1,8 года назад.

- Боль. Чертова боль. Всю жизнь мы совершаем странные поступки. Мы врём, чтобы казаться более бедными и при этом так жаждем, чтобы нам никогда не врали. Мы уходим от близких нам людей, которые ради нас могут сделать все. Мы предаём, издеваемся, смеемся над чужими бедами. Души прогнили уже давно, а твоя внешность, твое мнение, выносливость, сила - оболочка. Стоит лишь ее снять - и ты мертвое создание с черной душой. Разве нет?

Чимин уже больше часа разговаривал сам с собой. Сегодня был хороший день, ведь родители уехали за город, а его оставили одного, что случалось очень редко. В такие дни Чимин мог не сдерживать свои эмоции. И хоть он утверждал, что ничего не чувствует - это ложь.

Омега встал с мягкого дивана и направился в ванную. На нем были чёрные шорты и футболка, которая была явно ему не по размеру и еле держалась на худощавых плечах. Дверь открылась, и он оказался внутри просторной ванной комнаты. Ничего особенного: средняя ванна, душевая кабинка, раковина и небольшой тонкий коврик бежевого цвета на полу. Но нет, сегодня Чимин будет делать все то, что хотел последние несколько месяцев, но не мог. Дверь уже была заперта на щеколду, а на омеге остались лишь шорты. Пак подошёл к крану и включил ледяную воду, которая начала наполнять ванную.

- Но если все люди в оболочке, то можно ли меня отнести к этому типу? Во мне нет силы, нет настойчивости. Я не могу отстаивать свою точку зрения, не могу нормально реагировать на опасные ситуации. Мне плевать на свое будущее и на свое прошлое. Врать мне нет смысла, а близких людей у меня попросту нет. Вывод? Я уже мертв.

Чим открыл дверцу под раковиной и достал аккуратный бумажный конвертик размером с его мизинец.

- Я скучал, - он разорвал бумажку и достал лезвие. Новое, острое и такое привлекательное. Приложив его к своему языку, он сделал маленький резкий рывок. Металлический привкус так прекрасен, Чимин хотел бы чувствовать его до конца жизни. По губе скатилась маленькая капелька крови, которая после одиноко упала на плитку.

Вода в ванной почти набралась и, наверное, пора. Одна нога оказалась в воде, тело начало дрожать, а в голове было лишь одно - слишком холодно, слишком неприятно, но так давно желанно.

- Многие думают, что забытые не мечтают. Как же они, блять, ошибаются. Каждую секунду своей жизни я мечтаю почувствовать хотя бы что-нибудь хорошее. Любовь, страсть, радость. Но что мне остается? Чувствовать холод и разрушать себя дальше. Что ж, - вторая нога оказалась в воде, - это слишком несправедливо.

С этими словами омега резко погрузился в воду и задержал дыхание. Хотелось вынырнуть, но у Чимина самоконтроль. Нужно довести себя до ужасного состояния. Хотя может ли быть ужаснее?

Всю жизнь Чимин изучал людей. Он наблюдал за их действиями, поступками. Он сделал для себя много выводов и, наверное, главным из них было то, что боль всегда одинаковая. Неважно, переходный возраст у тебя, потеря близкого или предательство - боль одна. И она прожигает каждую клеточку твоего тела, пока не поглотит все. Каждый раз Чимину говорили, что все полностью зависит от него. Ты должен взять себя в руки, ты должен пытаться. Но люди такие странные. Ведь омега всегда говорил и продолжает говорить - ему плевать. Да, он портит свою жизнь. Да, он портит жизнь другим. Да, он недостаточно силен и ничтожен. «Да блять, я хочу умереть, и я пытался умереть. Но не все ли вам равно?» - повторял Чимин на каждом приеме у психолога.

Голова начала сильно болеть, и он одним движением вышел на поверхность. Его тело жутко покраснело, если учитывать то, что от природы он бледный. Холод уже не чувствовался, и это плохо. Он ущипнул свою ногу, но ощущение, будто он ее и вовсе не трогал.

Лезвие снова оказалось в руках.

- Неужели я не заслуживаю счастья? Хотя бы малую долю? - Чим приложил острие к телу и надавил как можно сильнее. - Видимо, нет.

