Огромный супермаркет встретил их красиво украшенной ёлочкой в холле и веселой музыкой. Тот, где Соня работала был ближе, а чтобы дойти сюда пришлось потратить лишние десять минут, подбираясь по глубоким сугробам. Но в свой она не ходила за покупками никогда — это стало главным правилом почти сразу после того, как она там оказалась. Ей сразу начинало мерещиться, что все до единого коллеги только и делают, что пристально следят за тем, что она кладет в свою корзину. А быть объектом чьего-то внимания Соне совершенно не нравилось. И хоть наверняка никому и дела не было до покупок девушки, она все равно предпочитала ходить туда, где ее никто не знал. 

О чем Никита очень редко когда задумывался — так это о том, что подумают о нем другие люди. Поэтому он ухватил у входа тележку и, оттолкнувшись от пола, вскочил на перекладину между колесами и поехал вперёд. Хотелось разогнаться посильнее, но где-то сзади недовольно заворчала Соня, и парень снизил скорость, дожидаясь пока она поравняется с ним. Взгляд, которым она его одарила был красноречивее всяких слов.

— Что не так? — поинтересовался Никита.

— Ведёшь себя, как ребенок, — Соня даже губы поджала. 

— Это плохо?

— Нет… Наверное. Просто на тебя… На нас все смотрят.

Никита бегло огляделся по сторонам. Большинству посетителей дела не было до парочки молодых людей, один из которых решил покататься на тележке. Единственный, кто смотрел на них внимательно и даже с толикой неодобрения — это пожилая уборщица в фирменном синем костюме. Но точно такие же взгляды доставались и всем остальным гостям магазина без исключений.

Соня смотрела на все вокруг совершенно другими глазами. Ей казалось, она давно привыкла к собственной неуклюжести и не обращала внимания на мелкие неурядицы. Но на самом деле постоянно чувствовала на себе чужой осуждающий взгляд даже тогда, когда никто не смотрел. Неуверенность в себе — вечный спутник девушки — заставляла вести себя так, чтобы окружающие как можно меньше обращали на нее внимание. Поэтому поведение Никиты, настолько расслабленное и непринужденное, казалось ей таким неправильным.

— Никто не смотрит, — он подрулил к ней чуть ближе и понизил голос. — А даже если бы и смотрели. Какая разница?

— Большая, — отрезала Соня. Она вышагивала рядом с тележкой немного странной походкой — почти не сгибая ног в коленях и держа спину до невозможности ровной. 

— Ты меня стесняешься? — на лице Никиты растянулась широкая улыбка. И он даже совершил на тележке небольшой пируэт, крутанувшись вокруг своей оси.

— Нет. Не тебя, — она глубоко вдохнула воздух в лёгкие и призналась: — Мне не по себе, когда люди вокруг обращают на меня слишком много внимания.

— Почему? — на лице парня отразилось замешательство.

Вместо ответа Соня запнулась о металлический ограничитель возле стеллажей и полетела вперёд, взмахнув руками. В последний момент ей чудом удалось остановить свое падение, и она, извернувшись, как акробат в цирке, схватилась за полку, заставленную товарами. Раздались характерные шлепки — это один за другим начали падать на пол пакетики с крупами. Восстановив равновесие, Соня печально оглядела последствия своего несостоявшегося падения. Хорошо, хоть все цело. Быстро подобрав пакетики с пола, она сунула их на место.

— Вот поэтому, — ответила она Никите, не глядя на него.

Он даже остановился, спрыгнув с тележки. 

— Потому что гречка свалилась на пол?

— Дело не в гречке, — раздражённо ответила Соня, запихивая ненавистные пакетики на полку с такой силой, будто дело было всё-таки в ней. — У меня всегда так. Постоянно попадаю в дурацкие ситуации.

— И это ты говоришь человеку, которого взяла к себе пожить почти незнакомая девушка. Спорим, что если бы существовало первенство по дурацким ситуациям, я бы тебя обошел.

