с, пойдём, расскажешь, что произошло между вами.

Мы прошли в её комнату, рассеивая нависшую темноту светом настольной лампы. Трясущаяся Филдс забралась на кровать, притянув колени к груди и опустив на них голову. Я села напротив неё в позу лотоса, выжидая, пока та соберется с мыслями. Напряжённая тишина висела над нами, пока она, наконец, не заговорила хриплым голосом:

— Мы стали отдаляться, понимаешь? Он перестал проявлять ко мне какие-то чувства... Даже обнять элементарно не может, пока я сама не подойду и не сделаю это! Зейн стал меньше писать, меньше говорить, меньше разговаривать со мной, представляешь! — пока подруга плакала и размахивала руками, у меня в груди что-то защемило, вот только что — не могу понять. Наверно, из-за переживаний. Да, я действительно переживаю за их отношения, они прекрасная пара. Но вот что случилось с Зейном? — Мы почти что никуда не выбираемся... Он стал редко приходить ко мне, даже по субботам! А ведь это наш день фильмов и пиццы... Я, — она запнулась. — Я не понимаю, что с ним происходит! А если он нашёл себе другую, Пезз?! Что, если я ему больше не нужна?!

И она снова заплакала, прижимаясь ко мне. Я не знаю, что можно сказать ей в утешение, потому что сама ничего не понимаю. Думаю, мне, да и ей тоже, нужно поговорить с ним и немедленно. Но то неприятное чувство до сих пор не покидает меня...

— С чего ты взяла, что он разлюбил тебя? Зейн очень сильно тебя любит, глупышка. Может, у него проблемы дома или ещё что? Ты говорила с ним?

В её заплаканных глазах промелькнуло что-то вроде надежды или облегчения.

— Нет! Я не собираюсь звонить ему, тем более сейчас...

— А я вот думаю, что должна.

— Нет. Это он ведет себя странно и расстраивает меня, значит, и звонить первым должен он, а не я, — узнаю логику Дженнифер Филдс, от чего слегка ухмыляюсь. Все же я считаю, что без разницы, кто звонит первым. Это вообще не имеет значения, как я думаю. Позвонишь первая ты или твой парень — разговор или его исход в любом случае будет одинаковым. Вы же любите друг друга. А может, у меня просто отсутствует чувство гордости.

— Хорошо, — похлопав брюнетку по плечу, кивнула я. — Знаешь, я купила немного вкусняшек по дороге сюда. Так что давай покончим с ними, а то они уже заскучали без нас.

Ровно сев, Дженни улыбнулась уголком рта, вытирая рукавом глаза и выдыхая.

— Надеюсь, ты принесла сникерс.

Было решено, что этой ночью я остаюсь у Джен, вот только Хатчи пришлось оставить с семьёй, иначе я не смогу заснуть, зная, что он один в квартире жалобно скулит. Похоже, Филдс стало намного лучше: она уже не плачет, а смеётся и доедает мармелад. Все же сладости творят чудеса.

— Это все? Больше ничего не осталось? — вытряхивая что-то невидимое из пакета, расстроенного спросила девушка.

— Да. Я, вообще-то, торопилась, так что не смотри на меня таким осуждающим взглядом, ясно? Кстати, осталась ещё пачка OREO.

Кареглазая недоверчиво посмотрела на печенье, доставая одно черно-белое колечко и откусывая половинку. Её лицо как-то странно скривилось, от чего мне захотелось смеяться. В отличии от любительницы сникерсов, я уплетаю это печенье моментально.

— Кошмар, как ты можешь это есть?!

— Оно вкусное! Просто это ты ничего не понимаешь в печенье!

— Ну да, конечно... Так, давай, поднимай свой зад с моего дивана. Мы идём в магазин за новыми вкусняшками.

