Девушки занимались своими делами: пили чай, обсуждали новости и будущее, даже успели приготовить пирог. Яблочный, ведь Кларисса умела делать только его, а Берте было лень объяснять технологии приготовления какого-то другого. Вдруг ноутбук, стоящий на серой кухонной тумбе, стал издавать чириканье, извещающее о видеозвонке.

– Клэр, засовывай его в духовку, я посмотрю, кто звонит.

Посмотрев в монитор, она широко улыбнулась:

– Тут тётя Мэри!

– Передавай ей привет! Хотя я сама сейчас подойду.

– Включаю. Тётя, здравствуй, как дела?

– Привет, Мэри!

С экрана на девушек смотрела женщина лет сорока пяти, с немного уже постаревшим лицом, которое украшали красивые выделяющиеся скулы, тонкий нос и карие глаза, обрамленные морщинками. Это тётя Берты, не родная. Она взяла девушку из детдома буквально в пелёнках, Берте не было и года. По крайней мере, Мэри так говорила. Сколько бы молодая девушка ни спрашивала, тётя не могла точно объяснить, кем были её родители, поэтому Берта прекратила расспросы. В детстве она всем говорила, что Мэри её мама. И правда, природный белый цвет волос у девушки и блондинистые локоны с проседями у опекунши и светлые карие глаза у обеих были похожи. Когда Берте исполнилось восемнадцать лет, а Мэри повезло получить приглашение в Торонто на семинар и денежное вознаграждение, они решили, что девушке стоит начать учиться жить самостоятельно. Тётя оставила воспитаннице дом, предварительно оплатив накопившимися деньгами ближайшие расходы за свет и отопление. Тётя решила остаться жить в Торонто в пользу своей личной жизни, которая стала налаживаться.

– Берта, душа моя! Ты просто не представляешь, как хорошо я устроилась здесь, смотри, – тётя Мэри отодвинула своё рабочее кресло и показала девушкам офис, – Клэр, и тебе привет! Как поживаете, девочки?

– Всё по-старому, мы готовим пирог, – ответила Берта, – собираемся потом на вечеринку сходить.

– Хорошо. А что насчет твоей последней статьи?

– Все прекрасно, сдала. Напечатают на неделе, – Берта рассказала о статье, о том, как ночью заканчивала её, о том, как днём приехал Джуд и разбудил несчастную, о новой должности подруги и о том, что сегодня в отделе её не засыпали «вдохновляющими» речами, странных парней на скамейке она тоже упомянула.

– Девочка моя, это что, были бандиты? – обычно мелодичный и усталый голос тёти, стал твёрже.

– Не знаю, думаю, нет, просто одеты необычно, и еще, думаю, они приезжие: у нас, мирных жителей, никогда не возникает таких потерянных выражений на лицах.

– Приезжие? Хм, поняла. Тогда, девочки, удачного вечера, – на выдохе сказала она, как-то грубо прокашливаясь,– долго не гуляйте!

– Не будем, тётя Мэри, – послав воздушный поцелуй, нараспев ответила Берта и закрыла ноутбук.

– Подруга, не пора ли пирог доставать?

– Точно, а ты тогда иди и позвони Джуду, передай ему от меня, что если через полчаса он не приедет, то и шарлотку не получит, – Клэр отвернулась и стала мурлыкать песню из репертуара Эми Уайнхаус.

– Передам.

Спустя некоторое время приехал Джуд, по своему обыкновению он был в клетчатой рубашке поверх футболки.

– Ты пойдешь на танцпол в этом? – в один голос спросили девушки.

– Я не только на танцпол так пойду. Я буду даже присмерти так выглядеть, спорим? Где ваша шарлотка? Идите, прихорашивайтесь, а я пока поем.

Подруги ушли в комнату к Берте. Так как Клэр не была сегодня дома и не захватила с собой дополнительную одежду, она стала примерять всё, что видела. В итоге девушка остановилась на черном платье: бретельки, далее открытые плечи, потом широкие рукава. Её рыжие волосы ровными волнами лежали на плечах. На губах, как всегда, яркая помада, на ногах каблуки. Вообще, стоит сказать, что Кларисса, помада и каблуки – это одно целое.
Берта же предпочла более открытое полосатое платье и довольно массивные ботинки, которые делали и без того стройные ноги еще более тонкими. Спускаясь обратно в гостиную, девушки обнаружили своего друга сидевшим глубоко на диване, с лицом, уткнувшимся в ладони, обычно он выглядел так, когда был чем-то очень расстроен.

– Джуд, все путём? – спросила Клэр.

– Да, да, всё нормально. Сложный день. Задумался. Пирог был очень вкусным, кстати.

***

«Гризайль» был полон народа. Три бармена усердно трудились, не пропуская ни одного, жаждущего освежиться, человека. Диджей был как всегда невероятен. Сью, которая была одним из администраторов, пританцовывала где-то сбоку, следя за атмосферой. Здесь даже на крупных вечеринках никто не забывался и выполнял свою работу. Персонал следил за качеством исполнения обязанностей друг друга, не допуская излишек и недостатков, приходя на помощь, когда требовалось. Приятельские обстановка и отношения обеспечивали кафе успех вот уже на протяжении нескольких лет. Когда сюда пришла Кларисса Эванс, молодая, еще «зелёная» официантка, то она сразу поймала темп существования «Гризайля» и влилась в коллектив. А сейчас она вместе с друзьями пришла сюда отдыхать.

