Ева проснулась из-за громкого голоса Маркоса, который доносился из соседней комнаты. Она пару раз моргнула и поняла — он говорил с кем-то по телефону. Ева лежала на его кровати под одеялом в той же одежде, что и пошла на вечеринку. Смачно зевнув, девушка встала и поковыляла к прикрытой двери. Открыв ее, она увидела обеспокоенного Маркоса с телефоном в руке, который носился туда-сюда по комнате в пижамных штанах и футболке. Ева сразу поняла — он спал этой ночью на диване.

Закончив разговор, Маркос сразу же уставился на Еву. В его глазах была отчетливо видна растерянность и грусть.

— Тебе стоит уехать домой, — коротко сказал он, даже не поздоровавшись.

— И тебе доброе утро. Что случилось? Кто тебе звонил?

Маркос тяжело вздохнул и сел на диван, обхватывая голову руками.

— Это была Роза. Вчера я допрашивал парня, он был замешан с делами наркоторговцев. Он выдал мне некоторую информацию и... сегодня его нашли мертвым. Парень повесился и мне кажется, что не по своему желанию.

Глаза Евы расширились и она зажала рот рукой от удивления. Маркос не мог найти себе места. Энрике было всего восемнадцать... всего восемнадцать... Ева подошла к нему и села на диван рядом. Коснулась плеча, но Маркос даже не посмотрел на нее.

— Он был еще совсем ребенком, не готовым к такому ужасу. Какой монстр убьет ребенка ради своей выгоды?

— Это ужасно, мне очень жаль, что такое случилось. Может, тебе сделать кофе? Приготовить завтрак?

Маркос замотал отрицательно головой. Последнее, что ему хотелось — это еще больше погружать Еву в этот мрак. Она и так узнала слишком много лишнего.

— Нет, иди домой. Я вызову тебе такси. Хочешь, дам денег на завтрак в кафе. Прости, я не могу тебя погружать в эту тьму еще сильнее.

— Ты не погружаешь, а делишься частью своей жизни. И она тяжелая, да, но я прекрасно понимаю, что в полиции иначе невозможно. Если хочешь — я уеду и денег мне давать не надо.

Маркос жалобно посмотрел на Еву. Так хотел громко сказать — останься со мной, сиди весь день с ним рядом, чтобы они обставились пустыми кружками из-под чая... но Маркос понимал, что это слишком эгоистично и травматично для молодой Евы. Она не готова к такому. Еще рано.

А когда будет не рано?

— Хочу, чтобы ты уехала, — с трудом сказал он и вызвал ей такси.

Маркос смотрел ей вслед во время того, как она уходила. В момент, когда хлопнула дверь, он ощутил пустоту внутри. В те секунды Маркос понимал, что ему не хватало рядом человека, который поддержит. Самые близкие ему люди — Ева, Альваро, Элина и Арне, но больше всего поддержки он ждал от самой эмпатичной Евы. От малышки, которая не готова погружаться в этот жестокий преступный мир.

Да никто не готов на самом деле. Даже сам Маркос, который помнил, как впервые взял пистолет в руки и испугался до чертиков. А когда впервые направил дуло на человека, то вовсе обомлел, не веря в то, что это реальность. Нужно ли ломать так Еву? Он так не думал.

Ева села в такси ощущая ужасную обиду на Маркоса, так нагло выгнавшего ее. В голове крутились мысли о том, что он до сих пор считал ее глупым ребенком, а никак не взрослой девушкой. Неужели Маркос считал, что ее можно сломать простым рассказом о повешенном мальчике? Она не настолько слаба.

Чувство несправедливости не давало ей спокойно сидеть на месте и когда машина остановилась у ее дома, она пулей вылетела наружу. Мама и папа были уже на работе, Ева, перепрыгивая через ступеньку, забежала в свою комнату.

Она наконец сняла одежду, которая ей надоела, ища взглядом домашнюю. Внутри нее бушевала злоба, которую стоило потушить. Ева оказалась в ванной и, раздевшись, встала под душ. Выкрутив кран в другую сторону, она ощутила, как вода стала холодной и кожа покрылась мурашками. Она стояла, закрыв глаза, пока ледяная вода стекала по телу вниз.

