Я жевала пиццу, одевалась, садилась в машину, ехала – и всё это время представляла, как пройдёт наш творческий вечер. Уверенность, что Оскар будет всеми силами срывать мастер-класс, плотно засела в голове. Других вариантов развития событий я не видела, поэтому заранее испытывала неловкость и стыд за его поведение.

– Ты не передумал? Я не обижусь, если ты не захочешь идти, – сказала я, выходя из машины.

– Мне кажется, или ты пытаешься меня отговорить? Уже в седьмой раз спрашиваешь.  Даже интересно, что же там такое будет происходить, что ты, – на последнем слове он сделал акцент, – передумала идти туда?

Он положил мою кисть на своё предплечье так, как если бы я сама взяла его под руку, и повёл меня в сторону дверей. Мы приехали за десять минут до начала, людей было немного. Всего шесть человек, включая нас с Оскаром. Его изувеченное лицо не могло не привлечь всеобщего внимания.

– Упал, очнулся – гипс! – ответил Оскар на их вопросительные взгляды. – Привет, коллега по несчастью! – он протянул руку единственному парню среди участников. – Тоже с девушкой?

Тот улыбнулся и изобразил несчастное лицо, пожав руку в ответ.

"Ну, вот! Начинается", – подумала я.

На длинном столе уже стояли мини-мольберты с холстами, наборы красок, кистей и всего остального, что могло понадобиться. Мы заняли удобные места и приступили к работе.

Я всё ждала, когда же Оскар начнёт чудить, но он погрузился в процесс настолько, что у него даже получалось похоже на то, что показывала художница. На мгновение я перестала рисовать и стала наблюдать за ним. Его внимательный и сосредоточенный взгляд метался от палитры к холсту и обратно. Скулы были напряжены, брови слегка нахмурены. Мне даже показалось, что он уже бывал на таком мероприятии, уж слишком увлечённо он рисовал. Я рассматривала его лицо, пытаясь понять свои чувства. Не было отвращения, но и влечения к нему я не испытывала.

Вдруг он замер и резко перевёл взгляд на меня. От неожиданности я растерялась и дёрнула рукой. Баночка с водой опрокинулась и джинсы на правой ноге намокли. Я попыталась промакнуть их бумажными полотенцами, но разве это могло спасти ситуацию? Отошла в туалет, чтобы привести себя в порядок, заметив краем глаза, что Оскар пошёл за мной.

– Всё нормально? – шепнул он мне на ухо, когда я вышла. –  Если хочешь, можем уйти прямо сейчас.

– Нет, давай останемся. Высохнет, – я помотала головой, – честно, не думала, что тебе понравится.

– Почему?

– Ну, ты тогда назвал рисование ерундой, поэтому, – я пожала плечами.

– Боже! Ты мне это до конца моих дней припоминать будешь? – он усмехнулся через боль в губе, а потом наклонился, слегка ткнув носом меня в висок. – Поэтому выбрала именно это место? Чтобы наказать меня?

На последних словах он притянул меня за талию, касаясь губами моей шеи, и в конце чуть прикусил кожу. Я съёжилась и попробовала отстраниться от Оскара. Страх и стыд одновременно завладели мной, лишая способности дышат. Голос совести настойчиво кричал, что это всё неправильно, что нужно для начала выкинуть Микаэля из мыслей. Но когда невинное тело, не знавшее чужих прикосновений и ласки, ощущает их впервые, в голову ударяют разбушевавшиеся гормоны. Мозг уже плюёт на все увещевания совести и правила приличия. Я была уверена, что мне нравятся эти ощущения, и не уверена, что когда-нибудь смогу привыкнуть к тому, что дарит мне их не Микаэль.

– Прости, – я опустила взгляд и вернулась на своё место.

"Тебе придётся полюбить меня. Иначе ты сама будешь несчастна и сделаешь несчастным меня", – слова Оскара звучали в голове на повторе, – "Ну, почему я познакомилась с Микой?"

– Ева, с тобой точно всё в порядке? – снова ощущаю его тёплое дыхание своим ухом.

– Да, всё хорошо. Не обращай внимания, – до конца мастер-класса я старалась не думать ни о чём, кроме будущей картины. Удавалось плохо, потому что Оскар то и дело оказывался в опасной близости от моего уха, чтобы выразить своё восхищение всем происходящим и поблагодарить, что я его привела сюда. Наверное, меня это должно было радовать, но на деле я лишь испытывала раздражение.

В половину двенадцатого мы вышли на улицу, сложили картины в багажник и поехали домой.

– Ты уже была на смотровой на Воробьёвых горах? – Оскар нарушил молчание.

– Не была, но уже поздно, да и у меня джинсы мокрые. Лучше домой, – я поняла, что он хочет продлить свидание и попыталась предотвратить это.

– Давай заедем, ты переоденешься и поедем на смотровую. Я настаиваю.

– Неее, лучше не надо. Если родители узнают, будут ругать, – я искала причины, чтобы отказаться, но всё было тщетно.

– Если родители узнают, что ты была со мной, то не будут ругать. Позвони им.