Все проходило как обычно: мы идем в магазин и покупаем всякую дрянь, половина которой точно останется нетронутой, загружаем на DVD любимый фильм или сериал, после чего пытаемся посмотреть и уловить его сюжет, но в результате слишком громко смеемся, носимся из комнаты в комнату, запуская друг в друга подушки, пластиковые стаканчики и прочие безобидные вещи. Из-за наших визгов несколько раз приходили соседи, грозящие вызвать полицию, хотя все мы знаем, что они не станут. Просто припугивают нас. Да и нам не очень-то стыдно за то, что мы ведем себя, словно оставшиеся без присмотра дети. Мы — это мы, сумасшедшие подруги.

Позже, где-то часов в десять вечера, к нам пришла Николь, шумевшая за троих и разбрасывающая поп-корн по всей квартире, крича, что она — повелительница небесного поп-корна, и мы должны ей поклоняться.

Следующим днем я пошла домой, так толком и не выспавшись.

— Мам, надо что-нибудь купить? У Хатчи закончился корм, так что я иду в магазин! — не успев переступить порог квартиры родителей, прокричала я.

— Мама в душе, солнце. И нет, я пару часов назад ездил в супермаркет с Эдом, — улыбнулся папа. Кивнув в ответ, закрываю за собой дверь и спешу к лифту. Мне не нравится оставлять пушистого разбойника одного, а в проклятые магазины с животными не пускают...

Сложив несколько упаковок собачьего корма и ещё кое-каких продуктов в корзину, медленно бреду к кассе. Народу сегодня неистово много, словно это единственный маркет на весь Лондон.

Я все ещё пытаюсь выстроить правильную теорию на счёт странного поведения Зейна. Меня беспокоит то, как он себя ведёт, не нравится, как чувствует себя из-за этого лучшая подруга... Все это странно, даже не знаю, как по-другому ещё сказать. Обычно он радостный и улыбчивый, когда мы все вместе встречаемся, но по словам Дженнифер это абсолютно не так. Я должна буду поговорить с ним об этом, а не ломать голову предположениями. Интересно, а с Дженни они уже поговорили, или так и сидят по углам?

Затерявшись который раз в мыслях, случайно задеваю корзиной стеллаж с арахисом, и почти все упаковки падают на пол, заставляя меня недовольно зарычать. Ну что ж, сама виновата, значит и убирать мне самой.

— Ты будешь на ужин пиццу, Зейн? Девочки согласны, — спокойный женский голос в паре метров останавливает мои действия. Подняв голову, замечаю впереди женщину и знакомого парня в голубой клетчатой рубашке. Быстро закончив возвращать упаковки орехов на место, поднимаюсь с пола, отряхивая руки и направляясь к ним. Иногда мне кажется, что все, абсолютно все мысли имеют свойство материализоваться.

— Привет, Зейн!

Разговоры обрываются, и их взгляды находят меня. Женщина, что стоит рядом с Маликом, внимательно смотрит на меня, от чего я начинаю немного нервничать. Со мной что-то не так?

— Пезз, привет, — тут же улыбается пакистанец.

— О, так ты — Перри, верно? Подруга Дженнифер? — оживляется женщина, растягивая губы в дуге. — Я Триша, мама этого джентльмена! Очень приятно, наконец, познакомиться с друзьями Зейна.

Это... Это его мать? Вау, они действительно похожи.

Женщина лет сорока пяти так же быстро разглядывает меня, будто бы оценивая и составляя в памяти маленький документ данных на меня. Глаза, маленькие морщинки возле них, улыбка, черты лица — все это передалось от неё сыну. Она приветливо тянет ко мне руку, на что я растерянно отвечаю тем же.

— Дония.

— Сафаа, — оживились девушки, улыбаясь парой таких же улыбок, что и у Тришы.

— Мам, нам нужно идти, если ты не хочешь, чтобы я умерла с голоду, — прошептала длинноволосая Дония, вызывая смех матери.

— Хорошо-хорошо! Приятно было познакомиться, Перри, — снова улыбнулась женщина, разворачиваясь и отдаляясь в сторону кассы.

— Может, вы захотите составить мне компанию, — выпаливаю я, тут же прикусывая язык.

Семья Малик остановилась, возвращая взгляды одинаковых карих глаз на

меня. Хотелось повернуть голову на Зейна, но я упорно старалась предотвратить это желание, натягивая вновь и вновь улыбку, чтобы казаться уверенной в своих словах. Проблема в том, что я, как раз таки, не уверена в них. Ни капельки. Это было очень, очень глупо...

