-Мы познакомились, когда я бродил по городу. Без особой цели, я просто не хотел возвращаться домой, там было слишком… - на мгновение он задумался, подбирая нужные слова. –Слишком тяжело. Как будто я был ответственен за все плохое, что там происходило. И уже ближе к ночи я встретил на одной из безлюдных улиц ухоженного с виду мальчишку с растрепанными черными волосами и очень бледной кожей. На секунду я даже уверовал в вампиров и был готов бежать, - хохотнул Кайн. –Но тот мальчик меня заметил и начал кричать на меня. Он велел мне проваливать домой и больше не ходить в этих местах. Он тогда сказал, что только он имеет право бродить там. 

-Он тоже сбежал из дома?

-Да. 

-Ты же не ушел так просто, правда? – ухмыльнулась я. Едва не запнувшись, я перевела взгляд под ноги и выпустила Хелланна из своего поля зрения. 

-Я предложил ему сменить место своих постоянных прогулок или вообще не жаловаться на то, что здесь есть кто-то помимо него. Хейден тогда жутко разозлился и был готов наброситься на меня с кулаками, но в самый последний момент он решил выяснить, чья причина находиться там была более веской, и рассказал мне свою историю, - Кайн насмешливо фыркнул. 

-Это как-то связано с тем, что он сменил имя? – догадалась я. –Тогда он представился Хейденом? Или Эллисом?

-Хейденом. Он сказал, что сбежал из дома, потому что совершенно чужие люди пытаются его воспитывать, заставляют посещать какие-то странные курсы, делают вид, что любят его. Он рассказал, как сильно бесят его их попытки сблизиться с ним, как злит его их рвение звать его настоящим именем. Тогда он, правда, его не озвучил, и все же он имел наглость жаловаться на то, что его свободная жизнь окончена, и у него появились люди, которые о нем заботиться. 

-Это же хорошо?

-Поэтому меня так разозлили его жалобы. Он не понимал, как сильно ему повезло. Ему тогда повезло, что у него появились родители, повезло, что у него были мама с папой, даже старшая сестра. Он не осознавал своего счастья, но смел оскорблять их и говорить о том, что лучше бы он остался наедине с собой навсегда. А мне тогда было пятнадцать, и я как никогда скучал по отцу. Я очень хотел, чтобы он был рядом, чтобы он защитил меня и нашу семью от… Ото всех, в общем. Я устал быть сильным, устал постоянно заступаться за всех и молча страдать в одиночку. А он был таким слабым и не понимал, каково это быть одному. Не понимал, каково это, когда за тебя некому заступиться. 

-И ты ударил его?

-Да, - рассмеялся парень. –Мы тогда хорошо подрались. Я даже успел грохнуться в обморок на несколько минут. Ну а потом Хейден смягчился, помог мне встать и пригласил к себе в гости. Я уже не помню, что говорил ему, пока пытался дотянуться кулаком до его лица. Но, судя по всему, его это так впечатлило, что он полностью пересмотрел отношение к своей семье. Он попытался полюбить их, и в конце концов, смог. Знаешь, он очень их любит, даже если не всегда это показывает. И несмотря на то, что он постоянно говорит, что шантажировать его ими бесполезно, он врет. Сейчас он на все готов, лишь бы снова не потерять семью. 

-Снова? – нахмурилась я. –Значит, Ламмерты его усыновили, правильно? Поэтому он сменил имя? 

-Ему не нравится его настоящее имя, скорее всего, он бы в любом случае его сменил. Но в подобной ситуации это еще и его защита от его прошлого. От прошлого, в котором от него отказались. Он не хотел вспоминать о родителях, а имя напоминало ему о них. Поэтому он не любит, когда его зовут Эллисом. Хотя в официальных источниках и во всех документах он Эллис. На этом настояли его родители.

-А что насчет тебя? Ты сразу после этого случая познакомил его с мамой, да?

-Мне же надо было как-то оправдаться и рассказать, где я был целых три дня, - грустно улыбнулся Кайн. –Помню, Хейден тоже кричал на меня. Говорил, что я совершенно не ценю маму, говорил, что на ее месте отказался бы от меня. Но она этого не сделала, значит, я не имел права бросать ее. Знаешь, тогда это придало мне сил, и я продолжал молча терпеть и верить, что когда-нибудь я смогу избавится от всего, что причиняет боль мне или моим близким. В каком-то смысле это сделало меня сильнее. И сейчас я тот, кто я есть. И пусть я во многом уподобился тем, кому всей душой желал смерти, мне плевать. 

-Ты до сих пор желаешь им смерти? – осторожно спросила я. 

-Да. Хочу, чтобы каждый из них погиб в агонии. Хочу, чтобы они страдали. Но если я устрою это, сам же и пострадаю. Поэтому я принял решение уничтожить их с помощью закона. Засадить. Если понадобиться, использовать их же метод – случайной смерти, которую никто не станет расследовать. Не только ради себя, но и ради Элин. Не хочу, чтобы она думала, что ее брат убийца. 

-Почему ты не мог просто забыть об этом и жить дальше?

