17.11. 20... Вск.

Где-то вычитал — «счастье человеческое причисляется к страданию теми, кто умеет различать». Что же, значит, все мы в глубине души отчасти мазохисты. Но я не променял бы это напряжение всех душевных сил, всего сердца на мёртвый покой равнодушия. Пускай бывает тяжело, и мучительно, и горько, но тем ярче оказывается открывшийся тебе рай.

Алекс улетел сегодня утром и ещё не звонил, хотя самолет уже должен был приземлиться в аэропорту Сочи, а он обещал позвонить сразу же, как на борту разрешат включить телефоны. Может быть, рейс задержался?

...После той встречи в клубе я подсознательно готов был к любому повороту, даже самому неожиданному. Какой-то внутренний инстинкт предупреждал меня, что всё равно придётся платить по счетам. Я сумел удержать лицо и даже улыбнуться, глядя прямо в глаза Альберту:

— Данил.

Мы пожали руки. От прикосновения сердце подскочило к горлу и завязло там колючим комом.

— Я вас помню, Данил Дмитриевич. — Он улыбнулся и снова сел на диван. — Мы с вами работали уже. Три года назад. Ресторан «Пеллегрино».

Я помнил. Память, лучше бы ты подводила меня.

Никита тогда ещё не перебрался с семьёй в столицу из своего Нефтеюганска. Мотался туда-сюда, здесь начинал налаживать бизнес, а там у него была стабильная работа. Поэтому с Альбертом он был незнаком. А на тех фотографиях... Там только моё лицо было видно. Ник тогда не стал копать глубже. Позвонил, кому надо, и все фото исчезли, а те, кто их прислал, больше никак себя не проявляли и со мной не пересекались.

Ник проводил Альберта до дверей и вернулся.

— Значит, ты понял — в понедельник к нему.

Он начал быстро собираться, а я сидел в кресле и допивал чай. Если бы не звонок Алекса, я бы, наверное, здесь бы и лёг спать, на диване. Устал страшно.

 — Все чертежи, проекты у него. Сам знаешь, что делать. Не маленький. И давай без фокусов на выходных. А то же я и правда приеду — убью, понял?

Я кивнул и закрыл глаза. Сил спорить и доказывать не было. А с ним я вообще старался поменьше общаться. И без того на душе было паршиво.

К ночи ощутимо похолодало, и я не сразу осознал, что же изменилось, когда запер двери и ввёл код сигналки на пульте. А потом, проморгавшись, понял — с озарённого огнями ночного города светлого неба крупными хлопьями валил снег.

В машине, едва я завёлся, заорало радио — очередным шедевром рекламы в стиле «Внимание! Смешно». Я прикрутил громкость. Впервые больше чем за полгода мне просто до умопомрачения захотелось курить. Хотелось выдохнуть в холодный воздух едкий дым и смотреть, как в нём тихо плывут снежные перья.

Тогда всё начиналось почти так же. Альберт Левашов три года назад только приступал к строительству сети загородных ресторанов, и отец получил его в клиенты. Не знаю, как ему удалось. Я в то время ещё ни во что не вникал.

Я знал, как всё будет сейчас, потому что слишком хорошо помнил. Не мог забыть, как ни старался.

Отец отправил меня к нему за документами на подпись. И я проклинал тогда всё: страшный муравейник метро, доцента Барашкина, который в чате группы написал, что не засчитает практику по двигателям тем, кто опоздает хоть на минуту. «Гироскоп ему в жопу!» — орал в сообщениях Пашка. Я не успевал ответить, хотя был того же мнения. Влетел в приемную офиса. Секретарша улыбнулась мне так, что я почувствовал себя, будто только что вышел из душа. Я, в общем, такой и был. Лето, жара, жвачка плавится на асфальте.

В кабинете было прохладно. Нет, холодно даже было. Кондиционер морозил на всю катушку.

— Я от Дмитрия Сергеевича, за документами.

Он оторвался от монитора и сухо кивнул мне. Потом начал искать бумаги у себя на столе. Не нашёл. Позвонил секретарше. Я слышал, как он говорил — громко и раздражённо, — и рассматривал его.

Впервые после Вольги я смотрел на кого-то своим новым взглядом. Тем, которому он меня научил. Больше года после нашего расставания мне никого разглядывать не хотелось. А сейчас я внезапно стал замечать многое. Кольцо на пальце в том числе. Значит, женат. Да, вот и фото в рамке на столе, как в фильмах всегда показывают — «мы все здесь, и ты от нас не сбежишь». Возраст — около тридцати. Спортивный, подтянутый. Короткие светлые волосы. Я задержал взгляд на его шее, выступающей из расстёгнутого воротника белой рубашки. А потом понял — он увидел, что я его рассматриваю. Не знаю как...