Найти Альберта в переполненном баре оказывается довольно просто: достаточно проследить за взглядом девиц, находящихся здесь же. Неважно, одиноки они или пришли сюда со своими мужчинами — их взоры направлены на Хилла. Словно он грёбаный телевизор, в сторону которого повёрнута вся мебель в комнате.

— Танец страсти, — произносит Хилл, делая очередной глоток виски, когда замечает меня.

Напротив него, на небольшой сцене, танцовщица исполняет фламенко. Кажется, женщина посвящает свою страсть Альберту. Буквально глаз с него не сводит.

Не знаю насчёт страсти, но выглядит это так, словно она проглотила ужа, но не может об этом сказать.

— Зачем я здесь? — тихо бормочу я, присаживаясь рядом. Несмотря на громкий стук кастаньет и хлопков в ладоши вокруг, Альберт прекрасно слышит, что я говорю.

— Тебе нужно выпить. Со мной, — улыбается он. Его улыбка выдаёт в нём опьянение ничуть не меньше его спутанной речи и озорного блеска в глазах.

— Ты знаешь, что мне нельзя пить, — хмыкаю я.

— Винную карту! — восклицает Альберт, повернувшись к бармену, игнорируя мой отказ, — Немного красного тебе не повредит.

— Ты чертовски пьян, — констатирую я.

— Не настолько я сильный, чтобы наслаждаться своей депрессией, Лотти. Захотелось хоть раз в жизни поступить как слабак — утопить горе в алкоголе. И знаешь, мне это нравится!

— Боже мой, — я закатываю глаза, — Да всё ещё серьёзнее, чем я предполагала.

— Тебе не обязательно быть со мной, — он ставит стакан на стойку и просит бармена повторить, — Просто не будь с ним только из жалости.

Прежде чем ответить, я делаю несколько глотков вина, но так и не нахожу слов, поэтому он продолжает:

— Ты станешь ненавидеть его всей душой. С каждым днём. Всё больше и больше. А когда ты поймёшь, что это было зря, станешь ненавидеть и себя.

— С чего ты взял, что я жалею его? — допив бокал до дна, делаю знак рукой, прося парня за стойкой налить мне ещё.

Увидев это, Альберт начинает хохотать.

Возможно, мне удастся вывести его на воздух, чтобы он хотя бы немного протрезвел. Местным мужчинам не нравится то, как пялятся на него их подруги. Это уже невооружённым глазом заметно: очень уж сильно играют желваки на их челюстях. Альберт и без того превратил мою жизнь в сплошное приключение, не хватало ещё, чтобы здесь завязалась драка.

— А тебе хорошо с ним? — спрашивает Хилл, — Он даёт тебе то, что нужно?

— Не буду говорить с тобой об этом, — категорично заявляю я, осушив ещё один бокал.

Он снова смеётся, привлекая внимание окружающих на себя.

— Неужели ты не видишь, что я люблю тебя?! — он вдруг наклоняет своё лицо и смотрит мне в глаза.

Я молчу, лишь отрицательно киваю головой. В голове вдруг, всплывают последние его слова, перед тем, как я покинула Лондон.

Ты не нужна мне! Не нужна!

Прекрасно помню, какую боль испытывала я тогда. Та боль страшнее физической, будто у меня, ещё живой, вырывали сердце. Медленно, пытая, доставали его из груди и сжимали в кулаке.

Сейчас, в этот момент, чувствует ли он тоже самое?

— Прости, — это всё, что я могу сказать Альберту сейчас, потому что не хочу, чтобы эту боль почувствовал и Ноа.

— Я просто не вижу себя без тебя, Лотти, — его ладони касаются моих щёк, — Проходя через весь этот ад, единственное, что удерживало меня — это воспоминания о тебе. Я так сильно люблю тебя.

— Почему ты не дал мне знать об этом раньше? — воздух покидает мои лёгкие, — Почему?

— Хотел, чтобы ты была счастлива.

— Но я была! Была счастлива до тех пор, пока ты не объявился!

— Так не получится, Лотти, — отвечает он, наклоняясь к моему лицу всё ближе и ближе.

Мы не будем целоваться.

Не будем.

— Нет, — отстраняюсь от него и снова тянусь к бокалу.

В голове шумит — слишком много выпила, но Альберт прав: трудно быть сильным, чтобы не попытаться утопить тоску в алкоголе.

Буду жалеть об этом, когда доберусь до дома и всё вокруг будет кружиться, пока я попытаюсь уснуть. Но сейчас, под бренчание гитары, наигрывающей какую-то народную мелодию, чувствую, как расслабляюсь.

— Каждый раз, когда ты чувствуешь, как сильно тебя влечёт ко мне, ты пугаешься, — хмыкает он.

— Надо же, — саркастически протягиваю я, — В такие минуты, я тебе никого не напоминаю?

— Тогда у меня была веская причина, — смеётся он.

— Нынешние обстоя... обстоятельств... — я несколько раз запинаюсь на последнем слове, так как моя кондиция доведена почти до предела, — Обстоятельства... Вот чёрт!

— Нет никаких обстоятельств, крошка.

— Он сделал мне предложение, и я согласилась! Нельзя бросить всё вот так просто! Тебе вообще знакомо слово «ответственность»? — взрываюсь я, снова запутавшись в буквах.

— Прекрасно знакомо, Лотти. Именно поэтому, я здесь.

