Солнце стояло в зените и глыбы льда, покрытые снегом и кровью, не отбрасывали тени. Мороз, который сковывал всё тело Алексии, казался таким жалким и далёким, что девушка даже и не думала о том, как сильно сейчас горит лицо и обживает лёгкие холодный поток воздуха, она не думала о том, как горячая, колющая боль волнами пробегает по её пальцам.

Огня не было. Был холод и пустота. Пустота внутри неё.

«Неужели и я оказалась просто сосудом этого никчемного и некому ненужного мира, в котором мы вынуждены существовать?»

Девушка не видела солнца, не видела красоты чистого зимнего неба. Глаза её медленно закрывались, не то от холода и усталость, не то от её собственного желания освободиться от бремени вечной скорби и смерти, что постоянно окружают её.

Груды мертвецов. Несколько метров смерти отделяло Алексию от жизни, от света, от свежего воздуха. Вильям бросил свою армию, которая начала обрушиваться на всех волков севера и людей. Алексия не успела укрыться в крепости и сейчас была в этой мёртвой и зловонной ловушки.

Каждый вдох наполнял лёгкие не только болью, но и запахом разлагающейся плоти и гнили, делая каждую попытку мучением, что лучше бы и не дышать вовсе. Алексия не могла двигаться, не могла говорить или кричать, она потеряла голос в попытках, когда звала на помощь. Сейчас девушка совсем без сил, не только физических или моральным, она просто потеряла силу. Огня не было.

Ресницы девушки трепетали, она размышляла о том, кто она теперь и что ей делать. Силы нету, а значит и её больше нету.

Самое дорогое, что было в жизни Алексии это сила, её огонь. Она была сильной колдуньей и из-за этого она была сильным человеком. Она редко боялась, ещё реже проигрывала и была слабой.

Тишина. Не единого звука кроме писка, что сводил с ума.

«Огня нет, нет и меня... – тишина и лишь писк. – Меня нет».

Алексия закрыла глаза и сон медленно начал забирать её разум. Нет, то был не сон, это была смерть. Она окутывала всё тело девушки теплом и мягкостью. Секунда и Алексия почувствовала свободу, её руки освободились от тяжести, пальцы могли шевелиться, вонь, которая проникала в саму кожу и волосы, пропала, перед глазами был лишь свет.

Покой. Тишина без писка, что сводит с ума. Ничего, просто покой.

Алексия смерилась. В ней была ещё жизнь. Алексия бы могла ещё бороться, но не стала. Она выбрала смерть, а выбор девушки всегда был правильным, как
считала она сама.

Но иногда у нас нет права выбора. Мы обязаны подчиниться тем, кто вообще даёт нам варианты того, что мы можем выбрать. И именно сегодня у Алексии был лишь один вариант. Вариант быть спасённой.

– Здесь кто-то есть, – голос, что вырвал девушку из её сна, которого она так хотела, казался ударом, вернувшим её в жалкий и мрачный мир реальности. – Быстрее, помогай.

– Нет... – Алексия кричала, как ей казалось, но обессиленная и на грани смерти девушка смогла лишь что-то прохрипеть. – Оставьте... меня. Я не хочу...

– Быстрее помоги ей, – всё тот же голос.

Тело болело так, что казалось, что всё кости были переломаны. Воздух был таким же липким и металическим, как и секунду назад. Солнце не давало Алексии открыть глаза. Тошнота подступала к горлу, а всё тело онемело, так что девушку приходилось держать.

– Носилки сейчас же.

Тот же писк стоял в ушах. Тот же запах. Тот же страх. Ничего не изменилось.

Носилки принесли быстро, девушку аккуратно положили на них, но кто-то прокричал:

– Стойте, это Алексия Аверол! Приведите сейчас же моего целителя. Живо!

– Да, мой король.

Не без усилий Алексия открыла глаза. Слёзы мешали чётко рассмотреть мужчину, что стоял прямо перед ней. Светлые волосы, доспехи и плащ голубого цвета, а на доспехах герб. В висках застучало и весь мир в один миг замер, Алексия прищурилась, это был герб Карла.

