Ева без особого желания сидела в кабинете Маркоса с кружкой горячего латте. Это место являлось единственным безопасным для нее в данный момент. Маркоса рядом не было, ведь он был занят тем, что уже так ненавидел — допросом. Эта комнатка казалась ему адской газовой камерой. Мигель сидел в наручниках напротив, ему уже успели оказать медицинскую помощь и перебинтовать плечо. Маркос сел на стул напротив. В воздухе витал запах медикаментов и пота.

— Знаешь, если бы мы были в Мексике или Колумбии, я бы тебя избил, совершенно не боясь камер, — сказал спокойно Маркос, пытаясь показать, что не волнуется и его кулаки на самом деле не чешутся.

— Это уже безнаказанно сделала твоя малолетняя шлюха. У нас все смеются с этого. Разве у тебя на нее еще стоит?

Маркос отвел взгляд в стену. Досчитал мысленно до пяти. Сделал вдох и выдох.

— Кто такой Себастьян?

Мигель усмехнулся и положил руки на стол, скривившись от боли в плече.

— Твой страшный сон.

— Не в твоем положении меня запугивать.

— А ты думаешь, что в безопасности тут? Или что Ева может спокойно выдохнуть? Ni un carajo (с исп. «Нихера»).

Маркос подумал, что медитации после всего такого ему не помешают. Как и несколько дней в спа, чтобы отмыться от грязи. Мигель развалился на стуле с довольной ухмылкой, будто не был задержанным, а зрителем в театре. Маркос резко склонился над столом, опираясь на металл руками, его глаза пронзительно смотрели на Мигеля.

— Кто. Такой. Себастьян? — повторил, отделяя каждое слово Маркос.

— Ты думаешь, что я выложу все? Дам его адрес, имена людей, выдам все схемы заработка? Ты, коп, даже не представляешь, с кем связался. Нашей семье более десяти лет, наша система такая сложная и запутанная, что вам не скрыться ни в Австрии, ни в Андорре, ни на гребаном Тенерифе, где вы сладко трахались. Если вы не отступите, Ева станет нашей игрушкой.

Мигель говорил медленно, четко выговаривая каждое слово. Маркос сжал кулаки так, что костяшки побелели. Он снова сделал глубокий вдох, пытаясь не поддаваться эмоциям. Молил, чтобы Роза отключила к черту камеры видеонаблюдения и дала ему наконец разукрасить морду этого урода.

— Ты играешь с огнем, Мигель. И если ты думаешь, что я позволю угрожать кому-то, а тем более Еве, ты сильно ошибаешься.

— Думаешь, что сможешь защитить ее? Где она? В участке? Ты не сможешь держать ее здесь вечно, как заключенную. Мы видим все и знаем все — как часто вы спите, что едите, какую одежду она носит дома. Ты совершил ошибку, задержав меня. Теперь каждый из нас будет охотиться на нее, потому что я слишком важен. Она долго не протянет с этим испытанием.

Маркос резко ударил кулаком по столу, от чего грохот раснесся по комнатке.

— Последний раз спрашиваю: кто такой Себастьян?

Мигель лишь пожал плечами.

— Даже если бы ты меня пытал — я бы не рассказал правду. Живи теперь с мыслью, что вскоре можешь лишиться своей принцессы. Потому что скоро... — он сделал паузу. — Она исчезнет.

— Хватит! — закричал Маркос, шагнув ближе, его глаза горели гневом. — Я найду вас всех, даже если мне придется перевернуть чертов город вверх дном. А тебя я лично отправлю гнить за решеткой.

— Попробуй, но помни, что каждое твое действие имеет последствия. Это как компьютерная игра, где тебе нужно спасти хотя бы кого-то.

Маркос выпрямился, чувствуя, как его сердце сжималось от ярости и бессилия. Он наивно полагал, что Мигель что-то расскажет. Нет, он кусок дерьма. Самый настоящий. И он только маленькая часть головоломки с реальными угрозами. Мигель продолжил сидеть с ухмылкой на лице, будто выиграл эту игру. Маркос вышел из комнаты, громко хлопнув за собой дверью.

