Работа написана: 03.07.2016г.

Работа отредактирована: 07.08.2024г.

У данной работы есть аудио-версия: https://boosty.to/zozya/posts/748dbb82-5bbb-48c7-a6e7-6b227d13448b?share=post_link

Так случается: порой твоя жизнь катится под откос, когда на работе грозит увольнение, на учебе — запара, а для полного счастья еще и на личном фронте — штиль в пустыне на Луне. И кажется, будто нет никого несчастнее тебя. Словно все проблемы мира разом обрушились на твои хрупкие плечи и придавили к земле, не давая сделать лишнего вдоха. Разные люди и справляются с подобными жизненными поворотами по-разному. Кто-то начинает курить по три пачки сигарет в день. Другие выбирают коротание времени с бутылкой дешевого виски. Третьи — днями напролет блуждают по магазинам и скупают самые нелепые вещи, которые только получается найти. Четвертые — вообще заедают проблемы, а то и засматривают, отрываясь от реальности с помощью сериалов. Но я отношусь к сторонникам традиционной реакции на проблемное бинго: тупо страдаю.

— Не понимаю, что я делаю не так?

Только гляньте. Прямо сейчас я этим и занимаюсь. Страдаю. Олег — мой однокурсник и друг — периодически предполагает, что страдаю я исключительно херней. Но могу вас заверить, что я всегда страдал изо всех сил и с заслуживающим уважения старанием, окунаясь в пучину отчаянья и череду самобичеваний с легким фанатизмом, очень похожим на тот, с которым свидетели Иеговы стучатся к вам в дверь, желая поговорить о Господе нашем Зефире. И плевать, если страдаю по херне. Главное же самоотдача, верно? Не зря же с самого детства меня учили делать все обстоятельно. Контрольные я писал исключительно на пятерки. В баскетбол играл настолько отчаянно, что мой физрук подозревал, что за проигрыши отец меня жестоко лупит, хотя мой папка ни разу на меня даже голоса не повысил. Легко предположить, что и на поприще страданий я преуспел как никто другой.

— Только не начинай, — Олег закатил глаза, всем своим видом показывая, что ему неинтересно. Как хорошо, что меня его незаинтересованность в моем нытье никогда не останавливала! Если страдаю я, кто-то рядом должен страдать со мной за компанию — это закон если не вселенной, то, как минимум, крепкой дружбы. Так что, Олег, даже не думай отлынивать. Я на тебя рассчитываю.

Иногда я задаюсь вопросом, почему мы с ним так сдружились, ведь у нас абсолютно нет ничего общего. Только посмотрите: он серьезный парень в очках и рубашке, внимательно слушающий лекцию даже в момент, когда я бормочу ему на самое ухо всякую дурь, и я, ветреный идиот, который большую часть лекции зависает на кулинарных сайтах в поиске чего-нибудь вкусного. Господи, ну какие красивые голубцы! Не голубцы, а кулинарный шедевр!

— Нет, серьезно!

— Хватит об этом думать.

— Но я не могу не думать, — выдохнул я тихо, стараясь не привлекать к себе внимания однокурсников и преподавателя, который чертил на доске уже восьмой треугольник. Конечно, вы заметите, что страдать посреди пары не слишком разумно (и будете правы), но когда, если не сейчас? Страдание — оно как вдохновение — отвлекся на минутку и уже смеешься над какой-нибудь дурацкой шуточкой про мужской детородный. Следует сконцентрироваться и сделать все правильно. И, конечно, застать врасплох Олега, который не смог бы сбежать от моего нытья, как он это сделал неделю назад в столовой: не успел я и рта открыть, как он развернулся и, я не шучу, дал дёру.

— Очень даже можешь. Уже четыре месяца прошло. Пора бы забыть! — Олег говорил о скоропостижном завершении моих последних отношений, которые закончились тем, что я застал свою тогда еще девушку в объятиях другого мужчины. Да что в объятьях... То, в какой позе они тогда скрючились, не сможет описать ни одна камасутра. Примерно в такой же позе последние четыре месяца пребывает мое сердце, активно сношаясь с моим мозгом и не давая мне покоя.

— Но дело же не только в Светке! — так звали мою последнюю бывшую девушку. Светлана, принесшая в мою жизнь тлен, мрак и отчаянье. Надеюсь, тебе, Света, стыдно?! Хотя кого я обманываю... Сейчас она встречается с тем самым парнем, с которым я ее застукал. И, судя по информации от наших общих друзей, все у нее замечательно. А у меня вот что-то не очень.

— А ты еще какие-то причины вспомнил? Господи, только не это! — наигранно испугался Олег.

— Дело в них всех! Во всех четырёх!

И снова стоит пояснить. За всю мою недолгую жизнь, которая длится уже двадцать лет, я безуспешно пытался построить любовь до гроба с четырьмя девушками. И по какому-то очень странному совпадению расставался с каждой из них по одному и тому же сценарию: заставал их в постели с другим. Олег говорит: «Все потому, что лох — это судьба». Но меня такое объяснение не устраивает. Ну не может быть, чтобы вот так просто и без причин мне бы изменяла каждая девушка, с которой я встречаюсь. Это же... Это же, в конце концов, несправедливо!

— Опять двадцать пять, — простонал Олег, с раздражением стягивая очки и начиная неистово тереть глаза — он так делал каждый раз, когда его что-то бесило. Рядом со мной он тёр глаза с завидным постоянством. — Я уже не раз говорил тебе, в чем причина.

— Ну да, в моем выборе девушек.

— Именно.

— А что, если нет?! Они же были замечательными, когда мы только начинали встречаться!

— Они все замечательные, когда ты только начинаешь с ними встречаться.

— А что случается потом?

— Они узнают тебя поближе.

— То есть всему виной я?!

— Нет, это был сарказм. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы... Хотя, — Олег на мгновение задумался.

— Что «хотя»?! — встрепенулся я.

— И почему я раньше об этом не подумал?

— Не подумал о чем?

— О постели.

— О какой еще постели?

— Об ортопедической, блядь. О самой обыкновенной постели, дурила! Если подумать, вполне обоснованное предположение, почему тебе изменяют. Да хватит уже смотреть на меня, как баран на новые ворота! Все еще не дошло? Господи... Могу объяснить, но предупреждаю, тебе моя версия не понравится.

— Говори, — выдохнул я решительно.

— Быть может, ты, скажем так, не слишком хорош в постельных делах?

— Не совсем понимаю твои намеки... — пробормотал я сконфуженно.

— Я о сексе говорю. О том, как ты трахаешься, — прошипел Олег раздражённей прежнего. После слова «трахаешься» пара однокурсников недоуменно оглянулись на нас. Мы с Олегом не обратили на них никакого внимания: я был слишком ошеломлён предположением друга, Олег — взбешен моим неподдельным ошеломлением.

— Никогда не задумывался об этом, — честно признался я.

— Не верю, что спрашиваю, но... Каков ты в постели? — Олегу стоило большого труда выдавить из себя этот вопрос.

— Сложно об этом судить, не находишь?

Откуда же я знаю?! Я же с собой не спал!

— Но девушки никогда не жаловались, — добавил я скромно.

— Ага, не жаловались. Просто начинали ходить налево, — хмыкнул Олег, вновь надевая очки и благодаря им преображаясь в гипер-строгого парня, у которого разве что на лбу неоновая вывеска не висит с информацией о том, насколько на него можно положиться. Мне бы тоже такая вывеска не помешала. Но все, что можно разглядеть на моем лбу — это помятую картонную табличку с подписью «приду через пятнадцать минут».

— Как ты себя обычно ведешь? — продолжил допрос Олег.

— Ну... — я засмущался окончательно. — Я стараюсь быть нежным.

— Хм... А еще?

— И... И делаю все, чтобы им было приятно.

— Или тебе казалось, что им приятно.

— Да нет же... Они... Ну... Было понятно, что...

— Женщины — коварные существа. Они так симулируют, никогда не догадаешься.

— Вот как? — расстроился я. Очень уж неприятно осознавать, что я никудышный любовник.

— А может, дело не в качестве, а в количестве, — встрепенулся Олег, заметив, как упало мое настроение. — Вот скажи, как часто вы делали это со Светкой?

— Ну... Мы...

Куда вообще завернул этот разговор? Я не из любителей обсуждать такие подробности личной жизни!

— «Ну... Вы...» что? — заметив панику в моих глазах, продолжил напирать Олег.

— У нас не было.

— Ни разу?!

— Ни разу.

— Вы же встречались полгода!

— Она не хотела торопиться.

— А ты?

— А я не хотел ее торопить...

— И что же ты к ней вообще не приставал?!

— Ну как же... Приставал иногда. Немножко.

— Как?

Очень аккуратно!

— Устраивал романтические ужины при свечах, — взялся я загибать пальцы, — водил ее на причал. Как-то раз даже испек торт!

— Торт?

— Торт.

— Это типа прелюдия или что?

— Мне хотелось порадовать ее.

— Тортом...

— Не просто тортом. Домашним тортом! Я его шесть часов готовил! Да за него бы я сам себе отдался, настолько он был хорош!

— А она что?

— Была на диете. Отказалась даже попробовать. Я этот торт целую неделю ел.

— О, Господи! А я ведь даже не подозревал, насколько все запущено.

— Да почему же сразу «запущено»? Я старался быть милым и внимательным! Что в этом плохого?

— Дима, в этом всё исключительно плохо, — выдохнул Олег, уже привычно швыряя очки на парту и неистово потирая глаза. — Девушкам зачастую нужны не торты, а хорошенький трах. Свечи же засунь себе в задницу, а вслед за ними — причал и торт, если поместятся.

— Но...

— И никаких «но», Дима. Нихуя никаких «но». Твоя главная проблема заключается в твоем характере. Ты слишком мягкий. Слишком добрый. Бегаешь со своей нежностью, как с писаной торбой. А девушкам не это надо.

— А что же тогда?

— Мужик им нужен нормальный. А ты...

— А я?

— А ты, Дима, неисправимый романтик, каких сейчас почти не осталось. Это здорово, но... Не результативно. И не актуально. Другие времена. Другие нравы.

— Любовь же не держится на одном только сексе! — запротестовал я. — Настоящая любовь — это о чувствах и уважении. О душе, в конце концов. Когда просыпаешься утром рядом с ней и ощущаешь запах ее волос. Когда от легкого касания ее руки у тебя по спине пробегают мурашки. Когда ее улыбка поднимает тебе настроение даже в самые грустные дни. Настоящая любовь — когда раз и навсегда! Ты смотришь на человека и понимаешь, что действительно готов идти с ним по жизни рука об руку и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии. Ты же утверждаешь, будто все это рушится из-за секса или его отсутствия?

— А с чего ты взял, что у тебя хоть раз была настоящая любовь? — резонно поинтересовался Олег.

— Но я же любил...

— Знаешь, легенды гласят, что для настоящей любви, настоящей она должна быть для двоих. Нельзя все тянуть на себе, Дима. Требуется отдача. Тебе, может, секс и не важен, хотя одно только это словосочетание заставляет меня скептически хмыкать, но твои избранницы не столь одухотворены чувством так называемой любви. Им подавай нормальное физическое удовольствие. И если тебе такой подход к отношениям непонятен, так и хорошо, что вы расстались сейчас, а не спустя десятки лет, поженившись и нарожав детей.

— Здесь ты, конечно, прав...

— Я всегда прав.

— Что же мне делать? — обреченно вздохнул я.

— Характера, увы, не исправить. Ты давно не ребенок. Но прокачаться в постели вполне можешь.

— Так мы же только что пришли к выводу, что это бесполезно. Хорош я в постели или плох, лохом то я останусь при любых обстоятельствах!

— Не бесполезно. Ты у нас натура утонченная. Влюбляешься слишком быстро, привязываешься и того быстрее. А некоторым на это нужно время. И вот пока девушка потихоньку проникается к тебе чувствами, трахай её как можно неистовей, чтобы она не отвлекалась от тебя на сторонних мужиков.

— И как мне, интересно, это сделать? Как стать постельным Аполлоном? Разве это приходит не с опытом? Возможно ли набраться опыта, если девушки со мной не?..

— Если девушки тебе не дают? — прыснул Олег. — Поменьше тортами их раскармливай и почаще лезь к ним под юбку без спроса.

— Но... Я так не могу, — охнул я.

— Да, это я уже понял. Тебе, блядь, романтику подавай. Лебедей, сука, в озере в свете луны.

— Вот ты зря смеешься. Лебеди в свете луны — это же так красиво!

— Дима! Об этом я и говорю! Отныне никаких лебедей! Никаких лун! Только бурный, страстный, ни к чему не обязывающий секс! Больше никаких «но»! Вон, глянь на Макса, он только этим и живет. У него, судя по всему, с опытом полный порядок. По крайней мере, девчонки к нему в постель так и сигают. И, ходят слухи, не только девчонки. Это при его-то не самом легком характере. Думаешь, он берет их своей милостью? — кивнул Олег на нашего общего однокурсника, что сидел в гордом одиночестве за одной из первых парт. Не самый простой экземпляр, скажу прямо. Человек, конечно, интересный, но...

— Хаски злобный.

«Хаски» — тайная кличка Макса, о которой он даже не подозревает. Прозвали мы его так еще на первом курсе из-за светло-голубых глаз, которые очень уж напоминали глаза собак соответствующей породы. Кто ж знал, что у него еще и характер придурошной псины.

— Вот именно. Злобный мудак. Ведет себя, как хочет. Делает, что хочет. Никому ничего не обещает. И уж точно не печет торты. Но ему, открою тебе страшную всем известную тайну, дают по семь дней в неделю.

— Хм... — задумался я, глядя на широкую спину Макса. — Может, мне с ним познакомиться поближе? — задумчиво протянул я.

— В каком это смысле? — напрягся Олег.

— Подружусь с ним и выведаю драгоценные постельные секреты!

— Как ты себе это представляешь? Со свечкой будешь стоять, пока он кувыркается с очередной красоткой? Звучит, если честно, не очень... — поморщился друг.

— Ты ведь сам сказал засунуть мне все свечи в одно место. Так что обойдемся без свечей. Он же не развалится, если даст мне пару ценных советов?

— Так и вижу, как Макс спит и видит, только бы рассказать кому-нибудь, как лучше трахать баб. Что-то я сильно сомневаюсь, что с ним так легко подружиться. Мы вместе учимся три года, и в группе у него как не было друзей, так и нет. У него своя компания вне универа, а мы все — обычные смертные — даром ему не сдались.

— И все-таки я попробую, — уверенно заявил я. Была не была. Хуже-то все равно уже не станет! Рискну!

— Ох, не нравится мне, Дима, как это звучит... Вангую, выйдет какое-нибудь феерическое говно.

— Нет, Олег. Феерическое говно — это описание моей жизни. А дальше будет только лучше!

****

Вообще-то я в меру общительный малый. Заговорить с незнакомым или малознакомым человеком для меня никогда не составляло труда. Но почему-то к Максиму я подходить побаивался. Не то, чтобы он так уж меня пугал, но отталкивал — однозначно. Я бы поставил его на первое место в моем личном рейтинге людей, от которых я инстинктивно ожидал чего угодно. Олег был прав: Макс действительно делал, что хотел, и, что еще хуже, говорил, что взбредало в голову, не задумываясь о чувствах окружающих. Как-то раз при мне Хаски заявил одной девушке что-то вроде:

— Ты не бреешь ноги годами? Мёрзнешь, или что? Лишнего жира на твоей заднице для утепления уже недостаточно?!

Помню, я тогда чуть сквозь землю от стыда не провалился. Для меня подобное поведение неприемлемо. Меня воспитывали не волки, а вполне тактичные мама и папа. Мне очень важно, чтобы моим собеседникам рядом со мной было комфортно. Макс же разбрасывался едкими комментариями, что пирожками с дерьмом, после чего широко ехидно улыбался и удалялся восвояси. Самое смешное, что подобное поведение лишь повышало интерес к его персоне. Люди на него слетались, как мухи на говно. Хотя почему же «как»? Даже та девушка, которой он нагрубил по поводу небритых ног и толстой задницы, все еще периодически пыталась с ним флиртовать.

Я бы еще понял, если бы Макс обладал выдающейся внешностью. Но он самый обыкновенный. Честное слово! Темно-русые волосы до плеч он часто собирал в небольшой хвостик выше затылка, что выглядело даже нелепо, а вовсе не привлекательно. Голубые глаза (я бы использовал эпитеты вроде «цвета неба», но раз мы с Олегом сказали романтике четкое «нет», подобные описания с щемящим сердцем опущу) казались мутными. Из-за этих глаз Макс всегда выглядел слегка на взводе. Одевался он тоже обыкновенно: футболки, джинсы, кеды, рубашки. Казалось бы, ничего особенного. Разве что родинка слева над губой придавала его внешности легкую пикантность. Но не более. Зато Макс обладал такой сумасшедшей самоуверенностью, будто являлся ни больше ни меньше, а королем этого гребаного мира. Эта его вера в себя оказалась настолько заразительной, что идиотским статусом монарха в конечном итоге проникался абсолютно каждый. И вот теперь мне — обыкновенному смерду с новоприобретённым комплексом неполноценности на фоне постельных «побед» — следует подойти к Его Королевскому Высочеству и не схлопотать посыл нахуй.

— П... Привет! — выдавил я из себя наигранно жизнерадостно, остановившись рядом с партой, за которой сидел Макс. Парень даже глаз на меня не поднял, продолжая втыкать в телефон. Я сконфужено махнул ему рукой, но и это результата не дало. Может, не услышал? Или решил, что обращаются не к нему?

— Эй... — позвал я, протянув руку и едва коснувшись его плеча.

— Руки свои убрал, — послышалось раздраженное рычание.

— Ох, прости, я просто хотел...

— Съеби в закат.

Миссия «не схлопотать посыл нахуй» с треском провалена.

— Эм... Нет... Погоди, ты не так понял.

— Кажется, это ты что-то не так понял, — выдохнул Макс, видимо, находясь сегодня не в самом дружелюбном расположении духа. — Тебе по буквам повторить? Съеби, мать твою, в закат, — выговорил он, все же подняв на меня холодные голубые глаза и одарив таким взглядом, после которого разве что идти и топиться.

— Я не хотел ничего плохого...

— А ты, я посмотрю, тупенький, да?

— Нет-нет, дело в том, что...

— То есть русская речь для тебя недоступна? Ты что, как Эллочка Людоедка из «Двенадцати стульев»? Словарный запас — меньше сотни слов?

— Нет, я хотел...

— А меня, как думаешь, сильно ебет, что ты там хотел?

— Наверное, не очень, — сдался я.

— Не очень — это твое ебало, — огрызнулся Макс и вновь уткнулся в телефон. Я, конечно, подозревал, что это будет сложно. Но не предполагал, что настолько. Впрочем, и отступать я не собирался.

— Слушай, Максим, мы, кажется, начали не с...

— Ты что, педик? — злее прежнего выговорил Хаски, вновь зыркая в мою сторону.

— Что? — я аж воздухом поперхнулся. — Нет. Нет-нет... нет, наверное, — растерянно забормотал я.

— Наверное? — парень продолжал буквально придавливать меня взглядом к полу.

— Однозначно нет! Я просто... Не ожидал.

— Чего не ожидал? Вопроса в лоб?

— Д... да. Но я не гей. Честно.

— Тогда тем более съеби, — выплюнул он злее прежнего, всем своим видом демонстрируя, что разговор закончен. Что ж... Наверное, я просто подошел в неподходящее время.

****

— Вчера у меня не вышло, но сегодня однозначно получится, — уверенно заявил я, усаживаясь рядом с Олегом.

— Может, не надо? По-моему, Макс в последнее время ходит какой-то взвинченный. Он никогда добротой не отличался, но сейчас кидается на всех, как голодная псина на кость.

— У человека, наверное, проблемы. Надо его поддержать, — пробормотал я.

— Дима, херни не городи! Нашел, кого поддерживать. Сам справится. А ты, вместо того, чтобы заводить дружбу с сомнительными субъектами, лучше бы взялся за поиски нормальной милой девушки, о которой так грезишь.

— Ну нет, — поморщился я. — Если я встречу еще одну любовь всей моей жизни, которая в результате уйдет к другому, я же этого не переживу. Моя вера в настоящую любовь пошатнется!

— То есть, первых четырех случаев для пошатывания твоей веры маловато?

— Это были исключительные случаи.

— Хочешь сказать, все твои отношения оказались исключительными?

— Ну не повезло. С кем не бывает. Но пятый раз будет последним! Найду себе любимого человека. И прямо на всю жизнь!

— А то и на несколько, — поддакнул Олег.

— А, может, и так! Настоящих любящих людей не разделит даже смерть! — вдохновенно заявил я.

— Господи Боже, и кому же ты, такое чудо в перьях, достанешься? Страшно представить, — хмыкнул друг, листая конспекты.

— Ну все... Я пошел! — бодро сообщил я, вытаскивая из рюкзака пластиковый контейнер.

— Это еще что за хрень?! — схватился за голову Олег. — Дима, не смей! Над тобой будет ржать весь поток!

Ну и пусть смеются! К черту! От Макса, возможно, зависит успех моей личной жизни! Это важнее мнения окружающих!

Я уверенно зашагал к парте, за которой сидел Макс. Решив не повторять своей ошибки, на этот раз вместо приветствия, я в наглую уселся рядом с Хаски. Парень мгновенно перевел на меня взгляд голубых глаз. Он ничего не сказал, но я и без лишних слов догадался, что мне не рады.

— Привет, — несмотря ни на что улыбнулся я.

— Че тебе, блять, от меня надо? — в возгласе Макса прочиталось больше недоумение, нежели раздражение. Неоспоримо, успех!

— Да вот, решил угостить тебя печеньками, — проговорил я, открывая пластиковый контейнер и демонстрируя его содержимое Максу.

— Чем угостить? — опешил он.

— Печеньками. Овсяными. Они классные. Сам их делал! — похвалился я.

— Ты печешь печенье? — Макс произнес вопрос с такой интонацией, будто я в свободное время ворую грязное бельё.

— И не только. Кексы там всякие, чизкейки, торты. Слойки еще как-то делал, но они вышли странными. Попалось некачественное слоеное тесто.

— И ты притащил печенье мне?

— Ну да. Попробуй. Они вкусные, — с этими словами я взял одну из печенек и надкусил ее, демонстрируя, что не подсыпал в тесто стрихнина или пургена. А то мало ли, какого Макс обо мне мнения.

Хаски пронаблюдал мои манипуляции с таким видом, словно у него на глазах я красиво выпотрошил белку.

— Печенье, значит, — нахмурился Макс, запуская руку в контейнер. Он загреб горсть печенья, с силой сжал её в кулаке, ломая идеальные кружки, а затем медленно прислонил руины моего кулинарного искусства к моему же лицу и растер их по коже.

— Вкусно? — удостоверился он, убрав руку. Крошки оказались везде. На лице, на шее, под футболкой. Ужасное ощущение.

— Ну... ничего так, — кивнул я, пребывая в ступоре. Как-то я не привык сталкиваться со столь открытой агрессией.

Я осторожно поставил контейнер с оставшимся печеньем на парту, а сам начал отряхивать от колючих крошек лицо и шею. Макс решил не терять времени зря, взмахнул рукой и отправил мое кулинарное детище на пол. Печенье рассыпалось по половине аудитории.

— Ой, — монотонно выдохнул он, — упало. Как же так... Я не успел попробовать.

— Ничего страшного, осталось еще одно! — кивнул я на печенье, что успел лишь надкусить и все еще держал в руке. — Я поделюсь! — и прежде чем Макс что-то успел ответить, я разделил печенье на две половинки, одну из которых протянул ему.

