Аня

Это лучший сентябрьский день, сегодня у меня день рождения и мне исполняется двадцать. Я обещала, что сделаю двойной подарок нам с Ладой и поэтому очень попросила её, чтобы была одна и быстро ехала на Невский проспект, потому что у меня сюрприз.

Я стояла, облокотившись на лавочку, и курила в стороне, чтобы не напрягать прохожих у метро. Мой взгляд останавливается на Ладе, которая выходит из перехода и ищет меня. Выхожу из укрытия и подхожу к подруге, обнимая её сзади.

— Только ты можешь так рисково обнимать меня сзади.

— А как же Стас?

— Он выигрывает в росте, поэтому кроме тебя никто меня не может так обнять.

Лада поворачивается и улыбается мне. Я сквозь обычные вопросы пытаюсь понять, вышел ли Стас на связь и как дела у Андрея. После того, как он ушёл и мне прилетели фотки от неизвестного номера, где он с той рыжей девушкой, мы не общались, даже тогда, когда я приезжала в дом к Ладе, игнорировала его, и потом в течение нескольких дней со словами, что нет желания разговаривать.

Даже в универе я обходила его стороной. Если была измена, не хочу разбираться, ведь фотки и пропажи Андрея с якобы делами так совпадали...

Разговоры о разном помогали мне выдохнуть. Мы остановились около тату салона, Лада взяла меня за руку.

— Тату? Серьёзно? Стас меня убьёт.

— Я обещала подарок. Тем более твоего Стасика я что-то не наблюдаю в последнее время. Не волнуйся, всего лишь маленькая татуировочка.

— Надеюсь, что это будет что-то нормальное, — нервно улыбнулась русоволоска.

Беру мелкую за руку и мы заходим в здание. Девушка на входе спросила на сколько и к кому запись, а после проводила нас на второй этаж. Я открываю дверь и улыбаюсь, когда ко мне поворачивается Моника.

Эта девушка с цветными дредами покорила моё сердце ещё при первой встрече, когда меня познакомил с ней Миша. Боялась ли я сейчас, что она ему расскажет о моём появлении? Нет. Моника, или как её зовут на самом деле Маша, была полностью на моей стороне. Ростом она была с меня, а её тело почти не имело живого места, хотя Монике было всего двадцать пять. В носу и на губах были чёрные колечки под цвет тоннелей в ушах.

— Ну наконец-то. Я думала, тебя больше не увижу.  Миша вернулся, слышала? Заходил ко мне пару дней назад.

— Уже знаю...

Мы обнимаемся и поворачиваемся к Ладе, которая с интересом рассматривала стол мастера и эскизы, которые лежали в открытой папке. Она изучала предметы, рабочее место и тату машинку, которая пока была без специальной иголки.

— Идеи есть? — спросила Моника.

— Да, — вырвалось у меня. — Я обо всём позаботилась.

Достаю телефон из кармана и показываю эскиз маленьких парных татуировок, которые будут украшать наше тело. Моника смотрит на рисунок и улыбается.

— Назвала бы это партаками. Но я уверена, что тут целый смысл. Дай угадаю. Ты — Луна, Лада — солнце?

Киваю. Люблю вложенный смысл в рисунки на теле. Всё, что я себе набивала, всегда имело смысл и сейчас не исключение. Я была первая. Спустя пятнадцать минут на моей руке была новая и свежая татуировка, которая была заклеена плёнкой. Лада была следующей.

Это её первый рисунок и времени ушло больше, потому что оказалось, что болевой порок у неё выше. Но через полчаса Лада счастливая стояла у зеркала и рассматривала татуировку, гладила покрасневшую кожу на руке около сгиба у локтя через заживляющую плёнку на руке.

Оставляю деньги Монике и мы с Ладой покидаем салон. Мой телефон разрывает от звонков, смотрю на экран, это Миша, пора работать... Поворачиваюсь к подруге и касаюсь её рук.

— Отметим завтра? Мне сейчас надо по делам, освобожусь поздно.

— У тебя всё хорошо?

— Да, — вру я. — Всё отлично.

Обнимаю Ладу и сажаю её на такси, провожая взглядом, пока машина не завернула за угол. Иду в сторону дома быстрым шагом, чтобы успеть. Вытаскиваю на ходу ключи и открываю входную дверь. Дома никого, значит, будет возможность спокойно отработать.

Захожу в комнату и достаю из шкафа нижнее бельё, которое мне купил Миша. Чёрный лифчик с прозрачной сеточкой на чашках немного открывал вид на мою грудь и показывал естественный размер.

Он был без косточек и мягко обхватывал моё тело. Над чашечками были ленты, которые сплетались и выглядели, как перевёрнутая звезда.

Стринги в сеточку хорошо сидели на мне, имея пояс, от которого шли гартеры и цеплялись к чёрным чулкам.

Переодеваюсь и подхожу к ноутбуку, включаю, настраиваю камеру и уже вижу первого посетителя, а следом и второго. Миша следит и наверняка сам счастлив удовлетворить себя, смотря бесплатно на меня сейчас.  