– Карл?

– Не вставай, – руки короля легли на плечи девушки и придержали её на носилках, скоро подошёл целитель. – Я должен помочь остальным. Я закончу и навещу тебя, – Карл наклонился к девушке и заботливо поцеловал её в лоб, – всё будет хорошо.

Сон, но на этот раз тот, что даёт жизнь, сковал всё тело и дух Алексии. Целитель залечивал раны, налаживал повязки с мазями, некоторые раны пришлось зашивать, так что от скулы и до шеи у девушки будет шрам, вечное напоминание о том, что произошло, перелом пальцев и руки, синяки. Но Алексия не чувствовала боли, она спала.

Огонь, девушке снился огонь. Она сама была огнём. Она была сильной, как было всегда. Алексии снился её приют, ведьмы, ей снилась вся её жизнь – она видела всё. Магия в неё бурлила и Алексии нравилось. Нравилась обжигающая боль, нравилась чувство боли, ведь только так она была уверена в том, что её сила с ней.

Сон стал обрываться. Кусочки, неполноценные моменты, и тьма. Потом снова свет. А потом Алексия стоит в своей деревни. Снег застилает землю, а у единственного дома стоит девочка. На чёрные волосы сыплет снег, босые ноги синие так же, как и губы. Голубой платой слетает с хрупких плеч и появляется кровь.

Алые капли падают на снег и на тех местах появляется огонь. Красные, оранжевые, жёлтые языки пламени разрастаются и девочка, что стоят перед домом направляет свою огненную силу вперёд.

Алексия видит, как огонь летит на неё саму, как снег таит и как земля становится чёрной. Огонь окутывает Алексию и тело девушки тут же наполняется болью. Она не огонь, она не великая сила, она просто тлеющий уголёк, который когда-то горел. Она тухнет так же, как и её былое величие и неудержимая сила.

Алексия кричит, но чувствует, что она ещё жива и что всё это не с ней. Она чувствует, как что-то трясёт её. Секунда и Алексия открыла глаза. Холодный пот окутывает всё тело так же, как и боль. Небольшая комната с окном, за которым зимнее ночное небо, звёзды и небольшой сияние от снега. Бесконечная даль снегов, холода и льда.

– Надеялась умереть? – спросил Кристофер.

– Как будто ты этого не хотел.

Кристофер пожал плечами и подал девушке воды.

– Спасибо, я не хочу, – ответила Алексия, снова ложась на кровать и отворачиваясь к стене.

– Я знаю, что целитель хорошо постарался и ты можешь хоть сейчас идти в бой, так что вставай.

– Уходи, – сурово ответила девушка.

– Я не смогу уйти без тебя. Я просто боюсь оставлять тебя одну.

– Ты боишься за меня? – насмехаясь, спросила Алексия.

– Да, ты права, я эгоист, который боится лишь за себя. Так что пожалуйста поднимай своё излеченное тело и пошли со мной.

– Кристофер, я...

– Только мы можем понять друг друга.

Правда ли это, Алексия не знала, но она хотела в это верить. Сейчас, только Кристофер знал, что у Алексии больше нет огня. И только Алексия знала каково это терять близких тебе людей.

Могли ли эти двое понять друг друга, нельзя сказать. Но Алексия встала, Кристофер помог ей накинуть меховой плащ. Охотник, брошенный один в неродных для него землях, и единственная в своём роде колдунья, лишённая силы, вышли.

Было уже темно, но снег, хоть и грязный, покрытый кровью, давал свет. Укреплённый стены крепости Тароз могли выдержать любую атаку, но не ту, что было сегодня утром. Следы от огня и молний были повсюду. Тёмные пятна, трещины и выбоины в каменных стенах, растаявший снег в отдельных местах. Ночь была морозной, а когда ещё многие годы тебя грел огонь у самого сердца, а теперь вдруг пропал, казалось, что замёрз весь мир и весь ты; все кости, даже кровь будто остановилась и превратилась в лёд.