— Скажи, дрочила, если я сожру это говно, ты от меня отъебешься? — поинтересовался он. Я продолжал молча держать перед носом Макса его половину печенья. — Окей, твоя взяла, — с этими словами Хаски забрал у меня угощение, закинул его в рот, прожевал и проглотил.

— О... — выдохнул он, пораженно. — О-о-о! — схватил он меня за руку. — О Боже, а печенье-то Божественное! — воскликнул он.

— Правда?! — обрадовался я.

— Нет, яйцелиз, ПЕЧЕНЬЕ ГОВНО! Терпеть не могу овсянку, ясно?! Да кто, мать твою, будет кормить нормального мужика печеньем? В жопу печенье!

В жопу никак нельзя. У меня там уже свечи, торт и причал.

— Мясо — это еще куда ни шло.

— А?

— А теперь отъебись от меня, полоумный дебил. И больше никогда ко мне не подходи! Ясно?

— Ясно...

****

— Дим, ты спятил? — Олег даже не пытался скрыть скептицизм.

— Ну, а что? — нахмурился я. — Мужик я, в конце концов, или не мужик. Я тоже могу проявлять настойчивость.

— Так настойчивость надо было раньше проявлять, когда баб в постель тащил! А не теперь, когда хочешь подружиться с социопатом, страдающим комплексом Бога!

— Это первый шаг на пути к новой жизни! — уверенно заявил я, в обнимку с очередным контейнером направляясь в сторону Макса. На этот раз на соседнем от него стуле расположилась жгучая брюнетка — Инна, по которой я пускал слюни весь первый курс. Да и сейчас, будь я менее собран, развесил бы уши и внимал ее не слишком мудрым речам, наслаждаясь эстетичным видом ее фигуры, длинными ногами и очень миленьким личиком. Но передо мной стояла более важная задача. Не до ног, знаете ли!

— Ну Макси-и-им, — канючила она. — Не будь занудой. Пошли! Будет весело.

— Я же сказал, что не хочу. У тебя со слухом проблемы? Старость? А дальше что? Дряблая кожа и отвисшие сиськи? Хотя у тебя-то и отвисать особо нечему.

— Какой же ты иногда мудак! — вспылила Инна, вскочила со стула и с гордо поднятой головой прошествовала к подругам. Я не преминул тут же занять ее место.

— Привет!

— Тебя мне для полного счастья только и не хватало.

— Значит, очень хорошо, что я подошел.

— Че надо? Я же сказал, чтобы ты оставил меня в покое.

— Я помню, но... Вот, — протянул я контейнер Максу.

— Очередное печенье? Мне подсказать, куда тебе его лучше засунуть? — поинтересовался он. Блин, для окружающих задница — складское помещение? Каждый норовит туда что-нибудь запихнуть.

— Нет, это не печенье, — покачал я головой.

— А что? Какие-нибудь ссаные кексы?

— Нет, не ссаные и не кексы, — улыбнулся я, открывая крышку и позволяя Максу разглядеть содержимое.

— Это что... Мясо? — он уставился на меня с таким видом, словно я преподнес ему чью-то свежезажаренную ногу.

— Да, оно. Я, правда, не мастер в приготовлении мяса. Выпечка мне ближе сердцу. Но я очень старался.

— То есть, ты сделал мне мясо? — с недоверием переспросил Макс.

— Да.

— Но ты не педик?

— Нет.

— Хм... — глубокомысленно выдал Хаски, смотря на меня не мигая. — Ёбнутый, значит?

— Нет.

— Уверен?

— У... уверен.

— Неуверенно ты что-то уверен.

— Извини... — промямлил я.

— И чем мне это жрать, скажи на милость? Руками что ли?

— Ой, нет! — спохватился я. — Я вилку принес, — я вытащил из кармана толстовки предусмотрительно завернутую в салфетку железную вилку и протянул ее Максиму.

— Как думаешь, это нормально? — удостоверился он, забирая у меня из рук вилку и подцепляя ею здоровенный кусок мяса.

— Что именно?

— Притаскивать малознакомому человеку жареное мясо и... вилку?

— Мне не жалко.

— Окей. Так и быть. Я готов выслушать тебя. Чего тебе от меня надо, увечный?

— Ну... Я хотел с тобой... Пообщаться.

— На какую тему?

— Весьма... пикантную.

— О сексе, что ли? — фыркнул Макс, заставляя меня краснеть.

— Ну... ну да, о нем.

— Ты ж сказал, что не педик.

— Я... Нет, я не... Я не он.

— Что-то я не догоняю, — нахмурился Макс, меланхолично жуя преподнесенное мною угощение. — А мясо суховато. Может, ты и кетчуп припер?

— Нет... Его забыл, — погрустнел я.

— Ладно, только не ной. Переживу, — отмахнулся Макс, продолжая есть. — Не педик, желающий поговорить со мной о сексе. Я заинтригован. Что тебя интересует?

— Ой... Сейчас! — с этими словами я вытащил все из того же кармана толстовки блокнот и ручку.

— Ты собираешься записывать за мной?

— Если можно...

— Валяй, — хохотнул Макс, разваливаясь на стуле, будто на троне. Вылитый царь-батюшка. — Так что ты хочешь узнать?

— Ну... А вот... А вот как ты девушек... Удовлетворяешь, — выговорить последнее слово мне стоило большого труда. Я ощутил, что у меня начинают гореть щеки, а с ними и уши в придачу.

— Удовлетворяю? — переспросил Макс, будто пробуя слово на вкус. — Никого я не удовлетворяю. Трахаю — бывает, да.

— Но им же с тобой хорошо? — удостоверился я.

— А давай спросим, — на губах Макса появилась злая, не предвещающая ничего хорошего ухмылка. — Эй, Инна!

— Перестань! — зашептал я. — Ты что делаешь?!

Но Максим и не думал меня слушать.

— Чего, мудак?

— Слушай, тут меня спрашивают, хорошо ли бабам в постели со мной. Вот тебе было хорошо?

Взгляды всей аудитории метнулись к Инне. Девушка, краснея не меньше моего, тихо засопела.

— Худшая ночь в моей жизни! — взвизгнула она, сжав ладони в кулаки.

— И именно поэтому ты таскалась за мной целую неделю, пока не надоела и я тебя не послал! — рассмеялся Макс, явно наслаждаясь ситуацией.

— Какая же ты мразь! — завизжала девушка, но Хаски уже и забыл о ней.

— А тебе, Ленка, понравилось со мной? — повернулся он к тихой симпатичной девушке, что сидела за одной из последних парт.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, — тихо пролепетала она.

— Конечно, понравилось, она стонала на весь парк. Дело-то в парке было. Ночью. Прямо в кабине Орбиты. Ты же знаешь такую карусель? — удостоверился Макс, переводя взгляд обратно на меня. На мне, наверное, в этот момент лица не было. Я не знал, куда от стыда деть глаза. Худший день в моей жизни. Ну ладно, не худший. Но точно близкий к нему!

— А как насчет тебя, Кать? Тебе...

— Перестань! — выдохнул я громче, чем мне бы хотелось. — Перестань, я... мне... хватит! — пробормотал я, заикаясь. — Я понял, что ты хорош в постели. И... И я бы хотел узнать, что именно ты делаешь, чтобы таковым быть.

На самом деле на данный момент действительно хотел я только одного: уйти. Не только подальше от Макса, а вообще из аудитории, а еще лучше из университета, чтобы больше не чувствовать липкого позора, который ощущали девушки, и который, почему-то, вместе с ними чувствовал и я. Позор и стыд за то, что все это началось из-за меня. Их унижают у всех на глазах из-за меня! Но давать заднюю тоже поздновато. Будь упорным. Будь твердым. Дима, покажи, что и у тебя есть характер! Даже если его на самом деле нет! Сделай вид, что есть!

— Что я с ними делаю? А ты нагнись поближе, я прошепчу тебе на ушко, — пообещал Макс, не прекращая улыбаться. Я, немного помедлив, действительно нагнулся к парню и услышал хриплое:

— Я просто трахаю их, дрочила. Членом. Это такая штука у тебя в штанах. Попробуй и ты как-нибудь. Вдруг понравится.

****

В тот день больше ничего спрашивать у Макса я не рискнул. Мне и так было слишком неловко перед однокурсницами, попавшими под горячую руку раздраженного бывшего любовника. А вслед за тем наступили долгожданные выходные — длинные майские праздники. Родители, как обычно, в это время потащили меня на дачу, где заставили два дня без продыху копать грядки. Благо на третий день они сжалились и позволили мне вернуться домой и немного отдохнуть. И вот я стоял на балконе, вдыхал свежий вечерний воздух и думал. Думал все больше о Максе и о том, какую надо прожить жизнь, чтобы сформировался такой характер. Ведь если ты не боишься задеть чужие чувства, ты, видимо, не беспокоишься и о том, что заденут твои. А почему ты не боишься? Потому что столь холоден и бесчувственен? Или, быть может, тебе настолько плохо, что ты уверен, будто хуже уже не станет? Почему-то второй вариант мне казался куда правдоподобнее, потому что Хаски совсем не походил на бесчувственного чурбана. Скорее, очень старался таковым казаться. А окружающие охотно в это верили.

Я живу в городе, что расположен на берегу Волги. Хороший город. Мне он нравится, несмотря на то, что все мои ровесники только и грезят уехать отсюда в Москву или Питер. Не понимаю этой тяги, ведь у нас есть пляжи, прекрасная набережная, горы исторических улочек и приятных мест, только остановись на секунду, отвлекись от жизненной суеты и оглядись по сторонам. И вот он... твой родной город. Но почему-то люди не желают ценить то, что у них уже есть, осознанно мечтая о чем-то далеком и недосягаемом? Почему они не могут разглядеть счастье, если оно находится прямо перед их носом, и видят его лишь в далеком отражении? Так ведь не только с городом, но и с любовью. Каждую девушку, с которой я встречался, я любил настолько сильно, насколько только мог. Женские журналы, которые я иногда тайком забираю у мамы и внимательно штудирую, утверждают, что чтобы женщина была счастлива с тобой, необходимо быть понимающим... Я понимающий. Необходимо быть добрым. Я правда добрый. Необходимо быть внимательным. Я очень внимательный, честное слово. Надо быть жертвенным, щедрым, умным, веселым. Я был... Или старался быть. Так почему же в конце каждый раз выбирали не меня, а какого-то ублюдка вроде Макса? Разве это не странно? Разве это не несправедливо? Разве... Чего-то я в этой жизни явно не понимаю.

Я уже говорил вам о том, что очень люблю пострадать. А знаете, что я люблю еще больше? Печь. Это мой личный способ справляться со стрессом. Поэтому, оборвав себя на не самых веселых мыслях, я посвятил весь вечер пончикам. Вычитал рецепт в интернете и наделал целый противень. Накидав пончики в бумажный пакет, ближе к ночи, когда солнце уже скрылось за горизонтом и спала майская жара, я вышел на улицу и решил прогуляться до набережной, от которой жил всего в паре остановок. Раньше я частенько гулял вечерами и ночами. Меня это всегда успокаивало. Прекратил блуждать по любимым местам после расставания со Светой, потому что набережная и особенно причал начали напоминать о ней. Странно, но этим вечером мне захотелось возобновить старые привычки. Не задумываясь я прошелся по набережной, а оттуда повернул к речному вокзалу и причалу. Он делился на целых шесть сегментов, и шестой оставался моим любимым. Наблюдать отсюда закат — одно удовольствие.

Немногочисленные компании тихо кутили и развлекались, наслаждаясь весенней прохладой и радуясь праздникам. Никто не обращал на меня никакого внимания. Ни на меня, ни на пакет с пончиками, к которым я, углубившись в свои размышления, так и не притронулся. Я уже настроился, наконец, попробовать свой очередной кулинарный изыск, когда до ушей моих донеслась тихая ненавязчивая песня. Она привлекла мое внимание по трем причинам: во-первых, люди обычно поют под гитару (здесь же звучал чистый голос и больше ничего), во-вторых, в компании (звук доносился от одинокой фигуры, что сидела на краю причала), а в-третьих, голос показался мне безумно знакомым. Прислушавшись, я не поверил своим ушам. Могу поклясться, пел Макс. Осторожно в потемках я приблизился к поющему темному силуэту, что сидел на причале, свесив ноги к темной воде. Пел он невыносимо печально. Проникновенно. И, что немаловажно, очень красиво.

— П... Привет, — выдохнул я, когда Макс закончил песню. Тот вздрогнул и вылупился на меня с нескрываемым ужасом. Так могли бы смотреть на человека, вооруженного тесаком.

— Ты какого хуя здесь делаешь?! — взвился Хаски, подскочив на ноги. — Следишь за мной?! Совсем ебнулся?! — буквально накинулся он на меня.

— Н... Нет, — выдохнул я, заикаясь. — Я просто гулял. Это совпадение.

— Я не верю в совпадения!

— Придется поверить, — пробормотал я тихо. — Я правда не следил за тобой. Я просто живу неподалеку и иногда здесь гуляю. Точнее раньше гулял. В последнее время — нет, — ответил я тихо. Макс, кажется, хотел продолжить обвинять меня во всех грехах, но мое выражение лица, видимо, убедило его в моей невиновности.

— Окей, тогда иди куда шел, — уже спокойнее проговорил он, вновь усаживаясь на причал.

— Да я особо никуда и не шел, — признался я, усаживаясь рядом с ним.

— Только не это! — застонал Хаски в голос. — Не говори, что теперь собираешься сидеть рядом со мной!

— Почему бы и нет. Я тебе помешаю?

— Еще как помешаешь! Если бы мне нужна была компания, я бы ее нашел. Но если я здесь один, значит, логично предположить — я хочу побыть один! Один — это значит в полном ёбаном одиночестве. Ты понял?

— Да.

— Так какого хера ты продолжаешь здесь сидеть?!

— Знаешь, если у тебя что-то случилось, ты можешь со мной поделиться.

— Съеби, мать Тереза, не беси меня еще больше.

— Я никому не расскажу, честное слово.

— Я сказал, съеби!

— Вдруг я смогу тебе помочь?

Макс выразительно посмотрел на меня, и я почти физически ощутил, как он посылает меня далеко и надолго.

— Знаешь, в жизни каждого человека иногда настает черная полоса, — с участием добавил я.

— Знаешь, мне насрать на псевдофилософию и подобное дерьмо. Думаешь, у меня есть проблемы? У меня нет проблем! Ни единой! Посмотри на меня! Баб трахаю одну за другой, в учебе — почти гений, и всегда при деньгах благодаря толстым кошелькам родителей. Я золотой мальчик. У меня есть друзья, есть увлечения, я свободен и волен делать все, что в голову взбредет! — развел Макс руками. — Вот ты так можешь?

— Нет.

— И у кого же из нас после этого проблемы?

— Судя по всему, у тебя. Это же ты, будучи вольным делать все, что угодно, почему-то сидишь в одиночестве на причале.

— Да пошел ты! — огрызнулся Макс скорее по привычке, а не потому, что действительно разозлился.

— Раз твоя жизнь действительно так хороша, что же тебя гложет? — осторожно поинтересовался я. Может, я не лучший секс-самец на планете, зато отличный слушатель. Думаю, связано это с тем, что когда я задаю людям вопросы, я делаю это не такта ради, а потому что действительно хочу услышать ответ.

Макс нервно пожевал нижнюю губу, то ли собираясь обложить меня новой порцией ругательств, то ли стараясь таким образом отвлечься от моего присутствия.

— Переоценка ценностей, — чуть помолчав, внезапно выговорил он.

— Что? — встрепенулся я.

— Переоценка, мать твою, ценностей, — раздраженно повторил Макс. — Вот что произошло. В одно прекрасное утро я открыл глаза, обнаружил себя в чужой постели с очередной девахой, имени которой даже не знал, и внезапно понял, что... Что все это бессмысленно. Секс. Алкоголь. Учеба. Работа. Для чего все это?

— Ну... Это жизнь, — пожал я плечами.

— Которая, так или иначе, закончится смертью, как бы ты эту самую жизнь ни провел.

— Да, и поэтому надо успеть сделать как можно больше.

— Например?

— Например, испечь порцию замечательных пончиков! — улыбнулся я, открывая пакет и предлагая Максу попробовать свою кулинарию. Если повезет, пончиковый скраб обойдет меня стороной.

— Ты что, постоянно шляешься по городу со жратвой, которую сам же приготовил? — с подозрением оглядел меня Хаски с головы до ног.

— Не постоянно, но бывает, — кивнул я и невольно улыбнулся, пронаблюдав, как Макс берет один из пончиков, обнюхивает его будто собака, а затем осторожно откусывает почти половину.

— Ничего так, — пробормотал он, прожевав. — Дерьмо, конечно, но есть можно.

«Дерьмо, которое можно есть» — звучит как стартап.

— Угу, — кивнул я, не отставая от Макса в уничтожении выпечки.

— Вот скажи, для чего ты живешь? — доев пончик, спросил меня Хаски.

— Для любви, — не задумываясь ответил я.

— Для чего — для чего? — парень посмотрел на меня, как на психбольного. — Ты ёбу дал?

— Нет, — покачал я головой, укладываясь на теплый бетон причала и упираясь взглядом в черное небо. — Для чего же еще стоит жить, если не для этого?

— Ради какой-то бабы?

— Ради любимого человека.

— А разница?

— Разница в том, что любимого человека ты «какой-то бабой» не назовешь. Это некто, рядом с кем и дышится легче, и живется веселее. Человек, рядом с которым всегда тепло.

— Меня, кажется, тошнит.

— Из-за пончиков? — спохватился я.

— Из-за чуши, что ты несёшь, — хмуро выдал Макс.

— Никакая это не чушь.

— Чушь-чушь. Ты в каком веке родился? Может, заблудился? Это, если что, XXI. Миром ныне правят бабки.

— Это ты так считаешь.

— Так все считают, дубина.

— Неправда... — выдохнул я неуверенно.

— Да? Тогда докажи мне, что эта твоя великая любовь существует. Познакомь меня со своей телкой, и посмотрим, как быстро она окажется в моей постели, позабыв о восхваляемой тобой любви, — усмехнулся Макс зло.

— Нет у меня никакой телки, — пробормотал я, невольно морща нос.

— Что ж это так? Не нашлось ебанутой, которая захотела бы разделить с тобой всю эту инфантильную дурь? Или, погоди-ка... Ты же спрашивал, как я довожу девчонок до оргазма. Получается, у тебя не выходило?

— Ладно, мне, наверное, пора... — сконфуженно пробормотал я, поднимаясь с бетона.

— Вот уж нет, останься! Мы же так замечательно общаемся! Так что там с девчонкой? Не удовлетворял ее, и она тебя кинула?

Я, вновь поморщившись, отряхнул шорты, подцепил пакет с пончиками и молча направился в сторону дома.

— Ах, погоди! — продолжал ехидничать Макс мне в спину. — Дай догадаюсь! В твоей койке ей места нет, потому что она уже нашла местечко получше?

Я остановился, как вкопанный.

— В точку? Вот что делают с такими идиотами, как ты. Любовь, говоришь? Дерьмо это все собачье. О тебя ноги вытерли, а ты продолжаешь строить воздушные замки.

— Это не так, — тихо выдохнул я, разворачиваясь и снова идя к Максу.

— Так.

— Любовь существует.

— Тогда докажи!

— Зачем? — вздохнул я, присаживаясь перед Максом на корточки и смотря ему прямо в глаза. Никогда еще я не ощущал себя настолько уверенно. Никогда еще я не желал настолько сильно защитить что-то, что было для меня так важно.

— Зачем мне тебе что-то доказывать? Не хочешь верить — не верь. Это твое дело. Живи без целей. И грызи себя этим и дальше, — холодно произнес я. — И да... Возьми пончики. Заешь то дерьмо, которое кипит в тебе сутками напролет, — выговорив это, я сунул Максу пакет с оставшимися булками и ушел.

Никто и никогда не заставит меня прекратить верить в любовь.

Она есть.

Она точно есть.

Однозначно есть.

Даже если не у меня...

****

— Это еще что? — Олег нагнал меня в холле главного здания университета и, узрев большой газетный сверток в руках, не преминул тут же о нем спросить.

— Слойки малиновые, — ответил я нехотя.

— Ого, что-то ты в последнее время зачастил с выпечкой. Попробовать дашь?

Ну вот, начинается! Не для тебя я их готовил, уходи!

— Нет, — сказал, как отрезал я.

— Что значит «нет»? — возмутился друг.

— Хорошо, бери. Но только одну, — милостиво разрешил я, понимая, что объяснять Олегу ничего не желаю.

— А остальные куда?

Вот же любопытная зараза!

— А остальные Максу.

— С хрена ли? Забыл, что он сделал с твоим печеньем?

Кто бы сомневался, что Олег отреагирует именно так. Видимо без объяснений все же не обойтись.

— Это мои извинения, — пояснил я.

— За что?

— Я ему нагрубил, — горестно вздохнул я.

— Когда успел?

— Да мы случайно столкнулись на выходных. Повздорили. И вышло все не очень хорошо.

— А он что?

— А что он?

— Что ответил на твою грубость?

— Да ничего не ответил, — пожал я плечами. — Слишком удивился, наверное. Не ожидал от меня.

— Интригующе! Что же ты ему сказал?

— Что сказал, то не повторю, — поморщился я.

— Не занудствуй, скажи! — настаивал Олег, но я так и не ответил. Лишь зайдя в аудиторию, я тут же увидел Макса и направился прямиком к нему, стоически игнорируя вопросы, продолжающие сыпаться со стороны Олега. Хаски поднял на меня глаза как раз в тот момент, когда я приблизился к его парте.

— Чего тебе? — без приветствия выдохнул он как всегда раздраженно.

— Я хотел извиниться.

— За что?

— За то, что сказал при нашей последней встрече, — выговорил я, кладя сверток прямо перед Максом. Он на него даже не взглянул, продолжая буравить меня взглядом бледно-голубых глаз.

— То есть, ты признаешь, что был не прав? — победоносно ухмыльнулся он.

— Нет, я признаю, что был слишком резок, — поправил я парня.

— Слишком резким бывает только понос. А ты — наивная ванильная пятиклассница, верящая в любовь так же сильно, как в белых пегасов, что бороздят небеса.

— Думай, что хочешь.

— Признаюсь, после той фразы я даже проникся к тебе уважением. Самую малость. Но теперь понимаю, что сделал это зря. Ты просто бесхребетный идиот.

— Думай, что хочешь, — повторил я примирительно. Продолжать разговор в подобном русле мне совсем не хотелось. — И попробуй слойки. Они малиновые!

— Да не нужны мне твои дерьмовые булки, поймешь ты это, наконец, или нет? — холодно выговорил он, сбрасывая сверток с парты и наблюдая за моей реакцией.

— Не любишь выпечку? Тогда скажи, что любишь, и я приготовлю. Только можно не мясо? Не очень люблю с ним возиться, — смиренно вдохнул я, поднимая сверток с пола и с облегчением замечая, что упаковка осталась цела.

— Зачем тебе что-то мне готовить?

— Я хочу загладить вину.

— Какой же ты весь из себя правильный. Аж тошно.

— Так что ты любишь? — не унимался я.

— Я люблю, когда мне подчиняются, — сообщил Макс со злостью в голосе. — Давай так. Три дня побудешь у меня в рабстве, и мы в расчёте.

— В ра... Чего? — опешил я.

— Да-да, будешь моим мальчиком на побегушках. А я за это время покажу тебе, что твоя так называемая «любовь» гроша ломаного не стоит. И если по истечении этого срока ты все еще останешься при своем, тогда... — парень задумался. — Тогда я не только забуду о твоей грубости, но еще и исполню любое твое желание.

— Даже если я пожелаю, чтобы ты признал существование любви?

— Даже эту пидорскую муть, верно.

