Как же мне нравился Пусан! Нравились его милые улочки, нравился запах выпечки по утрам, нравился особый сеульский шик, архитектура. Я обожал прогуливаться под руку с матерью по его улочкам, а потом долго сидеть в нашей любимой маленькой кофейне рядом с площадью и болтать о делах.

Сейчас мы с мамой именно этим и занимались - сидели в нашей кофейне, пили горячий шоколад и с удовольствием уплетали горячие круассаны.

В кофейне было шумно. В начале сентября Пусан полон туристов - ведь погода позволяет много гулять.
- Техён, - мама с укором смотрит мне в глаза. - Когда ты завяжешь со спортом?
- Никогда, - мычу с набитым ртом я.

Мама сверлит меня полным досады взглядом.

- Пойми, реклама одежды - серьезный бизнес! Твоё лицо - наш козырь! Если тебе в очередной раз сломают нос, Сан не будет брать тебя в рекламу!

Я морщусь: терпеть не могу её нравоучения! А Сан с его скучнейшей физиономией терпеть не могу ещё больше.

Мне удаётся проглотить круассан, и я уверенно выдаю:

- Ма, я не могу уйти из бокса. Просто не могу, понимаешь?
- Не лги мне, Техён! Ты можешь! Это всё из-за отца, верно? Он вбил тебе в голову, что без спортивных достижений ты никто?
- Не лезь, ма. Я здесь, рядом с тобой. Сан сегодня увидит меня в целости и сохранности, и снимет очередную рекламу с моим участием. Всё будет хорошо.
- Хорошо?! У тебя вывих запястья!

Мама злится, и от этого у неё на лбу появляется складка. Я мрачнею: не люблю, когда она расстраивается.

На самом деле она очень красивая: тонкие черты лица делают её похожей на настоящую пусанскую женщину, а светлые волосы и голубые глаза сведут с ума кого угодно!

А вот наши с отцом отношения - очень щекотливая тема. Он - бывшая звезда футбола, играл за сборную Южной Кореи и до сих пор считается идолом у фанатов.

Раньше он часто поднимал на нас с братом руку. На меня особенно, потому что я, его первенец, оказался не пригоден к футболу. Намджуну повезло чуть больше: в четыре года в секции для малышей он забил свой первыи гол, и с того момента стал надеждой нашего не в меру агрессивного и тщеславного папочки агрессора. Я же всегда был изгоем. Никакие победы в боксе не помогли мне купить его уважение, только лёгкую снисходительность.

Помню, как однажды после очередного боя на областных соревнованиях мне сильно досталось от соперника. Запрещенным ударом тот отправил меня в нокаут. Мне пришлось проваляться в больнице с сотрясением мозга, и мой папочка ни разу не пришел меня навестить. К проигравшим он всегда относился с презрением. Я не был исключением из правил.

Мама не выдержала, подала на развод. Судья давал время на примирение, но видимо, что то треснуло, потому что на мировую мама не пошла. В итоге этот мрачный подонок подкупил судью, распространил в средствах массовой информации ложные сведения о том, что мама часто употребляет алкоголь, ведет аморальный образ жизни, и у неё отняли право видеться с Намджуном. Мне было четырнадцать, я уже мог сам выбирать, с кем остаться, а вот моему младшему брату повезло меньше. Запрет видеться с мамой надолго лишил его способноети спокойно спать по ночам. Он просыпался и плакал, судорожно и горько, а я подолгу сидел у его кровати, мысленно представляя, как лучше убить нашего папашу.

Мне едва исполнилось восемнадцать, когда меня приметили на отборе для новичков и пригласили в Сеул. Тренер советовал мне ехать, и я без сожаления покинул отчий дом. Мой младший брат остался с отцом. Конечно, Намджун был его надеждой и гордостью, но какои ценой? Ему до сих пор запрещено общаться с мамой.

Моя мама держит в Сеуле элитное модельное агентство на двоих с подругой. Они подбирают моделей для рекламы одежды ведущих азиатских и европейских брендов. Когда-то мама начинала моделью, потом встретила папу, и её карьера закончилась. Мой предок - жуткий собственник. Он увёз её из Сеула, посадил дома и заставил заниматься семьёй. Сейчас мама снова в модельном бизнесе. Только теперь она не ходит по подиуму, а подбирает модели для рекламы.

Вы будете смеяться, но когда я появился в Сеуле, мамина подруга положила на меня глаз.

«Мина, твой сын - настоящее сокровище! Он будет идеальной моделью для линии мужскои одежды», - потирая ухоженные руки с идеальным алым маникюром, сверлила меня взглядом Вонён.