– Сейчас? Ночь же. Они уже спят, наверное.

– Звони-звони, не спят, – настаивал он.

Я набрала мамин номер.

– Алло, привет Евочка. Что-то случилось? Ты так поздно звонишь, – взволнованно спросила мама.

Оскар жестом показал, чтобы я дала телефон ему.

– Всё в порядке, – я покачала головой, давая понять, что не дам. Но он начал практически забирать его у меня из рук. – Мам, я сейчас с Оскаром, он хочет поговорить с тобой.

– Как к ней обращаться? – тихо спросил он у меня, закрывая рукой микрофон.

– Наталья Филипповна.

– Тётя Наташа, здравствуйте! Это Оскар. .... Да-да. ... Я хочу с Евой съездить на смотровую площадку, оттуда очень красивый вид на вечернюю Москву открывается. А Ева переживает, что вы ругать её будете. ... Отпустите её со мной? Туда и обратно. ... Да, конечно, сразу после провожу её прямо до двери. Не переживайте. ... Хорошо! Спасибо, – он сбросил звонок и вернул мне телефон, – Мама тебя отпустила. Поехали переодеваться.

Я потрогала рукой джинсы, они уже были сухими.

– Не нужно, поехали сразу туда. Джинсы высохли.

– Я так и думал. Ты искала причину, чтобы не ехать, – он усмехнулся, положил ладонь на моё колено и несильно сжал его. Я надеялась, что как только мы поедем, он уберёт свою руку, но он даже не собирался этого делать. Всю дорогу его рука скользила по моему бедру, неспешно поглаживая его.

*** 

Вид со смотровой открывался действительно красивый. Я думала, мы будем здесь одни, но вокруг было несколько влюблённых парочек.

Он расстегнул замок своей куртки потом пуговицы моего пальто и, взяв двумя руками за талию, притянул к себе:

– Как же я хочу тебя поцеловать сейчас. Если бы не разбитая губа, точно бы не удержался, – после этих слов он стянул мой шарф, коснулся губами шеи и вновь стал покусывать её, поднимаясь вверх к уху. Это смешение нежности и грубости разжигало в пожар внутри. Прикрыв глаза, я поддалась нарастающему чувству удовольствия и даже смогла немного расслабиться. Ноги стали подкашиваться. Когда он едва прикусил мочку, я почувствовала, как что-то твёрдое упёрлось мне в бедро. От понимания, что только что произошло я снова напряглась и резко отстранилась от него. Было чувство, что меня испачкали, хотелось скорее отмыться и больше не повторять этого. Отвернувшись, я спешно застегнула пуговицы на пальто. К горлу подступил ком.

– Не бойся. Ничего страшного не произошло. Скоро ты привыкнешь к моим прикосновениям, – он обнял меня со спины, положив свою голову на моё плечо.

Но его слова меня не успокоили. Мне не хотелось привыкать, а хотелось всё это прекратить. Внутри поселилось чувство вины, словно я предаю кого-то, стоя здесь и наслаждаясь истомой от чужих мужских рук.

– Я хочу домой, – быстро пробормотала, чтобы голос не успел задрожать.

Он развернул меня к себе лицом, но я увела взгляд в сторону, понимая, что вот-вот расплачусь. Внутри меня бушевала буря.

– Ева, почему мне кажется, что ты сейчас думаешь о ком-то другом? – от его слов меня словно кипятком обдало.

– Нет! Я... Мне просто непривычно. Мне кажется, я не готова к этому всему. Ты как будто куда-то спешишь. А я так не могу. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к тебе, – затараторила я, чтобы не вызвать ненужных подозрений.

– Привыкай быстрее, я долго не смогу без этого всего, – последние три слова он практически выдохнул, вновь сильно прижимая мои бедра к себе.

Это было неправильно. Мне казалось, что я не на своём месте. Хотелось сбежать. Но я не могла. Ведь это Оскар. Мои родители ему доверяют, значит и я могу доверять. Головой я понимала это, но на душе было не спокойно. Словно валун упал на грудную клетку и сдавливал её так, что было тяжело дышать.

До дома мы ехали молча. Лишь в самом начале я попросила включить музыку погромче, лишь бы не говорить ни о чём больше.

– Пойдём, я обещал твоей маме, что провожу тебя до двери, – сказал он, закрывая за мной дверь и блокируя машину.

– Подъездная дверь тоже дверь. Не обязательно до квартиры.

– Чем больше ты отговариваешь меня от чего-то, тем сильнее мне хочется это сделать. Так что лучше не сопротивляйся.

Он проводил меня до квартиры, но не уходил. Ждал, пока я открою дверь.

– Ты боишься, что я тебя обману и пойду гулять дальше? – я засмеялась.

– А ты можешь? – он заметно напрягся.

– Нет, – было ясно, что шутку он не понял и я не стала продолжать .

Он наклонился, чтобы чмокнуть меня в губы, но я подставила щёку, на которой тут же остался влажный след.

– Пока, – сказав на прощание, скрылась в квартире.

Мне хотелось поскорее смыть с себя его запах, прикосновения и воспоминания о них.