Никита непринужденно рассмеялся, а Соня только фыркнула. Все у него было так легко и просто. Конечно, он же богатенький мальчик, баловень судьбы, который до вчерашнего дня даже не догадывался о том, что она может быть довольно жестокой. Жил в свое удовольствие, развлекался, тратил папины деньги… И к повышенному вниманию привык — милая мордашка в дополнение к непрерывному денежному потоку делали свое дело. Соня прекрасно видела, как к нему липли девчонки в институтских коридорах, по которым он проходил с видом короля. Вот только это было внимание совсем другого характера — Никитой любовались, восхищались, а то и просто завидовали. А над Соней — смеялись или, в лучшем случае, мило подшучивали.

— Ладно, проехали. — Соня, наконец, справилась с крупой и повернулась к Никите: — Пошли уже. 

Парень кивнул и, снова оттолкнувшись от пола, поехал вперёд. Затем внезапно повернулся к Соне и лукаво подмигнул:

— А хочешь, прокачу? 

— На чем?

— Обычно, когда я так говорю, имею ввиду машину, но в этот раз я про своего железного друга. — И он похлопал рукой по ручке тележке.

— Что? С ума сошел? Нет, конечно!

— Почему?

— Что значит “почему”? — Соня даже растерялась, не зная, что ответить. Это казалось настолько очевидным для нее, что она даже не могла придумать вескую причину для отказа.

— То и значит. Почему? Что тебе мешает?

— Так… Так нельзя. Кататься на тележках запрещено! — выкрутилась девушка.

— Кем?

— Администрацией магазина.

— Да плевать я на них хотел. Ещё какие-нибудь причины?

Соня нервно одернула рукав пуховика и опустила глаза. Тогда Никита, понизив голос, ответил за нее:

— Ты слишком много думаешь о том, что подумают и скажут другие. И это мешает тебе жить и наслаждаться жизнью. Правда в том, что всем вокруг абсолютно все равно на тебя. Или меня. Даже если ты сейчас рухнешь посреди зала в обморок, большинство даже на это не обратит внимания. Так что всем нет дела до того, чему ты приедешь огромное значение. Просто расслабься и получай удовольствие.

И не дожидаясь ее ответа, дёрнул девушку на себя и, оторвав от земли, поставил на перекладину тележки. Тут же оттолкнулся от пола и, всем телом прижав Соню к ручке, начал разгоняться. Она в ужасе вцепилась в тележку, не успев даже вскрикнуть. Витрины проносились мимо слишком быстро, а горячее дыхание Никиты оказалось так близко к ее шее, от которой вниз по телу поползли мурашки. 

— Что ты делаешь? — сдавленно прохрипела Соня.

— Веселюсь.

Никита ловко управлял тележкой, не забывая добавлять скорости на прямых участках и замедляться на поворотах. Каким-то чудом им удавалось никого не сбить, и некоторые посетители только испуганно шарахались от них в сторону, одаривая недовольным взглядом. Но чем дальше они ехали — тем больше Соне становилось все равно. Никита заразительно смеялся, и ее губы поневоле тоже начали расползаться в улыбке. Она постаралась сконцентрироваться только лишь на мелькающих стеллажах, прижимающейся к ее спине груди парня, оказавшегося неожиданно близко, а ещё его руках, лежащих по сторонам от ее, судорожно сжимающих ручку тележки. А иногда их и вовсе касались его пальцы, хотя сам Никита, увлеченный поездкой, едва это замечал. У Сони даже почти получилось не обращать внимания на все вокруг — рядом с Никитой это оказалось на удивление легко. Он, словно, громоотвод, принимал на себя все реакции окружающих и неожиданно для себя девушка расслабилась.

Парень резко затормозил возле прилавка с морепродуктами. Спрыгнул с тележки и известил:

— Конечная. Приехали.

Соня рассмеялась и тоже слезла на пол. Оказалось — это очень весело, дурачиться, не думая о мнении окружающих.

— Понравилось?

— Да, спасибо. — Вырвавшаяся благодарность была такой искренней, что Никита удовлетворённо кивнул.

— Если отец когда-нибудь вернет мне машину, я тебя на ней тоже прокачу с ветерком. Может быть, даже разрешу порулить.

— Я не умею водить.

— Я и не ожидал другого ответа, — Ник пожал плечами. — Я мог бы тебя научить.

— Серьезно?

— А почему нет? 

— Я могу ее поцарапать.

— Это просто железка. К тому же, она застрахована.

