— Ты и, правда, отличный актер, —  произнес я, приблизившись к округлому бассейну. Блондинистый юноша, сидящий на бортике, никак не отреагировал на мои слова, на его бледном лице не дрогнула ни единая мышца. — Что с тобой не так, Винсент? Или может быть Трой?

Нежные лепестки королевской розы продолжали гореть, медленно превращаясь в пепел, после чего поток ветра уносил его и топил в кристально-чистой воде. Младший Макмиллан уставился на свои ладони крайне отстраненным взглядом, казалось, что его мысли летают сейчас где-то далеко. Этот парень все больше напоминал мне психа, слишком уж странно он себя вел.

— Значит, все это время меня просто умело водили за нос, —  продолжил я уже более агрессивно, чтобы хоть как-то привлечь его внимание. — Такая удачная вакансия на сайте подработок, должность учителя рисования, академия искусств, как постоянное место работы, еженедельная зарплата... О чем еще может мечтать подросток, вроде меня? Живу в бедном и криминальном районе, увлекаюсь живописью, нуждаюсь в деньгах. Даже для счастливой случайности все слишком удачно сложилось, не думаешь?!

— Хочешь сказать, тебе не пригодилась та жалкая сумма, которую я выплатил за пару уроков?
— Винс, наконец, прекратил строить из себя умственно отсталого и поднял на меня ярко-бирюзовые глаза. — Да ты должен меня боготворить после того, как я поставил тебя на ноги и вывел в люди, Рэй. Можешь и дальше думать, что это Гэлбрейт вовлек тебя в банду, оправдывая свои действия шантажом и угрозами со стороны босса. Тебе никогда не казалось, что слишком уж ты везучий на фоне остальной массы мятежников?

— Не уверен, что быть участником группировки, терроризирующей весь Фрайвилль — везение, —  процедил я сквозь зубы, цитируя слова Морстина. — Наши действия всегда что-то за собой влекут. Вчера они привели к смерти двух невинных подростков.

— Никто не заставлял того японца совершать харакири на глазах у мэра и кучи других людей, —  усмехнулся Винсент. — А неформалка сама нарвалась на пулю, не стоило переходить границы и выступать в роли очевидной мишени. Играйтесь на нейтральной территории, детки, иначе все акулы сплывутся на запах вашей ароматной крови.

— Сам будто не поддерживаешь этих "деток"! — изогнув бровь, возмутился я. — Прислуживаешь нам, забывая о собственном достоинстве.

— Поддерживаю только тогда, когда они не творят черт знает что, подвергая опасности всех остальных, — спокойно ответил Макмиллан. — Смотрел последние новости?

— Естественно все телеки сейчас разрываются от прямых эфиров и репортажей с центра событий, —  мрачно предположил я.  —  Журналисты желтой прессы наверняка раздули очередную байку о безумстве трущобских бунтовщиков.

— А ты у нас, похоже, вообще не интересуешься недавними событиями, — пробормотал Винс, поднимаясь на мокрые от воды ноги и пряча зажигалку в карман брюк.  — Что ж, не буду портить тебе интерес, узнаешь все от своих верных приятелей. Не хочу трепаться с тобой впустую, у меня спектакль на носу.

— Вживаться в нужные амплуа тебе удается как никому другому, —  произнес я ледяным тоном, все еще пребывая в ярости от того, что мне вешали лапшу на уши. Хах, моим начальником на работе был сам Винсент Макмиллан, подумать только!

— Талант можно развить, а гениальность, увы, не поддается обучению, — очень скромно заявил блондин, его самовлюбленность можно было почувствовать за несколько миль. Внезапно мозг пронзила одна очень важная мысль.

— Кстати, не знаешь, твоя кузина сейчас дома? — как бы невзначай спросил я, наводя на себя равнодушный вид.

— А что, влюбился по уши и на свидание решил позвать? —  рассмеялся Макмиллан. — Знаю, после вчерашних открытий у тебя куча вопросов, но имей терпение. Не стоит навещать Фелз сейчас, вряд ли она будет в состоянии вести беседу с кем-либо.

— Она чем-то больна? — не выдержал я, задав довольно бестактный вопрос. Еще на званом ужине меня смутили слова матери Офелии.

— Здорова, как бык, — заверил меня Винсент, как-то нервно поведя челюстью. — Просто иногда бывает... не в духе. А теперь мне пора, роль сама себя не отрепетирует.

