Парней не было довольно долго. И я уже собиралась разбивать боковое стекло, чтобы мне было чем дышать в машине, но не успела как следует взвесить все за и против, как замок щелкнул, и на водительском сидении устроился никто иной как Хейден. Взглянула на зеркало заднего вида и в нем увидела отражение задумчивого Хелланна с перевязанной головой.

-Рыжик, а ты когда-нибудь жила с парнем? – неожиданно спросил Ламмерт, когда мы уже отъехали от больницы. –Или настолько серьезных отношений у тебя еще не было?

-Почему ты вдруг об этом спрашиваешь? – нахмурилась я, повернувшись в его сторону. Он сидел довольно расслабленно, держа руль одной рукой и изредка поглядывая на зеркало заднего вида. И столь непринужденным было выражение его лица, что создавалось впечатление, будто он и вовсе не задавал никаких вопросов, и вообще сидел в машине в гордом и приятном ему одиночестве.

-Мне просто интересно, - равнодушно ответил блондин. –Как ты к этому относишься?

-Я сейчас живу с парнем, - честно ответила я, отвернувшись к окну. –Не скажу,  что я этому очень рада, от него слишком много шума. Но благодаря нему мне можно не волноваться о готовке, потому что он просто прирожденный повар.

-У тебя есть парень? – удивленно воскликнул Хейден. Я даже не повернулась к нему лицом, внезапно почувствовав апатию и желание вздремнуть. Прижав лоб к прохладному стеклу, я прикрыла глаза и сделала вид, что не слышала этого вопроса. Я не хотела ни с кем говорить, все, что мне было нужно, это спокойствие и тишина, чтобы я могла подумать над сложившейся ситуацией и свыкнуться с мыслью о том, что теперь я тоже стану целью каких-нибудь наемников.

-Она живет со своим другом, который, не спросив ее разрешения, просто переехал к ней.

Машину ощутимо тряхнуло, и из-за этого я ударилась лбом о стекло. Потерев ушибленное место, я села ровнее и откинула голову на сидение, уже полностью закрыв глаза. Неожиданно невыносимо захотелось сходить в душ. В теплый, обжигающий кожу душ, который помог бы мне осознать, что я все еще была жива, и чтобы оставаться таковой, мне нужно было взять себя в руки. Я не могла просто сдаться и уйти из компании Оттар, оставив Каса одного. И дело было не в том, что я не могла довериться ему. Я лишь переживала, что в случае опасности ему не на кого будет положиться, некому будет его прикрыть. И это меня пугало. Меня до дрожи пугала перспектива потерять еще одного дорого мне человека.

-Значит, его тоже придется забирать оттуда. Кайн, как ты относишься к конкуренции? Ты же не убьешь мальчика, если вы будете жить под одной крышей?

Многие считают, что потери делают нас сильнее. Они говорят, что преодолев такую «преграду», сумев справиться со своими эмоциями после смерти близкого, человек станет сильнее. Некоторые идиоты даже считают, что к этому можно привыкнуть и вскоре уже наблюдать за этим сквозь пальцы – практически без эмоций. Но они ошибаются. С потерями невозможно смириться. К ним невозможно привыкнуть. Их невозможно не чувствовать. Если ты не ощущаешь горечи от потери, разве можно ее таковой назвать?

-Не говори глупостей. Они дружат с детства, если бы они хотели, уже давно были бы вместе.

Потери меняют людей. Они разрывают их душу на части, крадя маленькие кусачки и калеча ее. И именно поэтому некоторые могут спокойно наблюдать за смертью. Потому что в один момент от их души, разворованной по мельчайшим крупинкам, уже ничего не остается. Это тот самый момент, когда терять больше нечего, когда внутри ничто не находит отклика, и когда все твои эмоции поглощает болезненное равнодушие.

-Значит, близкие друзья? Ладно, это не важно, дом большой. Или ты его с собой не возьмешь? Ему-то никакая опасность не угрожает, он мог бы и к родителям переехать. Что скажешь?