– Ребята, я к бару! – прокричала она и унеслась в толпу.

– Джуд, я тоже, наверное. А ты следи за музыкой, не пропусти медляк, – сказала блондинка, похлопав парня по плечу.

– Медляк? Зачем он мне?

– Ты иногда такой тормоз... Лови Клэри, пока есть возможность. Если тебя опередит какой-нибудь другой красивый голубоглазый молодой человек, то не приходи ко мне жаловаться. А я пожалуй выпью.

Оставив парня в его личных размышлениях, она, как и подруга, скрылась в толпе. Джуд простоял в ступоре еще с минуту, переваривая её слова. И правда, что его останавливает? Ведь любое неоценённое предложение легко списывается на шутку.
Он решил найти свободное место и присесть: Джуд любил шум, и людей, и музыку, и алкоголь, но что-то всё же не давало ему покоя этим вечером. Быть может, работа, ведь многочасовые свидания с компьютером в офисе кого угодно сведут с ума.
Парень нашел место у стены, где меньше народу, и прекрасно видел оттуда счастливую Клариссу с чем- то похожим на «Манхеттен» в правой руке: она танцевала в компании официанток, у которых сегодня тоже выходной. Спустя несколько энергичных композиций, музыка начала сменяться на более мелодичную и спокойную, и Джуд, собравшись с мыслями, двинулся по направлению к своей подруге. Он подошел к ней почти вплотную и подал девушке руку, как раз в тот момент, когда это планировал сделать какой-то брюнет:

– Потанцуем?

– Джууууд, конечно да! – вложив свою ладонь в ладонь парня, Клэр подняла их руки и покружилась на месте, как маленькая девочка, – только не приставай, а то этот сосуд, – она поднесла к его лицу пустой бокал от коктейля, – врежется тебе вот сюда, – и легонько стукнув им Джуда по лбу, девушка рассмеялась.

– Кларисса, давай просто тихонько потанцуем, – скромно улыбнувшись, сказал парень. При искренней улыбке на его тонком лице всегда появлялись ямочки.

Джуд был из таких людей, красота которых не бросается в глаза при первой встрече: у него был высокий лоб, негустые тёмно-русые брови, такого же цвета вьющиеся волосы. Голубые глаза его были однотонными – в них не было каких-то особых прожилок или пятнышек, просто водянистый голубой цвет. Они никогда не могли поймать предмет или человека и смотреть на него, не отрываясь, поэтому Джуд в детстве всегда проигрывал в гляделки. Парень, конечно же, не был наркоманом или наподобие, это просто его неотъемлемая черта с юных лет – бегающие глаза. И сейчас они бегали по всему лицу Клариссы так, будто видели её впервые. Брюнет уже давно отошел к стене и друзья, молча и улыбаясь, покачивались из стороны в сторону.

Берта присела на высокий барный стул, успела поругаться с мужчиной, предлагавшим ей уединиться, просигналить Клариссе, что все супер, посмеяться с каким-то парнем над его шуткой, отшить его и заказать себе мартини. Она любила наблюдать за людьми, и весь сегодняшний день в разных лицах улавливала одно и то же напряжение. Тётя Мэри, Джуд, странный парень у бизнес-центра. Всё не такое, как всегда.
Может, что-нибудь поменяется в её жизни, но что именно? Если поменяется, то обязательно должно в лучшую сторону, плохого не надо. Если что-то именно в её жизни, то оно затронет и друзей – это нечто наподобие цепной реакции.
Но абсолютно всё не может быть хорошо. Вот сейчас всё отлично – друзья, работа, время... значит, если что-нибудь произойдет, то это «что-нибудь» будет плохое? Для разнообразия? Белая полоса, черная полоса, белая, черная... А если и плохое, и хорошее приходит одновременно? То есть неделимо друг от друга. Может, это такое специальное равновесие для человеческой жизни, а мы замечаем либо белую полосу, либо черную, но не серую. Кстати, серый цвет недооценивают, называют его скучным, бездушным. Но ведь он самый загадочный из всех, не так ли? Он подходит и для одежды, и для интерьера, а монохромные фотографии бывают более страстными, чем цве...

– Добрый вечер, – от неожиданности Берта вздрогнула и чуть не пролила содержимое своего бокала на так внезапно прервавшего её размышления собеседника.

– Добрый. Ты всегда так людей пугаешь? – она посмотрела на парня, что присел рядом с ней. Лицо этого человека показалось Берте смутно знакомым, но где она его видела, вспомнить не могла.

– Нет, не всегда. Только когда человек особенный, – сказал незнакомец, опустив голову и глядя на девушку из-под своих светлых бровей.

Он улыбнулся краем губ, не отрывая взгляда от Берты. Она же смотрела на него в ответ, мысленно закатывая глаза. У неё не было привычки знакомиться у бара, а потом нестись сломя голову в подозрительные места, но необычное предчувствие по отношению к этому парню не дало закончить диалог.

– И в чем, позволь спросить, моя особенность?

– Ты мне кое-кого напоминаешь.

– Надо же, какое совпадение. У меня тоже ощущение, что я тебя где-то видела.

– Где, например? – тут его взгляд, ранее полный интереса, сменился на более серьезный, внимательный. Желваки на его скулах напряглись. Девушка поняла, где видела его.

– Я вспомнила, ты был сегодня у «Маркот-новостей»!

Что думаете? Как вам персонажи? Кто больше вам симпатизирует - Берта или Кларисса?