-55-

Чуя чувствует себя Алисой, оказавшейся в Зазеркалье. С той только разницей, что его жизнь перевернулась с ног на голову вовсе не потому, что парень сознательно сотворил глупость и вляпался по самые уши. Нет, его жизнь к двадцати двум годам стала размеренной настолько, насколько может быть размеренной жизнь мафиози, постоянно рискующего жизнью и мотающегося не только по всей Японии, но и по всему миру. Но это не уберегло его от очередных проблем. Иногда Чуе кажется, что судьба в восторге от раз за разом подсовываемых ему испытаний на прочность. Злобная стерва, и чувство юмора у неё никакое.Когда Мори позвонил и велел срочно явиться в штаб, Чуя предвидел любые проблемы, но оказался не готов к картине, открывшейся его глазам. А картина была такова, что возле стола улыбнувшегося ему и пригласившего пройти в кабинет Мори стоял Дазай. Вот только не взрослая его версия, с которой Чуя уже успел пересечься несколько раз во время стычек с канувшей в Лету Гильдией, а юная. Чёрный плащ на плечах, бинты, закрывающие один глаз и часть лба, и ватная подушка на щеке под слоем пластыря. Чуя впился в обернувшегося к нему мальчишку пристальным взглядом и соскользнул им на кисти рук. Шрама на тыльной стороне правой ладони возле большого пальца, который появился у Дазая в восемнадцать, не оказалось на месте. Зато на месте оказалась тонкая белёсая полоска шрама, открывшаяся взгляду из-за съехавших по шее бывшего напарника бинтов. Этот шрам Дазай получил, когда попал в плен в семнадцать, и это позволило хоть как-то сориентироваться в чужом возрасте.- Вижу, ты и сам всё понял, Чуя-кун, - лукаво улыбнулся Мори, хотя на дне его глаз и затаилась серьёзность.- Что происходит, Мори-доно? - сдержанно уточнил Чуя, делая вид, что его не волнует, с каким искренним любопытством рассматривает его... Дазай?- Полагаю, перед нами результат работы эспера, - поделился Мори, покручивая в пальцах излюбленный скальпель и бросая на Дазая расчётливые взгляды. - Я слышал, в ВДА по просьбе Анго работают над одним делом. Одарённый касанием к человеку вытягивает из тела двойника или что-то подобное. Это не то чтобы полезно в работе с обычными людьми, но при создании двойников эсперов передаётся и их способность. Другими словами, этот Дазай-кун тоже может использовать «Исповедь».- Какую цель преследует этот одарённый? - нахмурился Чуя, всё-таки переводя вновь взгляд на Дазая и ещё раз цепко его осматривая, будто на том написан ответ. - Выбивание информации из более лёгкой мишени? Попытка присвоить себе чужие способности через подчинение двойников? Создание хаоса?- Как знать. Это работа ВДА, - пожал плечами Мори. - Но склоняюсь к третьему варианту, потому что Дазай-кун появился посреди моего кабинета буквально из воздуха. Если бы тот эспер хотел подчинить себе кого-либо, разве не лучше было бы «проявлять» двойников рядом с собой? Бегать по всему городу и собирать копии довольно трудное и пустое по сути своей занятие. Хаос более вероятен. К тому же, в нём можно скрыть ненужные следы. Кто знает, что задумал этот одарённый. Возможно даже, что всё намного проще, и у этого человека дар проявился запоздало, а владелец о нём и понятия не имеет. Много ли нужно, чтобы случайно кого-то коснуться в толпе? Одарённые, не знающие о своём даре, не могут контролировать его точечное проявление. В пользу этого говорит и разница в возрасте. Я слышал, никто из двойников не был ровесником оригинала. Будто двойников вытягивало прямиком из прошлого. Возможно, так и есть. Возможно, изначальная информация ошибка, и это не двойники, а гости из прошлого, которых необходимо вернуть в своё время.- Я так понимаю, вы вызвали меня для того, чтобы я приглядел за Дазаем, пока он не исчезнет? - уточнил Чуя, вновь смотря на босса.- Не думаю, что это случится скоро, поэтому да, - согласно кивнул Мори и склонил голову к плечу, сверкая по-кошачьи хитрыми глазами. - А чтобы он не заскучал, можешь поручить ему какую-нибудь работу. Что-нибудь из привычного. Думаю, это отлично развеет его скуку и убережёт тебя от лишней головной боли.Тогда Чуя согласно склонил голову в знак уважения и велел Дазаю идти за собой. Он думал, что справится. Думал, всё пройдёт гладко, ведь всего-то и надо было усадить мальчишку разрабатывать какой-нибудь план зачистки, чтобы занять гениальные мозги и отвлечь их хозяина от скуки. Но в настоящем Чуя загнан в угол, потому что Дазай опирается ладонями о его стол, высясь тёмной тенью из прошлого, и сверлит пристальным взглядом единственного открытого бинтами глаза, желая получить ответы на свои вопросы. И не важно, копия он определённого периода чужого времени, двойник младше возрастом оригинала или же и вправду настоящий семнадцатилетний Дазай, вытянутый в настоящее из прошлого вопреки всем законам времени. Это не меняет того факта, что вопросы его ударили по всем - самым больным - местам Чуи разом.- Почему ты не смотришь мне в глаза? - спросил Дазай.- Почему вызвали тебя, а не мою взрослую версию? - спросил Дазай.- Где я, живущий, существующий в этом времени? - спросил Дазай.- Почему ты не носишь кольцо, которое я тебе подарил? - спросил Дазай.Чуя может только сидеть за своим столом и молча смотреть на человека, который когда-то стал смыслом его жизни. Пусть они с Дазаем невзлюбили друг друга с самой первой встречи, это не помешало им постепенно сблизиться. Целый год на это убили, а уж сколько было убито нервных клеток, и подсчитать невозможно. Грызлись постоянно, дрались, подставляли друг друга и пытались задеть, унизить, высмеять. А потом притёрлись неожиданно и стали получать удовольствие от совместных миссий. Шутки стали не ядовитыми, а смешными. Видеться стали не только во время заданий, но и просто так, без всякого повода. Бродили вместе по ночной Йокогаме и гуляли по крышам домов. Пытались сквозь отсветы городских огней увидеть звёзды и обменивались тычками под рёбра, потому что «эй, Чуя, у нас прямо свидание, так давай совершим двойной суицид?» и «заткнись, придурок, бинты, видимо, не удержали мозги в твоей черепушке, и те потерялись по дороге».Всё было хорошо сначала. И только лучше стало, когда Чуя осознал, что его первая неловкая влюблённость - и в кого? в этого идиота! - оказалась взаимной. Дазай сам признался. По-своему, конечно. Чуя после очередной мафиозной стычки оказался на больничной койке и пришёл в себя, ощущая тёплое прикосновение чужих губ к своим губам, неловкое из-за вставленной в рот дыхательной трубки. Дазай тогда едва слышно прошептал, что Чуя должен, обязан прийти в себя, потому что жизнь Дазая без него потеряет всякий смысл. Накахара не знал, что на это можно ответить, поэтому открыл глаза только тогда, когда за напарником закрылась дверь палаты. А когда выписался, первым делом нашёл Дазая и без лишних слов поцеловал. Им было по семнадцать.А потом Дазай стал отдаляться. Незаметно и очень близко парень сошёлся с Одой и Анго и начал уделять им почти всё своё свободное время. В то же время Чую начали гонять по командировочным поездкам, из-за чего он мог не видеть Дазая неделями. Не то чтобы чувства остыли, конечно. Когда они наконец-то встречались, оставались наедине, всё то, что было между ними, накрывало обоих с головой. Чуя считал это хорошим знаком. Себя он всегда считал однолюбом, но вот у Дазая был ветер в голове. Накахара не ревновал, потому что доверял своему партнёру, но это не мешало ему сомневаться в том, что однажды Дазаю не станет скучно, и он не уйдёт, оставив рыжеволосого мафиози позади. Вот только закончилась история совсем иначе, и ушёл Дазай не потому, что ему стало скучно испытывать чувства. Ушёл Дазай, чтобы стать предателем.«Даже смешно вспоминать», - думает Чуя, всматриваясь в коньячно-карие глаза - один видный из-за бинтов, к сожалению - упёртого мальчишки, а в памяти первая встреча с Дазаем и как бесил его бесконечно этот занудный самодовольный тип.Кто бы мог подумать, правда? Кто вообще может предугадать своё будущее? В пятнадцать Чуе казалось, что он убьёт Дазая, невзирая на последствия. В шестнадцать у Дазая случилось обострение его суицидальных порывов, и пришлось раз за разом вылавливать его из реки, призывая все проклятия на лохматую голову. В семнадцать проснулись непонятные, путанные, размытые чувства, приобрётшие ближе к восемнадцати яркий цвет и насыщенность, терпкий вкус и манящий аромат. А после восемнадцати всё, что осталось, это выжженная в душе пустыня и одиночество, безликое и серое. Потому что Дазай ушёл.- Ушёл, - эхом повторяет Чуя последний виток своих мыслей, когда его ладони касается чужая в попытке обратить на себя внимание. Встрепенувшись, рыжеволосый мафиози фокусирует взгляд на нахмурившемся Дазае и криво улыбается. - Ты ушёл, Дазай. В восемнадцать лет ты покинул Порт. Поэтому вызвали только меня. Ты, существующий в этом времени, работаешь на наших врагов. Там и находится твоя предательская шкура - в их штабе. А в глаза я тебе не смотрю, потому что не хочу. Ни смотреть не хочу, ни видеть тебя.- Ты не лжёшь, - помолчав, говорит Дазай, но не отходит в сторону, только сильнее сжимает пальцы Чуи, и не думая выпускать их из своей цепкой хватки. - Но почему? Почему я ушёл? Зачем мне это, если единственный важный мне человек находится в Порту? К тому же, это место - мой дом.- Потому что единственный важный тебе человек, по всей видимости, умер, - выжимая эти слова из себя через силу, озвучивает Чуя то, о чём даже думать никогда себе не позволял - слишком больно было. И хмурится. - Хотя это странно. Тебе ведь семнадцать, разве нет? Тогда вы с Одой ещё не были особо близки, да и Анго был в отъезде...- Что? - склоняет голову к плечу Дазай. - Причём здесь Одасаку?Чуя безмолвно смотрит на бывшего напарника. Дазай какое-то время смотрит в ответ, а после на мгновение отводит взгляд, задумчиво пожёвывая щёку изнутри, и его глаза вспыхивают блеском озарения. Вскинув брови, Дазай снова смотрит на Чую и кривовато улыбается.- О, ты решил, что я сказал так о нём? Надо же. Ты стал старше, Чуя, но остался всё таким же глу-у-упым.