Я не хотела лишаться своей души. А значит, я не могла позволить дорогим мне людям так просто погибнуть. Из-за чьих-то интриг, алчности и жадности. Из-за чьей-то мести или жажды власти. Из-за чьего-то извращенного мировоззрения. И потому  должна была сделать все, чтобы выжить самой и защитить всех, кем я дорожила. Каждого. Чего бы мне это не стоило.

-Думаю, его стоит взять с собой. Чтобы Малин было спокойнее. Кто ее знает, вдруг, устроит истерику. Не хочу заставлять ее что-либо делать, пусть она согласится на это добровольно.

Я сама не заметила, как уснула. Я провалилась в царство Морфея буквально на несколько минут, едва ли дорога заняла у нас больше получаса. И когда я снова пришла в создание, машина уже остановилась. Приоткрыв глаза, обнаружила, что Хейден припарковался у дома Хелланна.

-Малин, иди в дом, хорошо? – мягко просил Кайн, коснувшись моего плеча. –Эвелин внутри, перекусите чего-нибудь, уверен, она еще не ела. И дождись меня там, мы скоро вернемся. Максимум через час.

-Почему вы привезли меня сюда, а не ко мне домой? – нахмурилась я, все же отстегнув ремень безопасности. –Кас, наверное, с ума сходит.

-Я ему позвонил и сказал, чтобы он не волновался. Не переживай, вы с ним скоро увидитесь. А теперь не трать наше время, и выходи из машины. Из дома не на шаг, ясно? -  уже строже начал распоряжаться Хелланн. –Если хоть одна из вас сбежит, наказаны будете обе, так и передай моей сестре. И еще кое-что, твой мобильный я выбросил, так что не ищи его. Потом купим новый. И не надо на меня смотреть так, будто я вырезал всю твою семью, это всего лишь телефон.

-Рыжик, если ты сейчас же не выйдешь из машины, я тебя на ручках до дома донесу, - обманчиво-ласковым тоном протянул блондин. –Тебе оно надо? Причем, заметь, я не обещаю, что при этом не уроню тебя пару раз, пока буду до входа топать.

Как ни странно, угроза на меня подействовала, а потому я вылезла их машины, хлопнула дверью и, на подрагивавших от все еще ощутимого перенапряжения ногах, пошла к дому. Машина Ламмерта не уехала до тех пор, пока за мной не захлопнулась дверь, и я не оказалась в погрузившемся в полумрак доме Кайна.

-Хейден, это ты? – послышался встревоженный женский голос. –Кайн с тобой? Или его еще не выписали? – внезапно что-то прогремело и послышались отборные ругательства, от которых мои уши смущенно скрутились в трубочку. –Все в порядке. Я пока в душе, сейчас спущусь!

Отойдя от двери, я прошлась по гостиной, дошла до дивана, на котором Кайн не так давно обрабатывал мне царапины на ногах и руках, а после мой взгляд привлек тот маленький коридорчик, из которого вели три двери. Дойдя до него, с удивлением и неким трепетом обнаружила, что дверь, что была посередине, оказалась приоткрытой. Любопытство всколыхнулось во мне с новой силой, и я, позабыв о правилах приличия, медленно дошла до той комнаты, приоткрыла дверь и обнаружила себя в поглощенной тьмой комнате, в которой пахло свежей краской.

Нашарив справа от себя выключатель, я щелкнула его, и комната озарилась светом. Сделав несколько шагов вглубь, я удивленно застыла. Вокруг меня было огромное количество картин – холсты самых размеров, на которых были написаны морские пейзажи и портреты. Комната буквально утопала в голубых, малиновых и розоватых цветах самых разных оттенков. Повернув голову, я посмотрела на огромный холст с очередным морским пейзажем. И на секунду мне показалось, что изображенные брызги вот-вот долетят до меня, замочив мое лицо и одежду. Столь живым оказалось творчество писавшего здесь художника.

Неужели это рисовал Хелланн?

Обведя взглядом всю комнату, я наткнулась на небольшое темное пятно, выглядывавшее из-за других картин в дальнем углу мастерской. Там же стояла высокая полка, с разбросанными на ней принадлежностями для написания картин. Дойдя до туда, я оглянулась, боясь, что меня могли застать за этим делом, но не обнаружила никого позади себя. А потому я смело отодвинула разрисованные холсты, и достала небольшой, по сравнению с другими, рисунок. Он был всего лишь раза в два больше обычного листа бумаги, и потому я легко смогла взяться руками за его края и поднять на уровень своих глаз.

