Находиться в квартире Сони без самой Сони было странно. Пусто. Одиноко. Вообще Никита любил иногда побыть в одиночестве, но сейчас оно разъедало его изнутри, забираясь в самые отдаленные уголки души и вытаскивая на поверхность то, что ему совсем не нравилось.

Например, злость на самого себя. Что причинил боль Соне, хотя до этого готов был голыми руками разорвать Матвея, посмевшего ее обидеть. Не хотел, но сделал больно. Он вообще этого всего не хотел: ни сердца, бешено стучащего при виде девушки, ни разливающегося по телу тепла от её улыбки, ни желания стереть в порошок Жукова и наизнанку вывернуться, лишь бы прогнать грусть из ее глаз. Поцеловать – хотел. Да что там, заняться сексом, прямо на трибуне спорткомплекса — хотел до мучительных спазмов в мышцах. А всего этого нагромождения чувств внутри — нет.

К злости примешивался жгучий стыд. За то, что за весь вчерашний день он так и не нашел в себе силы просто поговорить с Соней. Малодушно молчал, а потом и вовсе сбежал. Но что он мог ей сказать? “Соф, извини, я, похоже влюбился в тебя, как идиот, но, видишь ли, мне все это совсем не нужно. Я не хочу отношений, не готов к ним. Я со своей-то жизнью не могу разобраться, куда мне еще и это. Хреновый расклад, не находишь?” 

Заснуть не получалось. А так хотелось просто выключиться и вернуться уже без этой ноющей боли в груди. Никита боролся с собой несколько часов — то погружаясь в обрывочный и поверхностный сон, то всплывая на поверхность. Это выматывало настолько, что с дивана он поднялся еще более уставшим, чем был утром, придя со смены. Заварил себе кофе и стойко выпил его, почти что не поморщившись. А потом — вышел на улицу, сбегая от давящей пустоты квартиры.

Атмосфера приближающегося Нового года кружилась в воздухе. Куда ни глянь — широкие улыбки на лицах и горящие глаза. Людей вокруг будто бы стало больше, а их движения быстрее, суетливее и хаотичнее. Все торопились сделать дела, которые не закончили, купить то, что не успели, сказать то, что давно хотели. В эти последние дни года время разгонялось все быстрее, точно хотело помешать исполнить задуманное. И все спешили — чтобы вопреки всему успеть.

Никита брел по улице, мимо куда-то опаздывающих людей. Ему торопиться было некуда, и он разглядывал ярко украшенные витрины магазинов, слушал льющийся отовсюду из колонок “Jingle bells” и старался просто ни о чем не думать. Мелкие крупицы снега практически зависали в воздухе, мягко опускаясь на прохожих, путаясь в волосах и оседая на куртках и шапках. Смеркалось, и с каждой минутой становилось все холоднее, но Никита понял это только, когда перестал чувствовать пальцы на руках.

Он несколько раз сжал кулаки и разжал обратно, разгоняя кровь по сосудам, и наткнулся глазами на вывеску бара. Решение зайти пришло неожиданно, и Ник быстро спустился по убегающим вниз ступеням в полуподвальное помещение.

Там царил приятный полумрак, негромко играла веселая музыка, а, главное, почти не было людей. Поэтому парень уверенно направился к барной стойке, за которой его встретил молодой мужчина с густой рыжеватой бородой.

— Добрый вечер! — дежурно улыбнулся он. — Что вам предложить?

— Ммм… Водку?

— Водку? — удивлённо переспросил бармен.

— Слушай, друг, — Никита облокотился на стойку и наклонился к нему поближе. — У меня есть ровно две тысячи. И мне нужно, чтобы хотя бы ненадолго стало не так паршиво, как сейчас.

— Понял, — мужчина кивнул и забрал протянутые Никитой деньги. — Проблемы?

— И можно не включать в эту сумму сеанс психолога, — усмехнулся Орлов. — Я пришел не разговаривать, а выпить.