Раздражённо цыкнув, Чуя вырывает свою руку из захвата и поднимается из кресла, не в силах сидеть на одном месте. Зная, что спокойствие принесёт лишь открытое небо над головой, мафиози покидает кабинет и направляется к лифтам. Разумеется, Дазай следует за ним, но Чуе на это абсолютно наплевать.На всё становится наплевать, когда на крыше штабной высотки по щекам начинает хлестать ледяной ветер. Приходится придерживать шляпу, чтобы не унесло прочь. Дазай ёжится от холода и кутается в плащ, но подходит ближе к краю и с любопытством смотрит вниз, на крошечные, почти игрушечные улицы и здания, и машины. Люди с такой высоты если и видны, напоминают размытые ручейки муравьёв.- Я не понимаю, - негромко говорит Дазай, оборачиваясь к прикурившему сигарету Чуе, прислонившемуся спиной к вентиляционной будке. - Одасаку - мой друг, но не он тот человек, что является для меня самым важным. Я всегда смотрел только на тебя, Чуя. Ты должен знать это, ведь мне семнадцать, и я уже признался тебе. Но ты говоришь странные вещи. Ты не носишь кольцо, хотя моё на месте, - вскинув левую руку, что до этого постоянно покоилась в кармане брюк, Дазай показывает кольцо, красующееся на мизинце. - Ты не смотришь мне в глаза, хотя всегда говорил, что только так можешь прочитать меня.- Я больше не хочу читать тебя, - раздражённо отзывается Чуя, вскидывая на подошедшего бывшего напарника потемневший взгляд. - Мне по горло хватило твоих застёбов, Дазай. Ты мне нервы мотал, сколько мы знакомы были, и даже после признания ничего не изменилось. Но я верил тебе, сволочь. Я тебе доверял. А ты предал Порт. Ты предал меня. Сбежал трусливо, не оставив даже записки на прощание, никак не объяснившись. Это только потом я узнал, что всё из-за того, что Мори-доно использовал Оду в своих планах. И после этого ты ещё будешь что-то отрицать?- Не понимаю, - повторяет Дазай. И кривится недовольно. - И мне это не нравится. Ненавижу не понимать. Если Мори-сан использовал Одасаку для своих планов, значит, так было нужно. Не знаю, что должно было произойти, чтобы из-за его смерти я покинул Порт. Это немыслимо. Я всегда знал, что и моя жизнь, и жизнь других людей в мафии не принадлежит нам. Босс может убрать с шахматной доски любого, если это послужит на благо организации. Я варился в этом с детства. Я был готов умереть, если мне прикажут. И сейчас готов тоже. Поэтому не понимаю того, о чём ты говоришь. Я бы никогда не оставил Порт.- Никогда не говори «никогда», - усмехается Чуя и выдыхает дым в чужое лицо.Дазай закашливается и отшатывается, вскидывая обиженный взгляд. Тёмные кудри, ещё не посветлевшие на пару тонов, треплет шальной ветер. Сохранившаяся детская округлость лица придаёт мальчишке нежной трогательности. Упрямо поджатые губы и стиснутые кулаки - как визитная карточка прошедших лет, построенных на бесконечных спорах. Дазай эмоциональнее и более открытый, чем помнит Чуя о напарнике из своего прошлого, но ему это... Даже нравится.Нравится то, как Дазай смотрит на него: изучает и запоминает, но вместе с тем любуется. Нравится то, как он пытается держаться поближе, плечом к плечу. А в прошлом Чуя и не замечал, что напарник постоянно отирается - буквально - вокруг него, будто желая пометить своим запахом, своим теплом, своим присутствием. И кольцо это на мизинце, которое Дазай прокручивает, задумавшись о чём-то своём. На внутренней стороне выбито латынью «связаны красной нитью», и кольцо это - своё - Чуя с этой самой крыши запустил в воздух со всей своей злостью, когда узнал о предательстве того, кто проник и в голову, и в душу, и в сердце.- Я не знаю, почему ушёл, - после растянувшегося молчания, когда Чуя прикуривает уже вторую сигарету, говорит Дазай, вставая рядом с ним и снова прижимаясь под бок. - И не знаю, надолго ли я в этом времени. Не знаю, отголосок я мыслей и памяти оригинала этого времени или действительно выдернут из прошлого. Но одно я знаю точно - я не хочу уходить, не хочу оставлять тебя. Ты самый важный и дорогой для меня человек. И пока я здесь, неважно, насколько это растянется, я хочу быть рядом с тобой.- Тебе придётся работать на Порт. И, возможно, снова работать вместе со мной «Двойным Чёрным», - выдохнув очередную порцию дыма, сообщает Чуя, запрокидывая голову и смотря на безоблачное небо. - Уж больно довольным Мори-доно выглядел, когда говорил о том, что ты сохранил способность.- Разве это не здорово? - спрашивает Дазай и смотрит вновь внимательно, изучающе, цепко.- Здорово, - неожиданно для самого себя вдруг признаётся Чуя и, помедлив, позволяет себе зарыться пальцами в кудри бывшего напарника. - Ты прав, Дазай. Это будет здорово.И это действительно оказывается здорово. Неважно, что все вокруг постоянно косятся и шепчутся за спиной. Неважно, что Акутагава бродит поблизости неприкаянной тенью, с любопытством голодной акулы поглядывая на Дазая. Неважно, что у самого Чуи от чужих закидонов звенят нервы, потому что неважно, какого возраста, а Дазай - это Дазай. Всё происходящее всё равно здорово, потому что болезненная тоска и непринятие, желание оградить себя от Дазая в итоге выливается в тесное общение. Совсем как раньше, когда понятие личного пространства размывалось, и было так хорошо просто находиться рядом.Дазай касается и делает это постоянно. Чуя только понять не может, мальчишка так себя успокаивает, просто привычно жадничает или же чувствует, что это нужно рыжеволосому напарнику. Потому что Чуе неожиданно нужно. Без какого либо подтекста, просто чужое тепло и присутствие рядом. Оказывается, это так здорово: заполнять отчёты и шипеть на Дазая из-за того, что тот ленится и пытается откосить. Оказывается, это так здорово: когда на твоё плечо опираются локтём, приобнимая при этом за шею. Оказывается, это так здорово: когда на тебя наваливаются со спины с нытьём о том, что работа работой, а обед по расписанию.В прошлом Чую это всё бесконечно бесило. И когда Дазай от работы косил, сваливая всё на него, и когда всеми возможными способами подчёркивал своё преимущество в росте, используя Чую как вешалку или подставку для своего ленивого тела. Это всегда задевало, оскорбляло и даже обижало, но в настоящем Чуя в какой-то момент ловит себя на том, что наслаждается. Неважно, что Дазай делает, что говорит, как ведёт себя. Главное, что он рядом. Дремлет, развалившись на кожаном диване в кабинете Чуи. Сидит на краю его стола, болтая ногами в воздухе. Стоит позади его кресла, читая через плечо какой-нибудь отчёт в руках Чуи и играясь при этом с его отросшими волосами. Как же Накахара по всему этому скучал. Он и не подозревал, что настолько сильно.«Не смей», - приказывает себе Чуя каждый раз, когда наглый мальчишка подлавливает момент и вжимается губами в его щёку, будто стесняясь целовать повзрослевшего напарника в губы, и сверкает шкодливо единственным глазом, похожим на редкий драгоценный камень. - «Не смей к нему привязываться. Это не закончится ничем хорошим, ты же знаешь».Но у него не получается. Совершенно не получается, потому что всё это время, все эти прошедшие годы глубоко в душе Чуя скучал и ждал Дазая. Ждал возвращения единственного важного для себя человека, пусть это и были пустые и глупые мечты.А дальше становится ещё хуже, потому что Мори всё-таки отправляет их на зачистку только вдвоём, и не использовать «Порчу» не вариант. «Исповедь» Дазая срабатывает, разумеется. Яростный огонь перестаёт рвать тело на части. Боль и усталость затмевают сознание, но Чуя, которого Дазай на руках вытаскивает с руин, оставшихся от базы группировки, против которой Мори выставил их дуэт, не может сдержаться, кривит окровавленные губы в улыбке, а после и вовсе срывается на смех. Он уже и забыл, каково это: использовать свою силу полностью и не бояться, что в какой-то момент сорвёт предохранители. Но Дазай снова рядом с ним, рядом вновь пустота его «Исповеди», способная принять в себя огонь «Порчи», и от этого пружина, что всё это время давила изнутри, исчезает без следа.Вот только чем дольше Дазай находится рядом, тем больше Чуя начинает тревожиться. Так не бывает. Хорошие события - не для него, проклятого самой судьбой, подарки. Всё чаще рыжеволосый мафиози задумывается о том, когда же наступит тот момент, когда Дазай исчезнет. Как это произойдёт? Быстро? В один миг, как мальчишка и появился? Будут ли они в этот момент рядом? Успеет ли Чуя хотя бы на этот раз попрощаться или Дазай испарится, стоит только на секунду отвернуться? Накахара надеется, что успеет хотя бы поблагодарить за то время, что они с Дазаем провели вместе. Надеется, что хотя бы в последний миг осмелится приоткрыть свою душу и поделиться накопленной искренностью.- Эй, Чу-у-уя, у нас новое задание от босса, - вваливается в его кабинет Дазай, помахивая чёрной папкой в воздухе. - Кажется, там будет что-то интересное. Настолько интересное, что нам велено взять с собой «Чёрных ящериц» и отряды поддержки. Жаль-жаль. Я бы хотел отправиться только вместе с тобой. Вдвоём.- Маленькое кровожадное чудовище, - усмехается Чуя, отмахиваясь от тяжёлых мыслей, и забирает протянутую папку. - Итак, что на этот раз?Усмешка исчезает без следа, стоит только увидеть вложенную на первый лист фотографию. С неё на Чую смотрит лицо разыскиваемого эспера, способного создавать чужих двойников. Сердце будто сжимает ледяная ладонь. Пальцы сминают листы. На макушку опускается чужой подбородок.- Всё хорошо, - спокойно, негромко говорит Дазай, и по тону его становится ясно, что мальчишка уже в курсе всех деталей плана. - Нам нужно просто захватить его для Порта.- Просто захватить, - эхом повторяет Чуя.Звучит очень просто. Слишком просто. Нереально просто, когда речь заходит о Накахаре и подлянках от судьбы специально для него. Он слушает план Дазая, запоминает мелкие нюансы и подробности, но всё его внимание сосредоточено на внутреннем радаре, настроенном на опасность. Невидимое устройство сходит с ума. Чуя не ждёт от этой вылазки ничего хорошего. И оказывается прав.