— В таком случае договорились, — широко улыбнулся я, протягивая Максу руку.

— И нечего так лыбиться, идиотина. Ты об этом еще пожалеешь, — пообещал мне Хаски, крепко сжимая мою ладонь.

****

Несмотря на угрозы Макса, первый день его рабовладения прошел для меня вполне спокойно. В университете я то и дело таскал ему напитки, отодвигал перед ним стул и делал другие странные вещи, которым, по мнению Хаски, следовало меня унизить, но ни фига они меня не унижали. После пар он заставил меня пройтись с ним через весь город, потому что, как сказал сам Макс, «Его Величество желает спонтанной прогулки». Я уже приготовился к тому, что он, как минимум, заставит меня потратить все деньги на его капризы, но мы просто гуляли, периодически разрывая молчание нейтральными репликами. Не смотря на это, прогулка длиною в четыре часа очень многое рассказала мне о Максе. Ореол таинственного говнюка, который занимается любовью с каждой второй девушкой, а затем забывает о ней, как о страшном сне, рассыпался в пепел.

Например, для меня стало открытием то, что Макс любит детей. Мы прогуливались по парку, когда мальчик лет пяти пнул разноцветный мячик прямо к ногам Хаски. Я-то, грешным делом приготовился к скандалу, брезгливой роже Макса и едким замечаниям относительно родителей, не следящих за своими отпрысками. Но Хаски взялся играть с ребенком. Конечно, почти сразу к малышу подбежала его мама. Игривость Макса ей не понравилась. Смерив нас подозрительным взглядом, девушка предпочла скоротечно увести свое дитятко как можно дальше от двух рослых парней. Мне же этой сценки в пару минут хватило для того, чтобы сделать соответствующие выводы. Всплывали и другие моменты. Куча моментов. Целый ворох моментов, которые демонстрировали, что Макс не такой уж и плохой парень, а наоборот... Очень даже... Не знаю... Милый?

Наверное, странно использовать это слово для характеристики парня, когда ты и сам парень, но именно оно вертелось у меня на языке половину дня. И довертелось.

— Знаешь, а ты, оказывается, вполне себе милый парень, — я не знаю, зачем сказал об этом. Дело близилось к ночи. Мы как раз дошли до дома Его Величества и должны были вот-вот распрощаться. Макс поднялся по лестнице к подъезду и занялся поиском ключей. Тогда я это и брякнул. Не знаю, о чем я думал. Но мне почему-то захотелось поделиться своим удивительным открытием с причиной этого открытия.

— Смотри не влюбись, — зло кинул Макс, а затем шагнул в подъезд, не удостоив меня даже взглядом. Если честно, я рассчитывал на другую реакцию. Мне почему-то показалось, что мои слова смутят Хаски. Хотя кого я обманываю. Наверняка в постели Макс слышал от девушек такие вещи, рядом с которыми моё «милый парень» нервно курило в сторонке. Невинными комплиментами из равновесия его не вывести. А жаль. Я бы с удовольствием посмотрел, как он смущается.

Странные мысли.

И желания странные.

На следующий день в университете Макс предпочел меня не третировать. Зато после окончания пар он подошел ко мне с новостью о том, что вечером мы идем на вечеринку нещадно топтать мои инфантильные грёзы.

— Только оденься поприличнее, — посоветовал он, смерив меня критическим взглядом.

— Поприличнее, это как? — на всякий случай уточнил я.

— Это когда ты надеваешь драные джинсы потому, что они так изначально задуманы, а не потому, что их сшили в прошлом тысячелетии.

— Они просто мои любимые, — смущенно пробормотал я, поглядывая на левую драную коленку потрепанных временем штанов.

— А еще это поглаженная рубашка. А не как из задницы.

— Я... Я сегодня проспал и просто...

— Хорош оправдываться, — поморщился Макс. — Мы учимся вместе три года. И ты вечно приходишь в рваной и мятой одежде, с лохматой башкой и не зашнурованными кедами. Ты неряшливый.

— Зато ты наблюдательный, — не смог я скрыть удивления. Мне-то казалось, что в жизни Макса для скромной персоны вроде меня места нет. А, оказывается, пусть и иногда, но он все же обращал на меня внимание. Хоть и из-за моей патологической неряшливости.

— Как минимум не слепой. Могу лишь надеяться, что одежда на тебе чистая.

— Да-да, с этим все в порядке, — заверил я его, чувствуя, как краснею. Не такая уж я и свинья!

— Спасибо, хоть нормальным парфюмом пользуешься, — фыркнул он.

— Я не пользуюсь парфюмом, — растерялся я.

— Нет? — Макс действительно удивился сему факту.

— Нет.

— Но тогда чем же... — Хаски внезапно наклонился ко мне и почти уткнулся носом в мою шею, шумно вдохнул воздух и резко от меня отодвинулся. — Нет, ничего, — выдавил он из себя с каким-то отстраненным видом.

— Что, от меня плохо пахнет? — я начал испуганно обнюхивать чистую, но мятую футболку.

— Нет. Нормально. Забей, — холодно выговорил он. — Ты помнишь мой адрес?

— Помню.

— Тогда к восьми вечера подходи к подъезду.

— К восьми? — охнул я. — Так поздно?

— Безумно рано. Но ничего... Зато успеем накидаться.

— Так я же... не пью, — пробормотал я, но Макс, не дослушав меня, уже вышел из аудитории.

Одеться поприличнее оказалось той еще морокой. Я почти час потратил на то, чтобы отыскать в своем гардеробе что-то более-менее подходящее. Не очень люблю ходить по магазинам и обновлять гардероб, потому в основном в моем арсенале всякое старье. Мною горячо любимое, естественно. Но старье, с какой стороны ни посмотри.

— Дим, неужели на свидание собираешься? — не преминула поинтересоваться мама.

— Нет, — с несчастным видом вздохнул я. — На вечеринку.

— Ты же, вроде, не очень любишь шумные компании.

Не люблю — это еще мягко сказано. До сих пор с содроганием вспоминаю посвящение на первом курсе, когда к вечеру все напились и переобжимались. Для меня подобное времяпрепровождение казалось пустой тратой времени. А еще, можете считать меня вредным брюзгой, но я не люблю наблюдать за тем, как многочисленные парочки по вечерам обжимаются по кустам, чтобы утром даже не вспомнить имен друг друга. Это ведь... Неправильно. Макс на том Посвящении, поговаривали, переспал сразу с тремя девушками, каждая из которых наутро плакала. Я ту ночь провел у озера, смотря на небо и думая, как завоевать сердце девушки, которая мне на тот момент очень нравилась. Утром я узнал, что она переспала с одним из старшекурсников, что устраивал нам посвящение. А затем они рассорились, потому что оказалось, что у ушлого парня уже имеется вторая половинка. Плакать к этому моменту хотелось еще и мне. Может Олег прав, и я действительно умудрился родиться не в то время?

Помня о словах Макса, я тщательно погладил вещи, причесался и даже одолжил у отца одеколон. Так что к назначенному времени я стоял у подъезда Хаски при полном параде и пытался не палиться, насколько хочу домой в свою удобную постель.

— Что за вонь? Кто-то сдох? — первое, что кинул Хаски в мою сторону, вместо приветствия.

— Ты же сам сказал, чтобы я использовал парфюм.

— Парфюм, а не ослиную мочу, — Макс брезгливо поморщил нос. — И я не говорил, что тебе надо им пользоваться, — добавил он сквозь зубы.

— Правда? Но я подумал...

— Рабы не думают, они исполняют, — хмыкнул он, оценивающе оглядывая меня с головы до ног. — Чего-то получше в твоем гардеробе не нашлось? — осведомился он.

— А что не так? — я облачился в синие джинсы, белую футболку и клетчатую рубашку с коротким рукавом. Мне казалось, что я выгляжу вполне презентабельно.

— Похож на сельского лоха.

На фоне Макса я и правда выглядел простовато. Он-то напялил черные джинсы и рубашку, которая так и сверкала ценником с четырьмя нулями.

— Не все такие стильные, как ты, — примирительно вздохнул я.

— Заметно, — усмехнулся Макс, вытаскивая из кармана пачку сигарет и закуривая.

— Я и не знал, что ты куришь, — удивился я.

— Бывает, — пожал тот плечами, протягивая пачку и мне.

— Нет, спасибо, я не...

— Бери. Это приказ, — нахмурился парень. Тяжело вздохнув, я взял сигарету и повертел ее в руках.

— Я никогда не курил.

— Все когда-то происходит в первый раз.

— Я не вижу в этом смысла.

— А смысл тебе и не нужен. Достаточно желания.

— Но я не желаю...

— Моего желания, дурень. Кури, я сказал, — с этими словами Макс приставил к сигарете огонек зажигалки. — И чего ты ждешь? — осведомился он.

— А что надо делать?

— Затягивайся. Вдыхай воздух через сигарету, — я подчинился, затянулся и ощутил, как терпкий дым проникает мне в горло и начинает его страшно драть. Откашливался я минуты три под едкие комментарии Макса.

— Я же сказал... — просипел я.

— Ничего, научишься.

— Зачем?

— Уж лучше пусть от тебя пахнет сигаретами, чем тем адом, которым ты, как понимаю, обливался из ведра, — заявил он. — Только все испортил.

— Что испортил? — не понял я.

— Свой запах, — невнятно выдал Макс. Я лишь пожал плечами. Вторая и третья затяжка дались с трудом, а затем я понял принцип, и стало попроще. От одной лишь сигареты у меня на пару минут закружилась голова. Я и не знал, что курево дает такой эффект. Интересно, но повторять бы мне не хотелось.

Вечеринка, на которую меня привел Макс, проводилась в большой квартире одного из его не самых бедных друзей. Многие присутствующие искренне обрадовались приходу Макса, мое наличие предпочтя проигнорировать. Меня это даже обрадовало. Было бы куда хуже, кинься кто общаться со мной. Настроение и без лишних коммуникаций давно скатилось к самому дну. Максим пошел обниматься и приветствовать чуть ли не всех присутствующих на вечеринке, тогда как я медленно отошел к столу с едой и напитками. Из безалкогольных оказалась только вода, поэтому я налил себе в бокал прозрачной жидкости и начал осторожно наблюдать за окружающими.

— Че это ты пьешь? — Макс возник рядом со мной минут через пятнадцать будто из ниоткуда. Я от неожиданности вздрогнул и чуть не выронил бокал.

— Воду.

— А хули?

— Я не пью алкоголь.

— Сегодня пьешь.

— Нет, ты не понимаешь, — покачал я головой. — Мне нельзя пить.

— Аллергия?

— Неадекватная реакция.

— Начинаешь блевать?

— Нет... Становлюсь... Становлюсь агрессивным, — сконфуженно выдохнул я. За свою недолгую жизнь выпивал я от силы раза четыре. Но каждая попытка познакомиться с алкоголем поближе каким-то волшебным образом заканчивалась дракой. Олег любил подшучивать про чертей, водящихся в моем тихом омуте. Сам не знаю, что на меня находит. А раз не знаю, то как же мне это контролировать? Вот именно. Никак. Самый простой способ избежать проблем, просто не пить. Стратегия действенная.

— Агрессивный? — удивленно приподнял Макс брови. — То есть, это слово присутствует в твоем лексиконе? Очаровательно. Ты и агрессия — даже не представляю. Хочу это увидеть, — ухмыльнулся он, наливая мне текилы. — Давай, выпей?

— Я же сказал, что не буду, — нахмурился я.

— А я сказал, что будешь. Пей, — спокойно выговорил Макс, глядя мне прямо в глаза. — У нас соглашение. Не забывай об этом.

— Это плохо закончится! Давай не будем, — с умоляющим видом попросил я, но Хаски оставался непреклонным.

— Ты когда-нибудь пил текилу?

— Нет.

— Учись, — с этими словами Макс поймал за руку проходившую мимо девушку. Он без лишних слов сыпанул соли ей прямо в откровенное декольте, провел языком по кокетливой ложбинке, тут же опрокинул в себя рюмку текилы и закусил лимоном. Девушка хихикнула, а Макс воззрился на меня.

— Понял?

— Н... наверное.

— Твоя очередь, — кивнул он мне на девушку, а точнее на ее засыпанную солью грудь.

Ни. За. Что.

— Я так не могу... — покачал я головой.

— Педик, что ли? — фыркнула незнакомка. Да что ж они меня все в педики-то записывают, а?! Не хочу я облизывать грудь какой-то незнакомки! Это негигиенично!

— Я тоже подозреваю, — усмехнулся Макс. В надежде поскорее избавиться от неожиданно опостылевшей компании Хаски, я опрокинул рюмку текилы и заел ее лимоном, миновав женскую грудь. Мне и без нее хорошо.

— Ну что, агрессивный, тебе уже хочется убивать? — осведомился Макс. Ха-ха, ну какой ты смешной. С ума сойти.

— Вроде нет, — поморщился я, ощущая, как по телу разливается тепло. Может действительно ничего плохого и не будет? Вдруг агрессивная реакция у меня возникает на определенный алкоголь? И текила в этот список не входит?

— Тогда еще по одной, — улыбнулся Макс, подливая мне напиток. — Выпьем, и я начну то, для чего мы сюда пришли, — пообещал он.

— А для чего мы пришли? — успел позабыть я.

— Чтобы уничтожить твою веру в великую любовь, — напомнил мне Макс с довольной ухмылкой.

— Ах да, точно, — фыркнул я, выпивая вторую рюмку текилы и чувствуя себя... замечательно.

— Вон, видишь парочку — парень в белой рубашке, девушка в синем платье? — указал Макс на ребят в толпе танцующих.

— Ну...

— Они встречаются уже семь лет, с самой школы.

— Ого.

— Он был ее первым, она была его первой.

— Как здорово!

— Да... Год назад я трахал ее в туалете прямо на его дне рождения, пока он валялся в отключке в собственной блевотине.

Мне стоило понять, что рассказ Макса ни к чему хорошему не ведет, но я все равно ошарашенно уставился на него.

— Но они же продолжают быть вместе, — пролепетал я вяло. — Продолжают любить друг друга.

— А, по-твоему, измену можно простить?

— Любимому человеку можно простить все, — тихо выговорил я. — Все мы ошибаемся.

— Да, именно поэтому ты расходился со всеми своими бабами? Потому что прощал? — расплылся Макс в широкой ехидной улыбке. Не знаю, как Хаски узнал подробности моей личной жизни, но он явно ждал удобного случая, чтобы ткнуть меня в нее носом. И этот случай ему подвернулся. Меня как ледяной водой окатило.

— А ты откуда знаешь?

— Узнать можно все, главное — желание, — он явно наслаждался ситуацией.

— Тогда тебе должно быть известно и то, что ни с одной из своих девушек я не расставался. Это они меня бросали, — выдохнул я с надрывом.

— То есть ты заставал их в постели с другими мужиками, а потом они же тебя и бросали? — охнул Макс. — Ёб вашу мать, да ты конченый терпила! Большего пиздеца в жизни не слышал! Я-то думал, что ты простой придурок. А ты, судя по всему, ох, какой не простой! Золотой придурок! Бриллиантовый! — с удовольствием продолжал глумиться Хаски.

— Заткнись, — проговорил я тихо, но зло, рефлекторно опрокидывая третью рюмку.

— Я бы никогда не простил измену. Убил бы на месте, — внезапно заявил Макс.

— А почему?

— В смысле, почему?

— Какая тебе разница, изменяет тебе человек или нет, если ты его не любишь? Ты ведь не веришь в любовь, значит, чувства этого никогда не испытывал. Так откуда тебе знать, как бы ты отреагировал, измени тебе человек, к которому ты не равнодушен, когда ты равнодушен ко всему? И как ты вообще можешь судить об этом — тип, который никогда в жизни не состоял в отношениях и только и делал, что трахал все, что попадалось ему на глаза? — выпалил я на одном дыхании.

— Один-ноль в твою пользу, — Макс и не подумал смутиться. — Что ж, продолжим. На тех голубков глянь. Они недавно поженились. Девушка беременна, — указал он на пару, что ворковала у окна.

— Только не говори, что ребенок твой, — упавшим голосом выговорил я, чувствуя тяжесть во всем теле.

— Не мой, — усмехнулся Макс. — Я сторонник контрацепции. Но и не его — уж поверь. Эта дамочка пару раз предлагала мне побыть, скажем так, третьим. Хотела секса втроем. Со мной и вторым любовником. Муж в неведении. Ждет ребенка и уверен, что она верна только ему. Лопух. И вон на ту парочку глянь!

Не хочу я больше ни на кого глядеть, блядь!

— Ты и эту девушку трахнул? — огрызнулся я.

— Нет. Парня, — Макс задорно рассмеялся. Ему нравилось говорить обо всей этой грязи, обмусоливать каждую мерзкую историю сексуального характера, а мне становилось все хуже. Я опрокинул четвертую рюмку и понял, что больше в этом месте находиться не могу. Стены давили на виски. От людей разило потом и тухлятиной. Такие красивые снаружи, и такие гнилые внутри. А Макс выступал в роли их предводителя, удобно разместившегося в эпицентре эмоциональной грязевой ванны и кайфовавшего с этого.

— Я домой, — выдохнул я.

— Нет, ты останешься. Я тебя не отпускал, — усмехнулся Макс, положив руку мне на плечо.

— А мне плевать, — я грубо сбросил руку Хаски и направился к выходу. Он хотел последовать за мной, но дорогу ему преградил какой-то бугай.

— Вот ты где, ебаный Казанова, — прогудел он, заставив меня остановиться. — До меня дошли слухи, что ты позарился на мою сестру! — прогремел он, хватая Макса за рубашку и притягивая к себе.

— Позарился? — Хаски оставался невозмутим. — Да я уже давно потерял к ней интерес.

— Да что ты говоришь.

— Говорю как есть. Как трахнул, так сразу и потерял, — мерзко усмехнулся парень.

— Ах ты...

Люди вокруг притихли, ожидая зрелищную драку. Никто и не подумал попытаться разнять парней до начала мордобоя. Всем было интересно, чем все завершится. И тут алкоголь ударил мне в голову окончательно.

— Эй, — позвал я бугая. — Не трогай его. Он мой друг, — выговорил я заплетающимся языком. Сказанул, так сказанул.

— Друг? — усмехнулся парень, повернувшись ко мне вполоборота. Одной рукой он продолжал держать Макса за рубашку, вторую же сжал в кулак, собираясь отработать первый удар на мне.

— А он тебя другом не считает. Пришел и сообщил, что привел к нам некую невинную овечку, за которой будет весело наблюдать. Круче экземпляров в зоопарке. Мы даже кличку тебе придумать успели — «Солнышко».

Это, наверное, оттого, что я светловолосый. И глаза у меня желтые. А еще у меня в челке имеется белая прядка, которая растет из родимого пятна. Поэтому на фоне золотисто-русых волос она выглядит как солнечный зайчик. По крайней мере, моя бабушка все мое детство называла меня именно Солнышком и никак иначе как раз из-за этой прядки. Так что, не так уж это и обидно. Хотя...

— Вот как, — рыкнул я, чувствуя, как во мне закипает лютая ненависть ко всему, что меня окружает. Думаете, вы лучше всех? А я, значит, деревенский лопушок, которого вы готовы растерзать? И плевать, что я буду ощущать после? Для вас чувства человека — одноразовые стаканчики, которые можно сжать в кулаке и закинуть в мусорный бак? Нравится вам играться с чужими жизнями, в пыль растирая принципы и убеждения? Захотели, значит, всей своей вонючей стаей гиен опошлить мое восприятие любви, исказить понятие верности и втоптать в землю даже жалкие упоминания о романтике? А вот хуй вам, гниды вонючие. Не позволю. Слышите меня? НЕ ПОЗВОЛЮ!

— Тогда лови солнечный удар! — с этими словами я отклонился, а затем со всей пьяной дури ударил бугая лбом по лицу. Раздались испуганные возгласы. Кто-то взвизгнул, будто бы впервые увидел кровь. Парень, которого я ударил, схватился за сломанный нос, из которого потекла красная жижа. Смотрел он на меня оторопело. Так, словно я совершил нечто фантастическое. Хотя секунду назад он сам собирался ударить человека. Макса. Так почему ж ты удивляешься, когда бьют тебя? М-м-м? А че все так поднапряглись-то, я не понял? Хули не продолжаете лыбу давить, золотые детишки? Очко заиграло?

— Еще кто-то хочет поговорить о моей хрупкой душевной организации? — пьяно проорал я, делая шаг в сторону бугая и тем самым заставляя его отшатнуться от меня. — Ну?! Слушаю вас внимательно, беспринципные мрази, потерявшие человеческий облик!

Все притихли. Никто не говорил ни слова. И только громкий хохот Макса разрушал гнетущую тишину. Это стало последним, что я запомнил.

****

Просыпался я долго и мучительно. Голова раскалывалась, в горле пересохло, а лишь я открыл глаза, как солнечный свет резанул по ним, будто нож по маслу. Более или менее привыкнув к адовой слепящей боли, я огляделся по сторонам и понял две вещи: во-первых, я не дома, а во-вторых — в моей памяти образовался провал размером с Марианскую впадину. Не стоило и сомневаться, в исчезнувший промежуток времени я наверняка натворил дел.

— Только не это, — выдохнул я еле слышно, хватаясь за гудящую голову.

— Да, ты вчера показал себя во всей красе, — от голоса Макса я чуть не подскочил на диване, на котором, видимо, провел прошлую ночь.

— Я... Я... Где я? — просипел я обессиленно.

— У меня дома, — оповестил меня Хаски, вальяжно развалившись в кожаном кресле.

— Что я здесь делаю?

— У меня возникает тот же вопрос. Я собирался довести тебя до дома, но ты не говорил мне адреса. Заявил, что это тайна. Что я шпионю для Третьего Рейха, и ты скорее умрешь, чем расколешься. У меня, естественно, мелькнула мысль бросить тебя отсыпаться на улице, благо погода нынче отличная, но...

— Что ж не бросил? — нахмурился я.

— Решил отблагодарить за то представление, что ты устроил на вечеринке.

— Все плохо, да? — простонал я.

— Нет, что ты! Все отлично! Ты сломал нос моему недоброжелателю, а его друзьям подарил по паре хороших синяков.

— Друзьям? — я застонал громче.

— Да, друзьям, что пришли на помощь. Они тебя, конечно, тоже неплохо отметелили, но удар ты держать умеешь. Мое уважение.

— Моя голова...

— После драки ты залпом выпил полбутылки текилы.

— Не продолжай.

— Затем заблевал полтуалета.

— Прошу, хватит.

— Я тебя еле вытащил.

— Я же говорил, что мне нельзя пить!

— Почему же нельзя? В кои-то веки ты расслабился и прекратил быть занудой, — улыбнулся Макс.

— Я вел себя как пьяная свинья!

Хотя почему же «как»? Я и был пьяной свиньей.

— Нет, — парень протянул мне стакан с какой-то зеленой бурдой. — Ты вел себя вполне по-человечески.

— А это что?

— Зелье от похмелья.

— Меня тошнит от одного только его вида.

— Знаю. Но тебе сразу же полегчает, — пообещал Хаски, выглядя вполне дружелюбно.

Я вздохнул, забрал стакан, понюхал зеленую бурду, сделал пару глотков и поморщился.

— Гадость.

— Зато действенная.

— А времени сколько? — продолжал я медленно возвращаться к жизни.

— Семь утра. Еще успеешь перед парами зайти домой и переодеться. Если ты, конечно, в состоянии идти в универ.

— В состоянии, — соврал я, поднимаясь с постели и ощущая боль в руках, ногах и животе. Сказывались вечерние побои. — А можно вопрос? — еле ворочая языком, протянул я, разглядывая собственные сбитые костяшки.

— Валяй.

— Что делал ты, пока меня били?