— Хм... Думаю, это неплохая идея. Всегда хотела познакомиться поближе с друзьями сына! — оживилась Триша. — У нас есть пицца. Надеюсь, ты любишь её? — медленно киваю в ответ. — Замечательно!

До ушей доносится тяжёлый вздох Зейна, который, по-видимому, он пытался скрыть, от чего закусываю губу. Малик ухмыльнулся мне, но в этой улыбке было что-то напряжённое.

По дороге к квартире атмосфера между нами всеми стала более лёгкой и раскрепощенной: мы смеялись, задавали друг другу вопросы, делились мелкими рассказами из своих жизней. Эта семья очень милая и дружелюбная, рядом с ними невозможно было остановится смеяться. Триша прекрасная женщина! Думаю, я могла бы познакомить их со своей мамой, им было бы о чем поговорить. Впрочем, как и любым женщинам.

— Проходите, — отпирая дверь ключом, пропускаю вперёд гостей. — Чувствуйте себя как дома.

Сафаа и Дония тут же кинулись к стоящему посреди комнаты Хатчи, принявшись гладить и чесать его. Последним вошёл Зейн, сбрасывая белые кеды возле порога и усаживаясь на диван, за что получил неодобрительный взгляд матери.

— Спасибо, милая, — наконец ответила Триша, следуя за мной в кухню. — У тебя уютная квартира, мне нравится.

— Спасибо, — усмехаюсь я, выкладывая на стол замороженные овощи.

На прошлой неделе я решила внести маленькие изменения в оформления своего маленького гнездышка, так что теперь здесь царит атмосфера хиппи. Ярко и жизнерадостно. Заменить старый ковёр на новый и купить несколько новых подушек было хорошей идеей.

За столом царила, можно сказать, дружеская атмосфера: разговоры, смех, поедание пиццы. Семья Зейна проста и легка в общении, я люблю такие качества в людях, когда они не строят из себя выскочек и не ставят себя выше других. Было интересно узнать о их увлечениях, интересах, некоторые из которых мы разделяли. Оказывается, склонность к музыке из всей семьи Малик есть только у Зейна. Триша умеет петь, но всегда стеснялась музыки настолько, что в школе каждый раз падала в обморок, когда дело доходило до концерта или отдельного выступления.

Несколько раз я ловила на себе странный взгляд Зейна, такой взволнованный, что и сама начала переживать. В этот вечер произошло столько всего, что, наверно, я медленно схожу с ума. Поэтому следующий час просто не обращаю внимания, улыбаясь гостям.

— Спасибо за чудесный вечер, Перри, — благодарят девушки и мать, топчась возле порога. Я лишь улыбаюсь в ответ, медленно кивая.

— Пезз, можно поговорить с тобой? — коснувшись моего плеча, тихо произнёс парень, тут же сообщая семье, что вскоре догонит их.

Он хочет поговорить со мной о том, что происходит? Да, я тоже хотела завести диалог на эту тему, он просто необходим. Мне бы хотелось, чтобы между ним и Дженни все было так же, как и прежде.

Подождав, пока они отойдут на достаточное от нас расстояние, поворачиваюсь к Зейну, ожидая начала разговора. Он слегка кивает в сторону метро, на котором, по всей видимости, будет сегодня добираться до дома.

В ту секунду, когда мать и сёстры оказались далеко, лицо черноволосого моментально изменилось: стало угрюмым и нервным; он нервно кусал нижнюю губу, заставляя суставы пальцев неприятно хрустеть. Это невозможно было не заметить, тем более то, каким молчаливым он внезапно стал. Из-за чего это стоит так нервничать? Теперь я начинаю немного бояться, опасаясь, что произошло что-то серьёзное, своим поведением он заставляет меня и самой начать кусать и без того истерзанные губы. Нас разделяет примерно метр, но даже на таком расстоянии можно услышать учащенный пульс друга. Стоит ли мне начинать паниковать?