***

- Нет!Крик, вырвавшийся из горла, эхом разносится по руинам, оставшимся от штаба шайки, главарь которой возомнил себя очередным властелином мира и решил это продемонстрировать. Как оказалось, одарённый, устроивший переполох с двойниками, не был невинной овечкой, работал на этого человека, поэтому нет ничего удивительно в том, что члены ВДА и Порта сошлись в одной точке лицом к лицу, ведь детективные крысы так неудачно разнюхали обо всём одновременно с мафией.Правда, они немного опоздали. Точнее, появились уже тогда, когда всё было закончено, но по закону подлости именно с их стороны из-под завала выскользнула поистине вертлявая живучая крыса. Всё оружие тут же было переведено с членов «Чёрных ящериц» на показавшегося эспера, из-за которого в городе уже больше месяца царил переполох, и только порадовавшийся отсутствию Дазая Накахара неожиданно для всех, неожиданно для самого себя, срывается и делает резкий шаг вперёд, стоит только мальчишке-тигру вырубить цель. Всё тело охватывает алое свечение, расходящееся прочь по земле, и в воздух взлетает несколько тяжёлых обломков, оставшихся от расколотых бетонных плит.- Вы не заберёте его, - цедит Чуя, впиваясь взглядом в вышедшего вперёд Куникиду, сверлящего его ответным тяжёлым взглядом из-под нахмуренных бровей. - Этот эспер отправится в Порт.- Поимка этого эспера - задача ВДА, - встаёт рядом с Куникидой осмелевшая на свободе Кёка. - Никто в здравом уме не передаст человека, обладающего столь опасной способностью, Порту.- Боже-боже, оставишь вас без присмотра всего на минутку, и вы уже готовы сцепиться.Заслышав насмешливый голос, Чуя леденеет и переводит взгляд на показавшуюся за спинами детективов каштановую лохматую макушку. Дазай, из-за отсутствия которого он только успел порадоваться, появляется как всегда спонтанно и неожиданно, будто специально выжидал момент для своих театральных эффектов. Шагнув вперёд, новоявленный детектив окидывает насмешливым взглядом обе стороны, фыркает, отмечая, что подобрались что свои, что чужие, а после смотрит на Чую и...О, Накахара знает этот взгляд. Наверняка Дазай какое-то время наблюдал за представлением, а теперь заканчивает анализ, собирает оставшиеся детали и приходит к каким-то выводам. В какой-то момент Дазай скользит взглядом ниже и едва заметно дёргается. Чуя нутром ощущает чужое вспыхнувшее напряжение. Проследив взгляд Дазая, Накахара смотрит на кольцо, надетое по требованию двойника на мизинец поверх перчатки, чтобы все вокруг видели, как раньше, как в прошлом, и мысленно чертыхается.Когда они встречались с Дазаем в прошлом из-за Гильдии, этого кольца на месте не было. Его вообще не было у Чуи. Разумеется, такая яркая и значимая для них обоих деталь не остаётся незамеченной. Разумеется, у бывшего напарника тут же вспыхивает в голове безумная, но от того не менее жизнеспособная теория. Это становится понятно, когда взгляды вновь сталкиваются. Но нарушает тишину не Чуя. Нарушает тишину не Дазай. Нарушает тишину звук шагов за спиной, слишком громкий, слишком тяжёлый, а после...- Так вон он какой.Если до этого над руинами висела напряжённая тишина, теперь она начинает звенеть. Шумно выдохнув, Чуя оборачивается и видит показавшегося Осаму, который всё время операции провёл в машине, припаркованной неподалёку, из соображений безопасности и из-за паранойи Чуи. Мальчишка проходит между расступившимся «Чёрными ящерицами» и людьми из отрядов поддержки и останавливается рядом с Чуей, впиваясь пристальным взглядом в замершего Дазая. Склонив голову к плечу, какое-то время анализирует увиденное, а после едва слышно хмыкает.- Думаешь, если я убью его, то смогу занять его место в этом мире? - спрашивает мальчишка, обернувшись к Чуе.Чертовски неожиданно, но в то же время так предсказуемо. Из груди Накахары рвётся нервный смех. Ему кажется, всё вокруг него - одно большое искажающее реальность зеркало. Как длинный туннель, наполненный разными событиями и воспоминаниями, по которому он плывёт, совсем потерявшийся, запутавшийся в самом себе. А всё потому, что за прошедшее время Дазай, неожиданно потребовавший называть его только по имени и никак иначе, как-то незаметно втёрся в его жизнь и в итоге плотно пророс в ней толстыми корнями.Чуя думал, не подпустит его. Думал, будет держаться в стороне. Думал, поработает пару раз с мальчишкой и сможет сбежать куда-нибудь, скрыться от него. Но как назло не получилось. Дазай сидел в его кабинете. Дазай ходил с ним на миссии и зачистки. Дазай жил всё это время у него дома. Дазай нашёл мастерскую, где когда-то сделал их парные кольца на заказ, и притащил оттуда для Чуи копию выброшенного кольца, собственноручно надевая его поверх тонкого бархата перчатки с приказом никогда больше ни за что не снимать.Всего лишь отголосок прошлого, выдернутая из прошлого личность, фантом - неважно. Всего лишь месяц за вычетом нескольких дней, проведённый вместе. Всего лишь взбалмошный семнадцатилетний мальчишка, в чём-то наивный, в чём-то не по возрасту рассудительный, но такой же жадный до внимания Накахары, каким тот его и запомнил. Всего лишь самый важный, родной и близкий. Разве у Чуи был хоть один шанс устоять? Нет, не было. Даже воспринимать мальчишку как пустую копию не получалось. Осаму был слишком живым и слишком... Осаму. Он казался настоящим, и Чуя по-настоящему привязывался к нему, хотя и не желал того, зная, что рано или поздно всё это закончится, придётся разойтись, и вновь будет больно. Он тоже научился ненавидеть боль.- Мы ведь можем попробовать, правда? - продолжает Осаму, вновь смотря на спрятавшего все эмоции Дазая, и под напряжёнными взглядами членов ВДА достаёт из кобуры, прикреплённой к ремню брюк, пистолет. - Разве не в этом смысл способности этого эспера? Вернуть то лучшее, что было когда-то утеряно?- О чём ты? - не выдерживает Куникида, хотя по его лицу и ясно, что ситуация знатно выбила его из колеи.Кажется, о том, что где-то может ходить двойник Дазая, никто даже не задумывался, не подозревал.- А вы не поняли? - сняв пистолет с предохранителя, Осаму вскидывает руку, направляя его на свой не шелохнувшийся оригинал. - Я провёл детальное сравнение всех появившихся копий с их оригиналами. Гении на пути к успеху. Молодые таланты, которым пророчили великое будущее. Люди, которые могли чего-то достичь, сделать что-то значимое, но что не сделали из-за того, какой путь выбрали в прошлом: неправильный. А ещё одна занятная деталь обнаружилась, когда я провёл опрос нескольких жертв. Все они - каждая в своей манере - дали понять, что мечтали повернуть время вспять и сделать другой выбор. Что отдали бы многое, отдали бы всё за один-единственный шанс всё исправить.- Ты... Не говорил этого, - хрипло замечает Чуя, обернувшись к Осаму, и тот пожимает плечами.- Я не хотел расстраивать тебя, - говорит мальчишка и встаёт ближе к Чуе, касается его плеча своим. - Я никогда не хотел тебя расстраивать. Всё, чего я хотел, - коньячно-карие глаза, больше не скрытые бинтами, впиваются цепким взглядом в безликое лицо оригинала, - это быть рядом с тобой. Как напарники. Как друзья. Как семья. Работать в паре. Работать на благо Порта. Оберегать тебя от твоей же способности. Быть для тебя якорем. Большего мне не нужно было. Но потом что-то пошло не так. Я не знаю, что именно, но будущий я перечеркнул всё это. Разрушил. Уничтожил. А теперь хочет вернуть настолько, что я появился в этом времени. Вот только не может.- Тебе не место в этом мире, - нарушает повисшую тишину Дазай.Чуя вдруг понимает, осознаёт неожиданно, что в голосе бывшего напарника промелькнул надлом. А ещё всё происходящее неожиданно приобрело слишком личный характер. Обернувшись, Чуя кистью руки даёт отмашку Акутагаве и не сводящему взгляда с противника Хироцу. Те медлят несколько секунд, явно не желая оставлять Чую без поддержки, но всё-таки удаляются, синхронно развернувшись на каблуках и уводя за собой остальных. Когда площадка за спиной пустеет, Чуя оборачивается к Дазаю. Тот тоже даёт своим людям отмашку. Куникида явно недоволен всем происходящим, но ему, по всей видимости, свойственно уважение чужого личного пространства. А вот Накаджима чуть не получает по рукам бетонным осколком, который врезается в землю между ним и бессознательным эспером, к которому мальчишка потянул лапы, чтобы забрать.- Всё хорошо, Ацуши-кун, - улыбается испуганному оборотню Дазай, даже не думая отводить взгляд от подобравшегося Чуи. - Не случится ничего страшного, если наша цель полежит здесь ещё немного.Накаджима явно не разделяет мнение учителя, но под раздражённым взглядом Чуи исчезает в мгновение ока. В ту же секунду запястья касаются тёплые пальцы, и вспыхивает прозрачно-голубая «Исповедь», гася «Смутную печаль».- Ты слишком нервничаешь, Чу-у-уя, - тянет Осаму и улыбается хмурому напарнику. - Всё хорошо. Мы убьём его, заберём эспера и вернёмся к Мори-доно. Коё-оне-сан обещала пригласить всех на ужин, помнишь? А нам ещё с отчётами возиться.- Слишком самонадеянно. Я, правда, был таким?