Дальше мы пошли в полном молчании. До моего дома было недалеко, но именно сейчас секунды растягивались в минуты.

За последние две недели появилась куча вопросов, и я не смогу нормально существовать, если не получу на них ответы. Почему бы не сейчас?

– Эй, Ханна? Можно вопрос?

За всё время, пока мы шли, милая улыбка не спадала с её лица. Повернув голову ко мне, она потёрла руками щёки, и сделав улыбку ещё шире, слегка хихикнула:

– Ты его уже задала, так что да.

И вновь из-за неё я впадаю в ступор.

– Эм, можно два вопроса?

– Уже, – вновь хихикнула она, а я громко и протяжно вздыхаю.

– Так... Можно четыре вопроса? – она удовлетворенно кивнула.

– Задавай.

На небе стали сгущаться тёмные тучи. Мне кажется, или это плохой знак?

– Слушай... Э–э–э, ну–у..., – мялась я, в неуверенности. – Понимаешь, раньше, где я жила, расисты нос вон не совали, так с ними другие тягались. Так почему здесь, всё так... Запущено?

Ханна вновь деловито рассмеялась. Она уже начинает меня пугать.

– О–о–о нет, ты всё немного не так поняла! Они не высовывают свой нос дальше самой школы, эта маленькая война происходит исключительно между учениками, – признать, что я удивлена – значит ничего не сказать.

– Да? Тогда почему в школе учится так много людей? Есть же ещё две школы...

– Ага, одна из которых года так три уже "на ремонте", а вторая находится прямо на самой окраине города. Тем более, в этой школе программа другая, здесь более доступно люди получают знания, я сама проверила, – прервала она меня. – Тем более, все уже привыкли к Ним, нет, к Нам.

– Но почему другие просто не уедут в другой город, там где нет расистов? – не выдержав, чуть прикрикнула я на неё.

– "Здесь совсем недорогая недвижимость" отвечала мне мама на это. Тем более – почему ты переехала сюда? Наверняка потому что здесь можно получить хорошее образование, не так ли? Ох да, ты забываешься, потому-то я тебе уже говорила, что я сама расистка!

– Тогда какого ты сейчас вообще разговариваешь со мной?! – мы уже не шли и спокойно разговаривали, а стояли и прикрикивали друг на друга.

Кажись, на секунду Ханна впала в ступор, но тут же вздохнув полной грудью, ответила:

– Потому что мне это надоело, Сара. Я – бывшая расистка. Я хочу понять тебя, и всех тех, кого тоже раньше обижала с друзьями. Я хочу научиться понимать людей с другой внешностью, другой религией и почитаниями. Мне надоел этот обезьяний цирк, поэтому я с тобой.
Ты и вправду мне противна, но я стараюсь бороться с этим чувством. Гадким, как мокрые носки или прилипшая к ботинку жвачка. Ты понимаешь? – наконец я увидела её без улыбки, а с пеленой слёз на глазах.

От её слов я просто застыла на месте, как вкопанная. Впервые за эти две недели я встречаю не помешанного умом человека. Пусть она и странная, но она хорошая.

Хотя, чего это я, от даже самого нормального можно ждать всё что угодно.

Мы бы так и стояли смотря друг на друга, но вот я первая вновь смотрю на дорогу, и говорю Ханне:

– Пошли уже.

И вот мы идём дальше. Новоиспечённая подруга уже не улыбается. Один поворот, другой поворот. Тёмные тучи уже заполнили всё небо, а я без зонтика или куртки с капюшоном.

Везёт–то как.

Мы проходим мимо очередного дома, но на каменном заборе которого вились красивые, такие простые розовые цветочки.

Просто цветы.

Я подхожу, и наклоняюсь к одному из них, вдыхая пахучий аромат.

– Любишь цветы? – спрашивает сзади заинтересованная Ханна. Я оборачиваюсь.

— Ну да, они мне нравятся.

Девушка быстро мотает головой.

– Нет, ты их именно любишь, а не нравятся, потому что если бы они тебе нравились, то ты бы сорвала один из них. Вместо этого ты сама наклоняешься, прилагаешь усилия чтобы не срывать их, но насладиться ароматом. Чувствуешь разницу?

Я киваю. А правда, она права. Я вновь поворачиваюсь к цветам и вновь вдыхаю их запах.

Обожаю цветы.