— Очень внимательно наблюдал, — протянул Макс с противной улыбкой. — А ты рассчитывал, что я за тебя заступлюсь? — поинтересовался он с невинным видом.

Да уж куда там... Царю негоже влезать в драки между грязными смердами. Или гоже? Макс натянул на себя привычную сучью маску, но от глаз моих не укрылись сбитые костяшки, которые он старательно прятал за длинными рукавами рубашки. Все-таки он хороший парень, но почему-то очень хочет казаться плохим.

— Подскажи, пожалуйста, где у тебя ванная?

— Меня аж коробит от твоей вежливости, — фыркнул Макс. — По коридору направо, — кивнул он.

Поблагодарив его и услышав еще одно не слишком меня интересующее мнение по поводу моего безупречного воспитания, я, покачиваясь, добрался до ванной комнаты. Лишь умывшись холодной водой, я заставил себя взглянуть на отражение в зеркале. Все оказалось не так уж и плохо. Правая скула немного припухла, но в остальном видимых повреждений не наблюдалось. Конечно, нашлись синяки под потерявшей белизну футболкой, но то, что скрывалось под одеждой, можно смело игнорировать. Куда больше меня заинтересовало случайно замеченное пятно за левым ухом. Кровоподтёк слишком сильно напоминал зас...

— Эй, — позвал я Макса, выбежав из ванной. — Откуда у меня за ухом засос?!

— Что? — парень сделал вид, будто не понимает, о чем я говорю. Но он понимал.

— Засос, — повторил я, тыкая пальцем себе за ухо. — Откуда он?!

— Кто знает, — меланхолично пожал Макс плечами. — Я же не следил за тобой каждую секунду.

— Это ты виноват, да?

— Что? С чего это вдруг?! — во взгляде Хаски промелькнула паника. Ага. Попался!

— Никому на этой вечеринке не было до меня дела. Ты кого-то подговорил, верно? Зачем? — всплеснул я руками, ощущая стойкое желание как можно скорее принять душ.

— Чтобы посмотреть, как ты злишься, — не стал продолжать отнекиваться Макс.

— Я не могу понять, в чем удовольствие строить из себя такую скотину? — не выдержав, прорычал я.

— А может, дело в том, что я никого из себя не строю? Может, я и есть скотина? Не думал об этом?

— Это не так, — покачал я головой, стягивая со спинки стула потрепанную вечерней дракой рубашку и направляясь к выходу. — Тебе просто хочется, чтобы все так думали.

****

— Как вечеринка? Судя по состоянию твоей скулы, ты пил? — предположил Олег.

— Выходит, что так, — кисло ответил я.

— Как же тебя заставили?

— Шантажом.

— А Макс непрост. Очень непрост. Вертит тобой, как ему хочется, а ты и рад.

— Ничего я не рад.

— Рад, — продолжал настаивать друг. — Тебе не кажется, что ваша так называемая «дружба» слегка затянулась? Он — хреновая компания.

— Я понимаю, — не стал я спорить.

— Тогда почему бы тебе не прекратить этот фарс? Что-то мне уже не верится, что вся эта вакханалия чисто для того, чтобы узнать парочку секс-секретиков.

— Мне... мне уже и самому не сильно верится, — признался я тихо. — Не знаю, почему продолжаю это общение. Наверное, мне Максима немного... ну... жаль?

— С какого этого хера? У него есть все, чего бы он ни пожелал. И даже больше.

— Но у него нет любви. А значит, у него ничего нет.

— Начали за здравие, а заканчиваем за упокой? Ты собирался учиться у него трахаться, а в результате решил научить любви? Я ничего не путаю?

— Не знаю... Мне кажется, что ему нужен друг.

— Дим. Вот честно, Максу никто не нужен. Это тебе нужно хер знает что. Как обычно.

— Может, ты и прав.

— Я прав, — настаивал Олег.

— Тогда я продержусь последний день так называемого «рабства» и на этом всё. Конец. До свидания, — твердо решил я.

— Наконец-то зрелая мысль.

****

— Сегодня мы пойдем в клуб, — сообщил мне Макс, не успела закончиться последняя пара.

— Ладно, — смиренно вздохнул я. — Только предупреждаю, пить я не буду!

— Это мы еще посмотрим, — в последнее время частенько игравшая на губах Макса усмешка начинала вызывать у меня смесь тревоги и тошноты. — Не забудь принарядиться. Вдруг мы сумеем для тебя кого-нибудь склеить.

— Я не любитель склеиваний.

— Ах да, как я мог забыть, — Макс наигранно всплеснул руками. — Тебе же подавай исключительно серьезные отношения. Рассуждаешь, как девственник. Ты уверен, что у тебя был реальный секс? Он точно тебе не приснился?

— Точно, — буркнул я.

— Может, ты что-то перепутал? Ты же знаешь, что поцелуй в лоб — это лишь прелюдия, причем, обычно, для покойника?

— У меня был полноценный секс, — монотонно выговорил я, стараясь не вестись на провокации Хаски.

— В котором ты не слишком удовлетворял своих девочек?

— По крайней мере, я старался, — фыркнул я, проглатывая раздражение и хилую гордость.

— Какой смысл в старании, если результата ноль?

Так-то оно так, но почему бы тебе не заткнуться?!

— Я больше не хочу говорить на эту тему.

— Зато я хочу.

— Тогда оставляю тебя в приятном обществе самого себя, — хмуро сообщил я и поспешил подальше от Макса.

Странные ощущения. В последние дни Хаски начал жутко меня раздражать. Точнее не он сам, а то, что извергается из его рта. Раньше я так остро не реагировал. Не понимаю, что изменилось. Макс никогда не следил за языком, но мне на это было глубоко плевать. Так почему же теперь каждая его фраза откликается во мне обидой? Как будто... Как будто его мнение для меня действительно начало что-то значить.

****

В клуб Макс разоделся хлеще, чем до того на вечеринку. Кожаные штаны и черная рубашка колоритно выделялись на фоне моих идиотских широких шорт и футболки.

— Ты надел в клуб шорты? Ничего не перепутал? — Макс изобразил гримасу отвращения.

— Так жарко же, — вяло пробормотал я.

— М-да... С таким дизайнерским решением бабы тебе отродясь не найти.

— Мне и не нужна баба, — проворчал я.

— Да-да, как я мог забыть. Тебе же нужна любовь.

— Точно.

— Посмотрим, что ты скажешь после клуба.

— Не важно, сколько пар ты мне продемонстрируешь и сколько грязи о них расскажешь. Это ничего не изменит.

— Вот и проверим, — хмыкнул Макс, закуривая сигарету. Меня, к счастью, курить он не заставлял, наверное, потому, что на этот раз я решил оставить одеколон отца без внимания.

Мы брели по узким улицам, утопая в тенях старых домов и ветвистых деревьев. Между нами образовалась необъяснимая звенящая тишина. Казалось, что нам обоим есть, что сказать друг другу. Но каждый со своей стороны ждал, когда первый шаг сделает его собеседник. Странное ощущение: мучиться от желания начать разговор, при этом не представляя, о чем же так хочется завести речь. Что именно меня так гложет?

Свернув с очередной улочки, мы вышли на широкий проспект. Мимо нас то и дело прогуливались влюбленные парочки. Одни держались за руки, другие пожирали друг друга взглядами, третьи смущенно переглядывались. Хотя солнце зависло над горизонтом, над нашими головами небо затянули густые серые тучи. Мы не успели пройти и половины пути до клуба, как на землю хлынул первый в этом году добротный ливень. В небе засверкали яркие молнии. Все вокруг наполнилось оглушительным громом.

Майская гроза застала нас врасплох. Мы с Максом, как и многие другие застигнутые стихией люди, спрятались под навесом уличного кафе, в надежде переждать бурю. Я и не подозревал, что настоящая буря только ждала меня впереди.

— О, глянь на тех голубков, — кивнул Макс в сторону одного из столиков. Я посмотрел туда, куда указывал парень, и обомлел. А он, не заметив моей реакции, продолжил:

— Видишь девчонку? Примерно полгода назад нарвался на нее в клубе. Она была пьяная в говно. Еле на ногах стояла. Весь вечер прыгала вокруг меня, все хотела затащить в туалет. Жаловалась, что ее парень скучный и никчемный романтик, который вместо того, чтобы хорошенько ее оттрахать, дарит ей цветы, готовит ужины при свечах и... — Макс осекся, видимо заметив выражение моего лица. — В общем... Я не любитель пьяного секса, так что отшил ее и она ушла из клуба с другим. Теперь понимаешь, чего стоят романтические порывы? Дело не в том, что это хреново. Дело в том, что не всем они нужны.

— Понимаю, — тихо выговорил я, чувствуя, как меня шатает. — Что-то мне нехорошо, — выпалил я, пытаясь унять неожиданно проявившуюся дрожь в руках. Не дожидаясь ответа Хаски, я выскочил из-под навеса под ливень и почти бегом направился к первому темному переулку. Сердце колотилось как бешеное. К горлу подкатил предательский комок. Глаза нещадно щипало. Мне стоило большого труда сдерживать эмоции и не дать им волю прямо там, на глазах у зевак и Макса. Представляю его довольную рожу в ответ на мою идиотскую истерику. Нет уж, я тебе такого удовольствия не доставлю.

Я прошел вглубь переулка, убедился, что вокруг никого нет, и лишь затем разревелся как ребенок. Не знаю, почему меня накрыло именно сейчас, ведь я не плакал класса с пятого. Каждый раз, когда мне разбивали сердце, я терпеливо сносил удар и двигался дальше. Но сейчас... Прямо сейчас я будто впервые осознал, какой же я кретин. Наивный глупый неисправимый романтик, который в голос рыдает в подворотне под проливным дождем. Рыдает, потому что испытывает нестерпимую боль и обиду. Рыдает, потому что смесь презрения и жалости к себе преодолела все мыслимые пороги.

— Эй, ты чего? — послышался за моей спиной голос Максима. И почему он такой приставучий, когда это совсем не к месту?

— Мне что-то не очень... Я домой, — просипел я, не поворачиваясь к Хаски и надеясь, что по дрожащему голосу ему не удастся определить что я, как последний болван, плачу по давно ушедшей любви.

— Твой дом в другой стороне.

— Тебе-то откуда знать?

— Знаю. А еще впереди тупик, — холодно выговорил Макс, судя по изменению громкости голоса приближаясь ко мне. Он был последним человеком, перед которым мне бы хотелось демонстрировать свои слезы. Я живо представил, как он рассказывает всей аудитории в университете, какой я изнеженный рохля. Я бы сбежал, поджав хвост, вот только передо мной действительно выросла трехметровая кирпичная стена, а единственный выход из тупика загородил Хаски, ждущий объяснений.

— Просто... — Ладно, скрывать смысла нет. — Та девушка... — выдохнул я, медленно поворачиваясь к Максу. — Та девушка, на которую ты указал — это моя бывшая.

— Чего? — опешил Хаски.

— Ага. Ты не ослышался. Ирония судьбы, не правда ли? Так что тогда в клубе она жаловалась тебе на меня. Я — тот кретин, что готовил ужины, водил ее на прогулки в парке, дарил цветы без причины. Это был я, — тихо выдавил я из себя, борясь с рвущимися из груди рыданиями. — Я так старался... Я... — в эту секунду мне казалось, что я вот-вот умру. Мое сердце остановится. Просто так. Без видимых причин. Люди же способны умереть от горя? — Я не понимаю, почему меня считают идиотом лишь за то, что я люблю человека. За то, что забочусь о нем и готов сделать все, только бы ему было комфортно. Я... Я правда не понимаю, как так вышло, что в наше время искренние чувства стремятся осмеять и смешать с дерьмом, при этом гоняясь за сомнительными дешевыми удовольствиями, после которых не остается ничего, кроме разочарования. Ты... все вы талдычите, что я наивный придурок и верю в то, чего давно не существует. Но что же в таком случае все это время рвало мне душу? Или мои чувства в расчёт не берутся?! У меня какое-то психологическое заболевание, раз я испытываю то, чего по вашим словам не существует?! — всплеснул я руками. — Да, ты прав! Об меня вытирают ноги, но дело не в моей бесхребетности. Просто я...

— Не продолжай, — попросил Макс, оказываясь совсем близко. — Ты прав. А мы нет. И не надо никого слушать, — проговорил он тихо, наклоняясь ко мне. — Такие люди, как я — мы просто завидуем тебе и тому, что ты способен на это, — его губы оказались в каком-то миллиметре от моих.

— Способен на что? — почти прошептал я, чувствуя странное, нарастающее волнение.

— Способен любить, — улыбнулся Макс, после чего преодолел последние миллиметры между нашими губами и поцеловал меня.

Он действительно поцеловал меня. Твою ж мать.

Ливень усилился. Он молотил по асфальту и крышам домов, выбивая безумные барабанные дроби. Вода ручьями стекала по стенам и веткам деревьев, бурным потоком хлестала из дождевых труб. Холодные струи сочились по моим волосам и стекали по лицу к шее, а оттуда ползли под одежду. Насквозь промокшая тонкая ткань начала липнуть к телу. Губы Макса были холодными. Почти ледяными. Зато язык горячий.

Стоит ли говорить, что мысли о бывшей из моей головы вылетели быстрее пули.

«Что ты делаешь?»

Макс на свои действия не встретил сопротивления хотя бы потому, что я впал в полный ступор.

«Зачем ты это делаешь?»

Ощутив мою слабину, Хаски без зазрения совести прижал меня к мокрой кирпичной стене, с каждым мгновением углубляя поцелуй и становясь все напористей.

Стоит ли говорить, что я никогда в жизни так не целовался? А точнее, никогда в жизни никто не целовал так меня. Мои девушки ждали страсти с моей стороны, сами предпочитая изображать скромность. Я же не обладал необходимым темпераментом для создания настолько горячих, выбивающих их легких весь воздух поцелуев. Это было настолько... страстно, что мне стало жарко в прохладный майский вечер под проливным дождем. Я не отвечал Хаски, потому что все еще не верил в реальность происходящего. У меня все это в голове не укладывалось. Я целуюсь с парнем. С Максом. И мне... Мне не противно. Вообще-то, даже приятно. Какого черта здесь происходит?!

Кто бы мог подумать, что поцелуи способны быть настолько глубокими. Такими голодными. И я даже не подозревал, как это может завести. Что ж... Сегодня у меня, судя по всему, день невероятных открытий.

Макс первый заметил мое недвусмысленное состояние.

— У тебя стояк, — отстранившись от меня, прокомментировал он с усмешкой. Я проморгался, пытаясь сфокусироваться на лице Хаски. Мне потребовалось время, чтобы осознать смысл сказанных им слов. Я ошарашенно уставился на свою ширинку, не имея представления, какого черта мое тело отреагировало на действия Макса настолько ярко. Хрен ли ты встал, еб твою мать?!

Быть может, в этом кроется секрет Макса? В поцелуях? И именно поэтому девушки так легко ему отдаются?

— Из... извини, — это единственное, что я смог выдавить из себя, глядя на оттопыренную ширинку. Я чувствовал себя тряпичной куклой, набитой ватой, и не знал, как реагировать на все происходящее, а потому не реагировал вообще никак. Стоял как истукан и балансировал между лютым стыдом и бесконечной апатией.

— Ты собираешься с этим что-то делать? — поинтересовался Хаски, упираясь рукой в стену и будто бы нависая надо мной, хотя как такое возможно, если мы почти одного роста? Я нерешительно поднял глаза на Макса и невольно вздрогнул, натолкнувшись на пристальный изучающий взгляд. Прямо сейчас Хаски казался непривычно серьезным. Я же на его фоне виделся себе неопытным подростком, которого чуть не застукали за мастурбацией.

— Я... не знаю.

— Вариантов не много, — заметил Макс, продолжая буравить меня взглядом голубых глаз. — Ты можешь перетерпеть...

Этот вариант мне подходит.

— ...поработать руками или... попросить меня помочь, — продолжал медленно выговаривать слово за словом Макс. Я невольно сглотнул. Третий вариант почему-то прозвучал особенно интригующе.

— Помочь? Как? — выдавил я из себя хрипло. Парень вместо ответа вновь впился в мои губы, одновременно с тем одну руку запустив под мою мокрую футболку, а второй расстегнув верхнюю пуговицу на ширинке моих джинсовых шорт. Опасно. Поцелуи — полбеды. Но заходить настолько далеко я не готов. Не на улице! Не с парнем! Я и к поцелуям-то не готов! Ни к чему я не готов, господи боже!

— Тебе всего лишь надо попросить, — прошептал Макс мне на самое ухо, просовывая руку мне в шорты и касаясь холодными пальцами моего стояка. Я невольно охнул от резких ощущений, чувствуя, как дрожат мои колени.

«Что мы делаем?»

«Что я делаю?»

— П... — Прекрати, Максим, этого делать нельзя! — п... — Пожалуйста, давай сделаем вид, что ничего не было! — п... помоги, — еле слышно выдохнул я, не веря своим ушам.

«Зачем я сказал это?»

«О чем я думал?!»

«ЧТО СО МНОЙ НЕ ТАК???»

«ГОСПОДИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ?!»

— Ох, ну раз тебе этого так хочется, — удовлетворенно кивнул парень, неожиданно вставая передо мной на колени. Только не это! Только не говорите, что он собирается... Нет! Мама, роди меня обратно!

— Постой! — запаниковал я, не готовый к подобному. — Я думал... Я думал, руками! — Позорище. Какое же я позорище!

Макс не вслушивался в мой невнятный лепет. Он ловко расстегнул мою ширинку и одним рывком стянул с меня шорты вместе с нижним бельем. Не медля, Хаски коснулся губами моего стояка, пальцами правой руки вцепившись в самое основание, а левой ухватившись за мое бедро. Я чуть в обморок не упал. Серьезно. Все, на что я был способен в этот момент — это вжиматься в стену, из последних сил удерживаясь на ногах. Еще ни разу... Никто... Никогда... Так мне не делал.

Холодные губы на контрасте с горячей глоткой ощущались так ярко, так чувственно, убийственно пронизывающе. А движения языком сводили меня с ума, заставляя лихорадочно кусать губы и проглатывать рвущиеся стоны наслаждения. И представить себе не мог, что может быть так приятно. Что человеческий организм вообще способен ощущать нечто подобное. Я-то, дурак, считал, что оглушительные оргазмы — это мифы мечтателей, и что секс не настолько невообразимо приятен, насколько декларируют. Может, поэтому я никогда особо не акцентировал на нем большего внимания. Прямо сейчас мое познание в сексе выходило на новый уровень. Мне было настолько хорошо, что я периодически ловил себя на мысли, что забываю, как дышать. Я уже не замечал ни дождя, ни звуков города, ни жесткой стены, царапавшей мне спину. Все мое существо концентрировалось исключительно на действиях Макса и резонировало с ним.

Хаски не спешил. Он совсем не походил на моих девушек, которые старались поскорее довести меня до оргазма, чтобы вернуться к своим насущным делам. Макс все делал размеренно, тщательно, с нескрываемым азартом. Словно доставление мне удовольствия — это, с ума сойти, какое интересное мероприятие, а не раздражающая необходимость. И каждое прикосновение отпечатывалось на коже жаром его пальцев. Что может быть более возбуждающим, чем желание человека оказаться к тебе еще ближе. Еще глубже. Всепоглощающе. Разве не странен тот факт, что парень, не отличающийся чувственностью в жизни, был настолько внимателен, когда дело касалось близости? Будто его действительно заботили мои ощущения. И словно именно таким образом он пытался выразить то, что не мог произнести вслух.

Кое-как приняв устойчивое положение, я запрокинул голову и уставился на рыхлые облака, невольно положив руку Максу на макушку и зарывшись пальцами в его слипшиеся от дождя волосы. Такие мягкие. И податливые. Совершенно не похожие на хозяина, каждое движение которого отдавалось в моем теле приятной нарастающей истомой. Макс внезапно взял глубже и сжал губы настолько сильно, что мое тело содрогнулось от резкой, почти болезненной вспышки удовольствия. Сам не заметил, как с моих губ сорвался протяжный стон. В глазах задвоилось. Небо заискрилось очередной порцией молний, будто бы оно переживало эти неповторимые феерические ощущения вместе со мной. Хаски поумерил пыл, вернулся к предыдущему темпу и взялся едва заметно касаться кончиком языка чувствительной головки, будто точно знал, о чем я думаю и чего хочу. Мне кажется, такому невозможно научиться — так легко чувствовать человека и считывать его желания. Неоспоримо, это врождённый талант, который и сделал Макса настолько успешным в постельных делах. Кто бы мог подумать, что я об этом таланте узнаю из первых уст. Буквально.

Ощущения вновь начали разрастаться, поглощать меня. Свободной рукой я вцепился в крошащийся кирпич стены, невольно опустив голову и теперь вместо неба наблюдая за Максом, а точнее за тем, как его губы... Господи. Это до сумасшествия возбуждающе. Вид скользящих по моему члену влажных губ настолько меня взбудоражил, что я не успел предупредить Макса о стремительно приближающемся завершении. Он недовольно фыркнул, резко отстранился от моего паха и с хмурым видом стер рукавом струйку прозрачно-белой жидкости, стекшей с уголка его губ.

— Ты чего так внезапно? Я же ничего не сделал, — фыркнул он, отплевываясь. Но разве я мог сказать, что кончил от одного только его вида? Разве мог я произнести это вслух?

— Натяни шорты и иди домой, — холодно распорядился Макс, вставая на ноги и хрустя спиной. — Не забудь принять горячую ванну, а то заболеешь, — добавил он, и я только сейчас понял, что промок до нитки и замерз настолько, что стучали зубы.

— А ты?.. — запоздало тихо выдавил я в спину удаляющейся фигуре. — Что будешь делать ты?

...Но Макс уже скрылся за поворотом.

****

— Привет, — нервно выдохнул я в трубку.

— Дим, какого хрена? — послышался недовольный сонный голос Олега.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— В четыре утра?! До восьми это не подождет?

— Нет, не подождет. Это очень важно.

— Дим, иди спать...

— В том-то и дело! Я не могу заснуть. Не могу перестать думать.

— Блин, — раздалось обреченное. — Окей, что за трагедия приключилась с тобой на этот раз?

— Едва ли это можно назвать трагедией.

— О... Рад слышать. Так что произошло?

— Я... Меня... Ну то есть... Меня Макс... Поцеловал, — выдохнул я тихо. В трубке воцарилось многозначительное молчание.

— Мне кажется, я еще не проснулся, — наконец выдал Олег. — Мерещится, что...

— Тебе не мерещится. Макс меня поцеловал.

Снова молчание.

— Только...

Пауза.

— ...поцеловал?

Я поперхнулся воздухом. Олег всегда отличался чудовищной проницательностью.

— Дима? Ты тут?

— Тут.

— Так что? Он только поцеловал тебя?

— Ну... да.

— Что-то неубедительно ты произносишь это твое «ну да». Если он что-то сделал против твоей воли, я его...

— Нет-нет, ничего такого! Честное слово! — поспешил я успокоить друга. — И я могу за себя постоять.

— Да. С вискарем в венах. А как трезвый, так хоть в узел тебя завязывай.

— Ладно. Пусть так. Говорим мы сейчас не об этом.

— Действительно... Ну и что? Как? Зачем? А главное, нахуя? Насколько поцелуй был мерзким? Надеюсь, ты дал ему по ебалу? — засыпал меня вопросами Олег.

— В том то и дело, что совсем наоборот, — осторожно произнес я. — Мне кажется... Ну... Это...

— Ну??? Что тебе кажется, говори уже?! — поторопил меня взволнованный Олег.

— Думаю, мне нравится Макс.

— Нравится? Э-э-э... В каком смысле?

— Боюсь, что влюбился в него.

— Чё?

Пауза.

