В этом году елке, которой предстояло украсить праздник в доме Агафоновых, не повезло. Часы показывали уже почти четыре часа, но она все еще стояла не наряженная, а сама Соня едва вспоминала об этом. Игрушки так и валялись, разбросанные по всему дивану, а они с Никитой устроились в кресле в обнимку. Губы распухли от поцелуев, а по коже, не останавливаясь бегал электрический ток, повторяя маршрут его пальцев — шея, плечи, руки, бедра, потом ныряли под ткань футболки, пробираясь вдоль позвоночника и запуская ворох мурашек, от которых сводило приятной судорогой все мышцы в теле. Ее волосы растрепались от того, что Никита бесконечно играл с распущенными по плечам прядками. Улыбка не сходила с его лица, оставляя на щеках невероятно милые ямочки, которые девушка не уставала целовать. 

— Откуда этот шрам? — поинтересовалась Соня, аккуратно проводя пальцем по белесой линии, рассекающей бровь в направлении виска.

— Дурачились на льду, и мне прилетело коньком. Повезло еще, что не задело глаз, а то я сейчас был бы похож на пирата, — он тихо рассмеялся.

Соня притянула его за шею поближе и коснулась шрама губами.

— Он нисколько тебя не портит, — заверила она.

Звонок в дверь прозвучал настолько неожиданно, что Соня едва не подпрыгнула. Она уже давно забыла и про родителей, которые должны были вернуться из магазина, и вообще про весь остальной мир.

— Черт, родители! — воскликнула она. 

— Снова предложишь залезть в шкаф? — усмехнулся Никита.

— А ты согласишься?

— Конечно, нет. Соглашусь спрятаться только в твоей кровати, под одеялом. И обязательно с тобой.

Соня закатила глаза и, вырвавшись из его объятий, пошла открывать дверь. Первой домой зашла счастливая мама, сверкающая, как новогодняя елка. “Проклятье, елка!” — пронеслось в голове у Сони, и она сокрушенно помотала головой, понимая, что главный символ праздника так и стоит не наряженный.

Хождение по магазинам для мамы было особым видом удовольствия, от которого она заряжалась хорошим настроением и расцветала. Чего нельзя было сказать о папе, который появился следом, увешанный пакетами с головы до ног. Из него эти места высасывали всю жизненную энергию, и теперь он с тяжелым вздохом опустил на пол покупки и проворчал:

— Наконец-то! Я думал мы и Новый год встретим прямо в торговом центре. 

Соня натянуто улыбнулась, обдумывая, как преподнести им новость, что приехал Никита. Потому что она сама еще до конца не осознала произошедшее и не могла подобрать верное объяснение. Руки до сих пор дрожали, а губы покалывало от его поцелуев. Губы! Соня нервно их облизнула, только сейчас подумав, как она вообще выглядит — с распухшими губами, растрепанными волосами, раскрасневшаяся и с безумной улыбкой на лице.

— Со-онь, — протянула мама, наткнувшись глазами на Никитины вещи, — А у нас что, гости?

— Да, представляете, Никита заехал, с праздником поздравить.

— Никита? — подозрительно переспросила Ольга, сканируя взглядом дочь. От нее, конечно, не укрылся ее внешний вид.

— Никита.

— Что ж, очень хорошо, — пробормотала она и пошла за Соней в гостиную.

Никита сидел в кресле с совершенно невозмутимым видом. Будто пару минут назад не сжимал Соню в объятиях до боли. Волосы, как всегда, немного растрепаны, лицо расслаблено, а на губах чертовски обаятельная улыбка. Соня даже немного позавидовала ему — ведь ее внешний вид сдавал их с потрохами.

— С наступающим Новым годом! — Парень поднялся с кресла и протянул руку Юрию, вошедшему в комнату последним.

— Взаимно, Никит, — ответил мужчина, крепко сжимая его ладонь.

— Да, с праздником, Никита, — добавила Ольга. — Рада, что ты заехал.

— Решил поздравить лично, — он улыбнулся еще шире, и женщина неосознанно отзеркалила его улыбку.

— Чем занимались? — невинно поинтересовалась она.

— Елку украшали, — тут же ответила Соня.

Ольга перевела взгляд на елку, на которой так и не оказалось ни одной игрушки, усмехнулась, но все же кивнула головой.

— Понятно.

— Оль, пошли пакеты разбирать. — Мужчина потянул жену за руку. — Видишь, ребята еще не успели, пускай заканчивают и будем обедать. — И он незаметно подмигнул Соне.

— Да, нам совсем немного осталось, — невозмутимо заявила Соня, беря в руки первую попавшуюся игрушку. Толкнула плечом Никиту, давая ему знак присоединяться.

Никита послушно взял шарик и подвесил его на самую верхнюю веточку, потом проделал то же самое со следующим. Но стоило родителям выйти из комнаты, резко притянул Соню к себе и накрыл рот жадным поцелуем.

— Что ты делаешь? — Соня отскочила от него в сторону, и парень рассмеялся.

— Не смог удержаться. От тебя так сладко пахнет.

— Держи себя в руках, хорошо? — насупилась Соня. — Мы здесь не одни.

— Ты просишь меня о невозможном. Это все равно, что поставить перед голодающим полную тарелку еды и запретить к ней прикасаться.

