Аня

Я продолжаю наблюдать, как девушка пытается прорваться через дверь с решеткой, стуча по ней ладошками и кричать. Улыбаюсь. Забавная девочка, но у неё ничего не выйдет. Дядя Валера вылетает из кабинета почти сразу, не обратив на меня внимания.

— Отлично. Я передумала общаться.

Медленно шагаю вперёд. Взгляд падает на часы, скоро собрание, надо отсидеть, чтобы отстали наконец-то. Дохожу до комнаты отдыха, свободный диванчик у окна и там только один человек.

Его зовут Макс, на вид ему восемнадцать и у него эпилептический психоз. Проявляется неадекватностью эмоций и поведения, повышенной возбудимостью, агрессивностью, формированием бреда, галлюцинаций. Ничего плохого не скажу про него, иногда мы весело общаемся. Сажусь рядом и привлекаю внимание.

— Как дела? Утром тебя не видела за завтраком.

Макс остановился и перестал рисовать на клочке бумаги. Он перевёл на меня взгляд в попытке улыбнуться. Длинноватая челка прикрыла глаз, он убрал волосы в бок, демонстрируя карие глаза.

— Второй день я пытаюсь вспомнить, как попал сюда и не помню. Эти уроды снова что-то вкололи мне или это эффект от новых таблеток, — блондин улыбнулся. — Ты сегодня очень красивая.

— Узнай, что тебе дают, тоже хочу видеть вокруг всё красивое.

Я улыбаюсь и отворачиваюсь в сторону. Макс возвращается снова к рисунку, пока никто из персонала не увидел острый предмет у пациента. Встаю с диванчика, но Макс меня останавливает.

— У тебя есть телефон?

— Нет. Их же забирают, как только закрывается дверь на этаже за спиной.

— Там девушка в палате, Лада вроде зовут. Сбежать пытается, глупая. Слышал, как она разговаривала по телефону.

— Откуда информация? — недовольно спросила я.

— Моя палата рядом.

Поворачиваюсь и недовольно хмыкаю. Надо узнать, что это за Лада. А будет ли эта бунтарка на собрании? Покидаю комнату отдыха под пристальным взглядом Макса. Оборачиваюсь и улыбаюсь ему напоследок.

Шагаю по коридору, натянуто улыбаюсь медперсоналу, чтобы быть примерной, но это не решит проблему и раньше времени я отсюда не выйду.

Захожу в столовую, беру стакан и наливаю воды. Горло пересохло, это всё побочка от лекарств, надеюсь, что скоро это закончится. Выпиваю два стакана воды и становится лучше. Выхожу из столовой и шагаю к палате, где в одиночестве и под палящими лучами солнца я проведу время до нужного собрания.

Ложусь на кровать и закидываю руки за голову. Смотрю на белый потолок и ощущаю головокружение. Надеюсь, сегодня повезёт с обедом и я покушаю.

Рядом с палатой шаги, человек не мнётся, а уверенно заходит. Я перевожу взгляд и улыбаюсь Максу. Снова у него галлюцинации, но они такие яркие, что эмоции, которые я переживаю в этот момент, очень помогают ощутить себя любимой. Я даже готова слушать, как меня называют другим именем. Тело требует, Макс даёт то, что я хочу.

Он закрывает медленно дверь и двигается ко мне. Последующие минут пять нас никто точно не потревожит, да и заходить ко мне в палату не будут, зная, что реагирую я на это агрессивно. Нет возможности думать, мне охота только этого парня, который приходит так ко мне два раза в неделю, всё время называя меня именем своей мёртвой девушки — «Соня». Да, буду Соней ради мелкого удовольствия.

Макс ложится рядом и вовлекает меня в поцелуй. Тяжело отказать такому телу, да и весеннее обострение даёт о себе знать, маниакальный эпизод тоже подливает масла в огонь. Он двигается медленно, покрывает участки тела поцелуями, всё также называя чужим именем.

— Ты лучшее, что есть в моей жизни. Моя девочка, моя Соня, — шепчет Макс.

— Конечно твоя, — подыгрываю я.

Закрываю глаза и растворяюсь в удовольствии, тону в эмоциях и эйфории, которая накрывает с ног до головы. А ещё и место, которое добавляет адреналина, вдруг кто-то зайдёт в палату.

Макс не ускоряется, он любит спокойствие. Чёртов романтик, не дождёшься от него никакой скорости. Прикусываю нижнюю губу, прижимаю Макса, зарываясь в его блондинистые волосы. Он на пределе и я тоже, нам нужна минута, чтобы накрыло новой волной.