Он считал ее ребенком. Слишком маленькой. Не готовой к чему-то серьезному. Не смелой. Незрелой. Ева мечтала, чтобы Маркос однажды посмотрел на нее иначе. С той стороны, которую он так упорно игнорировал, пытаясь оградить от непонятно чего.

Выругавшись в голос, Ева вылезла из душа и укуталась в махровый халат. Она дрожала от холода, ее зубы стучали. Вернувшись в спальню, девушка упала на кровать и свернулась калачиком.

В ту самую особенную поездку в Андорру с Маркосом она влюбилась по уши, как наивная дурочка. Смотрела на мужчину уже другими глазами, более осмысленно и с подтекстом, который ранее не встречала в своей голове. Они вместе катались с горы, где их с трудом догонял Матео, а его жена Валерия ждала их в уютном горном кафе.

Ева тогда специально упала, чтобы Маркос проявил заботу, поднимая ее и отряхивая от снега. Он долго спрашивал, не болело ли что-то, а Ева усмехалась, отвечая отрицательно.

Он всегда был ее защитником.

А сейчас Ева хотела ощутить себя равной ему — такой же смелой, взрослой и решительной. Может, ей стоило сделать нечто такое, что навеки перевернет все в его голове...

Она встала с кровати и взяла свой ноутбук, продолжая писать рассказ, который должен был отвлечь от реальности и снова спрятать все чувства под несколькими замками.

Маркос в это время совсем растерялся и даже не сразу смог найти чистую одежду для работы. Его мысли терялись, убегали от него. Он даже нормально не мог вести машину, постоянно отвлекаясь от дороги.

Приехав с трудом в участок, Маркос сразу же нашел Розу, которая была бледная, как смерть.

— Сказать, что я в шоке — ничего не сказать, — начала Роза.

— Это точно было самоубийство?

— Возможно, но чутье подсказывает, что все же нет.

— Мое тоже, — подтвердил Маркос. — Он боялся их и видимо не зря.

— Сеть торговли людьми — это слишком серьезно и опасно. Я тут весь вечер думала об этом. Как они распространяются? Через Даркнет? Такое там сплошь и рядом, как и наркота.

— Вполне возможно, что через Даркнет, а возможно даже через официальные пути, прикрываясь каким-то легальным бизнесом. Такое куда сложнее обнаружить.

Роза села на стул.

— Ты точно хочешь взяться за это дело? — спросила девушка.

— Да, потому что не хочу знать, что есть какой-то наркокартель, который вербует детей и после убивает их.

— Сразу думаешь об Альваро?

— И о Еве. Не хочу, чтобы они жили в мире, где настолько рядом есть подобное дерьмо. Так что... сама понимаешь.

— Конечно же понимаю и даже не надеялась услышать обратное.

Маркосу даже стало в какой-то степени легче, ведь он ощутил ту силу и уверенность, которую давала ему Роза. Они — коллеги и всегда понимали друг друга. Осталось дело за малым — найти и задержать всех причастных к этой преступной сети.

* * *

В комнате Евы были зажжены ароматические свечи с запахом апельсина. Приторная сладость заполнила пространство вокруг девушки. Она вновь думала о Маркосе, который после такого чувственного вечера с беседой стал совершенно холодным и отчужденным. Работа высасывала его позитив настолько быстро и резко, что Ева не могла в это поверить.

Он всегда был таким — занятым, серьезным, если дело касалось работы, погруженным в опасный мир. Маркос в детстве Евы старался еще как-то ограждать ее от правды его работы, но сейчас девушка видела все настоящим. И в какой-то степени это ее будоражило внутри.

Но вчерашний вечер ко всему показал жизнь ее семьи с новой стороны, а особенно со стороны мамы. Элина, казавшаяся Еве всегда такой правильной, была в молодости другой — вечеринки, наркотики, спонтанные поездки на Ибицу. Что в себе еще хранила эта женщина, надевающая на себя элегантные костюмы и маску правильности?