От груди до резинки шорт двигалась рука с колющим предметом, оставляя красный след. Слезы жгли щёки, а кровь красила воду. Все как в грустных фильмах, где у актёров разбитые сердца и безответная любовь. Только у Чимина не тот случай. Он просто устал.

***

- Тысяча дней. Не много, не мало. Я думаю, что этого будет вполне достаточно, разве нет?

Омега лежал на полу и разговаривал по телефону со своим знакомым, который обычно выслушивал забытого парня. Не то, чтобы Чимин ему ныл по каждому случаю, нет. Просто иногда ему хотелось все же узнать мнение о его мыслях. О рассуждениях.

«- А что после? Чимин, для чего ты вообще хочешь считать эти дни?».

Внутри все кричало. Это был чертов крик о помощи, но вместо этого...

- Зачем ты мне все это говоришь? - омега подошёл к открытому окну и прикрыл глаза от дуновения ветра, - Для чего я это все делаю? - на лицо упала капля воды, - Да потому что я так хочу.

На улице начали собираться тучи. Чимин смотрел на темное небо и пытался собрать все мысли в единое. В телефоне послышался кашель, который все же вернул омегу из фантазий.

- Я не хочу менять свою жизнь, и я не говорю, что суицид - это решение всех проблем. Я хочу умереть, потому что мне это нравится. Я не знаю, почему это так, но я не собираюсь менять себя. За меня уже все решили. Что же я буду делать эти тысячу дней? - Точно дождь. Чимину пришлось закрыть окно, потому что подоконник начало заливать водой. - Ты думаешь, что я умру ровно через тысячу дней? Нет. Я буду медленно и мучительно убивать себя в течении этого времени. И в этом нет смысла, и не пытайся его искать. Мне нужно отойти кое-куда. Забудь все, что я тебе сказал.

Как он привык врать. Врать о чувствах. О том, что у него на душе, если она ещё есть внутри него. И он никогда никому не признается, что ему страшно. Никогда. Он сбросил вызов, взяв в руки стакан с водой.

Сделав несколько глотков: - Блять, да зачем я вновь кому-то доверился?!

Громкий звук бьющейся посуды. Бокал разбился об твердый пол, а осколки задели ногу. Чимин присел на пол и облокотился спиной об стену. Ногу неслабо поранило, скорее всего будет шрам.

- Значит, у меня есть тысяча дней.

***

Юнги начал обдумывать все слова этого парня. Это было очень и очень тяжело. Ему казалось, что он чувствовал всю боль, что сейчас ощущал Чимин. Ему безумно страшно. Страшно за него, страшно за то, что такое бывает в этом мире, страшно за себя... Он не может контролировать себя, он чувствовал что-то подобное лишь однажды и... Альфа помотал головой, разгоняя лишние мысли. Краем глаза он увидел синие следы на руках омеги.

Пережатие? *

Если это так, то у омеги слабые руки. Юнги отметил это где-то у себя в голове и посмотрел в окошко - белые мягкие облака. Они напоминали сладкую вату или молочный бисквит, которым Юнги перекусывал время от времени. Полет был достаточно спокойным. Было тихо, никто никому не мешал. И если бы не этот дурманящий запах, который усыплял альфу...

Это так приятно.

***

Сеул. Как обычно солнце ослепляло глаза, а люди спешили по своим делам. И Юнги, который сейчас пытался отыскать Чимина, среди всех прохожих. Как же можно было так глупо упустить его? Ведь он всего лишь загляделся в окно. Альфа покопался в рюкзаке и нашел телефон. Руки дрожали, ведь Юнги был практически уверен, что Чимин - его истинный. И терять кого-то снова? Нет, так не пойдет.

«- Сам Мин Юнги? Ну нихуясебе. Подожди, ничего не говори, я отмечу этот день, как важный в своем блокноте»,- ликовал голос в телефоне.

Был единственный человек, который смог бы ему помочь. И его звали - Чон Хосок. Альфа, на год старше Юнги. В жизни всегда веселый, дружелюбный. Иногда слишком пошлый, но это не столь важно. Сейчас Мин позвонил ему, чтобы тот наконец вернул ему долг. И на данный момент, он хотел бы взять не деньгами. Альфа стоял прямо посреди дороги, мешая прохожим, но ему было без разницы.

- Чон, сейчас не до шуток. Я знаю, что мы давно не общались, но мне нужна помощь. Я... Хосок, если ты мне поможешь, я забуду все долги, - голос предательски дрожал. Юнги волновался. Безумно волновался.