— Ты ёбнулся?

Пауза.

— С какого хрена?! Ни с того ни с сего? Ты ж натурал! Только не говори, что вы разок пососались, а ты уже распланировал вашу жизнь до гроба! Из-за одного чертового поцелуя?! Издеваешься?! Дима, ты нормальный?! Ты слышишь, что ты говоришь?! Влюбился он. Да как такое вообще возможно?!

— Нет... Хм... Я не знаю.

— Дима, не дури. Ты просто сходишь с ума из-за одиночества. Он тебя, так скажем, слегонца приласкал. И все? Наш романтичный придурок развесил уши и втюрился по самое небалуй? Твою ж мать... Впрочем, чему я удивляюсь? Ты всегда был таким...

— В смысле?

— Скажешь, нет? К тебе только проявляют внимание, и ты мгновенно превращаешься во влюбленную собачонку, готовую на все ради своего хозяина. Поэтому тебя девчонки и шпыняли. А Максу, уж прости за честность, ты вообще на хер не сдался!

— То есть, ты думаешь, что мне не стоит ему об этом говорить?

— Говорить о том, что ты влюбился в него? НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ, ДИМА! Он же тебя уничтожит.

— Ну, а если...

— Слушай, Дим. Я правда хочу, чтобы у тебя наконец-то устаканилась личная жизнь. Мне даже плевать, кто будет рядом с твоей идиотской романтичной натурой: баба или мужик. Но... Но Макс — это эпически дерьмовый вариант.

— Ты его не знаешь, — насупился я.

— Так и ты его не знаешь, Дима! Вы сколько общаетесь? Неделю? Две?

— Не очень долго.

— Вот именно.

— Но я все равно скажу ему.

— Дим, не надо...

— Я скажу. И будь что будет.

— Ладно. Я поддержу любое твое решение. Даже самое придурошное. И принесу на пары стопку платков...

— Спасибо.

****

Следующее утро превратилось для меня в сущий кошмар. Я проспал будильник (впервые в жизни!), приготовленный мною пирог пригорел (впервые в жизни!), а из-за неожиданного отключения электричества пришлось, как обычно, нарядиться в мятые вещи, хотя перед выходом я честно собирался их погладить (впервые в жизни, опять-таки!). В результате в аудиторию я ворвался за мгновение до звонка. Макс, как ни в чем не бывало, сидел на своем излюбленном месте, ни на кого не обращая внимания. Я не стал исключением.

Щепетильный разговор, который у себя в фантазиях я успел прокрутить раз двести, чтобы подготовиться даже к самым нестандартным ситуациям, пришлось отложить до перерыва. Полтора часа я сидел, как на иголках, не зная, куда себя деть и чем заняться. Лекция упорно не писалась, Олег на все мои сообщения отвечал односложно, явно не поощряя моего решения признаться Максу. А моя неожиданная любовь даже не подозревала о том, что её ждет впереди.

Лишь закончилась пара, я тут же подлетел к Максиму.

— Привет! — выпалил я, чувствуя, как сильно колотится сердце.

— Привет, — скучающе ответил Макс.

— Нам... Нам надо поговорить!

— О чем это?

— О... Эм... Ну ты знаешь.

— Не знаю. По-моему, говорить нам не о чем, — равнодушно протянул он.

— Нет, есть!

— Так говори, — пожал Макс плечами.

— Не здесь. Не при всех.

— О-о-о... Интригуешь. Ну хорошо, — Максим медленно поднялся со своего места и неторопливо направился к выходу. Я последовал за ним, чувствуя на себе испытующий взгляд Олега. Прежде чем выйти из аудитории, я оглянулся на друга и помахал ему. Он в ответ показал мне средний палец. И почему он так злится? Можно хоть чуточку веры в позитивный исход?!

Мы с Максом уединились у дальнего окна большого коридора.

— Только не говори, что снова притащил какую-то выпечку, — поморщился Хаски.

— Я хотел, — не стал я врать. — Но у меня тесто подгорело.

— Этот день войдет в историю, как один из самых счастливых в моей жизни, — иронически прищурился Макс. — Тогда че надо?

— Я... — я сглотнул. — Э-э-э... О том разе...

— Один раз — не пидорас, расслабься, — сказав это, Макс уже развернулся, намеренный уйти, но я поймал его за рукав, заставив остановиться.

— Нет, подожди, — настойчиво попросил я. — Ты... Ты нравишься мне, — с чувством выпалил я.

— Что?

— Да, ты не ослышался. Я... Я... Я... — давай же, не будь тряпкой. — Я влюбился в тебя.

Макс недоуменно взирал на меня, кажется, целую вечность, прежде чем разразился громким хохотом.

— Что?! — простонал он, чуть ли не сгибаясь пополам. — Влюбился? В меня? Ты идиот?!

— Но...

— Точно идиот, — заявил Хаски, смахнув с глаз выступившие от смеха слезы. — Я, конечно, знал, что хорош в минете, но не думал, что настолько.

— Дело не в этом, — покачал я головой.

— Тогда в чем? — неожиданно зло прошипел Макс, подходя ко мне совсем близко и смотря прямо в глаза. — Влюбился в меня, значит? А с чего это вдруг? С какой, блядь, такой радости?

— А нужны причины?

— Да. Нужны. Причины есть всегда.

— Они есть, — торопливо заверил я Макса. — Но прямо сейчас я не могу их сформулировать.

— Давай я сделаю это за тебя, — предложил парень. — Ты настолько боишься одиночества, что готов залезть в постель к первому встречному. Только бы не быть одному. И это ты называешь настоящей любовью? По-моему, ты просто так отчаянно хочешь быть в отношениях, что на роль твоей пары подойдет абсолютно любой. Как думаешь, быть может, реальная причина того, что все твои романы пошли по пизде, кроется именно в этом? Тебе не интересны твои пары, тебе интересно наличие отношений. И только.

— Почему ты так говоришь? — тихо пролепетал я.

— Потому что это правда!

— Я... я думал, что нравлюсь тебе.

— С чего ты это взял?

— Но...

— Мне просто стало тебя жаль, ясно? Я пожалел побитого жизнью придурка, который в свои двадцать лет все еще мечтает о большой и светлой. Но даже не надейся, что я буду играть с тобой в любовь. Нахуя ты мне сдался?

Я не нашелся, что ответить на этот вопрос. Действительно, нахуя?

— Извини, — пробормотал я себе под нос.

— Извиняю, — снисходительно бросил Макс и направился обратно в аудиторию.

Как-то я не ожидал, что мне окажется настолько больно. Я имею в виду, что это же не в первый раз, когда мне разбивают сердце, верно? Но отчего-то сейчас я чувствовал себя даже хреновее, чем после завершения предыдущих отношений. В этот раз роман не успел даже начаться. Тогда почему мне так тошно? И действительно ли дело в любви? Или Макс прав и по-настоящему я никогда никого не любил?

— Он отшил тебя, да? — вздохнул Олег, увидев мою несчастную мину. — А я говорил...

— Да, говорил, — кивнул я, сгребая вещи в рюкзак.

— Постой, ты куда? — опешил друг.

— Домой.

— Но впереди еще две пары!

— Я домой, — повторил я, чувствуя, как к горлу опять предательски подкатывает ком. Да, меня не раз предавали и бросали, не раз я оказывался на пороге отчаянья. Но впервые в жизни мне казалось, что у меня не осталось сил и дальше справляться с вечным невезением на любовном фронте. Внутри меня будто что-то надломилось.

А что, если они правы?

И настоящей любви действительно не существует?

Макс... Твоя взяла.

****

Нет, не взяла!

Целый день потратив на любимое дело — то есть, на страдания и рефлексию, я внезапно пришел к выводу, что же именно делаю не так. Слишком рано я опускаю руки, вот что! Если хочешь отношений с кем-либо, борись за них! Нет, на этот раз от меня так легко отделаться не получится! Я не собираюсь сдаваться и еще заслужу внимание Макса! Зайду сразу с козырей — с выпечки!

— Опять кулинаришь? — улыбнулась мама, застав меня на кухне. — Завидую я девушке, которая отхватит моего сыночку.

— О да, — вздохнул я, глядя на пирог сквозь прозрачное окно в дверце духовки. — Как же много девушек жаждут быть со мной... — протянул я, не скрывая сарказма.

— Конечно, жаждут. Такой парень видный!

— Ты так говоришь, потому что моя мама, — хмыкнул я.

— Я так говорю, потому что за твои беляши готова убить, — рассмеялась она, взъерошивая мне волосы на макушке. — У тебя там, кстати, телефон трезвонит уже минут пятнадцать, — добавила она, похлопывая меня по плечу. — Вдруг звонит одна из тех, кто жаждет твоего внимания?

Телефон? Кто бы это мог быть.

— Очень в этом сомневаюсь.

Что ж, десять пропущенных от неизвестного номера, меня в этом почти переубедили. Слишком настырно для обычного спама. Да и текстовые сообщения в таких случаях не шлют. Первая смс гласила: «Выйди на улицу», а вторая: «Немедленно!».

«Кто это?» — написал я, уверенный, что ошиблись номером.

«Ты, блядь, догадайся...»

«Макс?»

Вместо ответного сообщения, телефон вновь завибрировал из-за входящего звонка.

— Хватит написывать мне, идиот. Выйди на улицу, — донеслось из динамика знакомое недовольство.

— Как ты узнал мой номер?

— Ты меня бесить вздумал? Не выйдешь ты, поднимусь я, — пообещал Макс с угрожающими нотками в голосе.

— Хорошо, я сейчас, — пробормотал я как можно спокойнее, хотя внутри у меня все аж перевернулось. Попросив маму проследить за пирогом, я натянул легкие тапочки и вышел во двор прямо так, в домашней одежде: мятой, давно выцветшей футболке и свободных шортах до колен. Макс стоял у заведенной машины и, судя по окуркам у его ног, заканчивал далеко не первую сигарету.

— Привет, — слабо улыбнулся я.

— Привет, — судя по тону Макс пребывал не в лучшем расположении духа.

— Что-то случилось?

— Да, случилось, — ответил он с не меньшим раздражением. — Причем, судя по всему, у тебя. Я названиваю тебе последние полчаса.

— Извини. Я был занят.

— Чем, если не секрет?

— Ну...

— Готовил очередные ссаные булки?

— Ну... да.

— Серьезно?

— Я делал пирожок.

— Пирожок он, блядь, делал. Телефон с собой брать не учили? Садись в машину.

— Я не знал, что у тебя есть машина.

— Она не моя.

— А чья?

— Ты глухой, нет? Я сказал, в машину садись.

— А куда мы поедем?

— Увидишь, — выдохнул Макс, уже разместившись на водительском сидении.

— Мне надо предупредить родителей. Я не могу уехать, ничего им не сказав.

— Так позвони им.

— Я не взял телефон.

— Я тебя сейчас придушу, — пообещал Макс. — Позвони с моего.

— Но я в домашней одежде. К тому же если мы едем далеко, я бы мог взять... пирог. Только придется немного подождать.

— Либо ты сейчас же садишься в машину, либо я уезжаю без тебя, — холодно пообещал Макс. Не на шутку перепугавшись, я поспешно сел на пассажирское место рядом с ним, чувствуя смесь возбуждения и страха. Возбуждение от мысли, что Макс решил дать мне шанс (надеюсь, я себе этого не придумал). Страх — от того, что мои домыслы останутся просто домыслами. Машина уже выехала со двора, когда я позвонил домой и предупредил, что вернусь позже.

— Утром, — сухо кинул Макс, вполуха слушая мой разговор с мамой.

— Возможно... Возможно, я вернусь утром, — поправился я, чувствуя сковывающую меня робость. — Да-да, не беспокойся, все хорошо.

— Боится, что тебя закопают где-нибудь за чертой города? — фыркнул Макс, лишь я завершил звонок.

— Да я и сам немного этого побаиваюсь, — признался я, рефлекторно вертя в руках телефон Макса. — Почему ты вдруг приехал?

— Захотелось.

— Но утром ты мне сказал, что я... Что я тебе не нужен.

Макс многозначительно промолчал.

— А с губой что? — решил я перевести тему разговора. На нижней губе Хаски запеклась кровь. В вечернем полумраке я ее не заметил. Разглядел разбитую губу лишь, когда мы выехали на шоссе, и лицо Макса начали попеременно освещать фары машин, мчащих по противоположной полосе.

— Упал, — холодно бросил он.

— Серьезно? — я продолжал смотреть на Макса, явно раздражая его этим.

— Ну хорошо, — процедил он сквозь зубы, сжимая руль машины сильнее, чем того требовалось. — Твой друг постарался.

— Друг? — опешил я. — Тебя ударил Олег?

— Да. Но не беспокойся, я тоже хорошенько ему вломил.

— Так ты приехал из-за этого? Тебя... заставили? — я не смог скрыть разочарования в голосе.

— Меня невозможно заставить что-то сделать, — парировал Макс.

— Тогда почему?

— У тебя хороший друг. У меня таких нет. В смысле, у меня имеются друзья, но никто из них не полез бы из-за меня на рожон.

— Олег — хороший парень.

— То же самое он сказал мне о тебе. На самом деле я приехал, потому что... ну... Скажем так, одна его фраза меня... слегка задела.

— Что же такое он выдал? — охнул я.

— «Только такой хороший человек, как Дима, способен влюбиться в такое дерьмо, как ты», — процитировал Макс слова Олега, намеренно исказив голос.

— Красиво загнул, — оценил я. — Я не раз намекал ему на литературное поприще. Мне кажется, он бы преуспел, — не смог я сдержать улыбки.

— О да, несомненно, — холодно бросил Макс.

— И что теперь ты думаешь делать? — осторожно поинтересовался я.

— Для начала, кое-что проверить.

Что именно Макс собирался проверять, он мне, естественно, не сообщил. Чтобы закончить разговор, Хаски на полную громкость включил радио. Дальнейшую дорогу мы провели под попсовые песни и веселые голоса ди-джеев. Конечно, к радио-бубнежу мы не прислушивались. Каждый из нас думал о своем. Не знаю, что крутилось в голове Макса, но я размышлял о предстоящем испытании. Надеюсь, мне не придется прыгать через горящее кольцо или подтягиваться на турнике? Насколько моя дальнейшая судьба зависит от того, пройду я эту проверку или нет? Черт. А вдруг ему нужны доказательства моих чувств? Поцелуй? Или... или что-то большее?

Я невольно покосился на Макса, на мгновение остановил взгляд на его ширинке и поспешно отвел глаза. Не уверен, что я готов к действиям подобного рода. Мало того, что до всей этой странной ситуации с Хаски я мужчин как сексуальные объекты не воспринимал, так я еще и сам по себе человек скромный. Даже зажатый. Потому я никогда не спешил в отношениях тут же затащить партнершу в постель. Секс — это страшный стресс. Я тут же теряюсь, не знаю, куда деть глаза, руки, себя. И в голове так и тикает «если ей не понравится, она меня бросит». Попробуй с таким настроем расслабься. Попробуй тут получи удовольствие сам, когда сидишь на измене. Собственные желания я всегда оставлял на заднем плане. Возможно, еще и поэтому в постели у меня не слишком ладилось. О своих фантазиях, которых, поверьте мне, и в моей романтичной голове таилось немало, я никогда не говорил и уж тем более не надеялся реализовать. Их я собирался утащить с собой в могилу.

Следует ли мне предоставить Максу ответную услугу и поработать ртом? А у меня вообще получится? Думаю, это не очень сложно. Если же что-то пойдет не так, я всегда могу напомнить, что это мой первый раз. Что-то вроде: «Не суди слишком строго. В отсосах я далеко не мастер. Готов выслушать любую критику». Нет, такое Максу лучше не говорить, иначе критиковать он меня будет до самого утра. Да и запланировал он вроде бы нечто иное. Минет же на всю ночь не растянуть, верно?

За своими размышлениями я не заметил, как мы сперва выехали за пределы города, а затем свернули с основной трассы на узкую дорогу, которую освещали только фары автомобиля.

«Или я лихо размечтался, и на самом деле меня везут закапывать живьем», — занервничал я с новой силой, почти физически ощущая, как лес вокруг нас становится все гуще и непролазнее.

— Приехали, — сообщил Макс, останавливаясь на дороге в самой глуши, выключая фары и тем самым погружая нас в кромешную темноту. Наверное, сейчас самое время сделать что-нибудь безумное. Хотя бы поцеловать его. Или сбежать. Дим, пошевели хоть пальцем. Нет? Кишка тонка? Мда... Безумства — не мой конек.

— К... Куда теперь? — запинаясь, поинтересовался я.

— За мной, — сообщил Макс, включая фонарик. Он вылез из машины, вытащил из багажника большой чемодан (Надеюсь там не набор ножей?!) и протянул мне руку: — Возьмись за меня, а то потеряешься. Фонарик только один.

Я с легким смущением сжал ладонь Макса и почувствовал себя первоклассником, которого впервые ведут в школу: знаете, такая странная смесь страха и предвкушения.

Поставив машину на сигнализацию, Макс быстро отыскал бьющим из фонарика лучом света узкую тропинку и повел меня прямо к ней. Лес в ночное время суток оказался жутко шумным. Листья шелестели под дуновением легкого ветра, несущего ночную прохладу. Лесная живность издавала самые разные звуки от брачных зовов до рокота драки. Под ногами хрустели сухие ветки. Звуки природы перемежались, превращаясь в ласкающую слух какофонию. А тепло от руки Макса делало этот вечер особенно приятным. Его прикосновение действовало на меня успокаивающе и вселяло уверенность в правильности всего происходящего.

Путь до места назначения занял не больше десяти минут. Преодолев колючие кустарники, мы вышли к поросшему луговой травой небольшому холму.

— Почти пришли, — сообщил мне Макс. Он взобрался по достаточно крутому склону на холм, а затем помог мне подняться к нему.

— Как здорово! — выдохнул я, оказавшись на вершине и окинув взглядом открывшуюся картину. Никогда в жизни я не видел такого количества звезд! Это вам не ночное городское небо. Здесь глаза разбегались от захватывающего дух зрелища. Я с удовольствием простоял бы с задранной головой всю ночь, если бы Макс, ухватив меня за руку, не потянул меня к земле, заставляя сесть рядом с ним.

— Ну что, нравится? — удостоверился он, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— Шутишь?! Это просто восхитительно! — я даже не пытался скрыть эмоции. — Безумно красиво! Откуда ты узнал об этом месте?

— В детстве меня сюда возил отец. Хорошее место для наблюдения через телескоп за звездами, планетами, астероидами, спутниками. Было... неплохо.

— Здо-о-оро-о-ово! Телескоп! Офигеть! Это, наверное, очень круто!

— Я знал, что ты так скажешь, — усмехнулся Макс, открывая чемодан и светя в него фонариком. — Поэтому взял его с собой.

Не хуже мелкого мальчишки, я завороженно наблюдал за тем, как Хаски собирает телескоп, находит для него устойчивое положение, а затем вглядывается в окуляр.

— Выключи фонарик, мешает, — попросил Макс. — Сегодня хорошо видно Венеру. Я постараюсь найти ее и показать тебе. Но ничего не обещаю. Отыскать на небе необходимый объект через телескоп достаточно трудно, даже если знаешь примерные координаты. Я в последний раз делал это лет в пятнадцать.

— А потом? Что тебя заставило бросить заниматься астрономией?

— Новое хобби, — сухо выговорил Макс.

— О, это какое же?

— Секс.

Я невольно прикусил язык.

— В пятнадцать лет? — выпалил я.

— А что такого? Каждый второй начинает свою половую жизнь в пятнадцать.

Да ни черта подобного!

— А ты во сколько впервые потрахался?

— Не скажу... — пробормотал я смущенно.

— Так и знал, что ты девственник! — рассмеялся Максим.

— Ничего подобного! Просто... я начал половую жизнь чуть позже тебя.

— Насколько позже?

— Не скажу.

— Не ломайся, ответь как есть. Обещаю, это останется между нами.

— В... девятнадцать.

— Катастрофы не наблюдаю. А интриги-то навел... Я удивлен, что ты вообще спал с кем-то живым.

— В смысле?!

— Смотрю на тебя и убеждаюсь, что такому лопуху, как ты, дать способны разве что твои же пироги.

— Эй!

— Как в фильме «Американский пирог». Смотрел?

— Нет, и теперь точно не стану!

— Боишься, что подкинут хорошую идею? Я бы глянул, как ты трахаешь пирог.

— Да ну хватит! Что за херню ты городишь? — взвился я, чувствуя, как краснею. Боже мой, какой кошмар.

— Мда... Походу ты слишком мягкий даже для пирога. Вообще не могу представить тебя... — Макс запнулся.

— Представить в чем? — нахмурился я.

— В активной позиции, — усмехнулся Хаски, не отрываясь от телескопа.

— Что? Да это же... — я аж воздухом подавился. — Я очень внимательный и нежный любовник, ясно?! — заявил я, чувствуя необъяснимое раздражение. Я вообще-то парень! Я рожден для позиции сверху, блин!

— Да... Таких, как ты, так и хочется затрахать до полусмерти. Без нежностей. И внимательности. Чтобы скулил, как последняя сука, моля о добавке.

— Ч... чего? — я почувствовал, как мое лицо уже не просто краснеет. Оно полыхает! Что за чушь он порет?

— К чему это? — шумно сглотнув, выдохнул я.

— Что именно? — поинтересовался Макс с невинным видом.

— Все это, — развел я руками. — На кой чёрт ты привез меня в лес? Ночью?! На кой черт притащил телескоп? И какого черта мы обсуждаем... Обсуждаем все это?

— Я привез тебя сюда, потому что ты дохуя романтик, а это место вроде как ебануться романтичное, не находишь? — пояснил он.

— В-верно, романтичное. Здесь красиво, — вяло кивнул я.

— Разве тебе здесь не нравится? — продолжал задавать вопросы Макс.

— Нравится.

— Ну вот и не выебывайся.

— А я и не... Я ничего такого и не делаю, ясно? Просто не понимаю. Ты же... Ну ты же отказал мне, разве нет?

— Пока нет.

— Пока?

— Я не уверен, — теперь раздражаться начал и Хаски.

Ну ни хрена ж себе сказал я себе.

— Не уверен, что мне нужны отношения. Особенно с таким лопухом, как ты. Но и не уверен, что хочу тебя отпускать. Это оказалось сложнее, чем я думал. Не так, как это происходило раньше. Обычно в ответ на признание я просто пожимаю плечами и забываю о нем как о страшном сне. Но ты... Со своими чертовыми пирогами и ебучим романтизмом не выходишь у меня из головы. Только не надумай слишком многого, окей? Я ничего не стану тебе обещать, пока не буду уверен. А сейчас я уверен только в одном: ты очень отличаешься от людей, которые меня окружают большую часть моей жизни. Ты веришь в то, над чем обычно насмехаются. Мало того веришь, говоришь об этом так убежденно и смело, что я ненароком прислушиваюсь к тебе. И ты такой наивный, такой чистенький, весь из себя правильный. Мальчик-ромашка. Так и хочется испортить тебя. Как вчера, когда ты внезапно разревелся из-за своей бывшей. Ты был таким несчастным и потерянным. И господи, как же мне это понравилось.

— Тебе понравилось наблюдать за тем, как я страдаю? — от слов Макса мне стало не по себе.

— Да. Понравилось.

— Как-то это очень печально, не думаешь?

— Нет. Не думаю. О! Нашел! — внезапно воскликнул Максим, в одно мгновение превращаясь из парня с километровым списком беспорядочных половых связей в мальчишку, который когда-то любил смотреть на небо. — Подойди! — махнул он мне рукой. Я осторожно приблизился к телескопу и заглянул в окуляр, все еще мучимый не самыми веселыми мыслями. Но увиденное мгновенно развеяло накатившую на меня меланхолию.