Ева услышала, как входная дверь открылась и она сразу задумалась — а кто это так рано вернулся? Она встала и быстро спустилась по лестнице, натыкаясь на отца, который стоял на пороге и развязывал шнурки кроссовок.

— О, ты уже дома, — обрадовался он. — А я решил поработать удаленно. Столько стресса в последнее время, так что мне нужен домашний уют.

— Неожиданно. Что нам заказать на обед?

— Что угодно. На твое усмотрение.

— Тогда паэлью. Давно не ели, — сразу сказала Ева.

Она снова задумалась о матери. Если кто-то и знал ее настоящую — это был отец. Ева невольно подумала о том, что стоило с ним поговорить. Арне прошел в гостиную, кладя рюкзак с ноутбуком на диван. Он устало сел и прикрыл глаза, давая себе время на отдых.

— Пап, я бы хотела с тобой поговорить.

Он открыл глаза.

— О чем?

Ева села рядом с ним, неловко заламывая пальцы рук.

— Я много знаю об Ибице, по крайней мере мне так кажется, но некоторые детали остаются неясными.

Арне заметно начал переживать от упоминания острова, который навеки сломал жизни всей их семьи.

— И что же тебе не ясно?

— Какими вы были тогда? Ты и мама.

— Такими же, как и сейчас, — соврал Арне.

— Но это ведь не так. Вокруг вас были тусовки, алкоголь, наркотики.

Она хотела сказать имя Мэрит, но знала — оно огромный запрет в их семье. Его нельзя было произносить.

— Было. И мы были молодыми, ходили в клубы и выпивали. Это естественно. Так же естественно, как и твои вечеринки у Карлы.

— Значит, ты не скрываешь то, что вы веселились по полной на Ибице?

— А зачем мне это скрывать? Ева, вокруг нас были и наркотики, это для острова такая же обычная вещь, как кофе в Италии. Запретный мир привлекает и поэтому мы были на Ибице, — сказал Арне, которому было ужасно неловко на самом деле говорить обо всем с Евой.

Да, она еще с раннего возраста интересовалась теми событиями и это было естественно. Никто не пытался скрывать от нее правду, никто не врал, хотя всем этого хотелось.

— Если бы у тебя была возможность что-то изменить в том периоде, ты бы это сделал?

Арне задумался. Он глянул на картину, висевшую на стене напротив. Это было звездное небо.

— Я знаю, что ты хочешь узнать — поменял бы я решение об убийстве Мэрит? Я думаю, что да. Исключительно ради тебя и Элины, потому что до сих пор ощущаю вину за то, что вам довелось испытать.

Когда-то Лусия спросила у Евы — а каково ей жить с осознанием, что ее отец убийца? Ева тогда ответила, что это было невыносимо в прошлом, но со временем пришло смирение и принятие — ничего не изменить. Он навеки останется убийцей Мэрит, как бы ей больно ни было.

— И ты бы смог остановить себя от такого решения? — спросила осторожно Ева, ощущая, как что-то в груди защемило от боли.

Когда Арне сел в тюрьму, его первая мысль была о том, как он в будущем признается своему ребенку во всем. Каким будет этот разговор? Сможет ли он раскрыть свою душу достаточно? Простит ли она его? Для Арне прощение было самым главным подарком. И он не был уверен на сто процентов, что получил его.

— Если бы Мэрит в тот вечер не раскрыла правду о моем кузене — все было бы иначе. Это сработало для меня таким триггером, что я не помню почти ничего из момента, как я ее убил. Это состояние аффекта, которое ни в коем случае не оправдывает меня. Мэрит не заслужила смерти, даже учитывая то, что она довела моего кузена до самоубийства.

Ева с жалостью смотрела на отца. Ей было на самом деле его жаль. В его глазах было столько боли, которую он хранил в себе, что девушка, не сдерживая себя, обняла его.

— Мне всегда было жаль твоего кузена, — сказала тихо Ева.

— Как и мне. Почему каждый из нашей семьи пережил какие-то ужасные потери, сломавшие реальность?

— Потому что жизнь жестока, но это формирует нас.

Арне отстранился от Евы и посмотрел в ее глаза, до ужаса похожие на глаза Элины. Такие похожие на те, в которые он смотрел на Ибице, сидя на берегу моря.

