Дом был не просто большим, а огромным. И совершенно не похожим на особняк Бессонова. Там все было холодным, мрачным и лишенным души, а здесь Соня с первых секунд ощутила приятное тепло, расползающееся по дому вслед за загорающимися лампочками на потолке. А, может быть, все дело было в его хозяине?

Просторная прихожая, сделанная в тонах темного дерева сразу задавала тон для гостей — дорого, аккуратно, лаконично и со вкусом. А дальше Соня попала в гостиную, в которой с легкостью бы уместилась большая часть родительской квартиры — настолько она была большой. Первым делом взгляд выхватывал камин, у которого расположились два мягких кресла. Чуть поодаль диван с обивкой молочного цвета, и на нем, не теснясь, могли сесть пара десятков человек. Панорамные окна, ведущие в сад, обрамляли тяжелые светло-коричневые шторы, а пол покрывал мягкий бежевый ковер, а стены с изображениями листвы приятного зеленого цвета добавляли спокойным тонам помещения весенней свежести и прохлады. 

— Проходи, не стесняйся, — Никита поманил ее рукой. — Это гостиная. Вон там, — он указал на одну из дверей, — кухня. Ванная дальше по коридору. В самую последнюю дверь лучше не соваться — там кабинет отца. Не то, чтобы нахождение там под запретом, просто ты рискуешь умереть со скуки, или тебя может случайно придавить миллионом бумажек,которые он там хранит.

Соня рассмеялась, а Орлов продолжал:

— Моя комната на втором этаже. Там же родительская спальня и две гостевых комнаты. Я не знаю, зачем нам столько, можно подумать, в этом доме когда-нибудь бывают гости. Внизу, в подвале, сауна и тренажерный зал.

— Ого, — удивилась девушка. — У вас есть даже тренажерный зал?

— Да, — Никита пожал плечами. — Там, кстати, еще стоит бильярдный стол. Хочешь сыграть?

Соня почувствовала, что щеки предательски порозовели. Мозг вопреки ее воле провел ассоциацию между сауной, бильярдом и Никитой, и от этих мыслей стало жарко так, что даже необходимость в парилке отпадала. Орлов заметил ее смущение и хитро усмехнулся, словно специально стянув через голову свитер, оставшись в одной только футболке, которая задралась, оголяя живот и полоску волос, убегающую под пояс штанов.

— Вижу, что не очень хочешь. Да я и сам не любитель. Но если передумаешь, дай знать, — и он подмигнул девушке, бросив свитер на спинку дивана. — Пойдешь в душ?

— Да.

— Тогда идем, сходишь в тот, который у меня комнате. А я сбегаю на первый этаж.

Он повел ее вверх по лестнице, на ходу показывая, что и где находится. Его комната оказалась самой дальней по коридору, и Орлов гостеприимно распахнул дверь, приглашая ее войти. 

Светлые, практически белые, стены, темный деревянный пол и много света, наполнившего комнату, стоило Никите щелкнуть выключателем. Широкая кровать, небрежно заправленная темно-серым пледом, огромный шкаф и длинный письменный стол практически во всю стену с небрежно разложенными на нем вещами. Мягкое кресло-груша в углу, примятое так, будто на нем кто-то долго сидел — Соня улыбнулась тому, что Никита наверняка любил проводить в нем время.

— Ванная там. — Парень толкнул дверь, открывая вид на санузел, выложенный белой мраморной плиткой. — Бери все, что хочешь. Полотенце в шкафчике. Тебе есть во что переодеться?

— Есть, — улыбнулась Соня.

— Хочешь сказать, я не увижу тебя в своей футболке? — наигранно расстроился Орлов.

— Если будешь хорошо себя вести, я подумаю, — Соня игриво взмахнула волосами и быстро поцеловала его в щеку. Он дернулся, пытаясь поймать ее губы, но девушка ловко увернулась и со смехом исчезла в ванной.

Прикрыла за собой дверь и прижалась к ней с обратной стороны. Через несколько секунд услышала, как Никита вышел из комнаты. И неожиданно ей стало даже жаль, что он ушел. Не ворвался следом за ней, забирая свой поцелуй и не ныряя в душ вместе с ней. Но она слишком хорошо знала, что он никогда такое не сделает. И хотя она поймала его голодный взгляд перед тем, как исчезнуть в ванной, ясно говоривший, что он бы с удовольствием сделал все, о чем она подумала, и даже больше, понимала, что он не предпримет ничего, пока не будет на сто процентов уверен, что они хотят одного и того же.

Соня быстро приняла душ, с трудом найдя среди немногочисленных баночек шампунь и гель для душа. Шампунь оказался, конечно же, мужским, и теперь от ее волос пахло мятой и ментолом. Но Соня с удовольствием втянула в себя этот аромат, идущий от влажных прядей, — свежести и Никиты. Промокнув волосы полотенцем, девушка нахмурилась, осознав, что оставила свой рюкзак с вещами за дверью ванной, в комнате. Понадеявшись, что Никита еще не вернулся, она замотала одно полотенце на голове, а второе вокруг тела. И, выскочив, тут же наткнулась взглядом на Орлова.  