Соне вспомнилось, как ее парень, с которым они встречались ещё в школе пустил ее за руль своего автомобиля. Точнее, девушка слезно его упросила, а Дима, скрипя сердце, согласился. Ему только-только исполнилось восемнадцать, а Соне до совершеннолетия был ещё целый год. Это была его первая машина —  старенький подержанный “ВАЗ 2114” серебристого цвета, настолько отполированный Димой, что можно было легко увидеть в нем свое отражение.

Дима работал все лето, чтобы купить его, а потом родители добавили ему недостающую сумму в подарок на День рождения — и парень стал счастливым обладателем собственного автомобиля. И от желания Сони посидеть за его рулём в восторге не остался, но всё-таки уступил девушке. Им пришлось уехать подальше, на практически пустую проселочную дорогу, где не было риска встретить инспекторов ДПС, ведь прав у Сони не было.

Сначала все шло хорошо: девушка бодро ползла вперёд на первой передаче, а Дима напряжённо цеплялся за ручку над дверью, хмуро поглядывая в окно. А потом Соня въехала в какую-то яму на неровной дороге, и раздался жутковатый скрежещущий звук — это машина проскребла днищем по гравию. Дима изменился в лице и сжал губы так сильно, что они превратились в тонкую линию. Он не кричал, он просто медленно испепелял ее взглядом, и в нем хорошо можно было прочитать все, что он думает о женщинах за рулём в общем и Соне в частности. Лучше бы он орал, потому что это молчаливое презрение было в сто раз хуже.

Кстати, скоро они с Димой расстались. Дело было, кончено, не в машине. Но, может быть, немного, самую малость, всё-таки в ней.

И вот теперь перед ней стоял Никита и с такой лёгкостью сообщал, что готов вручить ей в руки руль от своего автомобиля, который стоил в несколько раз дороже “четырки” Димы.  Что это — неумение ценить то, что досталось слишком легко или благородная щедрость и готовность делиться тем, что имеешь?

— Поговорим об этом, когда отец вернёт тебе машину. Если вернёт, — ухмыльнувшись, добавила она.

Никита никак не отреагировал на ее язвительное замечание. Подошёл к прилавку, на котором была разложена свежая рыба, и его брови медленно поползли вверх.

— Охренеть, — изрёк он.

— Что такое? — не поняла Соня и выглянула из-за его плеча. Вроде рыба, как рыба. Даже заглянула ей в глаза, невольно вспомнив наставления мамы, что они обязательно не должны быть мутными.

— Почему килограмм этого лосося стоит почти столько же, сколько я заработал за ночь? — Ник выглядел настолько потрясенным, будто ему только что приоткрыли тайну мироздания. 

Соня рассмеялась, подумав, что он шутит. Но его вытянувшееся лицо говорило об обратном. Девушка замерла, перестав смеяться и сочувственно похлопала по плечу:

— Добро пожаловать в реальный мир.

— Нет, подожди, это же ненормально. Тебе платят также мало? — Он дождался ее утвердительного кивка и удивлённо продолжил: — Как ты вообще выживаешь?

— Нормально, — Соня пожала плечами. — Для начала, не беру лосось. 

— Начало мне уже не нравится… — пробормотал Никита.

Он нахмурился и озадаченно потёр переносицу. Соне очень захотелось съязвить и подшутить над ним, но его лицо, потерянное и разочарованное, остановило ее. Ей даже стало жаль Никиту, впервые в жизни взглянувшему на ценник перед покупкой. Вряд ли раньше он вообще обращал внимание на подобные мелочи — просто брал, что хотел, даже не задумываясь о стоимости. Это для нее обычное дело искать товар по акции, ужиматься и экономить. А Нику ещё только предстоит пройти все фазы принятия — от отрицания до смирения.

— Кажется, это будет сложнее, чем я думал, — наконец, произнес он. — Оказывается, на то, что я заработал особо не разгуляешься.

— Хочешь, займу тебе? — предложила Соня. — Или сегодня возьмём напополам?

— Нет, — Никита отрицательно замотал головой. — Я, конечно, в плачевном положении, но не настолько, чтобы брать деньги у девушки.

— Ладно, тогда у меня есть другое предложение, — Соня улыбнулась и потянула Никиту за рукав в сторону. — Обойдемся сегодня без рыбы. Как ты относишься к курице?

— Нормально…

— Вот и отлично! Пошли, научу тебя, как на две тысячи можно прожить целую неделю.