— Никит, я серьезно!

— Я тоже. Мне тут вообще не до шуток, знаешь ли.

— Пожалуйста! 

— Ладно, ладно! — Он примирительно поднял вверх руки. — Я постараюсь.

— Спасибо.

Елку нарядили быстро. Соня почти не думала о том, какие игрушки и куда они вешают, а Никита больше смотрел на нее, чем на праздничное дерево. Оглядев их совместное творение, девушка только тяжко вздохнула — назвать их елку самой красивой было сложно, но от этого она не теряла своего очарования. Удивительным образом все, чего касался Никита, наполнялось для нее особенным смыслом.

— Какие у тебя планы? — осторожно спросила она, пряча коробку с оставшимися игрушками обратно в шкаф.

— Я не знаю, — он пожал плечами. — Я не строил никаких планов, просто ехал к тебе. Был велик шанс, что ты просто выставишь меня за дверь. Или спустишь с лестницы.

— Я бы так не сделала.

— Вот потому я в тебя и влюбился — ты самый добрый человек, которого я знаю. Я бы на твоём месте не дал себе второго шанса. — Он сказал это так просто, а у Сони сердце совершило радостный кульбит. Второй раз за день слышать от него признание в любви чертовски приятно. 

— То есть ты полюбил меня только за доброту?

— Нет. — Никита обхватил руками ее лицо и начал покрывать каждый сантиметр медленными и нежными поцелуями. — За то, что ты красивая настолько, что дыхание перехватывает, и мне хочется начать писать стихи, как долбаному романтику. А я никогда не писал стихи. За то, что ты умная, нежная, заботливая и понимающая. За то, какими глазами ты смотришь на этот мир — ты даже во мне с самого начала видела только хорошее. И я просто не понимаю, как у тебя это получается. А ещё за то, каким я становлюсь рядом с тобой. Лучшей версией себя самого. 

Соня таяла в его руках, как мороженое на полуденном солнце. Последний свой поцелуй он запечатлел на губах, и все внутри разрывалось от его нежности. Каждая клеточка тела отзывалась на ласковые касания, и хотелось растворится в нем полностью. Она никогда раньше не видела столько трепета в его глазах, столько осторожности в каждом действии.  

— Останешься? — выдохнула Соня.

— Конечно, — легко согласился Никита, а девушка облегченно выдохнула. Отпустить его прямо сейчас она была совсем не готова.

В дверь громко постучали, а потом, выждав несколько секунд, в комнату заглянул папа. Широко улыбнулся.

— Молодежь! Пора обедать. — Его взгляд задержался на елке, и он понимающе усмехнулся. — Красивая у вас елочка получилась.

Мама уже успела наколдовать обед из трёх блюд. И не забыла выставить на стол холодец, гордо проговорив:

— Это Соня делала.

— Скажешь тоже, делала. Скорее, помогала, — смутилась девушка, словно ждала, что ее сейчас непременно уличат в обмане и узнают, что она прослушала все наставления мамы.

— Не скромничай, милая. — Мама похлопала ее по руке. — Скромность, конечно, красит девушку, но недооценивать себя тоже не нужно.

— Ма-а-ам, — протянула Соня, заметив, что улыбка Никиты уже почти не помещается у него на лице. 

— Вот ты любишь холодец, Никита? — женщина переключилась на Орлова.

— Конечно, — быстро ответил Ник.

Соня готова была руку отдать на отсечение — Никита его терпеть не мог. Но сказать такое в лицо её матери не посмел, особенно после того, как узнал, кто приложил руку к созданию этого кулинарного шедевра. Девушка только тихонько рассмеялась, когда мама положила ему на тарелку огромный кусок. Во взгляде Орлова мелькнула безнадёжность, а Соня едва заметно пожала плечами. Сам виноват, нечего было подлизываться к маме.

— Мам, пап, — решила она сменить тему. — Вы не против, что Никита останется с нами на праздник?

— Конечно, пускай остаётся, — тут же отозвался папа. — Хоть будет с кем выпить.

— Я бросил пить, — хмыкнул Орлов.

— Что, решил начать Новый год с чистого листа?

— Ага, можно и так сказать.

— Молодец, это очень хорошо, — тут же похвалила его мама, которая сама не употребляла алкоголь ни в каком виде. И, немного погодя, спросила: — А что же твои родители? Вы не отмечаете Новый год вместе?

— Не всегда, — уклончиво ответил Никита. — В этом году не сложилось.

Мама уже открыла было рот, чтобы выдать новую порцию волнующих ее вопросов, но Соня быстро ее прервала. 

— Мы пойдём прогуляемся. К праздничному ужину вернёмся.

Подскочила из-за стола и потянула Никиту за собой, пока мама не придумала с десяток причин, почему им надо остаться. На ходу поблагодарив Ольгу за вкусный обед, Никита направился вслед за Соней, которая подтолкнула его к входной двери.

— Подожди минуту, я сейчас только переоденусь, — заверила она его и юркнула в свою комнату. 

Никита посмотрел ей вслед, подавив в себе совершенно неуместное желание пойти следом за ней, захлопнуть дверь, забыв, что они в квартире не одни, и будь, что будет. Сделав над собой усилие, он направился по коридору в противоположную сторону. Подождать её минуту — это так просто. Особенно, когда готов ждать вечность.