— Вот это да! — не смог я сдержать эмоций. — Планета! Я ее вижу! Как здорово! Впервые в жизни вижу ее вот так! Охренеть-охренеть-охренеть!

— Все когда-то бывает в первый раз, — неожиданно прошептал мне Макс на самое ухо, вставая ко мне очень близко. Слишком близко.

— Эй, ты чего? — опешил я, отвлекаясь от телескопа. Максим же, обняв меня со спины, прильнул губами к моей шее, явно намеренный оставить на ней засос.

— Что ты делаешь?!

— Я же сказал, что мне надо проверить.

— Что проверить?!

— Насколько сильно ты мне нравишься, — усмехнулся Макс, разворачивая меня к себе. — Очевидно же, что ты не первый, кто вызвал во мне интерес. Но обычно это чувство покидает меня, когда я добиваюсь своего, — пояснил он, наклоняясь ко мне для поцелуя.

— То есть, ты собираешься... Нет, я так не думаю! Я не буду спать с тобой просто потому, что ты хочешь что-то там проверить! — взвился я.

— Нет, — кивнул он. — Ты будешь спать со мной, потому что влюблен в меня и хочешь этого, — заметил Макс, продолжая целовать и покусывать мою шею. И он был прав. Разве мог я сопротивляться человеку, каждое прикосновение которого кружило мне голову? Блин, вот же засада!

— Это подло, — проговорил я тихо, чувствуя, что теряю перед Максом волю.

— Я знаю, — прошептал он мне в самые губы, а затем вновь поцеловал меня.

Не описать словами ощущения, которые бушевали внутри меня в этот момент: ядовитая смесь из отчаянья и упорной надежды в лучшее в одном флаконе. И возбуждение, куда же без него. Попробуй тут оставаться в трезвой памяти, когда тебя целует человек, в которого ты безвозвратно влюблен (Да, я осознал это днем ранее. Ну и что?!). Это совсем не походило на те поцелуи, которые у меня случались с любимыми девушками. Я всегда страшно боялся напортачить, из-за чего любой контакт превращался для меня в натуральный экзамен. С Максом таких проблем не наблюдалось хотя бы потому, что он не особенно-то и позволял мне что-то делать, предпочитая всю инициативу держать в своих руках. Самое страшно заключалось в том, что мне это еще и нравилось.

Максим, не отрываясь от моих губ, опустился на землю, увлекая меня за собой. Я чуть не потерял равновесие, но меня вовремя подхватили и по-хозяйски усадили к себе на колени. Я никогда не отличался гомофобией. Всегда считал, что главное — это любовь, а любишь ли ты человека противоположного пола или своего — дело десятое. Тем не менее, я не мог отвязаться от определенной неловкости из-за складывающейся ситуации. Никогда бы не подумал, что окажусь в объятьях парня и буду при этом испытывать такое счастье. Никогда бы не подумал, что перестану выступать в активной роли. А намек Макса на подобную перестановочку оказался размером с бревно. Хаски старательно демонстрировал свое главенство, заставляя меня мириться с происходящим. И это немного, самую малость, напрягало.

К счастью, слишком много размышлять о своем волнительном положении у меня не получалось, потому что поцелуи наши становились все глубже и горячее. Полностью увлеченный процессом, я сам же непроизвольно жался к Максиму, чувствуя, насколько сильно завожусь от каждого его прикосновения. Он же, недолго думая, запустил холодные руки под мою футболку и провел кончиками пальцев по спине, задирая тонкую ткань к груди. Одной рукой удерживая меня за поясницу, вторую Хаски начал вполне откровенно спускать вниз по моему животу.

— Ой, — вздрогнул я, прижавшись к Максу слишком близко и упершись самым интересным местом во что-то твердое.

— Быстро же ты возбуждаешься, — прокомментировал Хаски, довольно усмехнувшись. В этот момент я очень пожалел, что сегодня полнолуние, которое неплохо освещало весь холм. По крайней мере, довольную ухмылку Макса мне разглядеть удалось.

— Я знаю, — смущенно пробубнил я.

— Я тоже не отстаю, — добавил он, указывая пальцем на свой пах.

— Правда?! — я воскликнул так обрадованно, что в следующее мгновение захотел провалиться сквозь землю. Вот же придурок!

— И что же мы будем с этим делать? — протянул Макс, многозначительно приподняв брови.

— Тебе нравится задавать этот идиотский вопрос, верно? — нахмурился я.

— Еще бы. Ты же от него краснеешь, как нецелованный девственник. Уверен, что у тебя был секс? Я на всякий случай уточню, что дети рождаются не от держания за ручки. Ты же в курсе, правда?

— В курсе, — фыркнул я. — Хватит надо мной издеваться. Я не привык, что в процессе участвуют сразу два мужских половых органа. Конечно мне, блин, неловко!

— О сколько нам открытий чудных готовят просвещенья дух... — протянул Макс с ехидной улыбкой.

Очень вовремя он решил мне стихи Пушкина почитать... Нет, серьезно. Это тоже создает определённую романтику. Правда очень странно на фоне стихов ощущать, как с тебя приспускают шорты с трусами. Словно в одухотворенные строки вкладывают новый, исключительно пошлый смысл.

Я вздохнул чуть свободнее, когда спало давление ткани на стояк. И вновь задержал дыхание, лишь почувствовал на паху руку Макса. Пальцы Хаски оставались ледяными, сколько бы тепла он не вытягивал из моего тела. Этот холод проникал под кожу и пронизывал меня изнутри, давая возможность проследить и прочувствовать каждое едва заметное касание Макса. Шумный лес. Щекочущая поясницу трава. Полная луна на усыпанном звёздами небосводе. И мы двое — центральные фигуры картины, написанной неизвестным художником. Как бы она называлась? Полуночная надежда? Звучит тоскливо. И я обязательно погрущу по этому поводу. Но чуть позже. Прямо сейчас мое сознание рвали на клочки острые ощущения ниже пояса. Слишком ярко. Слишком хорошо. Прошу, только не останавливайся.

— Какие мы чувствительные, — не смог сдержаться от комментария Максим, когда от его очередного движения я предательски заскулил сквозь сжатые зубы.

— У тебя руки ледяные, — попытался я оправдаться, чувствуя, как пальцы Хаски смыкаются в кольцо и сжимают мой стояк у самого основания достаточно сильно, чтобы я шумно сглотнул и вместе с тем зажмурился в предвкушении.

— О, не бойся. Я быстро согрею их благодаря трению, — пообещал он, сильнее обхватывая мой член ладонью и начиная медленно, но ритмично водить рукой по стволу. Куда грубее, чем, если бы это делала девушка. Но куда эффективнее.

Я тяжело задышал в ответ на нарастающие приятные зудящие ощущения. В голове образовался вакуум, который вытеснил до того роившиеся тревожные мысли и лишние беспокойства. Все что я мог, это, упершись лбом в плечо Макса, тихо сопеть ему в ключицу и сдерживать порывистые просьбы ускориться. От Хаски исходил дурманящий запах крышесносного мужского парфюма. Его теплое дыхание я чувствовал у своей шеи. Оно периодически сбивалось, давая понять, что и Макс в этот момент что-то определенно испытывал. А кожа его в свете Луны казалось неестественно ровной. Так и хотелось оставить на ней след от зубов. Никогда в жизни я не хотел никого так сильно, как Макса в эту самую минуту.

— Не будь эгоистом, — проворчал Хаски в ответ на очередной стон, сорвавшийся с моих губ. Я очень старался быть тихим (все-таки мы на улице), но то и дело терялся в себе и настолько концентрировался на внутренних ощущениях, что совсем забывал об окружающей реальности.

— Как насчет того, чтобы и ты немного поработал? Или тебе необходимо особое приглашение? — выдал Макс, отдирая обнимавшую его шею мою правую руку и настойчиво опуская ее вниз к своему паху.

— Не уверен, что у меня получится, — выдохнул я слегка заплетающимся языком.

— Достаточно вспомнить, как ты дрочишь себе. Ты же себе, блядь, дрочишь?

— Очевидно, — пробормотал я сбивчиво. — Но сейчас-то все иначе.

— Нет, абсолютно то же самое, — заверил меня Макс, сдавливая мой стояк сильнее и тем самым заставляя и меня невольно сжать свою руку на его члене.

Ничего подобного. Не то же самое от слова совсем! У меня крыша кренится от ощущений! Я тело, блин, свое не контролирую!

— Не оторви, — продолжал командовать Хаски, позволив мне вновь упереться лбом в его плечо. Я провел дрожащей рукой по горячему твердому члену Макса и невольно облизнул пересохшие губы. Это оказалась совсем не отталкивающе, как я боялся. Даже наоборот...

— У меня не выходит одновременно сосредотачиваться на ощущениях и... работать рукой, — пожаловался я, мельком смотря на стояк Макса и активно отгоняя от себя неожиданно возникающие пошлые желания. Ничего ж себе я в воздухе переобулся. Из гетеро в бисексуалы с полпинка. Чего еще я о себе не знаю?

— Никто не говорил, что будет легко. Сильнее, идиот, я не из воздушной ваты.

— Извини, я просто не хотел... Ой-ой, погоди!!! — воскликнул я, резко останавливая умелую руку Макса.

— Ну что еще? — недовольно проворчал Хаски.

— Я... Я чуть было...

— Так на хера ты меня прервал?

— Но тогда выйдет, что я буду... первым.

— Ну так будь, кто ж тебе запрещает.

— Но... А как же... одновременно?

— Одновременно выходит только в порно, идиот. Как я, по-твоему, должен подстраиваться под тебя, когда мы еще ни разу не спали?

— Не знаю...

— Просто расслабься, не забывай работать ручками и больше не останавливай меня. Было бы неплохо, если бы ты кончил до того, как у меня разовьется запястный артроз, — фыркнул Макс, запуская пальцы свободной руки мне в волосы, прижимая меня к себе и утыкаясь носом в мою макушку. — Боже, как же я дурею от твоего запаха, — прошептал он, вновь увеличивая темп.

— Что? — опьяненный ощущениями я туго соображал и медленно переваривал поступающую извне информацию, отличную от той, что цвела и пахла в районе моего члена.

— Говорю, запах твоего тела охуительно меня заводит, — выговорил Макс громче, а затем провел языком по моему уху. Я невольно вздрогнул, понимая, что это неожиданно приятно. Офигеть. Я двадцать лет живу на этой планете и только сейчас узнаю, что уши — одна из моих эрогенных зон? Или всему виной Макс, в умелых руках которого любая часть моего тела становилась дополнительным рычагом стимуляции? Черт, я уже ничего не понимаю.

— Завидую тебе, — только и смог выдавить я из себя, жмурясь и прикусывая нижнюю губу, чтобы не застонать Максу в ухо.

— Из-за того, что мне нравится то, как ты пахнешь?

— Из-за того, что ты так спокойно говоришь об этом, — пояснил я, нетерпеливо подаваясь навстречу движению его руки. Колкие ощущения были уже почти невыносимыми. Я цеплялся за Макса и бесстыдно терся о него, не соображая, что я вообще творю. Сбившееся дыхание вырывалось из меня исключительно со звонким сопровождением. Я изгибался от ощущений, совсем позабыв о собственной руке на члене Макса.

— П...погоди, помедленнее, — выдохнул я, понимая, что Макс моего желания не исполнит. Прохладными пальцами он продолжал ласкать меня, перемежая грубые движения с еле ощутимыми. Эта сладкая пытка не могла продолжаться вечно. Очередное дразнящее движение стало последним камешком, который спровоцировал полномасштабный эмоциональный оползень. Я содрогнулся всем телом, невольно сжав стояк Макса сильнее, чем следовало. Но он стерпел, удовлетворённо наблюдая за моим состоянием. Оглушительный оргазм заставил меня привалиться к Хаски всем телом и какое-то время просидеть без движения, пытаясь восстановить сбитое дыхание и осознать все произошедшее.

— Так и будешь просто держать меня за член? — убедился Максим, заметив, что я шатко-валко пришел в себя.

— Ох, извини, — спохватился я, теперь намеренный все свое внимание сконцентрировать сугубо на его стояке. Моя очередь доводить Макса до безумного исступления. Знать бы еще, как...

— Расслабься, — отмахнулся Хаски, считав с моего лица легкую панику. — Я и сам... — проговорил было он, но я поспешно покачал головой.

— Нет, я все сделаю, — я постарался придать своему голосу уверенности.

— Окей, дерзай, — не стал Макс отнекиваться. Его явно забавляло то, как я пытался выглядеть уверенней, чем есть на самом деле. Его член, кстати, неплохо смотрелся в моей руке. Выступившая смазка блестела на головке в свете луны.

«В свете луны? Дима, прекрати нести всякую чушь! Сейчас это неуместно! Какой же я дурак!» — я попытался отвлечься от обуревающих меня мыслей, но в голове действительно крутилась одна лишь, как бы сказал Олег, «романтическая хрень».

...Его член в свете полной луны,

...И вокруг не видно ни зги.

...Где-то там далеко у дорог

...Дурка ждет тебя на диалог.

Вызывайте психиатров. У меня обострение.

— Максим, — пробормотал я, осторожно водя рукой по его члену.

— М-м-м? — выдохнул он, прикрыв глаза. Вообще-то я хотел спросить, можно ли его поцеловать, но успел вспомнить, что подобные вопросы задают только полные придурки. Что он может мне ответить? Дрочи, но не целуй? Глупость какая-то. Хватит мяться! Действуй!

Я неловко прильнул к губам Макса, стараясь рукой придерживаться определенного ритма. Моя первая девушка всегда говорила мне, что целуюсь я очень нежно. До этого самого момента я был уверен, что это комплимент. Но судя по поведению Хаски, моя манера поцелуев его безмерно раздражала.

— Хватит строить из себя целку, — проворчал он после моей минутной попытки. — Нагни голову вбок. И рот открой шире. Достал со своими телячьими нежностями, — проговорил он, достаточно сильно ухватив меня за подбородок и грубо впиваясь в мои губы. С таким напором никакая нежность даже рядом не валялась. Я понимаю, это дело вкуса. Но, черт побери, оказывается, это дело моего вкуса! От моих поцелуев разило никому не нужной невинностью. От поцелуев Макса хотелось сесть на его член.

Дим. Дима. Дмитрий. Дышите, пожалуйста, через нос и давай-ка полегче на поворотах.

— Я... Я кажется снова... — забормотал я, когда Хаски позволил мне передохнуть, перекинув внимание на мою шею.

— Не отвлекайся. И старайся подключить немного фантазии к действиям, которые производишь своей рукой. Спешу напомнить, ты не костер разводишь, а пытаешься довести меня до оргазма.

— Прости.

— Сожми сильнее и, когда поднимаешься к головке, двигай рукой резче.

Меня учат дрочить. До чего я докатился.

— Так? — проглотив остатки гордости, смущенно пролепетал я.

— Д-да... — выдохнул Макс, прикрывая глаза. —Да, вот так... неплохо. Теперь медленно... увеличивай темп. Не разжимай пальцы! Не разжимай, кому говорю!

Я смиренно следовал указаниям Хаски, стараясь не задумываться о неловкости ситуации. Насколько же надо быть криворуким, чтобы тебя учили самым азам? Благо медленно до меня начало доходить, что именно нравится Максу больше всего. Рука уже начала неметь от усталости, зато появился азарт, когда с губ Хаски сорвался единственный тихий стон. В висках у меня застучало. Новое возбуждение уже кружило голову. С каждым мгновением я становился все более увлеченным процессом. Максу нравилось то, что я делаю. А мне нравилось то, что ему нравится. И я без стеснения смотрел на его лицо, удовлетворённо убеждаясь, что на верном пути.

Советы затихли. Какое-то время Макс позволял мне импровизировать. Мои варианты действий его вполне устраивали. Он даже подарил мне еще один сладкий стон, прежде чем внезапно вцепиться в мое запястье.

— Давай-ка по-другому, — торопливо прошептал Хаски, сгибая ноги в коленях и заставляя меня, сидевшего у него на ногах, вплотную скатиться к его паху. Одной рукой упершись в землю, второй он прижал мой член к своему. — Так-то лучше, — выдохнул он.

— У меня все равно не выходит? Я думал...

— Нет. У тебя все отлично выходит. А теперь заткнись и сконцентрируйся. Ты же хотел одновременно. Вот тебе шанс.

Конечно, одновременно завершить начатое нам все равно не удалось. Но это было уже не важно. Я плавился под руками Макса, тонул в ощущениях, позволяя Хаски самому решать, что делать в следующую секунду. И это было приятно не только физически, но и на уровне эмоций. Классно, когда партнер разделяет с тобой ответственность за результат, а не ждет, когда ты все сделаешь самостоятельно.

— Было здорово, — сонно пробормотал я минут через двадцать после того, как мы закончили. Мы оба растянулись на траве и вглядывались в звездное небо.

— Звучит так, будто ты оставляешь отзыв к батутному центру, — хмыкнул Макс.

— Мне... мне очень понравилось, — решил я исправить положение.

— Естественно, тебе понравилось. Еще бы тебе не понравилось, — продолжал язвить Хаски.

— Иногда ты ужасно самодовольный, — поморщился я.

— Ты у нас зато мальчик-незабудка. Всю жизнь мечтал вести урок дрочки мне.

— Эй! Я же... Я же старался! — вспыхнул я.

— Да, согласен. Ученик ты перспективный, — прыснул Макс.

— Не издевайся.

— Я стараюсь. Но очень уж ты напрашиваешься. Тут либо издеваться, либо ебаться. И если ты неожиданно не заинтересовался магией анала, молчи и терпи издевки.

Магия анала? Воу, ну к такому... Не знаю... Черт. Почему я вообще так серьезно об этом задумался?

Какое-то время мы молча смотрели на звезды. Еще один романтический момент, которым я бы с удовольствием проникся, не мучай меня гнетущие мысли. Прошел ли я проверку? И что будет теперь? Мы начнем встречаться? Или эта ночь станет для нас последней, а завтра поутру Макс сделает вид, будто мы не знакомы и между нами никогда ничего не было и быть не могло? Если так, как я это переживу? Насколько мне будет хреново? Черт, да мне уже хреново! От одной только мысли о таком развитии сюжета!

— Что? — поймав мой взгляд, уточнил Максим.

— Ничего. Просто смотрю на тебя, — выдохнул я хрипло. Как же я умудрился в тебя влюбиться, а? Почему именно в тебя? Твою ж мать.

— Вот оно что, — протянул он, с подозрением сузив глаза. — Тогда ладно. А хочешь... спою тебе? — внезапно выдал он, принимая сидячее положение.

— Что, прости?

— Я собираюсь быть дохуя романтичным. Ты же не будешь мне в этом мешать?

— Нет, пожалуй, не буду, — пробормотал я растерянно. — Ты здорово поешь. Я слышал тогда на набережной. Может, еще и играешь на чем-нибудь?

— Нет. Музыкальные инструменты не для меня. В свое время пытался научиться играть на гитаре, чтобы впечатлять девушек, но быстро понял, что впечатляю их и без сторонних предметов.

— Пением? — невольно нахмурился я. Не хочу я быть «одним из». Если он всем поет, мне, пожалуйста, не надо. На хер такую романтику.

— Членом, — рассмеялся Макс. — Петь я предпочитаю только когда остаюсь один, — заявил он. — Но есть песня, которую я бы хотел спеть для тебя. Шаришь в английском?

— Не особо...

— Тем лучше, — рассмеялся Макс, находя нужную песню в телефоне и включая на полную громкость. — Текст там достаточно романтичный, — подмигнул он мне с таким видом, будто романтикой в этом треке и не пахло. Я бы не удивился.

— А название? — с интересом спросил я.

— Vaux «Are You With Me?».

— Да, — выпалил я до того, как подумал. «Are You With Me?» — «Ты со мной?» Да. Я с тобой.

Макс лишь усмехнулся, то ли не поняв, к чему мое «да», то ли сделав вид, что не понял. А затем тьму леса заполнило его пение. И это действительно было восхитительно. И невозможно романтично.

****

— С тобой точно все в порядке? Ты бледный, как смерть. Но при этом светишься, как начищенный таз, — заметил Олег.

Бледным я был, потому что не спал этой ночью. А светился... потому что не спал этой ночью с Максом!

— Произошло что-то хорошее? — осторожно уточнил друг.

— Именно! — кивнул я, из последних сил сдерживая бушующую внутри бурю эмоций.

— Надеюсь, это никак не связано с сам знаешь кем? — буркнул Олег.

— Еще как связано! Спасибо тебе большое! — выпалил я, не в силах усидеть на месте. Не представляю, как я выдержу все пары, пребывая в таком состоянии. Надо хотя бы прекратить идиотски улыбаться, а то на меня уже начинают оборачиваться однокурсники.

— Мне?

— Ага! Ты заставил Макса призадуматься на мой счет! Всю жизнь буду тебе за это благодарен!

— Серьезно? То есть мой фингал, — друг показал на расплывающийся синяк над левым веком, — я получил не зря? И твой телефон с адресом он у меня после нашего мордобоя взял не прикола ради?

Я активно закивал.

— Значит, вы поговорили?

— Вроде того.

— И дальше что?

— Не знаю.

— О чем же вы говорили, если ни к чему не пришли? Что за неопределенность? — мрачно выдал Олег.

— Ну... мы говорили... иначе, — пробормотал я, краснея.

— О-о-о, — скривился друг. — Пожалуй, я не хочу знать подробностей.

— А после разговора он мне еще и пел.

— В прямом смысле или это очередная ублюдская аллегория? — на всякий случай уточнил Олег.

— В прямом смысле.

— Поющий Макс... Не стану даже представлять. Психическое здоровье для меня дороже, — друга аж передернуло. — А в чем смысл, если вы так и не разобрались, в каких состоите отношениях? Пел он, блядь. Лучше бы сказал, чего от тебя хочет.

— Да... Это действительно было бы лучше, — вздохнул я, чувствуя, как настроение мое стремительно портится. Удивительно, как один вопрос может моментально обосрать позитивный настрой. — Я собирался поднять эту тему сегодня. Но, как видишь, он не пришел на пары.

— Мда уж... Интересно, почему, — продолжал бубнить Олег.

— Мы гуляли всю ночь. Вернулись только под утро.

— Но ты-то на пары пришел.

— Я более ответственный.

В этот день в университете Макс так и не появился. А затем наступили выходные. Самые длинные за всю мою жизнь. Два дня я не находил себе места, раздираемый противоречивыми чувствами. Я бы мог позвонить Максу и напрямую спросить, что случилось. Но каждый раз меня что-то останавливало. Казалось, если позвоню, то услышу от ворот поворот. А не позвоню, значит, еще имеется надежда. Знаю, веду себя как ребенок. Думал написать Максу сообщение. Даже настрочил пару нейтральных строк, спрашивая, как у него дела, но отправить их так и не отважился. Толика неуверенности, которая сперва была лишь каплей в море, за пару дней разрослась в океан сомнений. К понедельнику я успел убедить себя в том, что Макс со мной больше никаких дел иметь не желает. А его очередное отсутствие на учебе меня в этом лишь убедило. Две пары просидев один на один с собственными гнетущими размышлениями, я все же взял себя в руки и дрожащими пальцами настрочил сообщение:

«Привет, как твои дела? Ничего не случилось? Тебя нет который день. Я немного волнуюсь».

Мне потребовалось почти полчаса, чтобы нажать на кнопку «Отправить». Лишь сообщение улетело к Максу, я моментально пожалел о сделанном. Когда же через пару минут телефон завибрировал из-за пришедшего ответа, я почти подскочил на стуле и умоляюще уставился на Олега.

— Ты чего?

— Я спросил Макса, как его дела.

— Только сейчас?

— Ага... Не хотел показаться навязчивым.