На холсте был изображен мальчик, сидевший спиной к наблюдателю. Он был обрамлен черной рамой странной формы, будто я смотрела на него сквозь замочную скважину кругловатой формы с резкими дополнениями снизу в виде трапеции. И этот самый мальчик сидел на голом полу, сгорбившийся, с опущенной головой, и, скорее всего, плакал. Комнату, в которой он находился, освещала лишь одна свеча, из-за чего интерьер виден не был. Зато от глаз наблюдателя ничего не скрывало кровоточащие раны на спине темноволосого мальчишки. Это были эдакие ярко-алые полосы, из которых сочилась кровь, смешанная с потом, и стекала по спине на пол.

Меня передернуло от этого вида, и я поставила картину на пол, не в силах больше ее разглядывать. Столь мрачной и удручающей была атмосфера этой картины, что мне стало не по себе от светлых и дышавших жизнью морских пейзажей, которые скрывали за собой настоящую трагедию чьей-то души. И тогда мне стало интересно, были ли еще картины, отражавшие черную полосу жизни художника?

Проверив заставленные светлыми холстами картины, я нашла лишь одну, выполненную в темных тонах. Мальчишка на вид лет пятнадцати, смотрел прямо на меня. Его глаза были светло-медового оттенка, и казалось, были живыми. В них словно переливался свет, падавший на картину. На губах темноволосого мальчика играла легкая полуулыбка, выглядевшая слегка неестественной, но все же очень ему шедшей.

-Это Кайн, - позади меня раздался приятный женский голос. Резко обернувшись, я испуганно посмотрела на недовольную моим вторжением в мастерскую Элин. На этот раз она выглядела по-другому. Она обстригла некогда длинные волосы, которые теперь едва касались ее плеч. Цвет их также изменился. Из жгучей брюнетки девушка превратилась в русоволосую с невероятно светлым оттенком.

Поставив картину на место, я развернулась к ней всем своим корпусом и пристыжено опустила голову.

-Извини, мне просто было любопытно, вот я и зашла сюда, - подняв взгляд на уже светловолосую девочку, я поджала губы и приготовилась к капризным воплям и истерике, но она меня приятно удивила, не опустившись ни до первого, ни до второго.

-Ничего, я не стесняюсь своих работ, - прожигая меня внимательным взглядом, произнесла Эвелин. –Не люблю, конечно, когда в моей мастерской посторонние. Но на первый раз я тебя прощаю. Пойдем.

Она вышла из комнаты и встала у двери, неоднозначно намекнув на то, чтобы и я покинула обитель ее творческих порывов. И как только я покинула мастерскую, дверь за мной закрылась, а после щелкнул замок, заперев все картины юной художницы.

Проводив меня до гостиной, Элин попросила меня посидеть на диване и скрылась на втором этаже, чтобы уже через минуту снова спуститься с ворохом одежды, которую девочка смущенно протянула мне.

-Джинсы мне великоваты, думаю, тебе они будут как раз, - действительно, она была  несколько стройнее меня. – А толстовка свободная, так что твоя рука не будет болеть, если ты ее наденешь. И холодно не будет. Можешь пока переодеться. Свои вещи можешь выбросить, им уже ничто не поможет.

Моя собственная вымокшая, а после высохшая в огне кофта была подпалена языками пламени и горевшей рамой, футболка так и осталась разорванными кусками гореть в полыхавшем здании, а джинсы протерлись до дыр, пока я подала раз за разом и цеплялась ногами за горячие стулья и опрокинутые столы.

-Спасибо, - смущенно пробормотала я, осознав, насколько скверно выглядела. Приняв предложенную мне одежду, я переоделась прямо в гостиной, а после аккуратно сложила свою одежду и оставила ее на диване, надеясь на то, что когда придет время уходить отсюда, я не забуду забрать ее и выкинуть.