Ноябрь пролетел незаметно. 

Каждый день я виделась с Оскаром на работе. Иногда он говорил секретарю, что мы уходим на "деловую встречу", а сам вёл меня в кино или ресторан. Я потихоньку привыкла к его манере общения. Даже убедила себя в том, что мне тоже нравятся его прикосновения. Пусть иногда грубые, иногда бесцеремонные, но он же мой парень, наверное, так и должно быть. 

Спрашивать у девчонок мне было неловко. Я не боялась, что они осудят или будут насмехаться над моей неопытностью. Просто знала, что они не поддерживают эту одержимость влюбиться в Оскара. "Пойми, проблема не в том, что есть Мика и он тебе нравится. Проблема в том, что тебе не нравится Оскар!" – Маша была права, как всегда. Но я слишком привыкла подчиняться родителям. 

С папой даже не обсуждалась тема отмены помолвки. А мама лишь уговаривала меня подумать и объясняла, насколько у Оскара хорошая семья, и, какое прекрасное будущее меня ждёт. "Ты думаешь, что те, кто по любви женился, счастливы всю жизнь? Любовь со временем проходит, Евочка. Главное, что он к тебе уважительно относится. У вас появятся дети, ты забудешь обо всём на свете, будешь вспоминать о своих сомнениях и смеяться над тем, как глупа была. Дети – такое счастье" – говорила она, и я ей верила, по крайней мере пыталась.

Ежедневные встречи с Оскаром и отсутствие Мики облегчили задачу влюбиться в одного и выкинуть из головы другого. О том, куда пропал Мика я узнала от Маши. Она уже вовсю общалась с Сергеем, он и сказал, что друг улетел в командировку – "Когда вернётся не известно, какие-то проблемы с документами".  

Помолвку перенесли на середину декабря. На этом настоял отец Оскара, никто особо не спорил.

Я забросила свои рисунки, но продолжила ходить в зал. Вот только с Оскаром практически не пересекалась там. С утра он был занят на работе, а по вечерам у нас были свидания. Поэтому он ходил заниматься после наших встреч, а я – в выходные и по утрам в дни, когда пары начинались позже.

***

– Лиза, привет! Ты сегодня сильно занята?

– Нет, что-то случилось? – она явно не ожидала моего звонка утром в воскресенье. 

– Я хочу поговорить с тобой. Только не в университете. И Маше не говори пока, пожалуйста. Если она придёт, то будет меня снова отговаривать от Оскара. 

– Ну, хорошо... – неуверенно протянула подруга. – Где встретимся? 

– В твоём районе есть кафе какие-нибудь? Чтоб тебе не ехать ради меня далеко. 

– Ммм, я сейчас подумаю, какое лучше, и скину тебе адрес. 

– Хорошо, через полтора часа удобно?

– Да. Давай. 

Я села в такси и назвала водителю адрес, который прислала мне Лиза. Всю дорогу я боролась со своей совестью, которая говорила, что с Машей так поступать некрасиво. Но подруга была слишком необъективна в этом вопросе, а мне нужен совет от человека, который не заинтересован в каком-то варианте исхода. 

– Ева, ты вообще помнишь, как улыбаться? Я вот уже забыла, как выглядит радость на твоём лице, – Лиза была права. В голове столько тяжёлых мыслей и страхов, что сложно было не обращать на них внимание и наслаждаться жизнью.

– Скажи, как ты убедила себя забыть Сашу и жить дальше? – я решила не тратить время на отвлечённые темы и начать с самого важного. По лицу подруги было видно, что она ожидала услышать что угодно, но только не этот вопрос. Она сначала напряглась, а потом рассмеялась. 

– Ева, но мои чувства к Саше и твои к Мике – совершенно разные вещи. 

– Я не про чувства к Мике. С ними я уже разобралась, если бы ещё Маша не напоминала каждый раз, я бы уже давно про него не вспоминала. Я про Оскара. 

Она нахмурилась и перестала улыбаться. 

– Не поняла. 

– Я к нему равнодушна. И не представляю, как жить с этим всю жизнь. Я хочу понять, как ты убедила себя забыть Сашу, чтобы также убедить себя, что мне нравится Оскар. 

– Ева. Тебе не кажется, что это не реально?

– Ну, ты же смогла. 