Если бы на его обнаженном торсе не остались капельки воды, а штаны не сменились на домашние, Соня могла подумать, что он и вовсе никуда не уходил. Иначе, как объяснить, что он оказался здесь раньше нее? Она растерянно замерла на пороге, не решаясь пройти дальше, и изо всех сил вцепилась пальцами в полотенце, уверенная, что оно по закону подлости обязательно рухнет на пол.

— А говорила, тебе есть, что надеть, — ухмыльнулся Никита. 

— Мои вещи остались в комнате. — И словно в подтверждение своих слов Соня кивнула головой на брошенный на полу рюкзак. Показать рукой не рискнула, опасаясь отпустить полотенце.

— Понятно. — Он опустился на кровать и изогнул бровь. — Будешь одеваться? Хотя, полотенце тебе очень идёт. Я был бы не против, останься ты в нем 

— Нет уж, спасибо, — скептически поморщилась Соня, а затем попросила: — Отвернись. А лучше выйди.

— Я бы не смог, даже если захотел. Но и я не хочу отказывать себе в таком удовольствии.

— Никит! 

— Ладно, — он безнадежно вздохнул и откинулся на спину, уткнувшись взглядом в потолок. Закрыл глаза предплечьем руки и проговорил: — Советую поторопиться, Сонечка. Моя сила воли не безгранична.

Соня быстро достала из рюкзака вещи и натянула на себя с такой скоростью, что ей позавидовал бы любой пожарник. Затем повернулась лицом к Никите и с удивлением обнаружила его все в той же позе: одна рука на лице, а вторая барабанит пальцами по бедру. А она была уверена — стоит ей отвернуться, он тут же откроет глаза.

Девушка тихо подошла к нему и встала возле кровати. Несколько секунд не сводила с него глаз, в который раз поражаясь идеальности каждой линии, очерчивающей его тело. И дело было даже не в том, как хорошо он был сложен — хотя, этого не отнять — а в том, какими глазами она на него смотрела. И еще том, каким теплом наполнялось все внутри от вида его мерно вздымающейся грудной клетки, мелко подрагивающих пальцев, улыбки, неожиданно тронувшей его губы — словно он в этот самый момент подумал о чем-то приятном.

— Ты что, правда не подглядывал? — поинтересовалась Соня.

— А ты сомневалась? — Никита убрал от лица руку и открыл глаза.

— Немного.

— Зачем мне это? Я не хочу смотреть на тебя украдкой и собирать жалкие крупицы. Нет, я дождусь, пока ты подаришь мне это зрелище сама, целиком и полностью.

Соня неожиданно сделала вперёд последний шаг, разделяющий ее с Никитой. Поставила на кровать одно колено и, переместив на него вес тела, опустила следом второе, оказавшись сверху парня. Наклонилась к нему, упираясь руками в кровать по бокам от его головы, и поцеловала. Нежно, мягко и тягуче. Руки Никиты легли ей на талию, но так там и остались, он не спешил касаться ее голого тела, хоть это и было сложно — шорты оказались слишком короткими, а футболка то и дело оголяла спину и живот. Он целовал ее в ответ, но без напора — возвращал ей каждое движение языка и губ, не стремясь завладеть ситуацией. Соня рухнула на него сверху, обхватывая его за шею и прижимая к себе крепче. Ещё крепче. Внутри все чувства смешались в клубок: нежность, любовь, жгучее желание, благодарность. Именно с ним и именно сейчас сомнений не оставалось. А то, что он готов был ждать и не хотел на нее давить, было дороже всего.

— Я тебя люблю, — шепнула она ему в самое ухо. — Прости, что так долго не говорила. Прости меня за каждую секунду промедления. Ты достоин был знать об этом сразу, как только я это поняла.

Никита замер и ненадолго даже перестал дышать — это она поняла, когда он наконец глубоко втянул носом воздух. А потом с шумом выдохнул.

— А когда ты поняла? 

— Сейчас кажется, что в тот самый момент, когда ты вместе с Пашей подошёл ко мне в магазине. Но это была бы неправда. Окончательно осознала, когда ты ворвался к нам с Матвеем. До этого я пыталась себя убедить, что ничего к тебе не чувствую. Ведь, как же так, я влюблена в другого. А потом ты появился на пороге комнаты, и в твоих глазах был такой ужас, что мне самой стало страшно от того, что я только что не сделала. Я смотрела на тебя и думала: какая же я дура, что вообще связалась с ним. Все то время, пока ты был рядом, я гналась за тем, что было мне совсем не нужно.

