— Почему мы не можем разбежаться по домам? — спрашиваю я Альберта, когда мы возвращаемся в отель после ужина.

Лежу на кровати и рассматриваю репродукцию Ван Гога, висящую на стене.

— Не думаю, что это хорошая идея, — отвечает он.

Поворачиваюсь на бок в его сторону и наблюдаю: парень лежит, облокотившись на подушки, а руки закинуты за голову. Расслабленный и напряженный одновременно.

— Могу я забрать свой телефон? — осторожно спрашиваю я.

— Нет.

— Мне чудовищно скучно, Альберт, отдай телефон.

— Не видел в твоём телефоне установленных развлечений, Лотти.

— Конечно, ты же не знаешь пароль. На самом деле, он просто напичкан приложениями, — закатываю глаза я.

— Дата твоего рождения.

— Откуда ты... — начинаю я, — Ах, да, твоя наблюдательность!

Протяжно вздыхаю, оглядывая скучный гостиничный номер.

— Можно я включу телевизор?

— Он мешает думать, — отвечает Хилл.

Снова вздыхаю и пытаюсь закрыть глаза. Может, удастся немного поспать.

— Ты можешь рисовать, — он поворачивает голову в мою сторону.

— Здесь?

— Ты делаешь это только в определенных местах?

— Нет, – отвечаю я, пожав плечами, — Конечно, нет. В любых местах. Нас заставляют ездить на пленэры. Хотя я никак не могу полюбить эти вылазки...

Альберт встаёт с кровати и подходит к комоду, на котором стоит телевизор.

— В гостиницах всегда есть ручка и бумага, – говорит он, — Держи.

Протягивает блокнот с логотипом отеля и шариковую ручку.

— Теперь ты можешь сидеть тихо? — вернувшись в свою кровать, он снова устраивается удобнее, некоторое время елозя по подушке спиной.

От нечего делать, начинаю водить ручкой по листу бумаги, вырисовывая узоры.

— О чем ты думаешь? — спрашиваю я парня, спустя пару минут.

— Мы договорились, — он поворачивает голову в мою сторону.

— О чём? — не понимаю я.

— Ты рисуешь свои картинки и помалкиваешь, Лотти.

— Не помню, чтобы мы о чем-то договаривались.

Краем глаза, чтобы он не заметил, рассматриваю Альберта. Он полулежит, задумчиво смотрит в потолок, его руки закинуты за голову, одна нога заброшена на другую. Рубашка расстегнута на груди, а рукава закатаны. У меня не хватает воли отвернуться в противоположную сторону и перестать разглядывать бицепсы, проступающие через ткань.

Но больше всего меня интересует его лицо. Всматриваюсь в профиль. Кажется, я никогда не встречала людей таких же красивых, как он. Сама того не понимая, задумчиво вожу ручкой по бумаге, вырисовывая его портрет.

— Ты поедешь со мной, — вдруг говорит парень, нарушив тишину.

— Поеду куда?

— В Нью-Йорк, — отвечает он, — После, можешь быть свободна.

— Я не могу никуда ехать, — лениво отмахиваюсь я, — Моя учёба, да и вообще...

— Твоя учёба никуда не денется за пару дней, крошка.

— Не думаю, что все так просто, – закатываю глаза, вспоминая мистера Мартенса, который терпеть не может прогулы.

— Для чего тебе эти курсы? — он поворачивает голову в мою сторону.

— Окончив их, я смогу поступить в любую Художественную академию, — гордо отвечаю я, улыбнувшись, — Это моя мечта!

Мой рот растягивается в мечтательной улыбке, когда я думаю о перспективах стать новым Буонарроти.

— Твои рисунки — это невероятно. У тебя талант.

Смущённо улыбаюсь ровно до тех пор, пока не осознаю того, что он не должен знать про мои курсы и не мог видеть мои рисунки.

— Где ты мог видеть их? – хмурюсь, пытаясь вспомнить, когда успела показать ему свои работы.

— Я был у тебя дома, — отвечает Альберт очевидным тоном.

— Ты рылся в моих вещах? — вскрикиваю я.