***
После того, как я покинул солнечную виллу Макмилланов, приютивших меня под своим крылом и давших возможность зализать раны, я тут же стал названивать друзьям. Кайл упорно не отвечал, а вот Джей все же поднял трубку с третьего вызова. Лучший друг сообщил мне, что они в штабе мятежников и мы можем поговорить прямо там. Не став эксплуатировать Малькольма и его услуги личного шофера, я одолжил водный мотоцикл Винса и добрался до штаба самостоятельно.

Поднявшись в кабине роскошного лифта и оказавшись на последнем этаже небоскреба, я отыскал нужную дверь. Мне открыл крепкий парень с загорелой кожей и пышной шевелюрой темных волос.

— О, Коллинз, все-таки живой, — пропел Марсель Лефевр, обнажая сияющие зубы. — Мы тут уже перепугались, что ты сгинул прямо на миссии.

— Ага, я тоже рад тебя видеть, — пробормотал я, отодвигая его в сторону и входя в просторную прихожую.

Прямо за ней располагалась гостиная и столовая, объединенная с кухней. В помещении столпилось довольно много людей, некоторых я видел впервые. Скользнув взглядом по присутствующим, я узнал в них своих давних союзников.

Невысокая блондинка с ядовитым взглядом — Оливия Лефевр, сестра Марселя. Подтянутый парень с золотистыми волосами, глаза которого сейчас выглядели непривычно потухшими, а на лице не играла та теплая улыбка — Тимоти Хеклер, спортсмен и с недавних пор один из моих друзей. Рядом с ним стояла милая темноволосая девушка с грустными голубыми глазами — Розали Скайфорд, подруга моего детства. И, наконец, юноша с вьющимися каштановыми волосами и серыми, словно пасмурное небо, глазами — Джейсон Гэлбрейт, человек, которого я могу искренне назвать своим лучшим другом. Как только я встретился с его задумчивым взглядом, на душе сразу же потеплело.

— Джей, как ты, старина? — поприветствовал я приятеля, хлопнув того по спине.

— Я-то нормально, а вот по тебе не скажешь, — хмыкнул брюнет, настороженно рассматривая синяки под моими глазами и прочие признаки не совсем здорового вида. — Малькольм сказал, что ты ночевал у них дома, но вот выспавшимся особо не выглядишь.

— Пустяки, просто измотался на вчерашнем ужине снобов, — отмахнулся я, стараясь сменить тему. — Я тут немного выбился из ритма жизни и не в курсе последних новостей... Просветишь?

Легкая улыбка мгновенно стерлась с лица Гэлбрейта, сменившись привычным серьезным выражением, а тело превратилось в натянутую струну. К нам подошла Розали, нервно покусывающая нижнюю губу и с пультом в руке.

— На центральном канале сейчас крутят очередной прямой эфир, — тихо проговорила она и включила небольшой плазменный телевизор, стоящий в углу гостиной.

Взору открылась о чем-то бурно вещавшая корреспондентка с микрофоном. Однако все слова отошли на второй план, когда я вгляделся в то, что было на фоне. Судя по массовому движению людей с транспарантами, выкрикивающими что-то в свои рупоры, это был какой-то протест. Камера, снимающая данное действо, постоянно дергалась из стороны в сторону, поэтому разобрать то, что изображено на плакатах было сложно. Благодаря дневному свету обстановка вокруг оказалась довольно различимой: большой фонтан с раздолбанной скульптурой в стиле модерна, забегаловки и бары, выстроившиеся в один ряд. Центральная площадь...

Внезапно картинка телевизора сменилась на схожую, там тоже проходило восстание горожан, однако уже совсем в другом месте. Я не мог не узнать это кирпичное здание с выгоревшей травой вместо газона и множество скромных домишек напротив.

— Это что наш район?! — воскликнул я, шокировано глядя на друзей. Роуз хотела было что-то сказать, но мою голову сейчас занимали совсем другие мысли. — Черт возьми, я должен был вернуться домой еще вчера ночью... Мама думает, что я в секретном штабе мятежников, ну, то есть здесь, но я не предупреждал ее о возможной задержке...

— Успокойся, Рэй, — встрял Тимоти, подошедший на звук моих взволнованных реплик. — Мои родители сообщили ей, что ты вместе с нами в безопасном месте. Вряд ли удастся дозвониться до кого-то из беженцев, если верить словам трущобских ребят, они сейчас в бункере...

