Первое, что увидел Никита утром, когда проснулся — это свернувшуюся в позе эмбриона фигурку Сони. Ее одеяло свалилось с кровати, и она, сжавшись во сне, хотела сохранить как можно больше тепла. Со вздохом он поднялся и укрыл девушку одеялом, в которое она тут же поплотнее закуталась.

После этого осторожно наклонил голову сначала к одному плечу, потом к другому, прислушивалась к ощущениям. Тело все еще ныло, а голова отзывалась острой болью при каждом резком движении, но хотя бы уже не ломило все кости так, будто их пропустили через мясорубку. 

Никита огляделся по сторонам — вчера у него не было возможности это сделать. Сначала было так плохо, что хватило сил только рухнуть на кровать, а потом все его внимание заняла сама хозяйка этой комнаты. 

Сейчас же у него появилось время рассмотреть обстановку повнимательнее. Старый, покосившийся шкаф и точно такой же комод, которые стояли тут ещё со времён СССР, кресло, грозящее развалиться под очередным гостем и письменный стол, на котором в беспорядке лежали учебники, конспекты и бумажки с записями. Не вписывались в общую обстановку только новая двуспальная кровать и дешёвый плазменный телевизор, висящий на стене. Складывалось впечатление, что хозяйка, которая сдавала эту квартиру ценила в жизни две вещи: качественный сон и непрерывный новостной поток. 

Никита был с ней даже немного согласен — несмотря на температуру, сегодняшнюю ночь он спал хорошо. А его спина и вовсе была довольна, что острые пружины не норовили ее проткнуть. 

Тихо, чтобы не разбудить девушку, Ник поднялся с кровати и подошёл к столу. Пробежался взглядом по творческому беспорядку и задержался на нескольких рамках с фотографиями. На одной из них сразу узнал Соню, только намного младше, лет десяти, не больше. Широко улыбаясь, она стояла на фоне моря и крепко обнимала мальчика еще меньше ее самой. На другой — все те же мальчик и девочка сидят с родителями за новогодним столом. Она – в костюме лисички, он — зайчика. 

На последнем фото у Сони выпускной в школе. Это сразу понятно по пышному серебристому платью с голыми плечами и красной ленточке через плечо. По бокам от нее замерли радостные родители, а сегодня, рассматривая эту фотографию, замер Никита. 

Даже взял ее в руки, внимательно разглядывая изящную линию плеч, обычно скрытых теплой кофтой или нелепым домашним платьем, трогательный изгиб губ, который удалось поймать фотографу, волосы, падающие на плечи мягкими локонами — тогда они были ещё длиннее. 

Что-то внутри заворочалось, будя непрошенные ощущения. Кровь прилила в область паха, и Никита поморщился от нахлынувшего желания. Он не должен чувствовать вообще ничего, а вместо этого давление в штанах все нарастало, усиливаясь при воспоминании о том, как она вчера прижималась к нему. И Никита, который ненавидел ужастики, внезапно испытал острую благодарность к их создателю. 

Откуда взялось это желание — обнять девушку — он не понимал. Как и не понимал, почему не позволил себе большего. Он, конечно, уверял себя: дело в том, что она практически встречается с Матвеем, да и вообще не особо-то хотелось. Но это была неправда. Плевать он хотел на Жукова, а хотелось так, что мысли путались и сдохнуть хотелось от разрывающего по кусочкам желания. Вот только он с удивлением обнаружил, что просто лежать рядом с Соней и ощущать тепло ее кожи приятно до мурашек. Так и не рискнул нарушить волшебство, окутывающее их.

— Никита? — Услышал он голос сзади и резко обернулся, словно вор, пойманный с поличным.

— Привет. Я увидел фотографии и не смог удержаться. Не знал, что у тебя есть брат. — Он указал на фото двух детей на фоне моря.

— Был. Или всё-таки есть… Ведь он не перестал быть мне братом, — Соня вздохнула, поймав растерянный взгляд парня. — Он умер почти пять лет назад.

— Черт, прости.

— Ничего, ты же не знал. А даже если бы и знал. То, что его больше нет ведь не значит, что я не могу о нем говорить.

— Что случилось?

— Онкология. У Саши был лейкоз, и его не стало за каких-то несколько месяцев. Он сгорел, как спичка. Я всегда думала, что это просто фигура речи, пока не увидела собственными глазами. Вот он ещё только что бегал живой и здоровый, а вот уже не в силах подняться с кровати. Как кино на быстрой перемотке. Только очень плохое и без счастливого финала, — Соня глубоко вдохнула, а на глаза навернулись непрошенные слезы.

Никита в два шага оказался возле нее и, сев рядом, не задумываясь притянул в объятия. Ласково погладил по спине и волосам — так осторожно и аккуратно, как только мог.

— Извини, что начал этот разговор. Не нужно было.

— Нет, иногда мне хочется о нем вспомнить. Мама почти никогда не говорит о Саше, хотя я знаю — она разговаривает с ним, когда думает, что никто не видит. Папа, наоборот, будто спрятал то, что от него осталось глубоко внутри и не хочет ни с кем делиться, чтобы не растерять ни капли. И получается, брат будто бы вообще не существовал в моей жизни. Память о нем стирается, а он сам растворяется. А мне хочется, чтобы он жил хотя бы в моих воспоминаниях.