Кристофер молчал, Алексия тоже не спешила начинать разговор. Тишина и писк, Алексия слушала только их. Кристофер достал небольшую флягу и что-то отпил. Запах вина тут же наполнил лёгкие Алексии и тошнота подступила к горлу, а слюни наполнили рот.

– Он убил её прямо там, – вдруг сказал Кристофер, указывая рукой на Юг, в сторону небольшого холма, покрытого телами мертвецом. – Там он убил её.

– Амелинда жива, просто её разум...

– Нет, Алексия, человек без разума и воли просто мертвец. Она мертва и всё с этим, – Кристофер сделал ещё несколько больших глотков после чего предложил Алексии, девушка отказалась и прошла дальше.

– А её отец, Джодак, кажется, он же ведьмак, неужели он не станет мстить за двух дочерей?

Кристофер покачал головой. Тоска промелькнула во взгляде мужчины. Воспоминания, которые он пытался стереть, тут же наполнили весь его разум.

– Мужчины из родословной Фьерр не имеют силы, но у него есть стая «Чёрная луна», Охотники и ведьмы, он обучает всех их. И они все до единого верны ему, но если он не вмешался во всё это, значит для него это всё не важно.

Крепость Тароз стояла посреди озера, которое теперь было иссушено. Множество окон с железными решетками горели, везде были раненые, о которых сейчас заботились ведьмы и целители. Свет был тусклым, как и всё вокруг, казалось, что весь воздух пропитан железом и вонью мертвецом. Алексию передёрнуло, она стала оглядываться. Ей казалось, что она снова в той западне. Ей стало трудно дышать.

Кристофер взял её за руку:

– Дыши, ты в безопасности, здесь никого нет. Мы в крепости посреди самого севера. Здесь свобода, чувствуешь?

Дыхание стало выравниваться, но страх оставался с Алексией. Девушке стало не по себе от того, что сейчас было. «Слабость, вот доказательство того, что без своего огня, я слаба и труслива», – подумала Алексия.

– За Амелинду будут мстить, Карл уж точно.
А ещё весь Юг, Амели исцеляла людей, освободила их от прежнего короля; Вильям сделал ошибку, показав людям, кто их спаситель и кто их святая.

– Надеюсь на то, что это ошибка, а не план. Вдруг он обвинит во всём Карла? Я не знаю, что может придумать этот убийца.

– У него должна быть слабость. Он такой же человек, как и мы.

– Его семья, – тут же ответил Кристофер.

Охотник знал Вильяма ещё с детства, он знал его отца и даже его мать. Кристофер даже знал, как убили Патриссию, мать Вильяма.

– Этот убийца обвиняет меня в смерти его матери, винит за то, что я не спас её. Он винит меня, он винит своего отца, а сам сделал тоже, что и его отец, – с ноткой призрения бросил Кристофер.

Алексия чувствовала, как Кристофер хочет рассказать ей всё, но боится. Боится воспоминаний, что до сих пор терзают его. Кристофер своим обостренным слухом уловил странные звуки. Топот множества ног, лай и вой, рычание, множество голосов.

– Идём, – скомандовал Кристофер и они направились к дверям, что вели во множество покоев крепости.

Двери открылись и на Алексию тут же стали идти дети северных волков и их родители.

– Что тут происходит? – строгий тон Кристофера оборвался, когда из толпы на Алексию и Криса устремилось два изумрудных глаза.

– Где Амелинда? Где моя сестра?! – голос Мэриэль был слабым и хриплым, но полным злости. Сэмюэль придерживал девушку. Её глаза были туманными, но зелёными, кожа стала покрыта морщинами, волосы когда-то цвета луны или снега – белые стали серыми и грязными, как стены этой крепости, тело сложенное, как у воительницы стало хрупким и худым. – И где же Вильям? – спросила Мэри, выплёвывая имя последнего.