— Так, Хеклер, давай по порядку, иначе у него точно нервный срыв случится, — перебил парня Джейсон с неподдельной заботой в голосе. Благодарно кивнув лучшему другу, я перевел свое внимание на него. — После вчерашних убийств, точнее... одно из них было суицидом, но не суть, южанам напрочь крышу снесло. У Иви с Кинэном было довольно много корешей среди гетто, поэтому их смерти подняли волну нешуточных забастовок. Это не просто спланированные мятежи с кучей спецэффектов и пафосных высказываний, вроде наших, нет. Они действуют наобум, безжалостно разрушают собственные улицы, еще больше подливая масла в и так горящий ярким пламенем огонь.

— Границы между трущобами и нашим районом стерты в порошок, — рассказ продолжила уже Розали, ее нежный голос дрожал чуть ли не на каждом слове. — Стену из полицейских, отделявшую от нас местность южан, в буквальном смысле этого слова расстреляли. Понятия не имею, откуда они взяли оружие, раньше власти контролировали каждую винтовку или патрон, проданные на территории Фрайвилля.

— Брали же вы откуда-то свои пистолеты, — хмыкнул я, вспоминая самый первый бунт возле мэрии. Эти события казались такими давними, хотя и произошли не больше нескольких месяцев назад.

— У нас был надежный поставщик, — возразил Джей, немного замешкавшись в конце.

— Офелия Юманз, — понимающе кивнул я, многозначительно глядя приятелю в серые глаза. —Теперь я в курсе всего, можете не перешептываться в сторонке, не желая упоминать при мне имя нашего таинственного босса.

— О, кхм, ты уже знаешь... — пробормотал Гэлбрейт, виновато проводя рукой по затылку. — В общем, про основные перемены мы тебе рассказали. Насчет беженцев: все разумные люди, включая наших соседей, покинули дома и укрылись в бункере, построенном на случай конца света. Звучит бредово, я знаю, но оставаться в своих жилищах, когда на улицах творится это безумие — очень опасно. Южанам плевать на мирных жителей и разгром зданий, сейчас ими движет только месть за погибших ребят.

Я все никак не мог оторвать завороженного взгляда от экрана, где чередовались кадры протестной акции, бегущая строка оглашала списки погибших. Наконец, камера зафиксировалась на одном месте, и мне удалось разглядеть текст, коим пестрели все транспаранты. "Вы спустили курок пистолета, убив невинных подростков. Готовьтесь к ответному выстрелу", "За Кинэна Такамура, Иветту Джонс и других храбрецов, погибших от рук врага", "Да здравствует справедливость! Война только начинается".

— Твоя мама в этом самом бункере вместе с остальными, — заверил Тим, отвлекая меня от наблюдения за происходящим на экране. — Он находится где-то под нашим районом, сам был в шоке от того, что кто-то вообще додумался построить убежище на случай апокалипсиса. Там есть вся необходимая провизия, будем надеяться, вскоре мы сможем увидеться с родными.

— Не собираюсь я на что-то надеяться и ждать удачного случая, — заявил я, от досады зарываясь пальцами в заметно отросшие волосы. — Дьявол, да южане в любой момент могут совершить облаву на этот бункер и убить каждого беженца! У них сейчас мозги набекрень, вкусили свободу и власть над стражами порядка. По крайней мере, теперь силы равны, хоть бедняков и больше в несколько раз, копы тоже не промах — подавят восстание через несколько дней.

— В их рядах становится все больше людей, не уверен, что власти справятся с этим так быстро, — мрачно произнес Джейсон, который тоже не мог полностью поддерживать наших предполагаемых союзников. — Кто бы мог подумать, что за одну ночь произойдет столько дерьма, разгребать которое придется именно нам.

— Не знаю, какую сторону вообще принимать, — вздохнула Розали, буравя взглядом экран телевизора.

— Этот вопрос решим позже, сейчас самое главное освободить людей из бункера и угомонить разбушевавшихся южан, — как можно резоннее рассудил я.

— Да, черт возьми, ты не понимаешь, Рэй! — вспылил Гэлбрейт, его зрачки расширились, а скулы заострились до предела. — Они покинули трущобы, теперь пробираются через районы средних слоев общества, дальше их путь лежит в Утопию. Мэр максимально укрепил защиту границ, поставил туда несколько рядов чертовых офицеров, мы просто не сможем пересечь их!

— Хочешь сказать, что теперь, — потрясенно начал я, боясь заканчивать свое предположение. — Утопия стала нашей новой тюрьмой, а мы здесь — всего лишь жалкие заложники?