Мама была категорически против того, чтобы я продолжал спортивную карьеру, и пела в унисон с подругой.

«Я не хочу видеть, как твоё лицо отекает от синяков! Испорченное лицо - смерть для модели! Никто не купит фотографии, если на лице будет изъян!» - не раз голосила она.

Но я не мог позволить себе остановиться. Всё моё детство, изо дня в день, отец внушал нам, что без спортивных достижений и кубков мы пустое место. Его слова, выжженные в сердце каленым железом, заставляли меня искать славы в боксе вновь и вновь. Изнуряющие тренировки, съемки в рекламе в свободное от спорта время - последние три года мой график был расписан по часам. В какой-то момент я вдруг почувствовал - внутри что-то сломалось. Сейчас вывих запястья в очередной раз выбил меня из спорта на четыре недели. Мы в Пусане, и мама жутко злится.

В стеклянных дверях кофейни замаячил Сан. У него в руках благоухал милый букетик из красных роз и белых лилии. Наверное, только в Пусане могут смешивать цветы так красиво.
Сан уже год ухаживает за мамой. Ему почти пятьдесят лет, он владелец собственной фабрики по производству линии мужской одежды, и он души не чает в моей маме. Не знаю, чего ей не хватает. Выходи замуж, получи Пусанское гражданство и живи в Пусане в своё удовольствие! Но нет, маме нужна свобода.

Этих женщин не понять. Они слишком переменчивы.

- Техён, рад тебя видеть! - говорит мне Сан, и с нежностью целует маму в щёку.
- Взаимно, - киваю я.

- Мина, сегодня вечером мы с тобой идем на один важный приём, - устроившись за столом рядом с мамой, заявил Сан.

В моём сердце вспыхнула радость.

- Отлично, значит, я проведу вечер в гордом одиночестве!
- Нет, Техён, ты идешь с нами! - в голосе мамы зазвенел металл, и я с печалью отпустил едва успевшую вспыхнуть надежду. - Я хочу кое с кем тебя познакомить. Твои фотографии очень впечатлили одного известного модельера, и он хочет пообщаться с тобой вживую.
- Жаль. Я надеялся избавиться от вашего назоиливого общества, - посмеиваюсь я.
- У тебя ещё будет время побыть наедине с собственной персоной, когда ты вернёшься в Сеул, - хмурится мама.

Я согласно киваю. Знаю, через неделю мне придется вернуться. Ведь у моего младшего брата день рождения! Я не могу пропустить такое событие. Даже предстоящая тяжелая встреча с ненавистным отцом не может заставить меня отказаться от поездки домой.

...Вечером я тащился вслед за мамой и её поклонником на деловой банкет. Нет ничего скучнее делового банкета. Но здесь моя роль проста - кивать и улыбаться. Об остальном позаботится моя мама. Я - модель, она - мой агент.

Всё проходит без сучка и задоринки. Похоже, скоро у меня появится новый контракт на рекламу верхней одежды. Сан производит мужские костюмы, а вот его хороший знакомый, который заинтересовался моеи персоной, Ёнджэ, создаёт модные мужские пальто. Они оба в восторге от моеи мамы, и рядом с ней воркуют, как два старых ловеласа. Со стороны смотрится смешно.

Я с нетерпением жду окончания скучной вечеринки. Знаю, надо относиться с уважением к своим работодателям, но порой так сложно сдерживать свой нрав в угоду этикету!
После приёма мама и Сан отправляются на прогулку по вечернему Пусану. О, боги, я наконец предоставлен самому себе! Достаю из кармана брюк сотовый и хмурюсь - три пропущенных вызова от брата. Обычно Намджун не звонит просто так. Внизу, у пропущенных вызовов, болтается одно единственное сообщение в Kakao talk: «Пожалуйста, приезжай поскорее, у меня проблемы! Папе о них говорить нельзя. Сам знаешь, каким он бывает».

Моё сердце начинает отстукивать бешеный ритм.

«Что случилось?» - судорожно набираю ответное сообщение. Звонить не решаюсь, отец может быть дома, а при нём Джун ничего мне не скажет.

Спустя пять долгих минут приходит ответ.

«Проблемы в школе. Если дойдет до папы, мне конец. Когда ты прилетишь?»
«В конце недели. После того, как отснимем рекламу в Пусане».
«Ладно».

Больше сообщений нет, но я в жутком напряжении. Джуну скоро исполнится шестнадцать. Самый опасный возраст. Я даже представить себе не могу, что он натворил в этот раз.
Увы, мне не остается ничего другого, кроме как расслабиться, и ждать. Вернуться в Сеул раньше обозначенного в контракте срока у меня не получится.