Медленный поцелуй завершил Сонино признание. Никита потянулся к ней сам, положив руку на затылок и наклонив поближе к себе. Другая его ладонь, не сдержавшись скользнула по бедру, оставляя горячий след. Тихий стон сорвался с губ, и Соня не смогла бы уверенно сказать, с чьих именно. Никита оставил дорожку из влажных поцелуев сначала к виску, а затем вниз по шее, остановившись только перед воротником футболки. Нетерпеливо оттянул его в сторону в надежде освободить для себя еще хоть немного пространства. Но плотная ткань не хотела поддаваться, грозно затрещав, и Орлов едва слышно зарычал.

Зато у Сони не было такого препятствия, и она, немного запрокинув его голову, нежно прикусила кожу на шее. Он прикрыл глаза и со свистом выдохнул, а плечи покрылись мурашками. Она не останавливалась, опускаясь все ниже: ямка между ключиц, грудь, под которой бешено стучало сердце, живот, напрягшийся настолько, что мышцы стали каменными. Чередовала аккуратные покусывания с ласковыми поцелуями и сама себя не узнавала.

Никита распахнул потемневшие глаза и прохрипел:

— Сонь, если это проверка, как долго я смогу продержаться, то я почти ее провалил. Не продолжай, если не готова зайти дальше. 

Сомнение ни на секунду не посетило ее. Все было предельно ясно — Соня чувствовала это каждой клеточкой тела. Кончики пальцев подрагивали от возбуждения, когда она касалась его гладкой кожи. Вместо ответа она стянула через голову свою футболку, оставаясь в одних только шортах.

— Сонь? — Глаза Никиты немного расширились, и он облизнул пересохшие губы. — Мы все еще можем остановиться. Закажем ужин…

— Нет, не можем. — Соня спустилась с кровати и встала прямо перед Никитой. На пол упали шорты вместе с нижним бельем.

Орлов молчал, не сводя с нее глаз, и Соня почти забыла, что ей нужно продолжать дышать. Очень медленно сел и аккуратно скользнул пальцами по плечам, груди, животу, ногам. Притянул к себе ближе, принялся поглаживать по спине и покрывать поцелуями тело. Его губы были такими обжигающими, что Соне казалось — после них точно останутся ожоги, напоминающие о сегодняшнем вечере. Прикрыла глаза, полностью отдаваясь накрывающему с головой удовольствию. Она уже не могла точно определить, где он касался ее руками, а где губами — все смешалось в один поток, раскалённый до температуры кипения.

Но когда его рука плавно сползла ниже и оказалась между ног, Соня сдавленно всхлипнула и, на мгновение потеряв точку опоры, схватилась за плечи Никиты. Он тут же подхватил ее и, легко повернув, уложил спиной на кровать, а сам навис сверху, продолжая целовать. С каждой секундой становился все более жадным, а сдерживать себя было всё сложнее. Соня пыталась поймать его губы, когда они оказывались рядом, пыталась не забывать дышать, пыталась понять, почему ей все равно его так отчаянно мало. Обхватила за плечи, прижимая к себе так крепко, как только могла.

Никита сдавленно и хрипло рассмеялся, обнимая ее в ответ.

— Никит… — позвала Соня.

— Да? — В его голосе промелькнуло напряжение, словно он испугался, что она сейчас попросит его остановиться. И ужас от осознания, как это будет тяжело.

Но Соня запустила пальцы ему в волосы и успокаивающе погладила.

— Просто хотела ещё раз сказать, как сильно люблю тебя.

— Я тебя тоже.

— А ещё ты у меня первый. Ты должен знать.

Что-то в его лице неуловимо изменилось. Смесь любви, нежности и немного страха.

— Тогда я просто обязан спросить тебя ещё раз — ты уверена?

Кивок.

— Я буду аккуратен, обещаю. Если что-то будет не так, сразу говори, договорились?

Ещё один кивок. Все слова пропали, а Соня разом разучилась говорить.

Потянувшись к тумбочке, Никита достал оттуда блестящую квадратную упаковку и стянул вниз штаны. Соня затаила дыхание, наблюдая за его действиями, легонько подрагивая то ли от страха, то ли от возбуждения и предвкушения.

— Не бойся. — Его поцелуи стали почти невесомыми, превратившись в нежные прикосновения крыльев бабочек.

Он оказался внутри аккуратно и мягко, но Соня все равно дернулась, подавив вскрик. Никита тут же замер, вглядываясь в ее лицо.

— Все в порядке?

— Да, продолжай. — Остро пронзившая тело боль постепенно уходила, и на ее месте появлялось сладкое напряжение.

Он снова начал двигаться — осторожно и медленно, готовый остановиться в любой момент. Но Соня все больше расслаблялась в его руках, тихо постанывая, и Никита все больше ускорялся. 

Мир вокруг растворился. Все, что находилось за пределами объятий Никиты перестало существовать. Остались только его тяжёлое дыхание, жадные поцелуи, несвязные признания в любви, наслаждение, разливающееся по всему телу и граничащее с безумием. И яркий взрыв под закрытыми веками, выбросивший ее за границы собственного сознания. А затем бескрайние темнота и пустота, и только мысли о Никите заставили ее вернуться обратно. В ту точку в пространстве, где она была совершенно и безоговорочно счастлива.