Он шел в свой кабинет, желая крепко-крепко обнять Еву. Открыв дверь, он увидел пустующее кресло и кружку из-под латте на столе. Его сердце замерло, паника подкралась с такой скоростью, что его бросило в жар. Маркос побежал по коридорам, ища взглядом Еву, но не видел ее. Он уже успел представить, что что-то случилось. Успел себя морально убить.

Но увидел ее выходящей из туалета. Она была совершенно спокойной и, увидев почти плачущего Маркоса, ничего не поняла. Он чуть ли не сбил ее с ног, заключая в объятиях. Начал целовать в лоб.

— Эй, что случилось? Тихо, тихо, — сказала Ева.

— Я не вынесу этого, не вынесу мысли, что с тобой может что-то случиться.

— Мигель что-то сказал?

Маркос отрицательно покачал головой.

— Он — кусок дерьма. Но я сам все решу. Я найду Себастьяна, всех, мать твою. Найду, я тебе обещаю. Ты снова будешь спать спокойно. В своей постели, нет, в нашей общей квартире, я арендую новую, большую, только для нас двоих.

Ева посмотрела ему в глаза.

— И мы будем жить вместе?

— Несомненно.

Она усмехнулась, подарив поцелуй, который залечивал любые раны.

* * *

Ева стояла над принтером в кабинете Маркоса и с хитрой ухмылкой распечатывала написанный текст. Книга была готова наполовину и она уже хотела поскорее поделиться ею с Маркосом. Похвастаться, какая она молодец. Она смотрела на листы А4 с черными на них чернилами и гордилась собой. В это время Маркос что-то обсуждал с коллегами и Ева, которой надоело пребывание в участке, уже сходила с ума.

Она вышла в коридор, чтобы купить себе Сникерс в автомате и резко замерла. Ее ноги приросли к полу, ведь она увидела перед собой Мигеля, которого куда-то уводили в наручниках. Их взгляды встретились и мужчина заулыбался своей мерзкой улыбкой, от которой становилось всем не по себе.

— Принцесса, твои спокойные дни сочтены, — сказал он и захохотал.

Ева попятилась назад, врезаясь в стену. Ей не хватало воздуха. Все вокруг сжалось. Она задыхалась. Бросившись с места, Ева побежала к выходу. Она не слышала и не видела ничего, выбегая на свежий воздух. Сразу же послышался шум машин, голоса людей. Жара ударила по коже. Ева медленно шагала по улице, хватая ртом воздух. Замерла в переулке и оперлась на кирпичную стену плечом.

Слезы потекли градом, который было не остановить. Увидеть Мигеля — равно напомнить, что все держалось на волосинке. Стабильности нет и не будет. Она в кошмарном сне. Все умрут.

Кто-то резко зажал ее рот рукой, от чего Ева даже не смогла вскрикнуть. Она попыталась вырваться, но хватка была настолько сильной, что даже не давала ей вздохнуть. Ее уводили внутрь проулка, пока не затащили а салон автомобиля. Ева кричала, пока ее руки и ноги связывали и пыталась бороться. Она видела все отрывками, ло момента, как ей по голове не прилетел удар прикладом пистолета и девушка отрубилась.

Еве было тяжело дышать. Тело будто налилось свинцом. Голова раскалывалась, а картинка перед глазами никак не хотела становиться четкой. Она пару раз моргнула, облизала сухие губы и попыталась встать с горизонтального положения. Ее руки и ноги оказались связанными и она просто пару раз пошевелилась. Вокруг было темно. Прохладно и сыро. Ева вертела головой в разные стороны, а после начала кричать. Неистово громко, насколько хватало мочи голосовых связок.

Включился свет. Это была одинокая лампочка, висевшая на черном шнуре с потолка. Ева не переставала кричать. Дверь открылась и в комнату вошли двое мужчин. Один высокий, на вид сорока лет, второй немного пониже и более массивнее. Оба не внушали доверия. Ева кричала дальше.