— Расскажешь о нем? — попросил Никита.

— Ему едва исполнилось тринадцать, когда его не стало. Он так мало успел, но так о многом мечтал. Любил играть на гитаре и хотел в будущем собрать свою группу. Планировал кругосветное путешествие и хотел стать археологом. Вот только никакого будущего у него не было. И это так нечестно! 

— Жизнь вообще паршивая штука, и иногда в том, что происходит сложно найти хоть какой-то смысл. — Никита все ещё крепко прижимал Соню к себе, мягко поглаживая по спине.

— Да, я знаю. Но разве это справедливо, что у меня есть будущее, а у него уже нет? Чем я лучше него? 

— Сонь, ты чего? — Он сжал ее немного сильнее. — Ты не виновата ни в его смерти, ни уж тем более в том, что продолжаешь жить. Так просто случилось, и все.

— Да-да, я все это знаю. “У судьбы на каждого из нас свои планы, которые никак от нас не зависят” — ты даже не представляешь, сколько раз я это слышала. И уже почти смирилась с этим. Хотя поначалу просто боялась жить дальше. Как я могла продолжать просыпаться по утрам, гулять с друзьями, поступать в институт, любить, если он всего этого оказался лишён?

— Соф…

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Что он хотел бы, чтобы я жила полноценной жизнью и ни в чем себя не ограничивала. Да, я ходила к психологу. И через какое-то время и правда почти перестала чувствовать себя виноватой. Почти… Не знаю, зачем я тебе вообще это все рассказываю. Прости, ты не должен это слушать.

— Сонь! — Никита взял ее за плечи и повернул к себе лицом, заглядывая в глаза. — Говори, если хочешь. Я готов слушать столько, сколько потребуется.

— Почему ты такой? — неожиданно спросила она.

— Какой?

— Совсем не такой, каким я тебя себе представляла. Все вокруг уверены, что ты ветреный, несерьезный, высокомерный и даже жестокий, но, оказывается, ты совсем другой. Сидишь, слушаешь мое нытье, и тебе не все равно. Познакомил меня с Матвеем, хотя совсем не должен был. А ты даже не задумался, просто сделал, потому что мог. Ты добрый и отзывчивый, но большинство думают иначе. 

— Люди быстро садятся на шею, если дать им понять, что ты готов помочь. Пусть лучше считают меня высокомерным ублюдком, чем используют. Но наверное, я и правда такой, не знаю. Никогда не задумывался, просто жил так, как мне удобно и как хочется. И не могу сказать, что мне доставляет удовольствие вникать в чужие проблемы. Так что не могу сказать, что люди сильно ошибаются насчёт меня.

— Но сейчас ты совсем другой.

— С тобой можно не опасаться, что ты решишь мной воспользоваться, — парень усмехнулся. —  Ты этого вообще не умеешь. Ты сама готова в лепешку разбиться, чтобы помочь людям, причем, совершенно незнакомым. 

— Если бы я думала иначе, ты бы тут сейчас не сидел, — Соня поджала губы.

— Признаю, — Никита кивнул. — Но, Соф, так ведь нельзя.

— Почему? Разве плохо быть доброй? Помогать людям?

— Хорошо, наверное. Но только люди этого не ценят.

— Никит… — начала Соня, но ее прервал звонок его мобильного. 

Он бросил быстрый взгляд на экран и слегка нахмурился. Отпустил девушку и, встав с кровати, проговорил:

— Извини, мне нужно ответить. Я быстро.

— Да, конечно.

Круто развернувшись, Никита вышел из комнаты и, только оказавшись за дверью, принял вызов. 

— А ты не торопилась перезванивать, мам.

— Мне сегодня позвонил отец.

— Класс, — с сарказмом заметил Никита. — И после его звонка ты вспомнила, что у тебя с этим мужчиной есть общий ребенок?

— Прекрати устраивать цирк, Никит!

Голос мамы звучал почти сердито, что было для нее даже странно, обычно эту женщину мало что могло вывести из себя. Наверное, это была заслуга антидепрессантов, которые она пила пачками.

— Я еще даже не начинал.

— Что у вас случилось?

— А что сказал отец?

— Я хочу услышать твою версию.

— Не думаю, что она сильно отличается от его. Папочка решил отправить меня в самостоятельное плавание. Считает, я не оправдал его ожиданий.

— Никит, вот сколько раз я тебе говорила — не зли отца! — воскликнула женщина, и Никита раздраженно поморщился от ее слов. — Ты вообще как? Где живешь?

— Я нормально, мам. Спасибо, что решила поинтересоваться. Сплю не на улице, питаюсь не из помойки. Устроился на работу.

— На работу? — Сейчас в ее голосе было столько удивления, будто он сообщил, что это не Земля вращается вокруг Солнца, а наоборот.

— Да, мам, на работу. Так что, как видишь, я не настолько беспомощен, как ты думаешь. 

— Я поговорю с отцом, — пообещала она.