Он вновь покружился вокруг себя, всматриваясь в каждого прохожего, но нет. Никого похожего на Пака там нет. Прохладный ветерок нырнул под рубашку, отчего все тело покрылось мурашками. Юнги не любил такую погоду, ему нравилась... Постоянность.

«- Ты хочешь сказать, что простишь мне двадцать миллионов вон за услугу? Юнги, в порно я сниматься не буду, даже не проси. Я тебя знаю, не не не.»

И это забавно, нет, правда. Мин сейчас бы начал истерически смеяться, если бы не голова, которую уже напекло и желательно бы отойти в тень. Двадцать миллионов вон были ничто, если он сможет найти Чимина. К сожалению у него не было возможности самому отыскать информацию, так как могли поползти слухи, но вот отец Чона... Да, он мог бы сделать это легко.

- Блять, какое порно, Хосок. Мне человека нужно найти, - Мин сжал в руках телефон так сильно, что будь тот апельсином, смялся бы и превратился в сок.

«- И ты простишь мне двадцать миллионов вон? Черт возьми, говори кого найти. Много известно про него?»

И тут пришло озарение. Забытый омега, девятнадцать лет, Пак Чимин, находился в больнице-санатории. Может быть Юнги в прошлой жизни страну спас, если ему сейчас так везет?

***

- Меня не было всего неделю, - прошептал Чимин, обнимая папу, который прижался к нему так сильно и не хотел отпускать вот уже несколько минут.

Отец Кидже наблюдал на все это со стороны. Чимин посмотрел тому прямо в глаза и понял, что здесь точно что-то не так. Родители уже давно были не очень близки и с каждым годом Чим замечал некое отдаление. Он отстранился от родителя, после чего стало сложно дышать. Тишина вводила в странное чувство и нужно было срочно что-либо сказать.

- Чимин, мы... - уже начал отец, но вдруг замолчал.

- Не сейчас, - произнес губами папа, на что получил одобрительный кивок.

А Чимин не понимал. Правда не понимал. «Мы что?», так и хотел он спросить. Но не стал. Он знал своего отца, поэтому не стал. Лучше дождаться, все равно ничего уже не может быть хуже. Омега ещё раз осмотрел родителей, после чего направился в свою комнату. В квартире стоял запах лаванды и полевых цветов - ароматы прекрасно сочетались. Он открыл дверь и кинул рюкзак в угол. Что-то сильно ударилось об пол, но омега уже не слышал. Он просто завалился на кровать и заснул за считанные минуты.

И ему снился сон. Это было довольно странно, ведь обычно ему ничего не снилось, но сейчас он видел море. Он видел малиновый закат, солнце, которое на глазах скрывалось за волнами. Небо было ярко-розовое, и это было прекрасно. Чимин никогда не был на море, да и желания не было. Но на самом деле это не так. Каждый забытый мечтает быть спасенным. Каждый хочет жить спокойной жизнью, но, видимо, этому не суждено быть. А тем временем Чимин сидел на песке. На прохладном песке, который так приятно окутывал тело. И он сидел не один, нет. Он попытался всмотреться, но так и не понял, кто с ним. И знакомый запах, чертовски знакомый запах. Его руку крепко сжали, и на этом моменте он резко проснулся.

- Чимин~и? - взволнованно спросил папа, подбегая к омеге, - Что случилось? Ты так сладко спал.

- Нет, все хорошо. Долго я спал?

Он посмотрел на часы, которые стояли на столе и - о боги. Семь часов? Он действительно проспал семь часов? И этот взгляд папы, слишком странный. Будто он что-то недоговаривал.

- Что такое? - он заметил, как у папы тряслись руки. Сильно. Очень сильно. Тот продолжал сидеть на кровати и смотреть на Чимина пожирающим взглядом.

- Ты... То есть...

Омега взял руку родителя и крепко сжал, прижимаясь к плечу. Когда папа все же успокоился, он задал вопрос. Вопрос, от которого Чимину стало не по себе. Безумно не по себе.

- Откуда ты знаешь Мин Юнги, Чимин?

Примечания:
Пережатие* - разновидность селфхарма у забытых. Части, которые люди считают слабыми, некрасивыми или же просто хотят почувствовать боль - перетягивают жгутом до посинения.