Чимин

Алая кровь стекала с лезвия, что мерцало в свете кристаллов подземелья. Я перешагнул через порог темницы.
— Может, стоило пока сохранить им жизнь? Или сделать казнь публичной? — спокойно спросил Хосок.
— Нет. Мы узнали все, что они скрывали. И мы сохраним их честь, это лучший дар, — ответил я. — Распорядись, чтобы семьям послали письма. Пусть напишут, что они погибли в бою. Скоро слух о смешанной крови распространится, и это все объяснит. Назначь родным ежемесячное жалованье.
— Будет сделано, Ваше Величество. А как быть с придворной дамой?
— Вышли за пределы замка, с запретом для посещений ей и всему ее роду.
Хосок понимающе кивнул.
— Я все подготовил. Вы можете их допросить.
— Чонгука пригласил? — сухо осведомился я.
— Да. Думаю, он уже там.
— Хорошо. Пора ему поглядеть правде в глаза. Надо быть осторожнее с теми, кого берешь на службу. Особенно с приближенными. Идем.
Я направился к длинной лестнице, что вела на первый этаж замка.
— Вы знаете, что делать, — негромко бросил Хосок своим подчиненным, что стояли неподалеку и охраняли пленников. Теперь в камере живых не осталось, и надобность в их надзоре отпала.
— Возьми. — Огневик догнал меня, передавая платок.
— Спасибо, — сказал я, принимая ткань и на ходу протирая лезвие меча. Оно серебрилось, мерцало, сияя своим собственным магическим светом. Наговоры на эфесе, наоборот, потемнели, став бордовыми, — Люциар впитывал в себя остатки крови. Жалко лишь то, что эта кровь принадлежала моему народу.
Допросная комната вновь была полна гостей. В последнее время мы пользовались ею слишком часто. Подозреваемые сидели связанные и опоенные зельем — на случай, если решат обратиться. Внутри находился еще Гладимир — один из верных людей Хосока.
Я глянул на противоположную стену, будто пытаясь отыскать взгляд брата. Он там. Я это знал. И он должен был увидеть признание собственными глазами.
По словам Дженни, из-за этого отребья, его помощника, Чонгук бы лишился крыла. Дракон без неба — мертвый дракон. Как бы жестоко это ни звучало.
Берн и Ивар сидели друг напротив друга, лицом к лицу, и их это нервировало. Напряженные взгляды постоянно соприкасались, пока не сосредоточились на мне. Я невольно вспомнил ту ненависть, что увидел в глазах пленников подземелья. И в который раз в голове прозвучал вопрос: «Заслужил ли я ее?» И тот же голос ответил несмело: «Нет».
Тяжело оценивать самого себя. Недовольство властью нашего с Чонгуком отца, что теперь прозябал в имении в горах, некоторые с готовностью обращали на меня. И для этого существовала весомая причина, учитывая то, каким образом я занял трон. Корону возложили на мою голову не добровольно. Но все остальные благие поступки остались незамеченными, казалось, свершись победа над тенийцами, и я все равно не избавлюсь от этих отдельных проявлений гнева.
«Именно поэтому... поэтому я истязал себя, готов был сгореть ради своего народа, чтобы заслужить их веру и любовь. — Истина открылась для меня вспышкой, ярким рассветом или закатом солнца, лучи которого проскальзывают мимо темных облаков. — Я настолько пытался поступать правильно, что не замечал очевидного... И лишь обретя еще один смысл жизни, все осознал».
Очнувшись от собственных мыслей, я заново изучил обстановку. Двое предателей у самой верхушки власти. Казнь бы в этом случае была подарком, но и ее они не заслуживали.
— Ваше Величество, позвольте... — попытался заговорить Берн.
«Молчать!» — Приказ не был произнесен вслух, но он подействовал. Мужчина заткнулся, покачнулся опустился обратно на диван. Воздух в допросной будто задрожал, пленники сгорбились, и даже Гладимир отшатнулся к окну и побледнел. Ему явно стало плохо.
— Вы можете идти, — обратился я к подчиненному Хосока.
Дракон поблагодарил меня и с готовностью покинул помещение.