Будто в каком-нибудь вестерне Дазай ловко выхватывает пистолет, щёлкая предохранителем и направляя дуло в голову своей копии. Чуя напрягается, но сделать ничего не может - Осаму не отпускает его запястье. Более того, мальчишка выходит вперёд и прикрывает его собой, будто щитом.- Почему ты делаешь это? - спрашивает он. - Я же вижу пустоту в твоих глазах. Она всегда жила в тебе, исчезнув лишь тогда, когда в твоей жизни появился Чуя. Но ты сам его бросил. Сам выбрал одиночество и блуждание неприкаянной душой. Возможно, я не знаю причин твоего ухода из Порта, но этот эспер не просто так создаёт копии определённого периода времени. Узнав будущее, я его не допущу. Узнав будущее, я, в отличие от тебя, проживу счастливые годы до той точки, в который замер ты. Я не совершу ошибку, не покину свой дом и не предам своего человека, как поступил ты. Так почему ты упрямишься? Давай, Дазай Осаму, тёмный гений Портовой мафии, задействуй свои гениальные мозги. У тебя нет ничего кроме пожирающей тебя пустоты, а у меня есть всё. У меня есть Чуя, который тебе никогда уже не достанется. Так зачем тебе жить? Умри и освободи для меня место. Не мешайся под ногами, просто сдох...Договорить Осаму не успевает. Резко переведя пистолет, Дазай стреляет бессознательному эсперу в голову, будто в последний момент решил не рисковать даже минимально, стреляя в свою копию, что могло чёрт знает чем аукнуться. Как в замедленной съёмке Чуя осознаёт всё происходящее. Вот он пытается вызвать «Смутную печаль», предотвратить катастрофу, выставить щит из бетона, но не может из-за хватки хозяина «Исповеди» на запястье, а в следующий миг из дрогнувших пальцев Осаму выпадает пистолет. Из пальцев, теряющих свою материальность.- Нет, - выдыхает Чуя, в ужасе смотря на обернувшегося к нему растворяющегося в воздухе мальчишку. - Нет, нет... Нет! Осаму!- Эй, Чуя, - улыбается мальчишка, подаваясь к нему и проводя ладонью с кольцом на мизинце по его щеке. Прикосновение едва ощущается, холодное, неживое, и от этого в душе Накахары поселяется ужас. - Просто знай, что я тебя люблю. Слышишь? Где бы я ни был, я люблю тебя, Накахара Чуя. Ты - мой самый дорогой человек. Ты - тот единственный, на кого я всегда смотрел.- Осаму! - срывается на крик Чуя, пытаясь ухватиться за чужие плечи.Но хватает только воздух. На его глазах Осаму, семнадцатилетний мальчишка, так неожиданно ворвавшийся в его жизнь, раскрасивший её в яркие цвета за минувший месяц, вернувший ему вкус к этой самой жизни, вернувший из пыльных задворков прошлого искренние широкие улыбки и смех рыжеволосого мафиози, исчезает, испаряется без следа. И мир мгновенно теряет все свои краски. Зрение размывается. Уши закладывает. Чуе кажется, он попал в вакуум, где нет воздуха. Лёгкие сдавливает, за глазными яблоками печёт до боли, и парень даже не сразу понимает, почему коленям больно, и почему перед глазами лишь осколки и пыль. Ему кажется, это обломки его жизни, но нет, лишь подвели подкосившиеся, ослабшие в коленях ноги. Из груди рвётся вой, звериный, жалобный, болезный - звук волка, потерявшего свою пару - и Чуя изо всех сил зажимает рот ладонями, понимая, что по щекам текут жгучие слёзы. Задыхаясь, ощущая, как разрывает изнутри вновь болью утраты - так же больно и страшно, как когда Дазай оставил его впервые - Чуя сжимается в комок, жалея, что не может испариться, просто исчезнуть вслед за Осаму.А потом его хватают за плечи и заставляют выпрямиться. Потом его лицо обхватывают ладонями, заставляя поднять голову, и Чуя снова видит эти же кудри, эти же глаза, эти же губы, что двигаются беззвучно. Ватная тишина постепенно исчезает, и слух улавливает полное неподдельного волнения «Чуя, дыши, пожалуйста, тебе нужно дышать». Из груди рвётся истеричный смех. Потому что голос этот выше. Потому что лицо это то же самое, но и совсем другое. Потому что волосы намного светлее. Потому что Осаму, к которому Чуя успел привязаться так же сильно, как когда ему самому было семнадцать, исчез, а перед ним сидит оригинал: тот самый, который сам в итоге оказался непригодным материалом, черновым вариантом.- А я не хочу дышать, - хрипло выдыхает Чуя и скалится дико, вцепляясь в чужие запястья до боли, синяков и хруста костей. - Ты слышишь, Дазай? Я не хочу дышать. Я хочу задохнуться. Я ведь обещал. Обещал себе, что не стану больше ничего к тебе испытывать, чувствовать. Никогда. Не после того, что ты сделал. Не после того, как ты оставил, бросил меня. Но, оказавшись рядом с ним, я вспомнил, как много и часто мы с тобой смеялись в прошлом, когда были рядом, и поддался. Поддался, потому что невозможно сказать «нет» тому Дазаю, каким ты был раньше. Тому Дазаю, который смотрел только на меня и видел только меня. Тому Дазаю, которого любил я и который любил меня.- Я всё ещё люблю тебя, - едва слышно говорит Дазай, помогая встать на ноги, и обнимает за плечи, пытаясь принять чужой вес на себя, прижать плотнее к себе.Но Чуя отшатывается, отталкивает и на заплетающихся ногах отходит в сторону. Смеётся заливисто: сначала тихо, а после всё громче.- Да кому нужно твоя любовь? - улыбается криво. - Кому она нужна, такая лживая и грязная?- Я не лгу, - раздосадовано поводит плечом Дазай и поднимает оброненный исчезнувшим двойником пистолет. - Я совершил ошибку, но понял это слишком поздно. Хотел повернуть назад, но не мог из-за того, что произошло между мной и Мори-саном. Такое не прощают. Но в чём-то моя копия была права. Пустота не давала жить спокойно. Воспоминания постоянно грызли изнутри. Когда я всё-таки решился на встречу с Мори-саном, чтобы поговорить о том, что случилось тогда, в прошлом, объявилась Гильдия. Стало не до этого, а когда я встретил тебя, ты дал понять, что я больше тебе не нужен. Разве не так?- А ты хотел, чтобы я тебе на шею бросился? - однобоко усмехается Чуя и нервно крутит кольцо на мизинце, получая садистское удовольствие от промелькнувших во взгляде Дазая эмоций, стоило тому обратить вновь внимание на этот не исчезнувший призрак прошлого. - Чтобы заверял в своей любви? Чтобы умолял вернуться? Я и так совершил невозможное: доверил тебе свою жизнь, использовав «Порчу». Этого уже было немало!Повисает напряжённая тишина, а после Дазай протягивает ему пистолет рукоятью вперёд.- Хочешь отомстить? - спрашивает и склоняет голову к плечу тем самым характерным жестом, который когда-то забавлял Чую, придумавшего тысячу и одну шутку про «щенячий жест» в отместку за все издевательства над его ростом. - Ты можешь взять этот пистолет и выпустить всю обойму мне в голову. За то, что оставил. За то, что предал. За то, что подвёл. Только ты, а не какой-то фантом или копия. Потому что я причинил боль тебе и это твоё право на месть, а не чьё-то ещё.- Тебе надо, ты и стреляй, чёртов суицидник, - устало выдыхает Чуя и отворачивается, направляясь к выходу из руин, стараясь удержаться на всё подкашивающихся, дрожащих ногах. - А я ничего не хочу, и от тебя мне ничего не нужно. Хочешь, беги на все четыре стороны. Бегать ты умеешь и хорошо. Хочешь, застрелись. Будет тебе долгожданное счастье. А меня оставь в покое. Просто оставь меня в покое, потому что я ненавижу тебя, Дазай. Я. Тебя. Ненавижу.- Чуя...Надлом в голосе слышится ярче, но Накахара не оборачивается. Всё это было ошибкой. Знал ведь, что навсегда Осаму рядом не останется. Прошлого не вернёшь, как ни крути. Ошибок былых дней не исправишь. Любимых, покинувших тебя однажды, силой не удержишь. Мальчишка Осаму будто не в будущее попал, а самого Чую вернул в то время, когда парень жил и радовался жизни, каждому дню, просто потому что не был один, позабыл значение слова «одиночество». Но это были лишь отголоски прошлого, а настоящее есть настоящее. И оно такое, какое есть: болезненное, одинокое и наполнено затаённым отчаянием.И пусть Дазай признался, что любит, пусть дал понять, что хочет быть рядом, Чуя ему не верит. Предавший однажды предаст и во второй раз. Стоит Дазаю вновь отвлечься на кого-то, вновь заскучать, и Чуя опять окажется за бортом. Ему это не нужно. Он не каменный и не железный. У него тоже есть сердце, есть чувства и есть мечты. Вновь увидеть, как по их осколкам топчутся, уничтожая в пыль? Да лучше сгореть в огне «Порчи».Об этом Чуя думает, когда выходит к своим людям, запинается и мгновенно оказывается подхвачен лентой расёмона. Об этом думает, когда бездумно на автопилоте благодарит Акутагаву и отдаёт Хироцу приказ вызвать группу зачистки. Об этом думает, когда бредёт к машине, на периферии сознания понимая, что в таком состоянии способен попасть в аварию, если сядет за руль.Об этом думает, когда за спиной за стенами руин слышится один-единственный выстрел, прозвучавший громом среди ясного неба.После этого все мысли из головы исчезают. Только голубые глаза распахиваются широко, когда резко обернувшийся рыжеволосый мафиози смотрит в сторону разрушенной базы. На душе вмиг становится до оледенения холодно. С онемевших побледневших губ срывается сиплое, едва слышное:- Дазай?

