Зерно посеял в сердце сонном.

Теперь забьется. Тихо. Не спеша.

И ласково, смущаясь, скромно

Погладишь как пушистого кота.

Вдруг встрепенется. Руки непривычны.

Они шершавые чуток — слегка,

Но нежность дарят так, как будто в жизни

Впервые захотели заласкать.

Удар чуть слышный позовёт с собою

Взмахнуть крылом, забыть про этот мир,

Взлететь на небо дальнее — седьмое,

Где облака похожи на зефир.

Оттуда сердце рухнуло, пытаясь

Себя спасти от пагубных идей

Того, кто измываться собирался,

Гремя по полу звеньями цепей.

Остались раны, не затянет время.

Наверное, они не навсегда,

Но страх зудит, что в нижнем мире демон

Добрее ангела на небесах.

«Так, может, ну его? Не стоит нервов.

Они не восстановятся, а ты...

А ты, родной, а ты ведь самый первый,

Кто говорит со мною, не молчит.

Кто смотрит на меня и не страшится

Моих извилистых рогов, когтей.

Ты первый, кто и вовсе не боится

В глазах моих играющих чертей».

Проводишь пальцами, едва касаясь

Поверхности, где ссадины видны,

И под твои подушечки поддаться

Желанье не выходит усмирить.

И кот заласкан, и потухли свечи,

Из облаков струится лунный свет,

И рядом тот, кто обнимает плечи,

За кем готов всегда идти след в след.