— А с вами мы поговорим, — посмотрев на связанных по рукам и ногам, угрожающе сказал я.
Никаких расшаркиваний или промедлений. В этот раз я был зол. Холодная ярость при мысли о том, чего меня мог лишить этот заговор, тонкой змейкой заползла в мозг и разъедала его. Мне срочно требовалось что-то сделать, и я собирался удовлетворить свое желание.
Ни у Берна, ни у Ивара не осталось шансов для сопротивления. Ментальный дар выудил все на поверхность.
Все началось двадцать один год назад, когда начальник стражи, еще будучи молодым солдатом, служил на границе. Царило бедственное положение, нападения случались все чаще, и уже тогда по драконьему королевству поползли слухи о том, что вскоре мы проиграем эту войну.
В одном из сражений Берн и еще несколько воинов попали в западню. Он бы, без сомнения, умер — силы были неравны: пятеро тенийцев с их тварями, сотканными из тьмы, против троих ослабленных мужчин, что уже не могли обращаться. У большинства силы ипостаси ограничены, и если менять облик слишком часто, быстро растрачиваешь . Может произойти так, что в самый нужный момент обратиться не выйдет.
И тогда враги предложили выбор: тот, кто согласится предать свой народ и прямо сейчас докажет свое решение, убив соратников, останется жить.
Сопоставив даты, можно догадаться, что в то время им как раз требовался лазутчик среди войск Залевира.
Берн выбрал. Остался жить, погрязнув в крови. Другого пути не оставалось — теперь бы даже свои не приняли его.
Трусость ли это или, наоборот, поражающая смелость вкупе с аморальностью? Тяжело сказать.
Тенийцы давно проводили опыты на захваченных воинах-женщинах, но те не могли выносить дитя на темной земле и постоянно умирали. Отравленный проклятой магией воздух просто не оставлял им шансов.
Видимо, тогда и появился план Каргарца, что вскоре был претворен в жизнь. В охране границы в то время были прорехи, а благодаря помощи одного из солдат, преодолеть ее нескольким тенийцам не составило труда.
Неизвестно, каким образом враги добились близости между жительницами того города, да еще и так, чтобы они сохранили это в тайне. Но спустя пару лет после того, как дети смешанной крови появились на свет, всех жителей того поселения перебили, а их забрали.
Забрали всех, кроме одной, — подоспел отряд воинов с границы. Роковая случайность, что в нынешнее время изменила все.
Всего полукровок было одиннадцать, не считая Джейн. И имена им дали по месяцам года. Руби должна была стать декабрем. Последняя из всех.
Тенийцы узнали о том, что она осталась в живых, лишь несколько лет назад. Девушка выдала себя в потасовке на улицах столицы. В то время несколько представителей смешанной крови только перебрались в город.
За ней наблюдали, но приблизить к себе не пытались. Слишком рискованно — она взрослела не под их надзором и стала бы белой вороной среди остальных. Девушка выросла самонадеянной, чуточку жестокой, привыкшей, что все достается тяжело и необходимо проложить самой себе дорогу к счастью, даже если этот путь будет обагрен кровью.
В таких ситуациях говорят, что просто не повезло. Родиться не там, не той и не в то время. Хотя из любых жизненных передряг есть выход, не всем хватает сил его отыскать.
Когда стало известно об отборе, девчонку решили использовать, предложив щедрую награду, — переправку на остров Кельт. Жизнь там тоже была нелегкой, преобладало очень высокое классовое неравенство, но весь остров — место силы, которую маги смогли обратить в стену вокруг него. Желающих попасть туда было много, а вот пускали единиц. В случае, если границы Залевира падут, этот клочок земли в океане останется едва ли не единственным безопасным уголком в мире.
В видении, о котором поведала Дженни, где бывшая владелица тела встречалась с нанимателями, под капюшонами прятались как раз они: начальник стражи и девушка, притворившаяся Дариной Винар. Оба изменили голос.
Дар Руби как нельзя лучше подходил для задуманного покушения. А еще, к неудовольствию тенийцев, дар Декабря оказался едва ли не сильнейшим среди полукровок. Но в случае неудачи ее было кому заменить.