Моя задача проста: надо раздеваться на камеру, но при этом играя с клиентом, чтобы он больше тратил денег. Большая часть таких посетителей это толстые дяденьки, которых принято называть скуфами. Им некогда заводить семью, но есть десять минут, чтобы подрочить у камеры на девочку. Либо мальчики, чья внешность далека от идеала.

Я снимаю с себя бюстгальтер и откидываю его в сторону, прикрывая грудь руками. В эти моменты я представляю, что напротив Андрей и я делаю всё для него. Камера не фиксирует моё лицо, клиентам важно моё тело, они платят за него.

Несколько часов позора закончены. Деньги падают на карту спустя час. Отключая камеру и закрыв ноутбук, я одеваюсь в домашнюю одежду: футболка и шорты. Мне противно от того, что я делаю, но ещё страшнее, что Миша может навредить Ладе... Но что скажет Андрей, если узнает о том, что я торгую телом через камеру?..

Я его любила и знала это изначально. Это был май, солнечный и тёплый день. Помню, как ждала его на скейт-площадке и была уверена, что придёт мальчик задрот. Помню, как он был одет, как были уложены волосы и ухмылка, которая осталась отпечатком в моей памяти навсегда.

Телефон завибрировал, снова пришли деньги за фотографии, которые я вынуждена делать, потому что видео иногда мало этим озабоченным ублюдкам. Крутиться перед камерой самое мерзкое, не понимаю, что девочкам в этом нравится. Грязные деньги?

Отправляю Мише всю сумму и выдыхаю. Устала, очень устала от этого всего и всего, что навалилось... Миша знает и Стаса, и Андрея. Дальше все узнают про мою болезнь и зависимость. Боже, сколько уже пролито слёз, я безмерно устала... Я хочу с этим закончить, навсегда...

Выхожу из комнаты и захожу в ванну. Касаюсь крана, чтобы включить воду. Горячая. Люблю горячую воду, в ней проще спрятать боль. Достаю пачку сигарет из шкафчика и кладу на край ванной. Нагибаюсь и достаю упаковку таблеток, мой взгляд задерживается на знакомой мне  железке. Касаюсь её и покрываюсь мурашками, выкладываю предмет на край ванной. Беру телефон и пишу смс тому, кого любила больше жизни.

Вы

Я люблю тебя.
Прости за всё...
Мне просто было страшно, что я могу потерять тебя...
23:40 

Ложусь в ванну в одежде и затыкаю слив. Вода потихоньку покрывает моё тело, забирая в свою власть. Телефон завибрировал, это было сообщение и я точно знала от кого, но прочитать его уже не суждено.

Люди гонятся за любовью, которую никогда не испытывали. Надеятся и слепо верят, что это так просто, что легко любить и оставаться любимым. Фильмы и их содержимое о том, что такое взаимность, любовь, страсть, как розовые очки на глазах пятиклассницы, которая слепо верит, что улыбка способна разжечь огонь без каких-либо стараний.

Я тоже гналась за любовью и одновременно убегала от страха быть одинокой. И каждый раз, стоя в середине между любить и остаться одной, я выбирала быть одной. Уберегать кого-то от самой себя — оказывается и есть любовь. Страх сделать больно правдой, которая открывается потихоньку. Страх оказаться не тем, за кого тебя приняли изначально. Страх оказаться осуждённой.

Наверное, только по причине, чтобы уберечь каждого, я иду на шаг, где нет объяснений, нет силы, нет страха, для кого-то даже нет логики в моих действиях. Я просто хочу, чтобы все были счастливы, чтобы все были свободны, пусть и для этого надо, чтобы кто-то ушёл. И этот кто-то должна быть я. Надо убирать того, с кого всё началось, а я и есть начало...

Горячая вода греет замёрзшее тело, одежда скользит по коже и раздражает. Мокрые волосы будто щупальца расползаются по воде. На углу ванной стоит пепельница. Прикуриваю сигарету и затягиваюсь, пуская дым вверх.

Я готовлюсь к действию, меня успокаивает никотин, так легче. В голове лёгкий туман, тушу сигарету и беру баночку с таблетками. Если действовать, то наверняка.

Сажусь и высыпаю горсть в руку, закидываю таблетки в рот, касаюсь губами струи воды и запиваю снотворное, снова ложась в ванну.

Стены давят и напрягают. Разум начинает мутнеть и перед глазами плывёт. Я беру с края ванны лезвие и касаюсь вен у сгиба кисти с внутренней стороны.

— Физическая боль всегда будет проигрывать душевной...

Глубоко вдыхаю и начинаю медленно вести, ощущая как кожа расходится с неприятным звуком, а вода резко меняет цвет. Перекладываю лезвие и веду по второй руке. У меня ещё есть время, его немного, попрощаться уже нет.

Вода окрашивается в красный цвет. Я запрокидываю одну руку на край ванны, кровь начинает стекать на пол, создавая лужу на белом кафеле. Слышу отдалённо, как открывается входная дверь, а дальше только крик дяди Валеры.

— СКОРУЮ ВЫЗЫВАЙ!