— Не надо. Можешь отдыхать и дальше ни о чем не думать, — хмыкнул Никита. — Как ты обычно и делаешь.

— Никит!

— Что? Ты думаешь только о себе, а отец о работе. Да вам же обоим всю жизнь не было до меня никакого дела! А когда дошло, что с воспитанием вы, мягко говоря, обосрались, отец решил устроить мне быстрое погружение в реальность. 

— Я всегда была не лучшей матерью, Никит. Но ты же знаешь, я все равно люблю тебя.

— Знаю. — Никита хорошо это знал. Но всё-таки знать и чувствовать — это совершенно разные вещи. 

— Что мне сделать? Давай попрошу кого-нибудь дать тебе денег, пока я не в городе. Позвоню Любе…

— Ничего не надо, мам. Уже ничего. Я в порядке, правда.

И ведь спроси она его об этом в тот самый день, когда он ей позвонил, он бы, не раздумывая согласился. И тогда бы ему не пришлось ни устраиваться на работу, ни искать жилье, ни ютиться у Сони. Но вот парадокс — в этот самый момент он не готов был вернуться обратно ко всему, чего оказался лишён. Только не тогда, когда в комнате его ждала расстроенная Соня в слезах. 

— Ладно, Никит. Но если что-то понадобится звони, хорошо?

— Хорошо.

Сбросил вызов и прикрыл глаза, прислонившись к стене, оклеенной старыми и потемневшими от времени обоями. Какого черта с ним происходит? Неужели он правда только что отказался от возможности, что кто-то другой решит все навалившиеся на него проблемы ради того, чтобы задержаться рядом с девчонкой, которая бессовестно забралась под самую кожу? 

Когда Никита вернулся в комнату, то застал там счастливо улыбающуюся Соню. Она крепко сжимала в руках свой телефон и прижимала его к груди, а от слез, застывших в глазах, не осталось и следа.

— Ты миллион выиграла, пока меня не было?

— Мне Матвей позвонил. — Судя по восторженному голосу Сони, это событие было намного важнее.

— Надеюсь, чтобы позвать на свидание? 

— Завтра планируется вечеринка, и он позвал меня с собой.

— Ну хоть на это мозгов хватило, — выдохнул Никита. — Ты согласилась?

— Да. С утра надо только сдать зачёт. А тебе? Правда больше нет долгов?

— У меня автоматы, я свободен до сессии.

— Ого, молодец! — Соня бесхитростно улыбнулась. — А ты? Пойдешь на вечеринку?

— Не знаю, не уверен. — Никита немного нахмурил брови и задумался. Раньше он не пропускал ни одного подобного мероприятия, но в последнее время в его жизни изменилось слишком многое. И теперь он не думал, что это такая уж хорошая идея.

— Пошли! Пожалуйста! — жалобно взмолилась Соня.

— Зачем? У тебя там будет чудесная компания, — язвительно улыбнулся Орлов, явно намекая, что считает Матвея каким угодно, но не чудесным.

— Мне было не по себе в прошлый раз, — призналась девушка, опустив глаза и нервно теребя край одеяла. — Там были его друзья, а я не знала вообще никого. Мне было бы спокойнее, если бы рядом находился кто-то знакомый. Но, конечно, если ты захочешь и будешь достаточно хорошо себя чувствовать.

— Ладно, — сдался Никита и улыбнулся: — Что, ты осталась не в восторге от дружков Жукова?

По ее кислой улыбке парень понял, что угадал. И даже не удивился этому — Бессонов и его компания раздражали даже его, а уж таких, как Соня, могли съесть, даже не жуя. 

— Они тебя не обидели?

— Нет. Просто рядом с ними я чувствую кроликом в компании удавов. 

— Привыкай, если планируешь быть вместе с Жуковым, — Никита пожал плечами. — Он поставляется только в комплекте с Бессоновым и остальными.

— Почему? — девушка нахмурилась, забавно наморщив нос, а Орлов не смог сдержать улыбку.

— Матвей Жуков из совершенно простой семьи, его родители не ворочают миллионами и не занимают никаких важных постов. Но, когда он ещё на первом курсе оказался с Серёгой в одной баскетбольной команде, и они каким-то неведомым образом сдружились — для него открылся новый дивный мир. У Бессонова много плохих качеств, но жадность в их число точно не входит. Он щедр со всеми, кого может назвать друзьями, и Матвей сорвал джекпот. Поэтому он теперь скорее маму родную предаст, чем Серёжу.

С лица Сони будто разом смыли все краски. Она замерла, а потом уголки ее губ медленно поползли вниз. Тяжело вздохнула, и Никита ощутил острый укол совести за то, что, сам того не желая, расстроил.

— О, понятно…Могла бы и сама догадаться.

— Да ладно, не парься, Жуков вообще нормальный парень, — наигранно бодро заверил ее Орлов. Но это не помешало ему практически выплюнуть слово “нормальный”. — Он, конечно, самовлюблённый придурок, но в целом ничего, — добавил он, немного подумав.

Соня рассмеялась, и ее глаза снова потеплели. А после этого стало тепло и у Никиты внутри.