На мгновение Лиза замялась, приложив кулак к губам, задумалась о чём-то, и только после ответила:

– Но это разные вещи. Ты мучаешь себя. И хочешь мучаться ещё сильнее. 

– Мама говорит, что с появлением детей всё изменится. Что моя любовь к ним затмит всё. 

– Дети должны рождаться в любви, – она вновь замолчала, обдумывая дальнейшие слова. – Представь, если бы ты росла в семье, где папа не учитывает желания мамы. Мама не любит его и ходит всё время грустная. Они ругаются постоянно. Папа скорее всего изменяет ей. А она закрывает на это глаза ради тебя и ради того, чтобы не расстроить твоих бабушек с дедушками... – на этот раз Лиза резко замолчала, потому что я заплакала. 

Она пересела ко мне на диванчик и обняла меня.  

– Ева, я не хотела тебя расстроить.

– Ох, Лиза... Я не знаю любит ли мама папу, она всегда заботится о нём, не перечит ему, поддерживает. А вот папа, как ты и сказала, не уважает её желания, как и мои. Его слово – закон. Не знаю, изменяет он ей или нет – они никогда не ругались. По крайней мере при мне не было ссор.

– Представь, что Оскар твой муж и его слово – закон. Что ты чувствуешь?

Я закрыла лицо руками от осознания безнадёжности:
– Ничего хорошего. Я не хочу от него детей. Я не хочу заниматься с ним сексом. Мне кажется, что мне не понравится. 

Лиза немного смутилась от моей откровенности, но не стала менять тему и позволила выговориться:
– Почему тебе так кажется?Между вами уже что-то было?

Я подбирала слова и набиралась смелости сказать, что чувствую.

– Ева, он приставал к тебе?

– Нет. Ну... не совсем. Я не знаю. У меня не было парня никогда. Поэтому не знаю, это приставание или так и бывает, когда люди встречаются.

– Тебе не нравится то, что он делает?

– Не знаю. Странные ощущения. Мне стыдно. Как будто мы делаем что-то такое, чего не должны. 

– Ты говорила ему об этом?

– Ну, да. 

– И что?

– Ничего. Он говорит, что я слишком правильная, что мне нужно расслабиться и привыкнуть. 

– Хм, – она глубоко и шумно вдохнула, медленно выдохнула, снова обдумывая, что сказать, – всё должно быть взаимно. Иначе это насилие. 

– Нет, ты не поняла. Он не пытается меня изнасиловать! – сказала я громче, чем следовало, привлекая внимание других посетителей кафе. Поэтому дальше перешла практически на шёпот. – Он трогает меня только через одежду. Иногда носом утыкается в грудь, рисуя круги, иногда сильно сжимает ягодицы, часто прижимается ко мне так, что я чувствую его возбуждение. Один раз в машине, он положил руку мне на колено и стал подниматься выше. Когда я сжала ноги, он силой их раздвинул и не убрал руку. Его ладонь лежала практически у самого основания бедра, и я чувствовала, что он трогает меня "там" мизинцем через джинсы, – я опустила глаза, рассматривая столешницу, продолжать рассказ , глядя в глаза Лизе, я не могла. – Мне было стыдно смотреть вниз. Хотелось исчезнуть. Но в тоже время было паршиво от того, что я такая ханжа, какоой назвал меня Оскар.

– Ева. Это тоже насилие. Ты думаешь, что насилие, это только, когда, – она замялась, – в тебя суют член? Нет. Любое прикосновение против желания партнера – насилие. Если ты говоришь "нет", а он продолжает что-то делать – это насилие. 

– Но я не сказала тогда "нет", я так растерялась, что не могла сказать ни слова. 

– Ты свела ноги. Это тоже своего рода отказ. Он это прекрасно понимал. И также прекрасно понимал, что ты будешь молчать и терпеть, поэтому продолжил. 

Я снова расплакалась. 

– Хотела бы я быть такой же смелой, как Маша. Она бы точно не позволила с собой так поступать, – ко мне снова вернулись муки совести, что Маши с нами нет. – Как думаешь, она обидится, если узнает, что мы без неё встретились?

– Думаю, она поймёт, если ты ей объяснишь. Она не обидчивая. А на счёт Оскара... Когда в следующий раз он начнёт трогать тебя, не бойся сказать нет. Может, когда он поймёт, что больше не может лапать тебя, сам захочет помолвку отменить, и ты станешь свободна?

