Бледное зимнее солнце понемногу наполняло тусклым светом комнату, и Соня неуверенно открыла глаза. И заодно попыталсь понять, откуда в ее комнате, выходившей окнами на запад, вообще взялось солнце с утра. 

Потом вспомнила, что находится совсем не у себя дома, а у Никиты, и он, крепко обхватив ее за талию, спит рядом, уткнувшись лицом ей в шею. Воспоминания о прошедшей ночи хлынули в голову, как горячая вода из сорванного крана на пол ванной комнаты. Даже сейчас Соня ощущала дрожь во всем теле от его нежных, но в то же время, уверенных прикосновений, а румянец расползался по щекам от одних только мыслей, что происходило между ними.

Девушка осторожно пошевелилась, стараясь не разбудить Никиту, но он, не открывая глаз, поинтересовался:

— Сбегаешь?

— Нет, — честно ответила Соня.

— Тогда не торопись. — Он притянул ее поближе и принялся покрывать поцелуями шею.

Тело отозвалось моментально, и возбуждение начало диким вихрем закручиваться внутри. Желание Никиты она ощущала спиной, и в животе заныло от сладкого предвкушения. Ловко вывернувшись из его рук, она перевернулась к нему лицом, и обхватила за шею, жадно целуя в губы. 

Громкий стук в дверь заставил ее испуганно распахнуть глаза, а раздавшийся следом женский голос почти подтолкнул к тому, чтобы выпрыгнуть на улицу прямо из окна.

— Никит, я знаю, ты дома, и даже догадываюсь, что не один. Выйди, чтобы мне не пришлось заходить. Не уверена, что хочу видеть происходящее за дверью.

Соня отпрянула от Никиты на другой край широкой кровати, словно стоящая за дверью могла разглядеть их через стену. Никита тихо выругался и дернул головой. Ободряюще улыбнулся Соне и дал знак рукой, что все в порядке. 

— Минуту, мам, — громко крикнул он.

Сердце Сони рухнуло в пропасть. Она до последнего надеялась, что женщина за дверью — всего лишь домработница, или кто там ещё следит за порядком в этом особняке. Она бы, наверное, даже с куда большей радостью обнаружила там одну из бывших Никиты, заявившуюся с утра пораньше выяснить отношения. Но мама!.. Она была совсем не готова, что родительница Никиты недвусмысленно застанет ее в кровати сына, и чувствовала — еще немного, и воспламенится от стыда.

Ник спокойно встал с кровати и, найдя на полу свои боксеры, надел. А Соня натянула одеяло едва ли не на голову, мечтая превратиться с ним в одно целое.

Орлов открыл дверь, придерживая ее плечом так, чтобы кровать с лежащей на ней Соней оказались вне зоны видимости. Зато самой девушке было прекрасно видно через висящее на стене зеркало женщину, замершую в коридоре — высокую и стройную, даже изящную, с аккуратным каре из окрашенных в платиновый блонд волос. И у Никиты совершенно точно были ее глаза: ярко-синие, словно морская гладь солнечным днем.

— Привет, мам. 

Женщина прикрыла глаза и покачала головой.

— Ты бы хоть оделся, — укоризненно заметила она.

— Так я и оделся, мам.

Она фыркнула и закатила глаза.

— Почему я не удивлена, Никит? Папа что-то говорил о том, что ты заявился домой, совсем на себя не похожий. Все уши мне прожужжал про произошедшие с тобой перемены. Но, как я вижу, ничего не меняется. Ну, кроме того, конечно, что ты стал водить своих подружек к нам домой.

— Ты не поняла, мам, — оборвал ее Никита. — Я не просто с девушкой. Соня моя девушка.

По лицу женщины было невозможно угадать, о чем она думает. Оно оставалось непроницаемым, словно маска — очевидно, у нее был большой опыт делать вид, что ничего не произошло в любой ситуации.

— Вот как, — наконец, проговорила она. — Тогда спускайтесь вниз. Позавтракаем и заодно познакомимся. Хорошо?

***

Это было совсем не хорошо. Соня на негнущихся ногах шла следом за Никитой на кухню, но больше всего хотелось просто развернуться и убежать. Она заставляла себя идти только по одной причине — когда к ней неожиданно нагрянули родители, он стойко это выдержал. 

“Кармический должок” — мрачно подумала Соня. От ужаса и волнения даже затошнило и скрутило живот. Может быть, сбежать хотя бы в туалет и отсрочить встречу?

А вот Никита был совершенно расслаблен, будто каждый день знакомил родителей с девушкой. Особенно той, которую десятью минутами раньше обнаружили в его постели. 

Воротник водолазки сдавливал горло, и дышать было вдвойне тяжелее. Но Соня сразу отмела идею спустился вниз в домашних шортах и футболке — можно было с тем же успехом идти голой. Поэтому она натянула джинсы и кофту с высоким воротом, в которой вчера приехала. Было жарко, но такую мелочь Соня готова была потерпеть. Никита только пожал плечами на ее желание. Сам он натянул домашние спортивные штаны и первую попавшуюся в шкафу футболку, и Соня в очередной раз позавидовала его способности в любой ситуации сохранять хладнокровие и полнейшую невозмутимость.