Остальных воинов замка завербовали в последние годы, и это заслуга Берна. У него было много времени для того, чтобы присмотреться, отыскать подходящих на эту роль драконов и утешить их совесть достойной наградой. Зачастую их соблазняло обещание сохранить жизнь им и их родне, но иногда платы даже не требовалось — они действовали по собственной инициативе.
Ивар принял предложение одним из первых.
Должен признать, эти двое забрались очень высоко по лестнице власти и даже вызвали некоторое уважение к своим достижениям. Уважение с примесью отвращения и непонимания.
Цвета охры сливались, контуры мебели расплывались. Драконье зрение словно стирало окружающий мир, оставляя лишь пылающую золотую сферу в груди предателей. В ушах звенело, и этот звук все нарастал.
Я лишал кого-то ипостаси лишь раз, очень давно, но был уверен, что получится снова. Об этой силе золотого ящера практически никто не знал — то ли раньше таковая способность отсутствовала, то ли ее хранили в строжайшей тайне.
Отнимать, но не награждать. Такова ирония. Подарить то, чего не имелось изначально, я не мог.
Треклятый звон стал оглушающим. Я больше не мог вести этот допрос, а еще многое предстояло узнать. Слабые стороны... или сильные... Их магию и то, что произойдет в самую темную ночь.
Навряд ли эти двое были в курсе всех планов врага. Всего лишь пешки... Их могли накормить ложью, собираясь все равно пустить в расход.
В оглашенном Берном списке предателей обнаружилось всего два новых имени, и я даже удивился, не найдя в этом списке Воеца. Это стало облегчением и разочарованием. В какой-то степени я надеялся избавиться от старика.
Закончив допрос, уже некоторое время я молчаливо стоял у окна, чувствуя себя смертельно уставшим. Но усталость всегда оставалась моей тайной, которую не явишь никому другому.
По крайней мере так было раньше...
Сжав крепко челюсть, я поднял голову и смерил пленных новым взглядом. Больше медлить не имело смысла.
— Сегодня вы не умрете. Хотя уверен, что возжелаете этого всей душой. Возникшая пустота будет разъедать вас и заставит раскаяться, — произнес, глядя в остекленевшие глаза пленников, что все еще сидели на диване, — недвижимо, как оловянные солдатики. Когда первые вопросы закончились, я приказал им замереть.
Золотые сферы в их груди запульсировали сильнее, словно чувствуя скорое расставание с носителями. К монотонному звону присоединилось нечто еще — тихие рокочущие звуки. Лишь спустя несколько минут я осознал, что это было рычание драконов, — их ипостасей.
Моя ладонь запылала, сияние озарило и без того богато освещенную комнату. Я знал, что наблюдающие в соседней комнате прекрасно все видели, но в этот момент мне было наплевать. Все эти годы я слишком осторожничал, боясь чужой реакции на свою собственную природу. Даже если просочатся слухи, для простых людей они станут не больше чем сказками.
Пора было вновь обрести ту непоколебимую уверенность, что владела мною в юности и которую потом, в тайне ото всех, подточили крепнувшие сомнения.
Всего несколько шагов вперед, и звон достиг апогея. За миг до того, как все свершилось, лица виновных исказила паника, внушение спадало и исчезало, как и их драконья сущность. Секунда, и золотое сияние стало ослепляющим. Моя энергия собралась и, подобно копью, пронзила сферы в чужой груди. Они лопнули, ипостаси с рыком вырвались наружу, а спустя секунду ушли вниз, под замок, в недра земли, вернувшись к первородной силе. Их дух не погиб и со временем отыщет нового носителя.
На диване осталось два человека в бессознательном состоянии.
Люди... Теперь пленные действительно являлись лишь обычными людьми. Без магии. Без драконов. Без частички самих себя.
Я вновь глянул на стену, за которой стоял Хосок, мой брат и еще невесть кто. Их ужас ощущался даже сквозь преграду.
— Допросите их снова. В этот раз они будут более разговорчивыми, — сказал я. С напускным безразличием пригладил одежду, коснулся волос и неторопливым шагом покинул помещение.