Мужчина ещё раз кивнул и, достав из-под стойки рюмку, плеснул туда прозрачной жидкости. Никита выпил, не задумываясь. Следом вторую и третью, почти не делая перерывы. Потом перестал считать.

Примерно через час в голове появилась долгожданная пустота. Мысли расползались по углам, не желая крутиться в одурманенном алкоголем мозгу. Впервые за последнее время там не было ничего. Все чувства притупились, и внутри поселилась блаженная тишина. Да, завтра ему точно будет плохо, но эти минуты стоят всех часов головной боли, которые его ждут.

Бар понемногу наполнялся людьми. Никита старался не обращать внимания на весёлый смех, громкие голоса и музыку, звучащую все громче. Он крутил в руках очередную рюмку, до краев наполненную алкоголем, и окружающий шум почти не существовал. До тех самых пор, пока кто-то не окликнул его, тронув за плечо:

— Привет, красавчик! Ты тут совсем один?

Никита медленно повернул голову на голос и увидел девушку, усевшуюся на соседний с ним стул. Она закинула одну бесконечно длинную ногу на колено другой и растянула губы в очаровательной улыбке. Лёгким движением руки откинула длинные темные волосы за спину и оперлась локтем на барную стойку. Несколько секунд подождала, пока парень ответит, а затем снова спросила:

— Так что, ты тут один?

Никита неопределенно кивнул, и она продолжила:

— Я Даша. А ты?

— Никита.

— И в чем же дело, Никита?

Она подперла щеку рукой, словно приготовившись слушать. Никита нахмурился и одним махом прикончил рюмку, которую сжимал в пальцах. С грохотом поставил ее на столешницу и спросил:

— О чем ты?

— Завтра Новый год, а ты напиваешься в одиночестве в баре. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы догадаться, что у тебя проблемы. Дай угадаю, дело в девушке?

— Я не хочу об этом говорить.

— Ладно. — Она придвинулась ещё ближе, задев коленом его бедро. — Но нам совсем не обязательно разговаривать.

Она чуть наклонила голову вбок и недвусмысленно провела языком по губам, и Никита внимательно посмотрел на девушку. Она была очень красива и умело подчеркивала это: аккуратным макияжем и одеждой, открывающей идеальный вид на ноги, грудь и длинную шею. А ещё она предлагала то, что Никита всегда с готовностью принимал от девушек: быстрые и лёгкие отношения, в которых никто никому ничего не должен. Когда наутро можно уйти, бегло попрощавшись и даже не подумав взять номер телефона. Когда можно даже не стараться запоминать имя, которое она назвала. Кстати, он и не запомнил. И потом не нужно напиваться в баре, стараясь выкинуть ее и головы, потому что сам не понял, в какой момент его жизненные принципы полетели ко всем чертям.

Он мучительно прислушивался к себе в надежде почувствовать хоть что-то. Желание, разгорающееся внутри. Кровь, бешеным потоком забурлившую по сосудам в направлении паха. Сжавшиеся в напряжении мускулы в ожидании долгожданной разрядки.

Ничего.

Он разочарованно вздохнул. Все было бы куда проще, сумей он согласиться на предложение девушки. Уйти с ней отсюда и сделать то, что делал всегда — получить мимолётное удовольствие, ни о чем не задумываясь.

Никита медленно покачал головой и дал знак бармену повторить. Даша удивлённо вскинула брови и усмехнулась:

— Значит, я была права. Дело в девушке.

— Права, — обреченно признал Никита. И, похоже, он влип по самые уши.

— Если что, я сижу вон за тем столиком. — Она указала пальцем куда-то вглубь зала, но Никита едва проследил за ее жестом. — И мое предложение остается в силе.

Она соскользнула с высокого стула и будто бы случайно коснулась ладонью бедра парня, подмигнула и дразняще улыбнулась. А Никита откинулся на спинку стула и подумал, какой же он всё-таки идиот.