-87-

Когда в ВДА поступил заказ на поимку эспера со специфическим даром, Дазаю это дело сразу интуитивно не понравилось. Есть такие эсперы, от способностей которых одни только проблемы, и это был именно такой случай. Но чего Дазай уж точно предположить не мог, так этого того, что окажется в эпицентре этой неожиданной истории. Какова вообще вероятность случайно встретиться в толпе со своей целью и не понять, что что-то не так, столкнувшись плечами и получив извинения от взволнованного мужчины, выглядящего простым офисным клерком, опаздывающим на работу с обеда? Дазай осознал всю иронию, когда удалось заполучить фотографию разыскиваемого одарённого, и в мужчине на фото он узнал того самого «офисного клерка».«Порт», - мгновенно пронеслось тогда в голове на фоне мелькнувших воспоминаний о ярко-голубых глазах и вьющихся рыжих волосах.Дазай сразу понял, что в деле замешана мафия. Цепочка фактов сама сложилась в голове. Покинув мафию, Дазай очистил своё имя и репутацию, уничтожил все свои следы, но парочку нитей для получения информации сохранил. Он знал, что у Порта проблемы с каким-то мелкими крысами, и сразу понял, что не просто так эспер в толпе столкнулся именно с ним, почти бросился под ноги. Этот мужчина точно создал его двойника, и отсюда вытекало два факта: он знал о том, кто такой Дазай, знал о его прошлом, что вело к связи этого человека с ветеранами криминального мира, а ещё это явно было частью какого-то плана. Копия Дазая обязательно пришла бы или появилась бы прямо в Порту, и это должно было рано или поздно вызвать стычку между Портом и ВДА, разрушая окончательно и без того размытое согласие не мешаться друг другу под ногами, возникшее во время общей борьбы против Гильдии. Тогда крысы могли бы воспользоваться отвлечённым вниманием Порта и провернуть то, что задумали, пока внимание Порта рассеяно, а не сконцентрировано в одной точке, как и все силы Портовой мафии.Чего Дазай не ожидал, так это затишья. Чего он не ожидал, так это неожиданно поползших слухов о том, что в теневом мире Йокогамы начались волнения из-за кровавой стычки Порта с какими-то зарвавшимися шавками, которых просто стёрли с лица земли. Шептались о реках крови, горах трупов и полыхающем яростном огне до небес. Такие слухи ходили о «Двойном Чёрном» после их первой серьёзной зачистки, и Дазай сразу понял: его копия в Порту и снова работает в паре с Чуей, используя «Исповедь» для того, чтобы гасить «Порчу». И это неожиданно разозлило.Для всех вокруг Дазай был улыбчивым клоуном-романтиком с больными пристрастиями и вкусами. Едва ли хоть кто-то знал, какой он без масок. Едва ли хоть кто-то задумывался о том, что эти маски вообще есть. В ВДА была политика не лезть в чужую личную жизнь. Члена агентства были коллегами и приятелями, но не друзьями или семьёй. Подобно директору, все они были одинокими волками, сбившимися в стаю ради выживания. Порт же запомнился Дазаю домом, местом, куда хочется возвращаться. Он не раз пожалел, что ушёл. Не раз пожалел, что поддался вспышке эмоций. Если бы хоть кто-то знал правду и попытался его удержать, всё сложилось бы иначе, но никого рядом не было. Ни для того, чтобы образумить, ни для того, чтобы одёрнуть, удержать, отрезвить. Потому что Чуя на тот момент мотался по всему свету, Анго оказался предателем и сбежал, а Одасаку, верный и преданный друг, доброй души бескорыстный человек, такой странный на фоне остальной мафии, умер на руках Дазая из-за интриг его босса, пустившего Оду в расход.Дазай и сам не помнит, о чём думал тогда. Он знал только, что Мори предал его доверие и не позволил спасти Оду, что было возможно сделать, если бы только парень знал всю правду сразу или узнал о ней хоть немного раньше. Если бы Мори не помешал ему, удержав в штабе силой. Дазай всегда уважал своего наставника и равнялся на него, но этого поступка понять, принять и простить не смог. Не смог простить того, что его друга пустили в расход просто потому, что могли, потому что это было выгодно. И пусть это отдавало лицемерием, ведь Дазай и сам не раз пускал в расход вверенных ему людей, если так нужно было для его планов, со своими мыслями парень ничего поделать не мог. Его накрыло удушливой волной, эмоции впервые в жизни затмили разум, логику, и Дазай сделал то, что сделал. Он совершил ошибку.Не раз и не два парень жалел о том, что покинул Порт, когда эйфория от абсолютной свободы отпустила его, сменившись унылой серостью однообразных будней. Но сначала вернуться не позволяла гордость. После Дазай решил проверить, насколько растянется благосклонность Мори, так и не назначившего награду за его голову, хотя парень должен был числиться предателем. Когда же пустота «Исповеди», пожирающая его едва не с самого рождения, вновь дала о себе знать, и Дазай пришёл в себя в больнице, куда его доставили, выловив из очередной реки, в которой он попытался утопиться, на горизонте объявилась работа в ВДА. Вспомнилось предсмертное желание Оды, его слова о том, как Сакуноске хотелось бы, чтобы Дазай оказался на спасающей стороне, и вновь загрызла совесть из-за того, что не смог, не успел помочь другу, так глупо попавшись в лапы расчётливого хладнокровного Мори. Дазай решил попробовать. Решил отдать дань памяти своему другу. Вот только это ничего ему не дало, ничего не изменило. Совесть всё так же грызла, иногда снились кошмары, надгробная плита Оды на кладбище не исчезла без следа, возвращая живого Сакуноске, а жизнь стала ещё более пресной и скучной, чем раньше.- Ты в любое время можешь вернуться, Дазай-кун, - сообщил ему Мори во время встречи лидеров Порта и ВДА.Сказал насмешливо, явно задавшись целью позлить Фукудзаву и остальных членов ВДА, но Дазай заметил серьёзность во взгляде своего бывшего босса, его цепкое внимание на себе, будто Мори видел его насквозь, читал без труда душу и понимал, что его бывший ученик приблизился к пропасти пустоты в своей жизни слишком близко, опасно близко. Во взгляде мужчины тогда промелькнуло глубоко сокрытое волнение, которое и не заметишь, если не ожидаешь его увидеть, если не знаешь, что босс Порта вообще может волноваться о ком-то. И это вселило в Дазая надежду. Надежду на то, что он ещё нужен хоть кому-то. Надежду на то, что его ещё хоть где-то ждут и хотят видеть. Надежду на то, что он всё ещё важен.А потом всё это разбилось вдребезги, когда во время стычки с Гильдией Дазай впервые за прошедшие годы встретился лицом к лицу с Чуей. Тот появился на поле боя неожиданно. Даже зная, что Мори может устроить нечто подобное, Дазай ставил на то, что Накахара больше нужен в городе посреди воцарившегося из-за Кью хаоса. Но напарник свалился - буквально - на головы окружившим его врагам, расшвырял их во все стороны, а после повернулся к Дазаю и... Ничего не сказал. Совсем ничего, развернувшись к старому дому и направившись внутрь, чтобы забрать Кью.Дазаю пришлось самому разводить его на разговор, чтобы услышать хриплый голос с выразительной рычащей «р». Ему пришлось насмешничать и отпускать колкости, признаться о взрывчатке в чужой машине, чтобы вывести непривычно собранного и серьёзного Чую на эмоции, на огонь в глазах и попытки пнуть да побольнее. От отсутствия хоть какой-то реакции бывшего напарника на себя было почти физически больно. Дазай смирился с тем, что для большинства он просто пустое место, рядовой исполнитель, и что никто давно на его выходки не ведётся за исключением наивного Ацуши. Но видеть равнодушие в заледеневших голубых глазах было подобно самой изощрённой и болезненной пытке. А боль Дазай всегда терпеть не мог.Слабая надежда появилась в тот момент, когда Чуя согласился использовать «Порчу». Несмотря на холодность и отстранённость, он вверил в руки Дазая свою жизнь, и это приободрило бывшего мафиози, подарило ему хоть какую-то уверенность в том, что все его планы по возвращению в Порт после окончания истории с Гильдией имеют смысл. Потому что на самом деле, если смотреть вглубь происходящего, предал Дазай только одного человека - Чую. Оставил Дазай тоже только одного человека - Чую. И просить прощение он был готов, должен был, обязан только у одного человека, и человеком этим был Чуя.Дазай едва ли думал о нём, когда сбегал из Порта. Голова была занята совсем другими мыслями. И только когда ему приснился «сон во сне», осознание рухнуло на голову всей своей тяжестью. Дазаю в очередной раз приснилась смерть Оды, умершего не от руки босса «Мим», а от его собственной руки, удерживающей выстреливший в сердце друга пистолет, а после Дазай подскочил на футоне и увидел стоящего рядом Чую, смотрящего на него пустым взглядом. Воскового, неживого, пугающего своей мертвенной белизной. Дазай тогда шарахнулся от него, ударился затылком о стену, жмурясь на мгновение, а когда открыл глаза, окончательно, по-настоящему просыпаясь, снимаемую им крошечную комнату в отеле у чёрта на рогах заливал яркий дневной свет, и никого рядом не было. Всего лишь «сон во сне», подлая обманка сознания. Но от этого кошмара сердце билось не в груди, а в горле, и ладони покрылись холодной липкой плёнкой пота.