– Попробую. Спасибо тебе, Лиза. Мне гораздо легче стало. Так стыдно за свою неопытность. 

– Проблема не в тебе. А в нём. Он не считается с твоими желаниями. 

Мы ещё немного поболтали, в итоге позвонили Маше, чтобы с ней тоже встретиться и она пригласила нас в гости.

Домой я вернулась практически в полночь. Таксист не смог заехать во двор, потому что шлагбаум не срабатывал, когда я пыталась его открыть. Поэтому до подъезда я дошла пешком. Перед входом в лифт я почувствовала, как звонит телефон, но решила ответить, когда поднимусь на этаж, чтобы связь не пропала. 

Пропущенный от Оскара и сообщение: "Где ты была? Почему так поздно домой пришла? Жду тебя возле подъезда!!!" – значит, он меня видел. 

Я сразу же перезвонила: 

– Привет. Я была у Маши в гостях. А ты где меня видел?

– Спускайся.

– Уже поздно, Оскар. Мы всё равно завтра встретимся. 

– У Маши в гостях сидеть не поздно, а со мной постоять поздно?

Я промолчала, обдумывая дальнейшие действия. Продолжить настаивать на своём и отказать ему? Или не злить его сильнее и согласиться?

– Спускайся, я жду внизу.

Всё же я решила спуститься к нему. Не хотелось, чтобы он пришёл ко мне домой устраивать скандал на ночь глядя.

«Лучше бы сразу на звонок ответила», – мысленно укоряла саму себя6 пока лифт спускался.

– По-твоему безопасно, разъезжать на такси в такое время? – он накричал на меня, как только я вышла из подъезда.

– Так получилось. Мы заболтались и не заметили, как время пролетело. А ты разве не на даче? Ты говорил, что уедешь на все выходные. 

– Как раз только что вернулся. Не заговаривай мне зубы, – он схватил меня и прижал к себе, – ты провинилась. Тебя нужно наказать, – последнюю фразу он прошептал мне в губы и стал целовать. 

Его поцелуи только в самом начале наших свиданий были нежными. Сейчас он целовал меня грубо, нагло проникая языком в рот, облизывая губы так, словно не мог насытиться. 

Я вновь вспомнила слова Лизы и хотела уже оттолкнуть его и сказать, чтобы он не делал так, но передумала. Это же всего лишь поцелуй. Может, ему именно так нравится, он же не делает ничего лишнего. 

– Как же я жду, когда ты уже станешь моей, – сказал он, наконец-то оторвавшись от моих губ. 

– Оскар, но это же только помолвка. Не свадьба. 

– Это ничего не меняет, – увидев испуг на моём лице, он добавил, – да, не бойся ты. Выйдешь ты замуж девственницей. Надо будет, даже простынь родителям покажем, – после последних слов он нагло рассмеялся. 

– Ерунду говоришь какую-то, – мне стало неприятно, настолько, что скрутило живот.

– Шучу. 

Я закатила глаза. 

Он вновь жадно облизал мои губы и взглянул с ухмылкой: 
– Я хочу почувствовать вкус не только этих твоих губ.

Я еле сдержала рвотный позыв:
– А если я не захочу?

– Ты передумаешь, как только попробуешь, – он подмигнул мне и развернул за плечи в сторону подъезда, – ещё никто не жаловался.

От последней фразы меня передёрнуло. Я хотела скорее распрощаться и уйти домой. Но он настоял на том, чтобы проводить меня.

В лифте стал целовать мою шею и ласкать языком ухо. Когда я попыталась увернуться, слегка сжал рукой нижнюю челюсть, разворачивая обратно.

– Я тебе не нравлюсь? – этот вопрос звучал как угроза. Казалось, если ответ будет отрицательным, он одним движением руки сломает мне челюсть.

– Нравишься... – я хотела добавить, что дело не в этом, но он не дал мне возможности сказать хотя бы слово. Сжав пальцы сильнее, оставил влажный поцелуй на губах. На прощание перед самой дверью он снова грубо облизал мои губы, от чего мне стало не по себе. Воображение разыгралось, и я мысленно представила его лицо между своих ног, а потом между ног других девушек.

"Мысли остановитесь!" – накричала я на них в своей голове, но они не слушались и подсовывали мне всё более пошлые и отвратительные картины.

Войдя домой, я сразу побежала в туалет. В этот раз сдержать рвотный позыв не удалось.