Мои работы не раскиданы просто так по квартире. Они убраны в папки, которые убраны в коробки, убранные в книжный шкаф!

— Не тебе упрекать меня в этом, — просто отвечает он.

Тяжело вздыхаю — он прав. Я первая это начала.

— Не боишься потерять индивидуальность, если продолжишь обучение? Неужели не видишь всю шаблонность и занудность, которую тебе пытаются внушить?

— О! — даже не знаю, что сказать в ответ.

— У тебя узнаваемый стиль, только твой. Не думаю, что тебе нужно знать основы академического рисунка. Ты и без того большой талант.

Заинтересованно смотрю на Альберта: этот парень удивляет меня. И кажется, только что, он сделал мне комплимент!

Может быть, он прав?

Нет, конечно, нет — я должна продолжить обучение на курсах и поступить в академию.
Он специально сбивает меня с толку.

— Ты хотела бы заниматься этим всю жизнь? — спрашивает он.

— Да, — снова улыбаюсь, — Мне кажется, что я всегда видела себя художником. Я иллюстрирую книги уже несколько лет, — смущенно опускаю глаза: довольно странный разговор, учитывая, что он происходит с убийцей.

— А ты?

— Что я? – Альберт вскидывает бровь вверх.

— Ну, чем бы ты хотел заниматься?

Не думаю, что убивать людей — это то, о чём он мечтал с детства.

— У меня не было выбора, Лотти, — снова убирает руки за голову и смотрит в потолок, — Мой отец сел в тюрьму, когда мне было десять, но и оттуда он умудрялся управлять нашим районом. И я рос сыном Вика Хилла, — последнее предложение он произносит с каким-то саркастическим смешком.

— И долго он там пробыл?

— Он до сих пор там. Уже пятнадцать лет.

— Ох, — я немного шокирована услышанным, — Пятнадцать лет — это... Это чудовищно много. Ты скучаешь по нему?

— Мы видимся. К тому же, лет десять назад, он освоил видеозвонки. Можно сказать, отец по-настоящему присутствует в моей жизни, – хмыкает он.

— А мама? — мне нравится, что Альберт так откровенен со мной, но я боюсь спугнуть его.

— Давай спать, — он направляется в ванную, обрывая разговор.

— Хорошо, — пожимаю плечами и устраиваюсь на подушках, зажав в руке блокнот.

Бедняга. Отец в тюрьме всю жизнь, где его мама — неизвестно. Он не хочет говорить о ней. Видимо, с этим связаны не самые приятные воспоминания.

Но так не должно быть.

Может быть, у него действительно, не было выбора. Перед лицом так и мелькает картина: маленький мальчик, бегающий без присмотра, которого даже обнять некому и некому пожелать ему спокойной ночи перед сном.

Пользуясь тем, что Альберт ушёл в ванную, я раздеваюсь и прячусь под одеяло, выключив настольную лампу на тумбочке возле моей кровати. Через несколько минут, он выходит из ванной, низко намотав полотенце на бёдра, и я стараюсь не смотреть на парня со всех сил, потому что от его вида внутри меня всё сжимается в тугой узел.

— Нельзя быть таким идеальным, — шепчу я.

— Ты что-то сказала? – он смахивает полотенце с бёдер, вызвав у меня тихий стон, и плюхается в кровать.

— Нет, — мой голос похож на писк, — Тебе послышалось.

Заворачиваюсь в одеяло с головой, стараясь не думать о том, что в полуметре от меня находится обнаженный Альберт.

— Когда мы улетаем? — хриплым голосом спрашиваю я и прокашливаюсь.

— Сначала нужно подумать, как вывезти золото из страны, — отвечает Хилл.

Надо же, а мне даже не пришло в голову задуматься об этом.

— В виде чего оно?

— Слитки, — он снова садится в кровать и тормошит мокрые волосы, — Разного размера.

Я тоже немного привстаю и облокачиваюсь на спинку кровати.

«Как провезти слитки незаметно?» — думаю я. Для этого не подойдёт обычный чемодан с наклейками.

И тут меня осеняет!

— Альберт?

— Да?

— Кажется, я придумала кое-что, — говорю я, и он заинтересовано смотрит на меня.

Во что я ввязалась?