- Я помог тебе, а ты помоги мне, - хрипло выдохнул Чуя, когда бой с Лавкрафтом был окончен, и «Порча» вернулась вглубь клетки из его тела. - Верни Кью в Порт.Озвучив свою просьбу, Чуя вырубился, после долгого перерыва не выдержав тяжести отката от «Порчи», и Дазай ещё долго сидел рядом с ним, почти растерянно смотря на бывшего напарника. Тот пожелал, чтобы Дазай вернул Кью в мафию, и что дальше? Чтобы оставил бессознательного Чую валяться на поле боя? Подразумевалось ли, что Дазай должен, как делал всегда в прошлом, доставить бессознательного Чую к его людям? Или Накахара в самом деле ничего от него не ждал, не желал его помощи и готов был после очнуться на развороченной земле и, превозмогая боль и усталость, самостоятельно добраться до штаба?- Я, правда, больше не нужен тебе? - едва слышно спросил Дазай, потянувшись к залитым кровью рыжим волосам, от которых в прошлом рук оторвать не мог, так они ему всегда нравились.Но так и не посмел коснуться. Всё, на что его хватило, это сложить вещи Чуи рядом с их хозяином, а после подхватить находящегося без сознания Юмено, прихватить с собой только-только пришедшего в себя после крепкого удара от Чуи Стейнбека и удалиться.После этого Дазай погрузился в очередные тяжёлые думы, понимая, что все его планы по возвращению в Порт могут отправляться к чертям. Какая разница, Порт или ВДА или жизнь вне одной из сторон, если нигде для него нет якоря? Чуя был таким якорем для него, был его поддержкой и опорой, его светом в кромешной тьме, ярким пламенем, освещающим путь и согревающим испещрённую шрамами душу, но вдруг оказалось, что свет его для Дазая больше недоступен. Напарник ясно дал понять, что не забыл и не простил предательства. Более того, Чуя дал понять, что Дазай его больше не интересует. Будто за прошедшие четыре года они стали совершенно чужими друг другу людьми. Наверное, так бывает?«Может, оно и к лучшему», - думал Дазай, сидя в «Lupin» и мысленно прося совета у призрака Оды, что выплыл из глубин его памяти и занял соседний стул, катая в своих пальцах прозрачный стакан с виски.Но когда на головы ВДА свалилось дело с эспером, создающим двойников, когда Дазай осознал, что его копия находится в Порту и работает вместе с Чуей... Да, его затопила кипучая злость. Будто прорвало плотину, барьер, все многочисленные блоки и преграды, толстенные защитные стены и затопило все глубокие рвы с поднятыми над ними мостами. Дазай знал, что совершил ошибку. Знал, что едва ли может хоть что-то исправить: слишком долго тянул, слишком много времени прошло, слишком поздно стало. Но от мысли, что кто-то - пусть и его копия - занял его место в Порту, что кто-то занял его место возле Чуи, что кто-то наслаждается полной жизнью - ему, Дазаю, предназначенной жизнью - а он сам остался в стороне, способный лишь смотреть, вариться в болезненном осознании того, что сам во всём виноват, сам всё разрушил, изнутри переполняла ядовитая обжигающая злость.«Нет», - решил Дазай, придвигая к себе папку с материалами по делу и собираясь как можно быстрее покончить со всей этой историей. - «Этого не будет. Никогда. Ни за что. Это только моё».Что ж, он всегда был эгоистом и не скрывал этого. Вот только ничего у Дазая так и не получилось предпринять. Приближаться к Порту, когда под крылом у Мори был его двойник, было попросту опасно для жизни. Кто знает, чем это могло закончиться. Подловить двойника тоже не удавалось. Иногда Дазай видел мальчишку издалека, когда пытался отследить свою копию, но всегда рядом с ним мелькала и рыжеволосая макушка, прикрытая знакомой до боли шляпой. Новоявленный «Двойной Чёрный» был неразлучен, и Дазаю оставалось только всё сильнее сцеплять зубы, которыми вскоре остро захотелось перегрызть своей копии шею за одно только появление в этом мире, где Дазай лишился всего, а двойник получил всё.Когда Куникида сообщил, что вышел на след эспера, что там замешана мафия, что он поедет вместе с Ацуши и Кёкой, что ему нужна помощь Дазая, тот отказался ехать. Ставший вспыльчивым и раздражительным, Дазай так улыбался всем вокруг, сверкая потемневшими глазами, что его обходили десятой дорогой, и только Ацуши иногда робко спрашивал, не случилось ли чего, и предлагал свою помощь. Куникида обладал толстой шкурой, но елейной улыбкой проняло и его. Под бормотания Доппо о том, что его напарник окончательно свихнулся, Дазай нацепил наушники и сделал вид, что мгновенно уснул. Правда, долго на диване он не провалялся. И двадцати минут не прошло, как он сорвался с места, подхватил пальто и покинул офис.«Они будут там. Оба», - билось в голове всю дорогу, пока такси везло в нужный район.Сначала именно это стало причиной отказа, потому что Дазай не представлял, что будет делать, если увидит Чую рядом со своим двойником. Деактивировать чужую способность он мог и после, когда эспера притащили бы в офис. Но после парень осознал, что именно поэтому и должен поехать. Потому что Чуя будет стоять там вместе с его двойником, которому не место в этом мире. Это всего лишь способность одарённого, фантом, иллюзия, которая развеется, стоит только Дазаю коснуться эспера, сотворившего всё это. Это копия, дубликат, двойник, но не настоящий Дазай. Отражение прошлого, его отголосок, но не настоящее и не часть будущего. Но если Дазай увидит эмоции Чуи рядом со своей копией, это может стать ключом к решению проблемы. Если Чуя будет так же холоден и отстранён, Дазай смирится. Окончательно. Бесповоротно. Но если Чуе не будет наплевать, то...К тому, что Чуе будет настолько не наплевать, Дазай оказался не готов. Накахара буквально рычал диким зверем, давая понять, что не отдаст эспера в лапы в ВДА. В воздухе над головами собравшихся парили осколки бетонных плит, готовые в любой момент погрести под собой новые трупы. Наблюдая за бывшим напарником, Дазая видел, что тот напряжён до предела. Одно неверное движение хоть кого-то из детективов, и началась бы кровавая бойня. Чуя выглядел хищником, защищающим свою территорию. Он готов был костьми лечь, но не позволить ВДА забрать эспера, увести из-под носа свою добычу, и Дазай прекрасно понимал: так взвинчен Чуя вовсе не из-за того, что хочет выполнить приказ Мори, велевшего приволочь одарённого в Порт. Дело было совсем в другом.- Боже-боже, оставишь вас без присмотра всего на минутку, и вы уже готовы сцепиться, - громко объявил о своём присутствии Дазай, выбираясь из своего укрытия и проходя вперёд.И получил ещё одно подтверждение своей теории, когда Чуя впился в него пристальным взглядом и подобрался так, будто перед ним самый главный враг, босс, самый сложный уровень игры, провал которого знаменует едва ли не конец света. А Дазай просто стоял и рассматривал потёки крови из разбитого уголка губ, растрёпанные волосы с застрявшим в отросших прядях хвоста бетонным крошевом и помятую одежду, испачканную разводами пыли, грязи и крови. База мафиозной группировки превратилась в руины явно благодаря активному участию Чуи, но тот не использовал «Порчу», хотя мог бы. Вероятно, Мори решил поступить несколько деликатнее, раз уж в приоритете стоял захват эспера, а не уничтожение мешающихся под ногами крыс.А потом Дазай зацепился взглядом за кольцо на руке Чуи, и все мысли из головы просто вышибло. И сразу следом, как контрольный в голову, его двойник, которого он так и не увидел в толпе людей Порта изначально, неожиданно появился среди них и вышел вперёд. На его левой руке тоже красовалось кольцо. Всего этого не должно было случиться. Всё это было неправильно. Дазай едва подавил вспышку острейшего желания выхватить пистолет и выпустить всю обойму в голову своей малолетней копии. Правда, желание это не исчезло без следа, постепенно смешиваясь со злостью, раздражением, завистью и ревностью. Мальчишка оказался его семнадцатилетней копией, что стало ясно по шрамам, умению держать себя и поведению в целом. Он был чертовски похож, чертовски хорош и чертовски умён. Он держался возле Чуи, готовый в любой момент закрыть его собой. Он выворачивал наизнанку душу Дазая, потому что душа эта принадлежала и ему самому. Он говорил, говорил, говорил о том, чтобы просто убить Дазая, занять его место и жить дальше с Чуей. И Накахара слушал его, смотрел на него, не отталкивал от себя. Они стояли напротив Дазая плечом к плечу, новый «Двойной Чёрный», и в голубых глазах тлела опаска за мальчишку под его боком, за его жизнь. От этого яд закипал в венах.- А ещё одна занятная деталь обнаружилась, когда я провёл опрос нескольких жертв. Все они - каждый в своей манере - дали понять, что мечтали повернуть время вспять и сделать другой выбор. Что отдали бы многое, отдали бы всё за один-единственный шанс всё исправить, - сказал мальчишка, и в его глазах Дазай уловил насмешливый высокомерный блеск.