-Потому что я не хотел, Малин, - мы уже дошли до дома, и Кайн остановился. Оглядевшись, будто боялся, что нас могли подслушать, он шагнул чуть ближе ко мне. –Я хотел отомстить каждому, кто виновен в мучениях моей семьи и моих собственных. Они не должны остаться безнаказанными. Они тоже должны страдать. И эти мысли придавали мне сил, когда сидел над учебниками по несколько дней, чтобы не отставать от своих однокурсников. Это придавало мне сил, когда я учился стрелять и когда я занимался единоборством, получая один удар за другим. Это придавало мне сил, когда меня… - он неожиданно споткнулся. –Впрочем, на сегодня достаточно откровений. Думаю, нам пора в дом. 

Но мне этого было мало. Я сама не понимала почему, но мне хотелось знать больше, намного больше, чем он мог мне рассказать. Я хотела знать о нем все, я хотела понять его, хотела понять, почему он стал таким. И пусть я не знала, чем объяснить это странное болезненное желание, почему казалось таким необходимым утоление любопытства, все же я была уверена в том, что медлить в этом деле не стоило.

Зайдя тем же вечером к Эвелин, я застала девочку сидевшей на кровати и державшей в руках небольшой альбом. Подняв на меня взгляд, она широко улыбнулась, перевернула страницу и пригласила меня присесть на кровать. 

-Давно хотела тебя нарисовать, - она взяла в руку карандаш, и изредка поглядывая на меня, принялась наносить на девственно чистый лист неряшливые быстрые штрихи. – У тебя очень интересный цвет волос. Будь я фотографом, попросила бы тебя принять участие в тематической съемке. Ну знаешь, средневековье, ведьмы, инквизиторы и безвременно павшие защитники девушек, заключивших сделку с дьяволом, - мечтательно выдохнула блондинка. –Словом, вышло бы интересненько. 

-Я хотела с тобой поговорить, - не обратив внимания на ее слова, протянула я. –О твоих рисунках. 

За время, проведенное в этом доме, мы с Элин узнали друг друга поближе. Едва ли я могла сказать, что мы стали близки, и все же теперь мы знали друг о друге чуть больше. Например, ни для кого больше не было секретом, что блондинка в течение пяти лет посещала художественную школу. А когда ей надоело, она забрала оттуда свои документы и перестала выставлять свое творчество напоказ. Хотя связь с учителями, восхищавшимися ее талантом, осталась. По ее словам, она часто приносит им свои произведения, чтобы выслушать справедливую критику и получить не менее справедливую похвалу.

Она так же рассказала мне и наличии двух совершенно разных гардеробов. Один был создан специально для ее брата – вызывающий и весьма дерзкий. Одевшись так однажды, она удостоилась часовой тирады брата, который до этого чуть ли не месяц игнорировал ее существование. 

-Неужели Кайн может тебя игнорировать? Он же очень тебя любит.

-Да, но иногда он так увлекается своими идеями, что напрочь забывает обо всем. О человечности, о правилах приличия, о сне, еде, о семье… И даже о самом себе. Он помнит только о цели, которой должен достигнуть. 

После того случая, девочка резко поменяла свой гардероб и регулярно начала ругаться с братом, радуясь тому, что тот, наконец, начал замечать ее. И несмотря на то, что все вышло из-под контроля, и ссоры теперь вошли в своеобразную привычку, она была рада, что все так случилось. 

-О моих рисунках… - многозначительно протянула Эвелин. –И что же тебя интересует? Хочешь, я расскажу тебе, как проходил кастинг в художку? Или как я уговорила Кайна сделать пристройку к купленному им дому? Мастерскую.

-Нет, я хотела спросить о конкретном рисунке.

Хелланн напоминала мне Элю. Она тоже была весьма энергичной, упрямой и своенравной. Тоже хотела показать окружающим, что она много стоит и с ее мнением должен считаться каждый. Она тоже требовала такого же огромного количества внимания, сколькое количество энергии тратила в бесконечном водовороте событий, который уже давно захлестнул ее с головой. Но в одном они все же различались. Их выдавали глаза. Эля не знала сильных потрясений и бед, она не знала, что значит настоящая боль, она никогда не испытывала настолько жгучее чувство вины, что, казалось, оно могло выжечь душу. И потому ее глаза были чистыми. Чего нельзя было сказать о Хелланн. Глубоко в ее светло-голубых глазах словно залегли тени. Будто призраки прошлого они засели глубоко в ней, придавая ее взгляду толику печали. И я лишь убедилась в этом, после нашего диалога. 

-Я видела в твоей мастерской… - на секунду мне стало неловко говорить об этом. – На картине был изображен мальчик.

-Ты о портрете Кайна, который держала? Ему там было лет шестнадцать, насколько я помню. Знаешь, он всегда выглядел моложе своих лет. Только раньше его это жу-утко злило, - поморщилась девушка. –Но сейчас он в восторге от этого, я уверена! Не важно, что он отрицает это, по нему видно, с каким удовольствием он иногда говорит о своем возрасте! Еще бы, лица всех собеседников так забавно вытягиваются.

-Нет, это был не портрет. Тот мальчик как будто был за темной дверью. И его спина была в крови, - улыбка тут же исчезла с лица блондинки. На секунду она даже перестала рисовать, но тут же взяла себя в руки, натянуто улыбнулась, и продолжила наносить на бумагу хаотичные штрихи, не поднимая на меня глаз. – Он сидел рядом со свечкой, только благодаря ей и было видно, что вся его спина… Она была изуродована. И ты спрятала этот рисунок за другими. Потому что не хотела, чтобы его нашел Кайн, да? Это же он, верно? Он изображен на той картине?