Родители Никиты уже сидели за столом, негромко о чем-то переговариваясь. И тут же замолчали при их появлении. Две пары глаз уставились на Соню, рассматривая и оценивая. От такого пристального внимания захотелось сбежать ещё сильнее, и если бы Ник не схватил ее крепко за руку, она бы вряд ли справилась с этим искушением.

— Мам, пап, привет. — Он шагнул немного вперёд, вставая между Соней и родителями. И дышать сразу стало легче. Он почти незаметно загородил ее собой, но даже этого крошечного жеста было достаточно, чтобы полегчало. — Не ждал вас сегодня.

— Это мы уже поняли, — губы отца дрогнули в улыбке. Высокий рост и размах плеч Нику достались от него. Также, как и ямочки на щеках, которые прямо сейчас намечались на его лице. А затем обратился к Соне: — Лев Антонович.

— Яна, — представилась мама, ясно давая понять, что обращение к себе по отчеству она не приемлет. 

— Софья.

— Софья, — повторил Лев Антонович, словно пробуя ее имя на вкус. — А я все гадал, что за чудо приключилось с Никитой. А все оказалось просто и старо, как мир.

— Рада познакомиться. — Яна встала и достала из холодильника баночки с джемом и сметану. А затем принялась выкладывать на блюдо сырники, купленные по дороге. Ее голос звучал вполне искренне, и она даже улыбнулась. — Я только хочу заранее извиниться. Сын впервые знакомит нас с девушкой, и я не совсем уверена, как должна себя вести, — она рассмеялась, и Соня не смогла сдержать ответной улыбки.

— Главное, не сделай так, чтобы я пожалел о своем решении, — заметил Никита.

Лев Антонович рассмеялся.

— Подумать только, Ник, тебя заботит другой человек.

— Вот только не надо делать из меня бесчувственную сволочь, — поморщился Никита. — Да, меня обычно это мало волнует, но это не значит, что я в принципе не могу чувствовать ничего подобного.

— Присаживайтесь, Софья, — Яна кивнула ей на свободный стул. — Чай, кофе?

— Кофе, пожалуйста.

— Никит, тебе тоже?

— Да, мам, спасибо, — отозвался он и опустился на стул рядом с Соней.

А она все никак не могла уловить настроение, витающее за столом. Она ожидала поток возмущений от родителей, заставших ее в постели сына. В самом лучшем случае — намеки на лёгкое поведение, от которых предстояло не сгореть со стыда. Потому что чувствовала она себя именно так: словно вчера был не первый секс в ее жизни, а сто первый, и причем партнёры каждый раз менялись.

Но в глазах Яны она не видела осуждения, а Лев Антонович так и вообще смотрел на нее со смесью удивления, интереса и симпатии. И это сбивало с толку. Подсознательно она так и ждала, когда они скинут добродушные маски и выставят ее прочь.

Но время шло, а она все ещё сидела за столом. Яна поставила перед ней кружку с ароматным кофе и мило улыбнулась. Лев придвинул поближе сырники, кивком головы предлагая попробовать, и Соня на автомате взяла один. Разговор плавно тек, и только спустя полчаса девушка осознала, что никто не завалил ее вопросами о том, кто она такая и откуда появилась в жизни Никиты. Они обсуждали один из Азиатских курортов, откуда только что вернулись родители, прошедший Новый год, и Соня наконец-то смогла расслабиться. И подумала, что ее маме было, чему поучиться у Яны — тактичности этой женщине не занимать.

— Рад, что ты вернулся домой, Никит, — неожиданно произнес Лев Антонович. — Я должен еще раз извиниться. Хочу, чтобы ты знал — я не горжусь своим поступком. Но горжусь тобой — ты оказался куда сильнее, чем я думал. Я был уверен, что это ничего не изменит, и сделал так скорее от злости и беспомощности. Если честно, думал, что ты просто будешь ждать, пока я не остыну и не верну все обратно. Но я ошибся — и никогда в жизни еще не был так этому рад.

Никита медленно кивнул. Вообще-то именно это он и планировал, но потом что-то пошло не так. Он и не думал, что правда останется на улице, найдет работу, встретит Соню. И уж, конечно, ему и в голову не приходило, что именно ради Сони, он едва ли не впервые в жизни отбросит страх принимать сложные решения и, главное, будет этому рад. Когда она была рядом, его наполняла уверенность в том, что он непременно справится. Сможет выстроить их отношения кирпичик за кирпичиком, не ошибившись и не причинив ей боли, сможет сделать ее счастливой. Стать тем, кого она действительно заслуживает, а не просто очередным уродом, испортившим ее жизнь.

Вдоль позвоночника пробежал холодок, заставивший поежиться и коротко вздрогнуть. Страх никуда не исчез, он просто спрятался поглубже, ожидая нужного момента, чтобы ужалить побольнее и заставить отступить. Но стоило посмотреть в ее лицо, на котором расцветала улыбка — и удавалось вновь затолкать его в самый дальний уголок сознания. Это того стоило. Видеть, как она улыбается именно ему, как светятся ее глаза, стоит встретиться с ней взглядом — ради этого можно было и рискнуть.

— Я во многом был не прав, — продолжал Лев Антонович, — и несправедлив к тебе. Так много упустил, но только сейчас начал это понимать. И я бы хотел попробовать это исправить, если только ты этого хочешь. Как думаешь, еще не поздно?

— Никогда не поздно, пап.