Зарвавшийся наглый щенок чётко обозначил свою позицию, свой взгляд и занятое собой место. Он ударил по больному, напомнив, что шанс всё исправить в итоге есть только у него, тогда как Дазай может лишь отойти в сторону, может лишь наблюдать. От этого в груди всколыхнулось нечто тёмное, опасное, хладнокровное. Нечто, что Дазай когда-то загнал внутрь себя и подавлял долгое время. Не получалось, никак не получалось воспринимать этого ребёнка как часть себя, своего прошлого. Дазай смотрел на мальчишку, смотрел в свои собственные глаза, и видел помеху, угрозу, препятствие. Видел того, кого нужно - чего бы это ни стоило - устранить, уничтожить, стереть в порошок.- Тебе не место в этом мире, - спокойно произнёс Дазай, хотя внутри всё клокотало от эмоций, грозящих вот-вот выплеснуться наружу.И эмоции эти выплеснулись в тот момент, когда все лишние глаза и уши исчезли, и они остались втроём. Когда мальчишка коснулся Чуи, и тот не отшатнулся, позволил использовать на себе «Исповедь». Когда мальчишка начал рассуждать о том, как устранит помеху в лице Дазая, и они с Чуей вернутся в Порт, вернутся домой. Вернутся вместе, навсегда оставив Дазая в прошлом. А после сопляк и вовсе посмел открыть свой рот, чтобы заявить Дазаю, что лучше для всех будет, если тот просто умрёт и позволить занять своё место.- У тебя нет ничего кроме пожирающей тебя пустоты, а у меня есть всё. У меня есть Чуя, который тебе никогда уже не достанется. Так зачем тебе жить? Умри и освободи для меня место. Не мешайся под ногами, - флегматично, почти безразлично говорил ему мальчишка, - просто сдох... Договорить ему Дазай не позволил. Эмоции всё-таки взяли верх над разумом, и он выстрелил. Правда, не в свою копию, не имея никакой информации о последствиях подобного поступка, а в голову валяющегося в отключке эспера, со смертью которого всё это должно было прекратиться, наконец-то закончиться.И почувствовать бы облегчение от того, что мальчишка буквально на глазах стал терять свою форму, расплываться в воздухе, но Дазай испытал только очередной укол разочарования, ревности и боли, потому что реакция Чуи ударила по нему наотмашь. Эти крики. Этот полный паники и загнанности взгляд. Уничтоженная на корню попытка подхватить гравитацией блоки и защитить эспера от пули. Защитить мальчишку-двойника от исчезновения. Исчезая, сопляк нашёптывал слова любви и верности, а Чуя смотрел на него так, будто его мир рушился. Дазай только успел мимолётно подумать, так ли больно было Чуе, когда тот узнал о его уходе из мафии, а потом того накрыла истерика. Смотреть на это было невыносимо.На негнущихся ногах Дазай подошёл ближе и опустился рядом на колени, позвал по имени, но его не услышали. Чуя дикими пустыми глазами смотрел туда, где только что стояла живая копия Дазая, и царапал горло до крови, не в силах вдохнуть. Белки его глаз покраснели, на ресницах собрались слёзы, из груди рвались хрипы и задушенные всхлипы, и всё это резало Дазая без ножа. Бессознательный, будто вошедший в режим «Порчи», Чуя тонко выл на одной ноте от раздирающей его душевной боли, а Дазай ничего, совсем ничего не мог с ней поделать, потому что сам же и стал её причиной. Вероятно, дважды.Но ещё страшнее стало, когда Чуя пришёл в себя и оттолкнул. Когда рассмеялся истерично. Когда взглянул так, будто с радостью убил бы своими руками. Когда отмахнулся от всех его слов, признаний. Когда сказал, что без Дазая - не без настоящего, а без его копии - не хочет дышать, с радостью бы задохнулся и исчез бы из этого мира вслед за мальчишкой, сумевшим пробить все его барьеры. Смешно. Просто смешно, ведь одно время Дазай даже считал, что его чувства к Чуе прошли, исчезли без подпитки в долгой разлуке. Он и не думал, что они вновь дадут о себе знать, стоит только вспомнить о напарнике, вновь увидеться с ним спустя годы. Не думал парень и о том, что будет так больно, когда Чуя в ответ на его признание бросит почти брезгливое «да кому нужна твоя любовь?». Кажется, для него Дазай из настоящего и Дазай из прошлого тоже воспринимались совершенно разными людьми. Но неужели Дазай так сильно изменился за прошедшее время? Неужели его уход и в самом деле уничтожил всё, что только мог?- Хочешь отомстить? - спросил он, протягивая мафиози пистолет.- Я тебя ненавижу, - едва слышно, будто из последних сил выдохнул Чуя, и повернулся к нему спиной.Он просто ушёл. Не обернулся даже на окрик, такой жалкий и жалобный, несущий в себе слишком много искренности. Потому что Дазай не хотел, чтобы всё между ними закончилось вот так. Он вообще не хотел, чтобы их история заканчивалась. Никогда. Но Чуя ушёл, предложив бывшему напарнику застрелиться, и, сверля взглядом угол, за которым скрылся рыжеволосый мафиози, Дазай вдруг задумался: а почему нет? Как бы он ни ненавидел своего двойника, тот сказал правду: Дазай всё потерял, а что не потерял, уничтожил своими собственными руками. У него нет никого и он сам никому не нужен. Есть ли вообще какой-то смысл продолжать влачить своё жалкое существование? Да, он может быть полезен, да, тот же Ацуши будет лить горькие слёзы, но если мыслить в масштабе, мир и не заметит его ухода, а единственный человек, ради которого Дазай всегда хотел жить, на этот раз ушёл сам.И вот тогда Дазай и решается. Поднимает пистолет к голове и стреляет. Только в этот же миг происходит какая-то чертовщина. Налетевший порыв ветра бьёт в грудную клетку, заставляя отшатнуться. Запнувшись о кусок бетонной плиты, Дазай теряет равновесие и заваливается назад. Всего доли секунды, всё происходит так быстро, что и уследить не получается, и только боль в отбитом копчике и затылке и жжение на лбу, по которому чиркнула потерявшая свою цель пуля, просвистевшая мимо, становятся свидетельством того, что Дазай действительно пытался прострелить себе висок, что это не игра буйного воображения. Опять мимо? Кажется, госпоже Удаче, выбравшей его своим любимчиком, нравилось наблюдать за страданиями Дазая, не иначе.- Дазай!После всего случившегося на адреналине все звуки кажутся невероятно громкими, а краски - яркими, буйными, слепящими. Волосы выбежавшего из-за стены Чуи, потерявшего где-то свою драгоценную шляпу, кажутся жидким огнём. На дне потемневших до глубокой синевы глаз Дазаю видится бурлящий шторм. Затормозив лишь на секунду, чтобы найти его взглядом, Накахара в мгновение ока оказывается рядом, будто и не ушёл только что, не оставил позади. Падает на колени, не обращая внимания на боль, и дрожащими руками касается, касается, касается. Волос, лица, кровящей раны на лбу, щёк и плеч. У него губы дрожат, ладони ледяные и очередной эмоциональный виток, ведущий либо к всплеску «Порчи», либо к драке на смерть, либо к истерике.- Ты придурок, Дазай, - хрипит вместо всего этого Чуя, едва размыкая непослушные губы, и подаётся вперёд, сгребая неожиданно в крепкие объятия. - Ты придурок. Ты такой придурок. Я ненавижу тебя, Дазай! Почему ты не можешь просто сдохнуть и оставить меня наконец-то в покое, бинтованная сволочь? Неужели так сложно?!- А его ты звал по имени, - сглотнув ком в горле, замечает Дазая, боясь говорить громче, потому что самого голос подводит, и обнимает противоречащего своим же словам Чую, почти удушающего его в своём цепком паническом захвате. - Сам бы ты вряд ли захотел. Он попросил тебя? Сопляк оказался смелее. Я в своё время постеснялся. Думал, ты высмеешь меня. Поэтому сам стал звать тебя по имени. Думал, взбесишься из-за фривольности и в отместку тоже начнёшь так делать. Ошибся.- Рот для этого есть у людей, Дазай, - ещё сильнее впивается пальцами в его лопатки Чуя, лбом вжимаясь в плечо. - Не только чтобы жрать, придурок! Чтобы говорить, чёрт бы тебя побрал. Когда ты чего-то хочешь. Когда тебя что-то волнует. Когда ты о чём-то переживаешь. Когда тебе нужна грёбаная помощь и поддержка. Слышишь меня? Люди говорят друг с другом! Словами. Через рот. Решают так свои проблемы, находят компромиссы и придумывают выходы из безвыходных ситуаций. Говорят, Дазай, а не сбегают, не предают, не исчезают без следа!- Я совершил ошибку, - глухо отзывается Дазай, зарываясь лицом в волосы Чуи и жмуря до боли глаза, боясь, что это всего лишь очередной сон, после которого только в петлю. - Я не должен был оставлять Порт. Не должен был оставлять тебя. Я хотел вернуться, но не смог. Я хотел вернуться, но думал, что больше не нужен тебе. Узнав, что рядом с тобой моя копия, злился и ревновал. Смешно, правда? Хотел пристрелить мальчишку ещё в самом начале, избавиться от него, но не получилось. Зато получилось сегодня. Прости. Но тебе не нужна копия, Чуя. Тебе не нужна копия, когда есть оригинал. Я не могу изменить прошлого, но если ты дашь мне шанс, я восстановлю то, что смогу, и построю новое. Мы построим. Потому что какой вообще в этой чёртовой жизни смысл, если тебя нет рядом?- Разве не ты сказал тогда, во время спасения Кью, что был счастлив покинуть Порт? Что тебе великолепно живётся в настоящем и работается в ВДА? - отстраняется от него Чуя и смотрит измученно в глаза. - Это ведь твои слова, разве нет? Что ты праздновал свой уход. Что ты нашёл своё место в жизни. Что тебя всё устраивает.