Визжание заполонило всю комнату. Каждый уголок, каждая песчинка ни была не задета этим звуковым потоком. Казалось, все птицы, вмиг, затихли, а стёкла потрескались, создавая пугающую атмосферу в комнатах. Солнце только стало подниматься с горизонта, но даже оно, будто поняв всё с первого слова, остановило свой путь не дойдя до середины.

Белое покрывало взлетело в бездну пыльного и душного помещения, за ним же поднялось вспотевшее, уставшее, заплаканное лицо, девочки, тринадцати лет отроду, но не знающий это дитя - лично, точно не даст ей таких мизерных цифр, в определение «жизненного опыта», который, как многие подозревают, появляется с годами, а не от пережитых обстоятельств.

Золотистые глаза, как пшеница в самом рассвете сил, с ужасом осматривались вокруг, судорожное дыхание не переставало сдавать темп, а тело, которое всё это время прибывало в напряжении, возможно, в любую минуту готовое вылететь из опасного положения, выглядело немного худощавым, нет, не так, как доска в профессиональных руках мебельщика. Больше подойдет описание, когда человек не ест лишнего, всё в меру, что бы и организму хватало, и чуть-чуть оставалось на личные нужды - спорт, игры и тому подобное.

-Что случилось?- послышался заспанный голос из другого конца комнаты.

Из-под одеяла вылезла темная макушка с гнездом, вместо модного причесона: «в лёгком беспорядке», которая пользуется популярностью у «крутых» парней. Еле заметные голубые глазки, выглядывающие через миллиметровую щель, пытались сфокусироваться на дрожащем комочке, который искал утешения у подушки.

Грустный, липкий вздох пронесся по стенам помещения и утонул в дрожащих всхлипах.

-Снова страшные сны?- хрипловатым голосом спросил парень пятнадцати лет.

Девушка прижала подушку к своему лицу и продолжала хныкать, пока мягкая перина глушила все звуки, пошатывание головой всё же можно было заметить, если хорошенько приглядеться.

Тяжелый вздох и брат отодвигает край одеяла.

-Иди ко мне, Роза, не надо никого бояться, я с тобой - прошептал он, пока маленькие ножки скользили по паркету.

Сестра остановилась возле белой простыни, валяющийся у её ног, захватила край и потянула за собой, как маленькую, непослушную собачонку.

Девочка медленно заползла на кровать брата, влезла под его одеяло и прижалась спиной к теплому торсу.

-Розочка, всё с тобой будет хорошо, нет, с нами всё будет хорошо. Мы выберемся из этого ада и будем жить счастливо, как всегда и мечтали- шептал, успокаивая младшую сестру, и гладил шелковистые волосы, медленно перебирая меж пальцев спутанные прядки, пытаясь их вернуть в нормальное состояние.

-Ник, как же мне всё это надоело!- чуть прикрикнула и снова затихла.- Сколько можно? Каждый раз один и тот же кошмар, будто мне постоянно ставят на повтор фильм ужасов, так ещё и без хорошего конца. Каждый раз всё заканчивается одинаково - моей болью, страданием и смертью в муках. Неужели, это никогда не закончится?

Розали резко повернулась к брату, взяла в свои маленькие ладошки лицо брата и с выжиданием уставилась в голубые глаза отца, по словам Ника, именно эта часть ему досталась от защитника семьи. Парень всё пытался отвести взгляд, ведь слишком больно смотреть в заплаканные глаза самого близкого человека, особенно, если не можешь чем-либо помочь.

-Прости меня, тебе ведь, тоже тяжело. Какая же я - эгоистка! Прости, прости, прости... - всё продолжала повторять, пока её не прижали к себе сильные руки.

-Не надо, ты не должна передо мной извинятся! Этим ты делаешь мне только больнее, давай, лучше еще немного поспим. - взглянул на часы, стрелки которых показывали пять утра, слишком рано. - Что-то мой личный будильник решил разбудить чуть раньше, чем всегда, не так ли? - с озорной улыбкой проговорил парень и стал щекотать сестру за немного выпирающие рёбра.

Какая непостоянная комната, то слышишь пронизывающий до костей плачь, а через пару минут, веселый смех с похрюкиванием, будто и не было ничего ужасного в их жизни.

-Всё, ложись спать, а то я устал. - пробормотал, зевая, укрылся одеялом и прижал сильнее к себе миниатюрное тело, пытаясь показать, что возле него безопасно и можно спать спокойно.

Но после тех устрашающих снов, Роза никогда не засыпала, казалось, что ей ставили барьер, и нельзя было понять, то ли хорош, то ли плох, сей факт.

* * *

-Где мой племянник и племянница, ты- кровососущая дрянь!?- выкрикивала рыжеволосая бестия в черном, латексном костюме.

-Там, где им самое место, в моём желудке! Ха-ха-ха, кха, кха, прекрати, с*ка!

Серебряный кинжал медленно проворачивался в теле дрыхлявого мужчины, длинные, белоснежные волосы были сжаты в уверенном захвате охотницы.

-Ещё раз повторю, если не ответишь, это будет последний вопрос в твоей жизни! - клок белых локонов вылетел из пальцев, пронизывающим до дрожи в коленях, ветром, и унёс в далекие дали. - Где мой племянник и племянница?!

Снова жесткий толчок в грудь и пиявка визжит не своим голосом.

Толчок, толчок, толчок и так десять раз подряд. Кровь уже было повсюду, вся эта темная ночь окрасилась в бордовый цвет, а крики боли засели в ушах женщины.

-Всё, всё, хватит! Я расскажу! Я всё расскажу! - задыхаясь и блюя кровью, проговорил мужчина.

Рука с оружием перестало вбиваться в тело вампира, но захват в волосах не ослабевал.

Ночной житель тяжело дышал, пытаясь прийти в норму, хоть чуть-чуть залечить раны на своём теле. Из клыков капала его же тысячелетняя кровь, какое не привычное ощущение, чувствовать собственную кровь во рту.

-Говори!

Рявкнули на него, ибо времени, да и терпения, уже давно не осталось у этой охотницы.

Беловолосый поднял своё лицо на рыжеволосую и улыбнулся своими окровавленными клыками, между которыми застряли клочки его же плоти.

-Они живы и здоровы. И всё это время были в детдоме Нью-Йорка! Ха-ха-ха, а ты, тупая сука, потеряла столько времени ища их! Ха-ха-ха!

Вампир резко и неожиданно останавливает свой хохот, а зрачки с ужасом впиваются в кровожадное лицо девушки. Глаза медленно закатываются назад, белизна захватывает всю область яблока и вмиг, слышится «Бум». Всё лицо охотницы было в крови и в ошметках головы нечисти.

-Фу, какое д*рьмо, снова голову придётся мыть! Хорошо, что волосы в рыжий покрасила, а то с блондинистой шевелюрой было слишком хлопотно, особенно, с такой-то работой!

Женщина развернулась на сто восемьдесят градусов и пропала из виду. На поляне не осталось и следа её присутствия, только труп и окровавленная трава были свидетелями этой ночи.