— Замолчи, — сказал совершенно спокойно высокий.

Ева не слушалась. Второй подошел к ней, опустился на корточки и схватил за шею, сжимая с такой силой, что у Евы проступили слезы. Она замолчала и мужчина отошел.

— Ну вот, так уже лучше. Меня зовут Себастьян, а ты у нас милая Ева, игрушка Маркоса.

Тот что пониже отошел. Ева сразу уловила, что он просто пешка.

— Я не его игрушка, — сказала Ева и услышала, насколько сильно охрип ее голос.

Она начала кашлять и ей принесли воды. Снова тот что пониже сел на корточки, помогая ей выпить. Он так пристально следил за каждым ее движением, что ей становилось не по себе.

— Развяжи ей ноги.

Он сделал это.

— Если не игрушка, тогда кто? Скажи еще, что любовь всей жизни.

— Так и есть. И вы совершили огромную ошибку, похитив меня. Где я?

Себастьян усмехнулся и сложил руки за спиной.

— В самом лучшем месте на земле. Хочешь вина? Домашнего, я сам готовил.

— Засунь его себе в жопу.

Пешка громко рассмеялся и, получив зрительное разрешение Себастьяна, влепил пощечину Еве. Она вскрикнула, падая лицом на грязный матрас. Держаться. Главное — держаться. Ева повторяла себе это, как мантру.

— Спрашиваю еще раз — вина домашнего хочешь?

Ева коротко кивнула и ее легко, как куклу подняли на ноги. Пешка грубо хватал ее за талию, от чего Еве стало мерзко. Они вывели девушку по лестнице в большую комнату. В ней стоял стол, заставленный разной едой и бутылками вина. В комнате никого не было. Ева глянула на окна и сразу увидела за ними людей с автоматами.

Ее усадили на стул, Себастьян сел напротив, а пешка рядом. Он достал нож и сердце девушки пропустило удар. Усмехнувшись, ведь ее эмоция не осталась незамеченной, пешка разрезал веревку на руках Евы. Она начала потирать запястья, видя на них ярко красные отметины. Себастьян открыл одну бутылку и налил вино в бокалы. Красное.

— Это сорт винограда Бобаль. Выразительный благодаря своим фруктовым нотам, в частности красных ягод, таких как вишня и малина. У него высокая кислотность, так что вкус обещает быть ярким. Выдержан в дубовых бочках, так что если напрячь рецепторы, на что ты явно способна, можно ощутить нотки ванили и даже сухофруктов, — сказал Себастьян, наслаждаясь каждым сказанным словом.

Он обожал виноделие. Мог часами говорить о нем, не прерываясь. Готов был жениться на вине, если это было бы возможно. Ева потянулась за бокалом, хотя очень хотела отказать. Посмотрев на то, как отпил Себастьян, она тоже коснулась губами бокала, ощущая приторный вкус.

Ева не была фанатом красных вин.

— И как тебе?

Она пожала плечами. Внезапно ощутила, как рука пешки, сидящего по левую сторону, легла на коленку. Ева вздрогнула, ударившись о стол и создав неприятный шум. Пешка рассмеялся.

— Некультурно так шумно себя вести, — наконец подал голос пешка. — Я же не представился — Хавьер.

Теперь для Евы он стал пешкой Хавьером.

— Что вам от меня надо? — выдавила из себя Ева.

Ее голос был низким, напуганным.

— От тебя ничего, — ответил Себастьян. — А вот от Маркоса... нужно многое. Надоело играться с вами, вы нас серьезно не воспринимаете.

— Вы же понимаете, что Маркос меня найдет?

Хавьер рассмеялся, из-за чего Ева снова дернулась. Его рука вновь легла на коленку, она махнула ей, ударив пешку по ноге. Он с силой схватил ее, сжимая рукой ногу. Ева стиснула зубы.

— Мы надеемся, а еще верим в то, что он выполнит все условия.