- Я врал, - поводит плечом Дазай и криво улыбается, когда Чуя раздражённо поджимает губы. - Не смотри так. Ты был тем, кто игнорировал меня. Ты был тем, кто даже заговорить со мной первым не захотел. Ты дал понять, что я тебе безразличен. И ты тоже отпраздновал мой уход, разве нет? По крайней мере, заверил меня в этом. Бесполезно было что-то делать со всем этим, ведь ты даже не вызверился на мне из-за всего, что случилось в прошлом. Поэтому я врал. Потому что не хотел, чтобы ты знал, чтобы ты видел, как сильно всё это ранило меня. Твоё безразличие. Твоя холодность. Твои взгляды сквозь меня, будто я - пустое место.- А ты был тем, кто ушёл, не попрощавшись, - парирует, отвернувшись, Чуя, нервным жестом вытирая ладони о колени, размазывая пыль и грязь по ним ещё сильнее. - Это было достаточно красноречиво, Дазай. Для того чтобы сразу понять: ты поставил точку.- Тебе будет приятно узнать, что это было многоточие?Крепкий прицельный удар в скулу служит парню ответом. Голова от силы, вложенной в удар, мотнулась в сторону. Шею свело болью. Прижав тыльную сторону ладони к щеке, Дазай ощущает заструившуюся по пальцам кровь. Кольцо Чуи разодрало кожу. Но на всё это наплевать, потому что поднявшийся на ноги Накахара всё равно протягивает ему ладонь. И Дазай вцепляется в неё с такой силой, что рыжеволосый мафиози шипит от боли в пальцах. Шипит, но не отпускает, дёргает на себя, помогая подняться. А после без лишних слов разворачивается и направляется прочь. Правда, когда Дазай начинает идти вслед за ним, оборачивается всё же и впивается тяжёлым взглядом.- Чего тебе ещё? Сейчас не лучшее время, чтобы делать что-то со всем этим. Мне нужно всё обдумать, а тебе ещё перед своими дружками оправдываться, потому что ты пристрелил цель, идиот.- Не понимаю, о чём ты, - криво улыбается Дазай и перекатывается с пятки на носок, пряча ладони в карманах пальто. - Нам ведь нужно вернуться к Мори-сану, разве нет? И Коё-оне-сан обещала пригласить нас всех на ужин, помнишь? А нам ещё с отчётами возиться.Чуя открывает рот, чтобы что-то сказать, ответить, да так и замирает. Смысл сказанного доходит до него запоздало, но всё же доходит, и Дазай видит, как расширяются глаза бывшего напарника, как замирает на мгновение грудная клетка из-за прерванного дыхания, и как тянутся пальцы к кольцу на мизинце, сжимая его вместе с пальцем в ладони, будто крошечный талисман.- Что за бред ты несёшь? - только и выдавливает из себя Чуя, глядя на Дазая так, будто тот прямо на его глазах взял и неожиданно сошёл с ума.- Это не бред, - подходит ближе Дазай и склоняется к парню, заглядывая ему в глаза, позволяя увидеть свою предельную серьёзность и искренность. - Мори-сан предлагал мне вернуться, но я отказался. Может, я передумал после всего, что произошло? Как знать. А с объяснениями мне поможет Ацуши-кун, - кивок в сторону притаившегося в тени вжавшего голову в плечи мальчишки, явившегося на звук выстрела одновременно с Чуей, которого тот из-за накалённой обстановки даже не заметил. - Я съезжу в агентство позже и объяснюсь. А может, окажу любезность Мори-сану и позволю ему сообщить последние новости Фукудзаве-сану. Они всё-таки давние друзья.- Ты не можешь просто вернуться в Порт! - ошарашенно и вместе с тем раздражённо кричит Чуя ему вслед, когда парень без лишних слов обходит его и направляется к выходу из руин, заворачивая за угол. - Дазай!- Я хочу, чтобы ты звал меня по имени! - наигранно легкомысленно смеётся Дазай, показываясь на глаза мгновенно подобравшемуся Акутагаве, привычно курящему Хироцу и отряду поддержки в двадцать выживших во время боя человек. - Хироцу-сан, доброго вам вечера. Мне бы кого-нибудь посадить за руль машины, а то Чуя совсем вымотался, а из меня сами знаете какой водитель.- Какого чёрта, Дазай?! - вылетает вслед за ним разозлённый Чуя. - Не смей тут командовать и распоряжаться. Ты, самоубийца! Ты не можешь вот так запросто заявиться в штаб!- Ещё как могу, - улыбается Дазай и направляется к машине. - Поторопись, крошка Чу, иначе уеду без тебя!Чуя за спиной очень грязно матерится на смеси японского и итальянского. Позёр. Хироцу-сан отдаёт приказ одному из своих подчинённых сесть за руль машины, тогда как Акутагава хрипло интересуется, не стоит ли им прямо сейчас разобраться с предателем и прикопать его труп в ближайших кустах. Кровожадный щенок совсем не изменил своей сути за пролетевшие годы. Это даже не раздражает уже, лишь вызывает сладкий приступ ностальгии.Забравшись в салон машины, Дазай в который раз обдумывает принятое решение и откидывается на спинку сиденья, прикрывая глаза. Он ничего не забыл. Он не простил. Но больше того, чтобы Дазай был на светлой стороне, Одасаку хотел лишь, чтобы тот был счастлив. Чтобы нашёл своё место в жизни. Чтобы обрёл покой. За его смерть Дазай ещё отомстит. Обязательно. Они оба - и он, и Огай - знают это. Месть, подающуюся холодной, Дазай преподнесёт ледяной. А пока что он будет плыть по течению и восстанавливать, возвращать утерянное, чтобы обрести то, чего Ода всегда для него желал, исходя из своих идеалов, ориентируясь на них. Поэтому и вышло всё как-то криво и косо. Поэтому Дазай чуть не стёр всё без следа, разрушив заодно и себя.- Я совсем не понимаю, что творится в твоей голове, - бросает устало Чуя, забираясь на заднее сиденье машины и устраиваясь рядом, захлопывая дверцу.Выбранный Хироцу мафиози, севший за руль, поднимает разделяющую перегородку и заводит двигатель.- Разве так не интереснее? - улыбается Дазай.И под возмущённый вопль Накахары хватает его за руку, стаскивает кольцо с пальца и вышвыривает его из окна на полном ходу, стоит только машине набрать скорость. Чуя пытается если не придушить, то хотя бы ещё раз врезать, но Дазай ловко оплетает его всеми конечностями и прижимает к себе, зажимая до тех пор, пока Чуя не успокаивается. Слишком много событий для одного вечера, слишком много эмоциональных горок, поэтому выдыхается рыжеволосый мафиози к своему неудовольствию быстро. И как только это происходит, Дазай отпускает его из своей хватки и пристраивает голову на чужих коленях. Цепляет за руку, стаскивает перчатку с пальцев и прижимается губами к костяшке мизинца.- Я сохранил своё кольцо, - признаётся Дазай, чуть поворачивая голову и смотря на Чую снизу вверх. - Снял, но никогда и не думал о том, чтобы выбросить. Думаю, пора снова начать носить его. Я сделаю копию для тебя.- У меня уже была, - фыркает Чуя и, помедлив, стаскивает зубами перчатку со второй руки и зарывается пальцами в волосы Дазая. - И ты её зачем-то выбросил. Идиот.- А ты - вспыльчивый коротышка, - сверкает улыбкой Дазай и разрывается зрительный контакт, утыкаясь лицом в раскрытую ладонь мафиози с едва слышным расслабленным вздохом. - Тебе больше не нужны призраки прошлого, Чуя. Потому что теперь я снова буду рядом. И я сам сделаю копию своего кольца и сам надену его на твою руку. Потому что красной нитью ты связан со мной, а не с моими двойниками, копиями и фантомами. И я красной нитью связан только с тобой.- Что за романтическая чушь? - фыркает Чуя и дёргает его за волосы, хотя во взгляде мафиози и мелькает мимолётное тепло. - Ты сильно ударился головой при падении, да?- Раньше тебе нравилось, - улыбается Дазай, закрывая глаза. - Ты так покраснел, когда я подарил тебе это кольцо. Когда перевёл выбитую на нём надпись. Признайся, ты был в восторге от моего подарка.- Заткнись, Дазай.- Осаму. Меня зовут Осаму, Чуя.- Обойдёшься.- Как жестоко. Эта рана на моём сердце будет заживать целую вечность.- Поделом тебе.Чуя всё такой же колючий и вспыльчивый, раздражительный и громкий, каким был всегда. Просто с ним не будет. И раньше не было, а после всего произошедшего и подавно не станет. Но Дазаю нравится. Всегда нравилось. Всегда будет нравиться. Грудную клетку заполняет долгожданное тепло, понемногу уничтожающее грызущую пустоту в душе. Пальцы Чуи в волосах, его размеренное дыхание, твёрдость и тепло его колена под щекой - всё это погружает Дазая в эйфорию. И когда шершавые подушечки пальцев спустя несколько минут долгожданного тихого покоя выводят «О-са-му» вдоль скулы, сердце как с ума сходит, начиная колотиться о рёбра с такой силой, будто решило выпрыгнуть, выбраться изнутри. Будто решило окончательно перебраться в руки самого дорогого для Дазая человека. Чтобы не только фигурально, но и буквально. Дазай, если честно, не имеет ничего против.Перед мысленным взором парня рисуется бар «Lupin», деревянная стойка, жёлтый свет бра, блестящий шарик льда в стакане с виски и сидящий на соседнем стуле Ода, катающий между пальцев свой стакан с алкоголем.«Хорошая работа, Дазай», - хватил парень, смотря на него с улыбкой.Улыбка эта находит отражение на губах Дазая, прижавшихся к запястью Чуи, чтобы чувствовать тепло напарника, мягкость его кожи и пульс его бесценной для Дазая жизни.«Да. Всё верно, Одасаку», - мысленно отвечает он.Действительно хорошая работа. Хорошее начало. И дальше будет только лучше. Потому что Чуя подарил возможность всё исправить. Потому что Дазай эту возможность ни за что не упустит и сделает всё, чтобы построить для них с Чуей совместное и - главное - счастливое будущее.

|End|