— Ты невыносим, — хочу ударить его, но дотронувшись до груди, оставляю ладонь на его теле.

Моей рукой движет сверхъестественная сила, иначе быть не может. Она ползёт сначала вверх, к его шее, поглаживает изгиб подбородка. Снова возвращается вниз и тянется к животу. Плоскому, твёрдому, как камень.

Самый красивый мужчина из всех, что я встречала.

— Ты посещал тюремный спортзал? — спрашиваю я, продолжая своё путешествие. Теперь я изучаю бицепсы Альберта.

— Ещё минута, — хрипит он, — И я трахну тебя прямо в туалете, Лотти.

— Ты просто помешан на... — одёргиваю руку и тянусь к его стакану с виски. Организм требует чего-то покрепче, чем «Сангрия»

— Обратись к психиатру, — хочу сказать я, но снова выходит что-то нечленораздельное.

— Помешан, — соглашается он, — Такой помешанный на сексе, что у меня его два года не было.

— Прости, — кажется, он не обманывает, и мне искренне жаль его, — Тяжеловато тебе приходится. Без... Должно быть, тебе просто крышу сносит!

— Сносит. Особенно когда смотрю на тебя, — продолжает он, — Просто пытка.

— А ты... Ты делаешь это? — я невозможно пьяна, — Ты мог бы...

— Мог бы что? — да он снова издевается надо мной!

— Ты и сам знаешь, что — отвечаю я, пряча лицо за кувшином с «Сангрией»

— Не знаю, — для убедительности, он даже плечами пожимает и откидывается слегка назад.

— Тебе следует позаботиться об этом, — я оглядываюсь по сторонам, — Ты же видишь это: любая женщина здесь ляжет с тобой в постель. Ты свободный мужчина, в чём проблема?

— Вижу, — соглашается он, — Но какое мне до этого дело, если я хочу только тебя?

— Думаю, тебе стоит попробовать. На свете полно красивых женщин.

— Не думаю, что ты действительно хочешь этого, Лотти.

— Мне всё равно, — бросаю я, — Ты не думал о том, что это лишь спортивный интерес? Тебе покоя не даёт тот факт, что я сплю с Ноа!

Альберт меняется в лице моментально. От прежней насмешливости не остаётся и следа.

А ведь я предупреждала его — не стоит давать мне алкоголь.

— А знаешь, возможно ты права, — отвечает он, спустя минуту.

— Куда ты? — интересуюсь я, когда он встаёт с барного стула.

Уверенной походкой, он направляется к компании девушек и сразу заставляет их лица светиться. Кокетливо, словно игривые кошечки, они окружают Альберта, пытаясь привлечь его внимание на себя.

— Да пошёл ты, — бормочу я, укладывая голову на стойку. Чудовищно хочется спать, но для начала, мне стоит позвонить Ноа, чтобы он смог забрать меня отсюда. Не поднимая головы, шарюсь в сумочке, в поисках телефона.

Позвонить ему или написать сообщение?

— Вот чёрт! — стону я.

Ноа нет в городе, потому я здесь и оказалась. Едва ли он успеет добраться сюда к утру. Придётся выбираться самой. Надеюсь, на выходе дежурят такси, иначе, мне придётся идти пешком.

С трудом поднимаю голову и разворачиваюсь, чтобы поставить ноги на пол. Невольно смотрю в сторону Хилла и его новых подружек. Его рука на талии одной из них.

Очень красивая.

Высокая жгучая брюнетка. Её длинные вьющиеся волосы ниже плеч кажутся нереальными. Короткое платье. Слишком короткое, для того, чтобы называться им. Обтягивает фигуру, особенно её круглую задницу, на которую спускается рука Альберта.

Мне нужно на воздух, здесь так душно. Встаю, но ноги не слушаются и подкашиваются.

Стоит попросить бармена помочь вызвать мне такси.

Делаю шаг. Взгляд снова направлен на них.

Сейчас уже обе его руки лежат на её бёдрах. Она смеётся, пока он что-то шепчет ей на ухо.

Да иди ты в задницу, Альберт Хилл!
Ненавижу тебя!

Я смогу дойти до дома, мне лишь нужно на воздух. Ещё один шаг.

Он целует девушку. Целует страстно, подняв её лицо за подбородок. Его губы так красивы, двигаются жадно, но аккуратно. Я знаю, как приятно ей сейчас. Он умеет делать это хорошо.

Её глаза закрыты, его — смотрят прямо на меня.

Это невыносимо.

— Уйдём отсюда? — говорит он ей.

Я не слышу — читаю это по его губам. Он говорит это ей, не мне.

Она согласна. Кивает головой, томно улыбаясь и просит подругу подать ей сумочку.

Ревность, словно тысяча кирпичей сыпятся на голову. Это слишком больно, слишком тяжело. Я не могу стоять, не могу больше находиться здесь.

Почему я плачу? Такого не должно быть. Откуда взялись эти слёзы?

Вырываюсь из помещения, где спёртый воздух не даёт мне вдохнуть. Свежий ветер с моря моментально заполняет мои ноздри свежим солёным ароматом. Снимаю туфли — они только мешают, и направляюсь к самому краю берега.

— Мне всё равно! — кричу я, громко всхлипывая, — Мне наплевать! Мне насрать на тебя!

Я люблю тебя, Альберт Хилл.