Макс останавливается и улыбается. Оставляет поцелуй на губах и встаёт с кровати. Он уходит так же, как и пришёл. Разница между нами только одна: я помню, а он нет.

Встаю с кровати, беру полотенце и покидаю палату. Душевая открыта и это отличная новость. Переворачиваю табличку на «занято» и закрываю дверь. Замка конечно нет, безопасность для пациентов и возможность врачам попасть туда, когда кому-то плохо.

Встаю на холодный кафель и включаю воду. Тёплые струи стекают по телу, касаясь участков кожи, где трогал Макс. Никаких эмоций, просто пользуюсь возможностью. Быстро привожу себя в порядок и покидаю душевую.

Снова захожу в палату, убираю волосы в хвост и вешаю полотенце на спинку кровати. В коридоре суета, кажется, пора выдвигаться на собрание. Пойдёт ли туда та новенькая? А новенькая ли она? Крикнула мне в спину, бессмертная, наверно.

Шагаю по коридору с другими пациентами. Скука смертная, никого из новеньких, если бы не Максим, я сошла бы с ума. Доходим до нужного кабинета, заходим и рассаживаемся по местам. Тут стулья стоят не кругом, а в шахматном порядке, чтобы всех было видно. Так что не думайте, что всё будет как в фильмах, здесь всё по-другому.

Сажусь на самый последний ряд. Я не в настроении общаться, и мне всё равно, насколько важно услышать сегодня мою речь. Поджимаю ноги к себе и обхватываю их руками, облокачиваясь подбородком. Смотрю, как заходят люди с этажа. Я ещё не всех видела, в другом крыле совсем неадекватные находятся, которые кричат и сеют панику в нашей части этажа.

Бросаю взгляд на бунтарку. Она медленно проходит, смотря под ноги, и садится на первый ряд. Ой не повезло, будешь сегодня речь толкать, как самовыдвиженец. Почти все сели где-то сзади, не считая шумной Лады, у которой была неудачная попытка покинуть стены. Но она молодец, шла к успеху, я лишь пыталась сделать это через дядю, но получила укол и проспала весь день.

Все расселись по местам. Смотрю на Макса и улыбаюсь ему, показывая на свою шею, тыкаю в него, намекаю, что след остался. Он закатывает глаза и шепчет : «не понимаю, откуда это». Если бы только ты знал... Был бы счастлив?

Дверь открывается снова, появляется наш любимый врач, который всегда проводит исключительно эти собрания. Мужчина сел на стул напротив нас, изучая и следя, кто и как себя ведёт.

— Всем добрый день. Я очень рад, что сегодня нас куда больше, чем вчера.

— Охренеть, как я счастлива, — пробубнила я.

— Анечка, тебе есть, что сказать? — спросил доктор.

— Нет, Николай Денисович, мне нечем поделиться на этой встрече. Спросите тех, кто первый раз тут.

— Отличная идея.

— Хотя бы её, — я показываю на Ладу. — Сидит на первом ряду, кричит, чтобы спросили. Иначе я не понимаю людей, которые садятся на первые ряды.

Девушка молчит, она даже не повернулась в мою сторону, чтобы узнать, кто говорит о ней. Я улыбаюсь. Сделала всё, чтобы переключились с меня на кого-то. Да и мне в плюс, узнаю о бунтарке чуть больше. Николай Денисович улыбнулся. Он знает, что я нового ничего не скажу, только взбудоражу всех и выведу на эмоции. А оно ему надо? Нет!

Слушаю диалог Лады и Денисыча. Нового ничего не слышу. Восемнадцатилетняя, а уже психоз под вопросом. Что с тобой случилось? Дрочат за вес? Устало запрокидываю голову и рассматриваю лампу, пока в глазах не появились мушки.

Возвращаюсь в прежнее положение, половины людей нет. Денисыч общается с тем, кто остался и сидит она — Лада. И чего же ждёт?

Встаю со стула и обхожу все ряды по кругу, иду вдоль первого и останавливаюсь около Лады. Боже, первый раз интерес к человеку. Руки держу в кармане, смотрю вперед, но не на неё.

— Попытаешься убежать ещё раз, получишь транквилизатор такой, что проспишь сутки. Я пыталась, это бессмысленно.

Ухожу, просто ухожу, ничего не хочу слышать в ответ, а тем более истерику, если она будет. Но теперь мне интересно: я её смогла заинтересовать?