— Господи, — Олег выразительно закатил глаза. — И?

— Боюсь читать ответ.

— Дима, хорош вести себя, как круглый идиот. Читай.

— А может ты?

— Это, мать твою, личная переписка! Читай сам! Немедленно!

Под пристальным взглядом друга, я осторожно открыл сообщение и вздохнул с облегчением.

«Привет. Да все в порядке. Просто после нашей прогулки я ахуенно простыл. Но сейчас уже все збс. Я почти вылечился. Завтра приду на пары».

«Так ты болел все это время?! Почему не написал мне?!» — возмутился я.

«И как ты себе это представляешь? Привет, как дела, помнишь меня, я тот парень, что учил тебя дрочить. Знаешь, я тут сопли по полу размазываю, не придешь, не подотрешь, не понянчаешься со мной, пока я горю от температуры? Это я должен был написать? Ты, между прочим, и сам мог в любое время поинтересоваться, что со мной и куда я пропал».

Мне кажется, или это сообщение сквозит обидой? Он ждал моего сообщения? А я ждал его. Приятно знать, что в клубе круглых идиотов я не одинок.

«Правда, мог?»

«А что, у тебя пальцы атрофировались?»

«Нет. Я в том смысле, что мне действительно можно тебе писать?»

«Нет, можно только хер мой мять. А писать, конечно же, нельзя. Что за вопрос? Кто тебе запретил слать мне сообщения?»

«Никто... Но я подумал, что возможно нельзя. Но если можно, это здорово!»

«Придурок».

На этом наш разговор закончился. Сперва я хотел продолжить заваливать Макса сообщениями, но затем придумал вариант получше. Я ведь уже бывал у Хаски. И пару раз тусовался у его дома. Вспомнить его местоположение труда бы мне не составило: я всегда хорошо ориентировался на местности и прекрасно запоминал расположение улиц. Не перейду ли черту, если без приглашения наведаюсь к нему в гости? Навестить больного — это же хорошая идея?! Я еще и торт ему испеку! Он бы, конечно, предпочел мясо, но... Мне жутко хочется приготовить ему что-то сладкое.

С последней пары я успешно свинтил. Накупил муки, молока, кучу других ингредиентов и весь день провел у духовки, чувствуя необъяснимое воодушевление каждый раз, когда представлял лицо Макса при виде меня на его пороге. Надеюсь, он обрадуется. Ну, или хотя бы удивится. Главное, чтобы не разозлился. Нет-нет-нет, не может он разозлиться. Я ж с тортом! На людей с тортами не злятся!

Спрятав готовое кондитерское изделие в коробку из-под принтера — просто других коробок для этого я не нашел, а разрезать торт на куски не хотелось — я вышел из дома полный решимости и уверенности в себе. Стоит ли говорить, что за те сорок минут, пока я добирался до места назначения, я минимум дважды хотел вернуться домой? Но каждый раз неимоверным усилием воли заставлял себя двигаться дальше к намеченной цели.

Нашел я дом Макса без особого труда, дождался выходящих из его подъезда людей, дабы преодолеть домофон, со второй попытки вспомнил нужный этаж и уже добрался до двери необходимой мне квартиры, когда острый приступ паники накрыл меня уже в третий раз. Я не хотел быть навязчивым, не хотел надоесть ему. Но полностью игнорировать болезнь любимого человека не хотел еще сильнее. К тому же он сам сказал, что я могу ему писать. А там и до гостей недалеко. Верно я рассуждаю? Или нет? Перегибаю палку? Да еще и этот чертов торт притащил! О чем я вообще думал?!

Дима, нажми на кнопку звонка.

Дима, нажимай!

Дима, будь мужиком!

Да какой я мужик, я притащил парню кремовый торт размером с галактику!

Нет, я мужик. И я нажму.

И я нажал.

Тихий звон, раздавшийся по ту сторону двери, заставил меня вздрогнуть. Затем до ушей моих донеслись голоса: Макса и чей-то еще. Женский.

Женский? Я был уверен, что он живет один.

Погодите-ка...

Макс распахнул дверь и недоуменно уставился на меня. Будучи по пояс голым, в одних лишь джинсах с расстёгнутой верхней пуговицей и с взъерошенными волосами, он не слишком походил на больного. Скорее на порно-звезду, только что отработавшую очередную сцену. Меня посетило нехорошее предчувствие.

— Ты че здесь делаешь? — Макс не казался сильно обрадованным моим присутствием.

— Да я вот... тут... принес тебе... — пробормотал я, протягивая коробку с тортом.

— На кой черт мне принтер?

— Да нет же. Там не принтер. Там это... Тортик.

— И на хер мне сдался твой торт?

— Ну... Я просто хотел сделать тебе... — я так и не договорил, заметив промелькнувшую за спиной Макса фигуру. Это была девушка. В нижнем белье.

Что-то мне нехорошо.

— Я это... пойду наверное, — выдохнул я, чувствуя, как сердце мое начинает выколачивать барабанную дробь. Руки затряслись так сильно, что я того и гляди выронил бы коробку с тортом, поэтому я быстро сунул ее ничего не понимающему Максу, поспешно пожелал ему скорейшего выздоровления и в буквальном смысле слетел по лестничной площадке, проигнорировав наличие лифта.

Сбежал.

Правда, недалеко. Выйдя из подъезда, я нашел в себе силы лишь для того, чтобы завернуть за дом, где обессиленно уселся прямо на асфальт. Благо уже темнело. Людей было не так уж и много, а кто был, не обращал внимания на глупого наивного болвана, безуспешно сдерживавшего слезы. Хорошенько проревевшись примерно за полминуты, я утер слезы и неожиданно даже для себя ударил кулаком по асфальту:

— Твою мать, — я обычно не агрессивный, но здесь наполненные злостью слова сорвались с губ сами собой. — Твою мать, ну как так-то?! Как так?! — выдохнул я, не обращая внимания на недоуменные взгляды немногочисленных прохожих. — Твою мать — твою мать — твою мать!!! — люди верно решили, что я сошел с ума. И я бы не стал их переубеждать. Они правы. Я сошел с ума. С ума меня сводила любовь. С ума меня сводило предательство. И гнев. Гнев, который я никогда раньше не испытывал, сводил меня с ума больше всех.

— Нет, я так это не оставлю! — выдавил я, вскакивая на ноги. — Пойду и... И... И морду ему набью! — впервые я так жаждал расправы за измену.

— Хотелось бы мне на это посмотреть, — внезапный голос Макса за моей спиной заставил меня резко обернуться и мгновенно поумерить пыл в плане членовредительства. Хаски, все в тех же джинсах все с той же расстегнутой пуговицей и растрепанными волосами стоял, привалившись к углу дома, и медленно курил.

— Давно ты здесь?

— Подошел как раз к твоему первому «Твою мать», — проговорил он и глубоко затянулся.

— И... И чего надо?

— Это я у тебя хотел узнать. Сперва припираешься ко мне без здрасти и насрать, а потом так же стремительно убегаешь. Какого хрена? Биполярка?

— Какого хрена? — я аж задохнулся от возмущения. — Какого хрена у тебя в квартире какая-то... какая-то... девушка полуголая?! — выдавил я, конечно, желая вставить более терпкое слово, но не совладав с собственным воспитанием.

— Ебать ты отбитый, — спокойно выдал Макс. — Мы тут, нахуй, что, в аргентинском сериале? Это настолько избитое сюжетное клише, что меня аж мутит.

— Какое еще клише?! — всплеснул я руками.

— Когда один перс застает второго в компании девушки, а следующие восемьсот серий обсасывает это, страдает и рыдает, чтобы затем узнать, что прекрасная незнакомка и возможная любовница — сестра второго персонажа, олух ты тупорылый.

Я вздрогнул.

— Она твоя сестра?

— Прикинь. Тачка, на которой мы катались в пятницу, принадлежит ей, — выдохнул Макс сигаретный дым.

— Но... почему она ходит по твоей квартире в нижнем белье?! — не успокаивался я.

— Блядь, ну поднимись и сам у нее спроси! — фыркнул Макс.

Я окаменел от стыда.

— Я... Не знал, что у тебя есть сестра, — единственное, что я смог выдавить из себя.

— А ты до хуя обо мне знаешь что ли? Как зовут мою мать? Где работает мой отец? Какой мой любимый цвет? А еда? А напиток? Что ты знаешь?

— Ничего, — еле слышно выдохнул я.

Ничего. Вообще. Какой кошмар.

Макс, видимо, прочитал на моем лице вселенский ужас, потому что поспешно смягчился.

— Моя старшая сестра живет в другом городе. Приехала сюда на недельку. Попросилась пожить, потому что с родителями у нее терки. Вот и все. Не собираюсь размазывать это говно на восемьсот серий моей жизни. Ты доволен?

— Нет, — покачал я головой, желая вновь разреветься, но на этот раз сдерживаясь. — Я недоволен... Извини меня. Я просто так привык к... — слово застряло в горле.

— К изменам? — подсказал мне Макс. — Не рановато ли тебе ждать от меня измен? Мы даже не встречаемся, — беспечно выдал он.

Да. И правда. Даже не встречаемся. Можно, я просто шагну под машину. Я так устал чувствовать чувства, что готов пойти на все, чтобы эта агония прекратилась.

— Ну так что? Пойдешь устраивать моей сеструхе допрос с пристрастием? — на губах Макса мелькнула привычная ехидная улыбка.

— Лучше дай мне сигарету, — глухо выдохнул я, с головой погружаясь в беспросветную апатию. Я испытывал невыносимый стыд и бесконечное горе из-за того, что, возможно, таким идиотским всплеском эмоций только что все испортил. Ревнивцев никто не любит. Особенно такие свободолюбивые люди, как Макс. Черт, что же я наделал? Приспичило же мне заявиться без приглашения и попасть в столь дерьмовую ситуацию. Болван. Сам во всем виноват. Вот и не ной потом, что у тебя личная жизнь не ладится. И не ищи причин в других. Корень проблемы — ты сам.

— Ну держи, — Макс протянул мне наполовину скуренную сигарету. — Смотри не переусердствуй.

— Угу.

Я затянулся так, что у меня перед глазами поплыло, а к горлу подкатил ком. Но мне это доставило извращенное удовольствие. Так мне и надо. Физическое недомогание отрезвило меня ни хуже пощечины во время истерики.

— Мне правда очень стыдно, — вновь залепетал я себе под нос. — Я сожалею, что все так вышло. Прости. Я хотел сделать тебе приятное своим приходом, а получилось... — из меня вырвался предательских всхлип. Класс. Сам дел наворотил, сам разревелся. А я и не замечал, как люблю быть жертвой.

— Я рад, что ты пришел, — чуть помолчав, кинул Максим.

— Но ты не выглядел счастливым и сказал...

— Да я просто прихуел, типа: «Ты серьезно пришел ко мне, узнав, что я заболел? Охуеть, тебе прям реально не насрать?» Потому что если ты привык к изменам, я привык к тому, что всем похуй, что я делаю за пределами постели и чем живу. «Ты главное хорошенько выеби меня, Максим, а потом иди хоть подыхай». Вот как это бывает обычно...

— А... э-э-э... — от неожиданной откровенности со стороны Макса я совсем растерялся. — Надеюсь, тебе понравится торт! — выпалил я совершенно не к месту. — Крем там супер-сложный! Потом скажешь, понравилось тебе или нет?

— Зачем же потом? — удивился Хаски. — Поднимемся и попробуем вместе прямо сейчас.

— Нет, я... не хочу мешать.

— Не помешаешь, — уверил меня Макс, грубо хватая меня за запястье и волоча зареванного меня обратно к подъезду.

— А твоя сестра не будет против? — не унимался я.

— Не будет, — Макс нехорошо ухмыльнулся, но я не стал придавать этому значения. На смену всепоглощающей тоске пришла эйфория от осознания, насколько я ошибся. Хаски действительно радовался моему приходу. Я не отпугнул его даже истеричным поведением.

— У меня гость, — с порога провозгласил Макс, сбрасывая стоптанные кеды и проходя в квартиру. Я, быстро разувшись, скромно проследовал за ним, старательно вытирая лицо рукавами рубашки. Хоть бы сестра Макса не поняла, что я плакал! Пусть лучше решит, что я наркоман!

— Не мешай нам. Как будешь уходить, просто закрой за собой дверь, — крикнул он, заталкивая меня в одну из комнат.

— Хорошо! — послышался женский голос, который приглушила дверь, захлопнувшаяся за моей спиной. Я оказался в довольно просторной спальне, окна которой завесили темно-синими, непроницаемыми шторами. Большая кровать, стоявшая у дальней стены, была в беспорядке. На прикроватной тумбочке светила небольшая лампа — единственный источник света. Я бы предпочел рассмотреть комнату поподробнее, только вот Макс внезапно обнял меня со спины и поцеловал меня в шею.

— П-постой! — запаниковал я. — А как же торт?! Мы же собирались есть торт!

— Так мы и поедим. Позже, — пообещал Хаски, ловко стаскивая с меня рубашку. Ага. Окей. Я успел позабыть, что Макс кайфует от моей несчастной рожи. Учитывая, что прямо сейчас я был максимально несчастным, то...

— Но как же?.. — я все еще не мог поверить, что десятью минутами ранее полагал, что между нами все кончено, а теперь Хаски нагло лез ко мне в штаны! Что за эмоциональные горки, господи боже?!

— Присядь-ка, — с этими словами Макс заставил меня опуститься на кровать. — То, что ты с таким рвением пихаешь в меня торт за тортом — это, конечно, неплохо. Я ценю твое внимание. Но давай начистоту: мне надо совсем не это.

— Помню про мясо, но я...

— Нет, — ухмыльнулся он, проводя большим пальцем по моим губам. — Я не про мясо.

Я вскинул на Макса глаза и столкнулся с пронзительным выжидающим взглядом. Оу... Мы сейчас говорим не о еде, да?

— Как насчет подлечить меня? — предложил он, раздвигая пальцем мои губы и касаясь зубов.

И к лекарствам наш разговор тоже не имеет никакого отношения.

— Ты не выглядишь больным, — заметил я, не убирая его пальца с моих губ, но и не позволяя ему проникнуть глубже в рот.

— Я притворяюсь, — заверил меня Макс, упираясь в кровать коленом между моих ног. — На самом деле мне о-о-очень плохо. И только ты способен принести мне облегчение. Давай, будь хорошим мальчиком, — кивнул он на свою ширинку.

Свихнуться, какой ты наглый!

— Ты хочешь...

— Минет. Я хочу минет. Как я понимаю, мне лучше все оглашать прямо, а то до тебя туго доходит, — фыркнул Макс.

Я уставился на его ширинку и невольно сглотнул.

— А если у меня не получится?

— Не узнаешь, пока не попробуешь, — деловито заметил Хаски. Боже, ему и море по колено, да? Пока я краснею и бледнею перед ним, Максу вообще плевать? Для него что минет, что торт — один хер?

— Что? Никогда не работал ртом? — заметив мои сомнения, поинтересовался Макс.

— Так я же никогда с парнями не...

— Ну а с девушками? — не унимался он. — Никогда не отлизывал?

— Звучит просто ужасно! — вспыхнул я. — Неужели ты не можешь использовать какое-то другое слово?

— Окей. Лейк, куннилингус, орал, ламбитус. Какой термин тебе милее?

— Хватит шутить, — нахмурился я. — Всё я... делал... Но... Ну... Им не очень нравилось.

— Меня такой вариант не устраивает. Ты уж постарайся, чтобы мне понравилось. В конце концов, у тебя тоже есть член. Ты имеешь примерное представление о том, что мне может быть приятно, а что нет? В этом вся прелесть однополого секса — чит у тебя между ног.

Макс встал прямо передо мной так, что мое лицо оказалось чуть выше его паха.

— Ты уверен, что?.. — сконфужено забормотал я.

— Делай.

— Но...

— Вперед и с песней, — для убедительности Макс даже пальцем указал на свою ширинку.

— Но ты ведь даже не возбужден.

— Так возбуди.

— А если я сделаю что-то не так?

Макс несильно ухватил меня за челку, заставив задрать голову и посмотреть ему в глаза.

— Что, например? Главное, держи свои зубы подальше от моего члена.

Я тяжело вздохнул. Черт. Вот ко мне и возвращается страх напортачить. Блин, что же делать?

Я нервно облизнул губы и потянулся к ширинке джинсов. От пупка к паху у Макса тянулась тонкая дорожка из волос. Я провел по ней пальцем, пока не добрался до грубой ткани штанов. Все это меня весьма смущало. Спонтанный секс — ни разу не мой конек! Я тут же начинаю паниковать. И я привык тысячу раз переспрашивать партнера, прежде чем что-то сделать. Макс предпочитал не тратить на это время, просто приперев меня к стенке и открыто сообщив, чего он хочет. Это и восхищало, и немного пугало. В конце концов, может, я в данный момент не хочу секса!

Вот только я хотел, и об это желание все мои нервные доводы разбивались на мелкие осколки. Но взять в рот у другого парня... Черт... Я сейчас сгорю со стыда!

— Не могу, — покачал я головой. — Не могу, понимаешь?

Я так страшно стеснялся, что предпочел бы и вовсе уйти, нежели продолжать в том же духе.

— Всему-то тебя надо учить... — Макс, как ни странно, не разозлился. Лишь тяжело вздохнул, а затем наклонился ко мне и поцеловал в губы. Сперва осторожно, но медленно увеличивая градус настойчивости и страсти. Язык его вытворял у меня во рту такое, что не поддавалось никакому научному объяснению. Моментами я старался от него отстраниться, чтобы глотнуть воздуха. Он в ответ впивался в мои губы лишь сильнее, при этом ненавязчиво подталкивая меня все дальше на постель. В конце концов, под его неумолимым напором я рухнул на мягкую постель.

— П-п-погоди! — захлебываясь собственными стонами, выдохнул я шепотом. Макс в этот момент как раз ретиво сполз поцелуями с шеи к моей груди.

— Чего ждать? — донеслось недовольное с его стороны.

— У тебя же сестра дома!

— Она скоро уйдет.

— Но сейчас-то она здесь!

— Мне она не мешает.

— А мне!..

— А тебе она тем более не помешает. Какая разница, что о тебе подумает незнакомая девка?

— Но это же... Неприлично.

— Неприлично отказывать умирающему в минете. А все остальное более чем, — усмехнулся Макс, добираясь до моей ширинки.

— Ты не умираешь!

— Но мог бы!

Хаски резко и без предупреждения вобрал в себя мой член до самого основания. Я от неожиданности охнул и тут же зажал рот обеими руками, молясь, чтобы сестра Макса ничего не услышала. Хаски плевать хотел, застукает нас кто-нибудь или нет, без стеснения вылизывая мой член и при этом еще, собака, без смущения кидая на меня голодные взгляды. Где набраться такой уверенности в себе? Я заплачу любые деньги.

— Вот как это делается, — заявил Макс, отрываясь от меня и облизывая влажные губы. — А теперь покажи, как хорошо ты усвоил урок, — шутливо потребовал он.

— Но я же...

Я все еще сомневался. Вряд ли при минете я буду выглядеть так же горячо, как в этом же амплуа Макс.

— Не кончил?

Нет, я думал не об этом. Но да, хорошо, что ты напомнил. Я еще и не кончил!

— Ты и не должен. Оставайся теперь в таком состоянии. Хочу понаблюдать за твоими страданиями.

Надо же тебе было уродиться таким поганцем!

Опьяненный желанием и растерзанный возбуждением я неловко принял сидячее положение. Окинув ухмыляющегося Макса взглядом исподлобья, я уверенно приспустил его штаны. Чем я хуже него? У него выходит? Значит, и у меня получится. Настроенный серьезно, я несильно сжал пальцами член Макса и, чуть помедлив, коснулся языком чувствительной головки. Мир не рухнул. Меня не разбил инсульт. Все осталось, как и прежде. Интересно, на что я рассчитывал, раз испытал даже лёгкое разочарование, не дождавшись мирских катастроф, которым следовало разгореться на планете в ответ на мой разврат. Отторжения я тоже не ощутил. Думал, будет противно. Но это же Макс. Разве могу я испытывать дискомфорт, прикасаясь к нему? Думал, что да. Оказалось, что нет. Минет — любопытная штука, учитывая, как ярко Макс реагировал на каждое прикосновение языком и скольжение губ. Мне так и хотелось проверить, до какого состояния я смогу его довести, если возьму глубже или начну интенсивнее ласкать его пальцами и языком.

— Полегче, — в какой-то момент сипло выдохнул Макс, схватив меня за волосы и попытавшись притормозить внезапно вспыхнувший во мне азарт.

— Но я ве деваю...

— И не говори с набитым ртом.

— ...Я говорю, что просто делаю, как ты, — пробормотал я, стирая с подбородка капли слюны и смазки.

— О нет, я так точно не умею. Кажется, мы только что раскрыли твой природный талант. Не отвлекайся. Продолжай. Только сбавь обороты, — попросил он. — Не хочу кончить слишком быстро... Сосешь ты просто божественно, — выдал он, закрывая глаза и откидывая голову назад. Комплимент звучал до ужаса вульгарно. Но мне все равно польстил. Я не привык получать похвалу. Особенно сексуального характера. В любое другое время я бы в ответ на такое высказывание предпочел закрыться в туалете до самой ночи. Но прямо сейчас случайно брошенная фраза лишь подлила бензина в разгорающийся эмоциональный пожар.

Мне всегда нравилось доставлять удовольствие партнеру, но впервые выходило так ловко. Макс не стеснялся выказывать все оттенки накатывавшего на него наслаждения, стонами заполняя всю квартиру (господи, молю, чтобы его сестра уже ушла!). Я же, почувствовав определенную власть над ситуацией, расслабился и действовал по наитию. Не все, что взбредало мне в голову, получалось, но Макс не жаловался, благородно позволяя мне оттачивать на его члене новый навык.

— Я ушла. Развлекайтесь, мальчики! — внезапно раздался голос за дверью. Я невольно поперхнулся. КАКАЯ СТЫДОБА! Вот сейчас я действительно готов провалиться сквозь землю.

— Иди нахер! — раздраженно бросил Макс. — А ты продолжай, — кинул он мне, толкаясь в мой рот. — Впрочем... — Хаски окинул меня внимательным взглядом. — Давай по-другому, — с этими словами он отстранился от меня.

По-другому, это как? Я бы задал вопрос, если бы не боялся услышать ответ. Макс же, опустившись ко мне на кровать, вцепился в мои приспущенные штаны и потянул их на себя, намеренный окончательно избавить меня от ненужной одежды.

— О нет, — выдохнул я, начиная осознавать, к чему Хаски клонит. — Если ты решил сделать то, о чем я подумал, то ни за что!

— Ты же собираешься со мной встречаться, — справедливо заметил Макс. — Вдруг и правда что-то выгорит, и мы не разосрёмся спустя неделю? Не будем же мы довольствоваться дрочкой до самой старости? Когда-то нормально поебаться придется все равно!

— Да, не спорю! Но... Но я не готов!

— У тебя хуй стоит. Куда уж готовее?

— Я не готов морально!

— Морально к этому и не подготовишься. Если ты закомплексованный и затюканный, ты таким поначалу и останешься. Первый раз будет стрессовым что сегодня, что через месяц. И не важно, будет это происходить при свете дня или в темноте под одеялом. Не паникуй, я знаю, что делаю, — самоуверенно заявил парень, совладав с моими сопротивлениями и таки отправив мои штаны в дальнюю часть комнаты.

— Я... Я правда не могу! Ты что?! Мы же... Мы даже не в отношениях!

— С моралистом я еще не спал. Загадочно, пиздец. Но окей. Нужны отношения? Будут тебе отношения, — закатил Макс глаза.