— Когда ты стала такой взрослой? — спросил Арне и они оба рассмеялись.

— Так резко, что никто в это не может поверить. Ладно, пойду закажу еды, а то уже проголодалась.

Арне, оставшись наедине, долго смотрел на картину. Не мог прийти в себя. Он отрывками помнил тот момент на берегу моря с Мэрит. Ночь, мрак, темная вода и летняя жара острова. Она совершенно растерянная, потому что натворила столько ошибок, что уже не могла спокойно жить. Заплаканная, потому что пыталась хоть как-то проявлять эмоции, которым научилась за двадцать три года жизни. За такие короткие двадцать три года.

Когда Арне узнал, что в тот вечер на самом деле убил двоих людей, его мир рухнул. А после вынесение приговора, единственная мысль была о том, как убить себя. Повеситься просто в чертовой камере, которая стала адом на Земле. Которая закрыла его от любимой девушки и дочери. Он скучал так, что скрученная в тугой жгут простынь, неумело повешенная на потолок где был свет, привлекала сильнее и сильнее.

В тот день он получил письмо от Элины, где она написала, что родила. Когда на свет появилась малышка Ева, у Арне были лишь мрачные мысли, которые легко заглушали радость. Он не был рядом в такой важный момент, он был жалкой пародией на того, кого так любила Элина. Арне так сильно ждал письмо о том, что она наконец бросила его, сделала правильное решение, что он уже принимал это за реальность.

Арне стоял на стуле, засунув голову в узел и был в шаге от того, что изменить невозможно. Его остановила ее улыбка, которая появилась перед лицом. Счастливое лицо Элины до того, как она узнала о беременности, до того, как резко повзрослела. Такая беззаботная... такая светлая... с солнцем на загоревшей коже, с заплетенными косичками, с образом хиппи, со словами «я тебя люблю» на губах.

Спустя несколько недель он впервые увидел Еву и обрел смысл жизни.

Именно эта девочка сейчас заказывала им пиццу. Именно эта девочка спасла Арне. И он любил ее больше всего на свете.

Ева помнила, как Элина впервые рассказала о том, почему именно была убита Мэрит. Хороший образ девушки рухнул тот час, но Ева никогда не считала, что Мэрит заслужила смерти. Да, она разрушила семью лучшей подруги Паолы, забеременела от ее мужа, довела до суицида кузена Арне, но даже с таким послужным списком никто не заслуживает смерти.

В своем рассказе Ева как раз размышляла об этом. Пыталась понять Мэрит, но она была загадкой по одной простой причине — психопатия. Ее никто не мог понять, в том числе она сама.

Ева с надеждой посмотрела на диалог с Маркосом, ожидая сообщение от него, но он молчал. Чувствовал ли он вину за свою грубость? Почему-то Ева была уверена, что нет. Какую вину он может ощущать по отношению к ребенку, каким он видел Еву?

Она мечтала влюбиться в своего одногодку или хотя бы в парня немного постарше, но знала — это уже невозможно. Маркоса не вычеркнуть, не забыть никак, даже если куда-то сбежать. Ева не могла идти против себя и своих чувств. Ей это даже казалось бессмысленным.

Ева вновь зашла на сайт авиабилетов, в очередной раз смотря на цены до Вены. Поездка к дедушке казалась лучшим решением уже несколько недель, но она не хотела ехать в нее без Маркоса. Ей оставалось лишь уговорить его как-то найти время, даже несколько дней на это. Она усмехнулась от мыслей о клубе, который принадлежал ее дедушке (а после и маме) уже много лет. Это место было для нее пропитано уютом, хоть это и было парадоксально, учитывая громкую музыку, яркий свет и пьяных людей.

Когда-то этот клуб будет принадлежать и ей.

Ева опять резко зашла в диалог с Маркосом и, не сдерживая себя, написала ему сообщение:

«Ты был груб со мной утром. Тебе не хватит денег на то количество пиццы, которой придется вымаливать мое прощение».

Да, Маркос был прав — Ева была совсем еще ребенком.