— Какие?

Хавьер приблизился к ее лицу и она ощутила его горячее дыхание на своей щеке. Еву затошнило. Схватив ее за подбородок, Хавьер оставил мокрый след языком на щеке, от чего Ева дернулась так, что чуть не упала со стула.

— А тебе знать не нужно, сладкая, — прошептал Хавьер.

Его мысли блуждали по ее телу. По ее молодому телу. Он любил таких, как она. Больше всего мечтал провести ночь с ними. Хавьер смотрел на ее маленькую грудь, прикрытую футболкой, на лосины, обтягивающие стройные ножки. Желал снять все, посмотреть, как она краснеет от смущения и овладеть ею сполна, чтобы она узнала, что такое настоящий мужчина, а не жалкий Маркос.

— Ты голодна? — с некой наигранной заботой спросил Себастьян.

Ева отрицательно помотала головой.

— Тогда отведи ее назад.

И Хавьер повел Еву назад в комнату в подвале. Ее сердце замирало, когда она шагала по лестнице вниз. Это был путь, состоящий из моральных пыток. Она глянула на Хавьера — строгого, холодного, чем-то напоминающего Мигеля и осознала — от него не дождаться ни сожаления, ни помощи.

— Прошу, это же ничем не поможет, ничего не изменит. Нам честно все равно на ваш бизнес. Делайте, что хотите, — сказала она с некой надеждой.

Хавьер снова осмотрел ее с ног до головы.

— Надеюсь, Маркос не выполнит требования сразу же. Я мечтаю поиграть с тобой.

Он вышел, закрыв массивную дверь. Ева стояла неподвижно, пока в комнате не погас свет, погружая все в кромешный мрак. Она села на матрас, прижимая колени к груди. Ева слышала свое дыхание и сердцебиение. Находилась в логове врага, где просыпаться было страшнее, чем умереть. Она не знала, как себя вести. Быть ли дерзкой? Поддаться, чтобы не быть избитой?

Воняло плесенью. Ева надеялась, что здесь не водились крысы, которые любили тоже попробовать вино Себастьяна. Где она находилась? Насколько далеко от Валенсии? Сошел ли с ума Маркос? Поднял ли тревогу?

Она бы на его месте рихнулась. Сразу же. Впала в истерику, представляя его мертвое тело. Наверное, он делал то же самое. Только не сдавайся и искал, искал, искал.

Ева заплакала. Горько. Вспоминая все, что было на Тенерифе. Их вечера, остров, их любовь и страсть, их искренность и надежды. Она дрожала. От холода и страха. От мыслей, что это конец и мечты о семье просто иллюзии.

Не будет их квартиры, свадьбы, семьи, любви. Будет смерть, боль и пустота. То, что в этом доме привычное. Здесь даже атмосфера была гнилой. Пропахшей страданиями и криками.

Как же Ева снова хотела закричать. Только вот не хотела получить очередную пощечину от пешки (подстилки) Себастьяна. Она легла на спину. Темнота уже казалась комфортной. В ней хотя бы ничего не было.

Ева думала о Маркосе. О том, что хотела бы ему сказать. Она бы попросила прощения за то, что вышла. За то, что рискнула своей жалкой жизнью. Обняла его, вдохнув привычный аромат и спряталась в пшт квартире под пледом. Сидела бы она сейчас в кабинете...

Хотя бы она оставила свою книгу. Значит, это наследие не умрет. Останется с Маркосом. С человеком, ради которого стоило рисковать.

Ева перевернулась на бок и свернулась калачиком. Хотела к маме в объятия. Чтобы вместе посмотреть фильм, поесть невкусный соленый попкорн и посмеяться.

Если она умрет — Элина сойдет с ума.

Это держало так сильно, что Ева заплакала, боясь не справиться. Тихо заплакала, чтобы никто не насладился ее слезами и слабостью.

— Мам, если я умру, прошу, живи хотя бы ради племянницы, — прошептала в голос Ева.

Но она не готова была сдаваться так просто.