— Ты не можешь решать за нас двоих! — зачем-то запротестовал я.

— Ну точно биполярка, — вздохнул Макс, замерев надо мной. — Ты со мной встречаться хочешь?

— Я... Эм... Ну да.

— Ты будешь со мной встречаться?

— Этот вопрос отличается от предыдущего?

— Отвечай.

— Д-да. Ладно. Буду.

— «Ладно»? Ты мне одолжение делаешь?

— Нет! Я... Я хочу и буду с тобой встречаться! — запинаясь, выпалил я.

— Заебись. Значит встречаемся. А теперь заткнись и дай мне уже трахнуть тебя.

— Но погоди... А как же...

— Да ёб твою мать, — простонал Макс, сползая к краю кровати. — Тебе так необходим душевный разговор или вроде того? Окей. Давай поговорим. У тебя пара минут, пока я ищу смазку и гондоны.

— Вот и как с тобой разговаривать после такого заявления?

— Не хочешь разговаривать? Ништяк. Значит можно спокойно поебаться?

— Нет, — я с хмурым видом сел по-турецки, прикрыв подушкой самое ценное. — Ты сейчас выглядишь так, будто готов сказать мне что угодно, только бы меня... А мне так не надо. Я ведь правда хочу отношений. Настоящих. А не на один перепихон. Ты это осознаешь?

— Ну типо... наверное, — пожал Макс плечами.

— Что значит «наверное»?

— А что значит «встречаться»? — в тон мне задал вопрос Хаски. — Я никогда ни с кем не встречался. Только трахался. Я даже представить не могу, чего ты от меня ждешь. Это вообще как-то повлияет на мою жизнь? Есть какой-то свод правил?

Он надо мной насмехается или действительно не понимает?

— Например, встречаясь со мной, ты не будешь спать ни с кем другим. Насколько реально это для тебя звучит? — осторожно спросил я.

— В этом можешь не сомневаться, — вздохнул Макс со странной обреченностью. — Ты главное давай мне почаще, а не раз в год с визгами девственницы в первую брачную ночь.

— И еще... Еще тебе придется пробовать то, что я готовлю. Хотя бы иногда, — решил я немного обнаглеть.

— Ничего себе у тебя запросики! — наигранно застонал Макс. — То, что ты готовишь — то есть торты? Не многовато ли просишь? Плата за мои услуги дегустатора будет высока. Догадываешься, как будешь расплачиваться? — Макс начал вновь угрожающе надвигаться на меня. Я невольно отполз от него к самой стене. — Расслабься, — посоветовал он. — Серьезно, ты придаешь сексу слишком большое значение.

С этими словами он легко раздвинул мои ноги и оценивающе окинул меня взглядом.

— Может, все же выключим свет? — попросил я, не в силах терпеть ползущий по моему обнаженному телу обжигающе внимательный взгляд.

— Нет.

— Или одеяло накинем?

— Нет.

— А если...

— Я сказал, нет, — раздраженно фыркнул Макс, хватая меня за икры и с силой притягивая к себе. — Если настолько стремаешься, закрой глаза и не смотри, — посоветовал он.

— Мне было бы проще, если бы ты закрыл глаза, а не я.

— А вот этого не дождешься.

Вот ведь свинья. Наслаждается ситуацией и даже не скрывает этого. Впрочем, совет был неплохой. Я, переведя дух, действительно закрыл глаза. Последнее, что я перед этим увидел, как Макс растирает выдавленную из тюбика смазку по своим длинным пальцам.

Ладно, Дима. Анальным сексом занимаются миллионы людей разных полов. И от этого еще никто не умер. Вроде. И ты не умрешь. Наверное. Не умрешь ведь, правда?

Почувствовав, как Макс прикасается ко мне в самом неожиданном месте, я напрягся.

— Расслабься, говорю. Ты же не хочешь, чтобы тебе было больно? — услышал я голос Хаски прямо у уха.

— Не хочу.

— Тогда позволь мне спокойно ввести в тебя пальцы.

— Я стараюсь.

— Хреново стараешься. У тебя мышцы сжаты так, будто я в стену бетонную стучусь. Ладно... Так и быть, помогу тебе.

Я не успел спросить, что он подразумевает под помощью, когда ощутил влажные губы на моем стояке. Несмотря на то, что я нервничал, возбуждение не спадало. Всего несколько движений языком Макса, и я, уже полностью погруженный в ощущения, сам не понял, когда его пальцы скользнули в меня.

— Отлично. А сейчас я тебя, если позволишь, удивлю, — пообещал мне парень, отрываясь от минета. — Если не ошибаюсь, это должно быть где-то здесь, — пробормотал он, а в следующее мгновение я почувствовал нечто очень странное. Несомненное приятное, но... незнакомое. Я невольно распахнул глаза и уставился на Макса так, будто увидел его впервые.

— Ага, значит, попал куда надо.

— Это... Это что? — заикаясь, выдохнул я.

— Твоя простата. Да, я тоже удивлен, что она у тебя есть. Знаешь, я и в наличии у тебя яиц сомневался, пока не убедился воочию.

— Не смешно! Ой... Погоди! Не надо так. Ах! Да хватит же! — раздраженно взвился я, ощущая, как Макс то проталкивает пальцы глубже, прикасаясь к тому самому месту, то медленно вытягивает их наружу.

— Что такое?

— Я же с тобой говорю!

— Мои пальцы мешают тебе?

— Еще как!

— Прекрасно! — довольно заявил Макс, и не думая останавливаться. — Наконец-то заткнешься.

У меня не нашлось моральных сил сопротивляться лавине новых ощущений. В конце концов, мне ничего не оставалось кроме как довериться Максу и его так называемому опыту. Странновато выступать в постели в роли человека, получающего удовольствие, а не доставляющего. Но я ведь заслужил это? За все те страдания, которые мне пришлось пережить. И за те, что однозначно ждали меня впереди. Как раз через мгновение, после того как Макс вытащил из меня пальцы и заявил, что теперь можно заняться делом всерьез. Всерьез, это членом, если кто не понял. Я вот не понял, пока не почувствовал, как Хаски грубо толкается в меня. Впечатления, признаюсь, феерические. Если от пальцев я и ощущал определенный дискомфорт, то, извините, с членом в заднице, я ощутил... Хуевый дискомфорт. Каламбур отличный, ситуация — так себе!

— Ты обещал, что будет не больно! — почти заорал я, вцепившись в плечи навалившегося на меня Макса. Какого черта он такой тяжелый?!

— Я соврал, — выдохнул он. — Самую малость будет. Только вначале.

— Это отнюдь не самая малость!

— Повтори это еще раз.

— Что повторить? — пропыхтел я, нелепо трепыхаясь под Максом.

— «Отнюдь». Разговариваешь как моя прабабка. Знаешь толк в соблазнении.

— Да ну тебя! — взвыл я, невольно отстраняясь при каждом новом толчке. — Можно помедленнее?! — взмолился я.

— Издеваешься? — охнул Макс, тем не менее действительно снижая скорость и нависая надо мной, но оставаясь внутри. — Будь мужиком!

— Очень, знаешь, сложно оставаться мужиком с хуем в заднице! — рыкнул я.

— Поздно спохватился, тебе так не кажется? Ладно, давай поменяем позу, — с этими словами он уселся на кровати, а затем подтянул меня за руки к себе, позволяя оседлать его. — Так лучше? — прошептал он мне в шею.

— Не вижу разницы. Мне все еще больно, — выдавил я из себя.

— Зато теперь ты можешь контролировать процесс, — почти промурлыкал Макс, кусая меня за ключицу. — Делай, что тебе хочется.

— Мне хочется уйти, — фыркнул я.

— Кроме этого, — рассмеялся парень, опуская одну руку на мой опавший из-за боли член и начиная его достаточно умело массировать. Довести его до состояния стояния у Хаски вышло даже слишком быстро. Возбужденный и дрожащий от мягких касаний Макса, я медленно приподнялся на коленях и затем так же медленно опустился. Ладно... Вроде бы не смертельно.

— Двигаешься в правильном направлении. Так держать! — тут же прокомментировал мои действия Хаски. — Давай же, смелее, — прошептал он, обдавая горячим дыханием мой левый сосок. Чувствовать его пальцы на своем члене. Его губы на своей груди. Его стояк... ну вы поняли, где. В общем-то, было даже неплохо. Да, вполне приятно. Достаточно приятно. Очень приятно. Весьма! Я расслабился. Принимать в себя Макса становилось все проще. Да, пожалуй, я мог бы продолжить в том же духе. Вот только Хаски моя ленивая возня быстро надоела.

— Ну все, — в какой-то момент донесся до меня его раздраженный выдох. Поцелуи его уже перетекли в жадные болезненные укусы. Терпение Хаски лопнуло. И он одним толчком швырнул меня на кровать, ловко перевернул меня на живот и вошел так глубоко, что я невольно вскрикнул.

— Ах! С-с-стой! — простонал я в подушку, плохо соображая, что именно чувствую. Казалось, меня распирает от шквала противоречивых ощущений, и я погружаюсь в них с головой, теряя связь с реальностью.

— Не могу. Я. Больше. Стоять. Идиот, — отрывисто выдыхал Макс по слову после каждого нового толчка. — Я слишком сильно хочу тебя, — прошипел он мне в затылок, прежде чем вцепиться зубами в загривок. Мне только и оставалось, что вымученно скулить от перемежающихся между собой ощущений, то морщась от боли, то задыхаясь от надвигающейся эйфории. Я чувствовал дыхание Макса на затылке. Ощущал, как его влажный от пота живот касается моей обнаженной спины. Как Хаски входит в меня рваными влажными толчками, уже не встречая сопротивления. Макс был груб. Но в то же время достаточно внимателен. Не представляю, как ему удавалось сочетать эти два понятия. Но он будто знал, что я чувствую, и предугадывал те скрытые желания, которые я бы ни за что не произнес вслух.

— Встань на колени.

— Я не...

Но Макс уже сам без моей помощи тянул меня к себе, чтобы продолжить бешеную скачку, не оставляя мне права на выбор. Одной рукой упершись в кровать, второй он нырнул мне под живот и вцепился пальцами в мой стояк.

Голова кружилась. Во рту пересохло. Я содрогался от каждого его толчка, чувствуя, что вот-вот кончу. Я пытался сдерживаться. Зачем-то напрягался сильнее, чем стоило, и ощущал боль, но продолжал тихо скулить, кусая и кусая губы от сумасшедших ощущений, будоражащих все мое тело. На мгновение мне показалось, что я утратил способность мыслить. В голове все перемешалось. Я уже не понимал, где нахожусь, и что происходит. А затем меня оглушила такая вспышка удовольствия, от которой я не смог удержаться на локтях и обессиленно бухнулся лицом в подушку. А вслед за первой вспышкой последовало вторая — обжигающая боль. Это Макс хорошенько присунул мне в самом конце, явно дойдя до пика удовольствия.

Мне потребовалось время, чтобы собрать себя в кучу. Пребывая в странной апатии, я лежал на кровати и смотрел в одну точку. Я бы мог подумать о той боли, что пришлось терпеть. Или об удовольствии, которое мне удалось пережить. Но у меня не выходило ни то, ни другое. Мысли не вязались. Я чувствовал опустошение и бессилие. И лишь улегшийся рядом Макс привёл меня в чувства.

— Ну что? Не умер? — удостоверился он, смахивая капельки пота со лба.

— Вроде бы нет, — вяло выговорил я, только теперь замечая, что подушка подо мной мокрая от слюны, которую я успел напускать в процессе познания анального секса.

— Я же говорил: все будет отлично.

— Было больно.

— Без этого, увы, никуда. Не строй из себя жертву. У меня вся кровать в твоей сперме.

— А у меня вся задница в твоей. Ты ведь что-то говорил про презервативы...

— Говорил. Оказалось, они закончились. А ты что, боишься залететь?

— Очень смешно, — нахмурился я, кое-как меняя положение тела и чувствуя острую боль в стратегически важном месте. — Презервативы используют и по другим причинам.

— Вообще-то я очень щепетильно отношусь к своему здоровью. Справочки показать?

— Обойдусь, — пробормотал я, краснея. — Как я теперь домой пойду? В таком состоянии? — решил я сменить тему разговора. Тело ломило, и мне казалось, что я не смогу сделать и пары шагов.

— А ты не иди, — улыбнулся Макс, поворачиваясь ко мне. — Оставайся. Тогда я смогу трахнуть тебя еще и утром.

— Дурак, — поморщился я, кутаясь в одеяло. В след за апатией начала просыпаться неловкость. И чтобы как-то ее заглушить я не придумал ничего лучше, чем продолжить пустую болтовню:

— Выходит, я прошел проверку? Ту, о которой ты говорил, когда повез меня за город?

— Выходит, что ее прошел я, — усмехнулся Макс.

Я уставился на него в недоумении. Хаски лениво перекатился на живот.

— Я как в пятнадцать открыл для себя секс, так все не мог остановиться. Трахался как черт. С кем попало. Хорошо, хуйню какую не подхватил. Сперва с девушками спал. Наскучило. Переключился на пацанов. Наскучило. Пошли тройнички. И это наскучило. И все дошло до того, что меня заебало ебаться. Прикинь? Сам в шоке.

Ага, как же. Заметно, как тебе все это надоело. Только что на своей шкуре прочувствовал.

— А ты когда-нибудь был... ну... снизу? — прервал я его.

— Пассивом? Было пару раз. Вообще не понял прикола.

— Еще бы, — вновь забубнил я. — Я вот тоже не понял.

— О, нет, Дим. Все ты отлично понял, — усмехнулся Макс, даря мне такую улыбку, что я стыдливо спрятался от него в одеяле. — Дело не в физических ощущениях. Здесь все в порядке. По-моему, когда ты снизу, они даже ярче. Но мне это не приносит морального удовлетворения. Мне хочется... Контроля. Считай это моим фетишем, — ухмыльнулся он. — Но сейчас не об этом. Не перебивай. Я ведь тут душу изливаю.

Да ну прям...

— Пытаясь развеять сексуальную скуку, я чего только не перепробовал, на какую только хуйню не соглашался. Но меня ничего не удовлетворяло. Я будто бы каждый раз чего-то недополучал. А три месяца назад от моего организма мне прилетела ответочка. На очередной вечеринке я подцепил девчонку, и мы в пьяном угаре завалились к ней домой.

— И там вас застукал ее муж?

— Нет.

— Родители?

— Хуже.

— Что может быть хуже?

— У меня не встал.

Я вылез обратно из-под одеяла и недоверчиво глянул на Макса.

— Вот и у меня была примерно такая же реакция, — кивнул Хаски, наблюдая мое вытянутое лицо. — Затем это произошло еще раз. И еще. Естественно, я пошел к врачу. А он мне и говорит: «Физически вы, молодой человек, здоров как бык! Анализы как у космонавта! Причина происходящего кроется в вашей голове. Психосаматика, бла-бла-бла. Советую вам обратиться к психотерапевту». Самое смешное, что у меня по-прежнему вставало на порно. Да и без порно вставало. Но не на живого человека. Так длилось три месяца. Три месяца воздержания после пяти лет бурной сексуальной жизни — это как слезать с тяжелой наркоты. От дрочки легче не становилось. Я уже начинал потихоньку ехать крышей. И тут нарисовался ты со своими сраными пирогами.

— Вовсе они не сраные. Очень даже вкусные пироги, — пробормотал я себе под нос. — Ты ведь не хочешь сказать, что это была любовь с первого взгляда?! — задал я вопрос, сам едва ли веря в реальность такого исхода.

— Шутишь? Первое, о чем я подумал: «Что за чмо болотное? И как от него отъебаться?!»

Так я и думал.

— И как себя чувствуешь после секса с болотным чмом? — нахмурился я.

— Честно? Охуенно, — выдал Макс, после чего рассмеялся. — Что, так интересно, когда я поменял о тебе мнение?

А ты поменял?

— Предположим.

— В тот вечер на набережной, когда ты весьма мило предложил мне заесть пончиками мое дерьмо, — напомнил Макс нашу теперь уже казавшуюся давней стычку. — Я тогда знатно прихуел. Сидел, смотрел на Волгу, жевал эти твои пончики жирные, и все не мог соединить воедино твой придурошный образ с такими резкими словами. Ты заставил меня понять, что я к тебе несправедлив. Не такой уж ты и бесхребетный. Терпила, конечно. Но не конченый. Ну, а потом я заключил с тобой пари. Внезапно начал переться от твоего запаха. Да еще и эта чертова драка на вечеринке. Там ты показал себя во всей красе!

— Даже не напоминай... Все равно не вспомню.

— Правильно говорят — в тихом омуте черти водятся. Я тогда домой тебя к себе притащил, на диван уложил... Смотрю на тебя и оп, нежданчик — стояк.

— То есть...

— Ничего я не делал, — поспешно добавил Макс. — Ты же спал. Я не настолько низко пал, чтобы приставать к человеку без сознания. Всего лишь подарочек тебе оставил в виде засоса, чтобы не расслаблялся и больше так не нажирался.

ТАК ЭТО ВСЕ-ТАКИ БЫЛ ЗАСОС?!

— Мне стоило догадаться!

— Да ладно. Ты же наивнее ромашки.

— Выходит, я тебя излечил?

— Ну... и лечить-то было нечего. Просто... Не знаю... — Макс задумался. — Возможно, мне просто надоели ни к чему не ведущие неразборчивые связи, — пожал он плечами.

— Тогда почему ты отказал мне, когда я признался тебе? — нахмурился я.

— А это не очевидно?

— Нет, я действительно не понимаю.

Макс перевернулся на спину и уставился в потолок.

— Испугался. До этого меня никто не рассматривал в роли постоянного партнера. Я — веселое развлечение на одну ночь. Если заводил речь о чем-то большем, мне смеялись в лицо. Типа «нашел дуру, ты ж Казанова хуев». А я никакой не Казанова. Просто единственный доступный мне способ нормально контактировать с людьми — это секс. Устраивает ли меня это? Поначалу устраивало. Теперь — нет.

— Поэтому вместо того, чтобы нормально со мной поговорить, ты мне отсосал? — мрачно выдохнул я.

— Ну и поэтому тоже... Но вообще-то я думал, что ты в штаны наложишь и начнешь меня избегать. А не нарисуешься передо мной весь такой вдохновленный и влюбленный с неоновой надписью на лбу «Давай умрем в один день». Неожиданный пассаж от горе-натурала.

— Но ты же передумал...

— Да, потому что твой друг озвучил вслух то, в чем я себе признаться не решался.

— И теперь ты готов прожить со мной всю жизнь?

— Честно? Не знаю. Не верю, что такое возможно. Но... нам же ничего не мешает попробовать, верно?

****

— Ты придумал желание?

— Желание?

— Ты опять забыл про пари? Я обещал, что исполню любое твое желание, если не смогу разубедить в том, что любовь существует.

— А-а-а, это... Желание не изменилось: «Хочу, чтобы ты всегда был со мной».

— Это не считается. Неужели ты не можешь придумать что-то более материальное?

— Тогда... Хочу разок побыть сверху.

— Исключено.

— Но это мое желание!

— Нет, ты слишком хорош в позиции пасса.

— Эй, я...

— Парни, я вам не мешаю, нет? — нахмурился Олег, наблюдая за парочкой. — Я осознаю, у вас любовь и все такое. Но я не уверен, что готов слушать все это, понимаете? Нервы у меня слабые. Желудок — тоже.

— Зануда, — поморщился Макс.

— Прости, — пролепетал Дима.

— Проехали, — отмахнулся Олег.

— Ладно, схожу куплю нам коктейли, — Дима подскочил со своего стула и побежал к стойке, а Макс и Олег остались наедине. Это был не первый раз, когда Максим и Дима звали Олега выпить, но парень в их компании каждый раз чувствовал определенную неловкость. Не потому что они были гей-парой. А потому что ощущал себя как «не пришей к пизде рукав».

— Ну что? Как вы? Нормально все? Три месяца уже встречаетесь. Серьезный срок, — пробормотал Олег, не сдерживая иронии.

— Не делай вид, что не знаешь, как продвигаются наши отношения. Бьюсь об заклад, он рассказывает тебе даже про угол, под которым я ему вставл...

— О нет! Такие подробности мне не нужны ни от него, ни от тебя! — спохватился Олег. — Он целыми днями засирает мне мозг тем, какой ты замечательный. Но знаешь, он-то такое говорил и о бабах своих. А они, уж поверь, замечательными ни хрена не были. Понимаешь, о чем я? Поэтому если обидишь его, то...

— Давай без этого. Я и так прекрасно усек, что ты у нас друг номер один. Будешь перебарщивать — начну ревновать. Начну ревновать — житья тебе не дам, — пообещал Макс, продолжая мило улыбаться.

— Господи, ну почему он выбрал именно тебя, — обреченно выдохнул Олег.

— Кто еще кого выбрал — большой вопрос. А тебе, Олег, чем трястись над Димой, лучше бы девушку найти, пока сперма из ушей не потекла.

Олег уже приготовился послать Макса в пешее эротическое, но к столу подлетел Дима.

— Вот, держите. Между прочим, могли бы и помочь. Три бокала тащить тяжеловато, — заметил парень, аккуратно ставя на стол два виски с колой и одну «розовую пантеру» — его любимый коктейль со сливками. — Я на полпути их чуть не уронил!

— Мы не могли. Мы обсуждали очень серьезную тему, — многозначительно заявил Макс.

— Это какую? — напрягся парнишка.

— Олег хочет, чтобы мы нашли ему бабу.

— Что?! Да я даже...

— Ой, а ведь и правда! Девушки тебе очень не хватает.

— Мне и одному хорошо, — нахмурился парень, сложив руки на груди.

— Быть не может, чтобы тебе кто-то не нравился, — заявил Макс, смотря на Олега так пристально, будто пытался в этот момент прочитать его мысли и выудить из головы парня так интересовавшую его информацию.

— Я не вижу смысла в отношениях. Для меня важнее учеба и карьера.

— Не говори так! — Дима разве что за сердце не схватился. — Любовь — это самое главное в жизни!

— Ой, да перестань... — было отмахнулся Олег, но Диму было уже не остановить.

— Так кто тебе нравится? — почти потребовал ответа парень.

— Вы чего насели-то на меня?!

— Признавайся!

— Ну... возможно... мне нравится Катя.

— Это которая? С косой до задницы или высокая? — удостоверился Макс.

— Высокая.

— Не, мимо.

— Почему это?

— Я с ней спал. Не советую.

Олег невольно сжал зубы. Вот же гондон штопаный!

— Заебись... Рад слышать... Окей, та, что с косой, тоже ничего.

— Бревно в постели.

— Маша?

— Курит прямо во время секса. Прикинь, ты ее ебешь, а она тебе в рожу дымит. Жесть.

— В нашей группе есть хоть одна симпатичная девушка, с которой ты не спал?

— Не думаю. Но есть парочка парней, включая тебя. Порекомендовать? — подмигнул Макс Олегу.

— Теперь ты нравишься мне еще меньше!

— Почему? Обижен, что я не предложил тебе ночное рандеву?

— А давайте... Давайте выпьем за любовь? — скромно пробормотал Дима, поднимая розовый коктейль.

— Да какая тут может быть любовь?! Твой парень — ебарь-террорист! — взвился Олег.

— Выпьем за-а-а любовь! Най-на-на. И уже не на-а-адо лишних сло-о-ов! — пропел Макс с откровенной издевкой. — Нам срочно нужен Игорь Николаев в простыне и с кружкой пива!

— Олег, не начинай! Максим, хватит паясничать! — разозлился Дима, смиряя обоих строгим взглядом. — Всё. Без шуток. Все вместе. За любовь!

— За любовь.

— За любовь...

P.S. Теперь у меня есть своя группа, присоединяйтесь http://vk.com/mr_abomination11