Утро было славным, даже несмотря на прохладный ветер, поднявшийся после прошедшего дождя и стряхивавший своими порывами влагу с мокрых листьев деревьев. Медленно просыпалось жёлтое солнце, лениво расталкивая клочья серых облаков. Через приоткрытое окно было слышно, как улица то и дело наполнялась звонким лаем собак, выгуливаемых своими хозяевами, и весенним птичьим гомоном.

Вэл резко проснулся от кошмара, в котором вновь почувствовал режущую, пронизывающую всё тело боль от удара острыми когтями палусовского монстра. Сев в кровати, он закинул руку под майку за спину и провёл пальцами по уже зажившим бугристым шрамам – никаких неприятных ощущений не последовало. Юноша накрыл ладонями глаза и с силой потёр их. Гнетущие видения тут же отступили, однако выспавшимся в свой первый учебный день после сумасшедших каникул он себя не ощутил.

После прощания с Ринэей Вэл думал, что будет сходить по ней с ума и рваться назад в диковинный мир, но этого не произошло. Королева стала чем-то вроде приятного миража, который оказался реальным, но в то же время столь недосягаемым. Вместо этого ему не давало покоя его воскрешение, которое сотворила Николь. Обрывками он вспоминал мольбы светловолосой девушки вернуться к ней, её безутешные слёзы, скатывающиеся по побледневшим щекам, а также то, как она, сидя рядом, крепко держала его за руку. Казалось, тогда Николь выражала по-настоящему искренние чувства, обращённые к нему. Тем не менее понять, была ли это просто забота о друге или что-то большее, у юноши не получалось.

***

– За эти две недели мои бабушка и дедушка чуть с ума не сошли, пытаясь до меня дозвониться. Хотя я их предупреждала, что буду недоступна. Хорошо хоть они отцу ничего не сказали, иначе бы он бросился на мои поиски. Кому-нибудь по голове настучал бы... – с досадой протянула Камилла, усевшись за стол во время обеда в лицее.

– А я тебе немного завидую... Никто в моей большой семье даже не обратил внимания, что я куда-то пропал, – криво улыбнулся Лазиз и плотоядно уставился в тарелку на аппетитные куриные грудки в панировке с рисовым гарниром, запечённым со взбитыми яйцами.

– Удалось скрыть от родителей шрамы? – поинтересовалась Николь, отчего-то застенчиво спрятав глаза.

– Да, пронесло, – ответил Вэл, почувствовав себя также отчего-то неловко. – Если не против, давай сегодня сходим в салон твоей семьи, чтобы меня подшлифовали.

– Я пойду с вами, – решительно заявила Камилла и, кисло поморщившись, погладила свои плечи. – У меня ожоги почти по всему телу!

– Я пас шастать по салонам красоты. Мне и так нормально – само заживёт, – толком не прожевав, произнёс Лазиз. – К тому же у меня сегодня встреча, которую я ждал полмесяца.

– Кто она? – лукаво подмигнула проницательными карими глазами Камилла. – Вэлу ты рассказал, а нам нет. Несправедливо!

– Вэл держит язык за зубами, а у тебя он как помело! Хотя если бы ты не была такой болтушкой, я бы не стал магом и не побывал бы на другой планете в неведомо какой галактике, – ухмыльнулся Лазиз с некоторой ноткой благодарности, а затем задержал серьёзный взгляд на блондинке. – Николь, появились ли новости о твоём отце?

– Нет, ничего... – жалобно протянула Николь, пытаясь проткнуть вилкой последнюю горошину на тарелке, которая всё время ускользала. – Это путешествие было опасно, рискованно и в то же время незабываемо, но все наши отчаянные усилия не способствовали ни раскрытию тайн мадам Аведит, ни нахождению моего отца и архивариуса.

– Мы узнали про Первозданные кристаллы и то, как была создана Зенобия. Об этом не написано ни в книгах, хранящихся в библиотеке, ни в документах городского архива. Потом мы победили зло, изменили судьбы людей и элиондов... надеюсь, к лучшему. Это уже что-то! – подчеркнул Вэл в надежде ободрить девушку и вселить уверенность в положительный исход. – Теперь нужно отыскать связь между похищением месье́ де Лоррена, кристаллами и мадам Аведит.

– Легче сказать, чем сделать, – раздосадовано вздохнула Камилла. – Раскрывать её тайны – та ещё морока!

– Семье Аведит принадлежит дом в Большой Зенобии, а супругу Франсуазы – апартаменты в Страсбурге. Хотя от матери я слышала, что Председатель со своим мужем не общается и управу практически не покидает, – подперев голову рукой, задумчиво пояснила Николь. – В любом случае, если у неё есть какое-то тайное место, то оно может быть где-угодно, хоть на Карибах.

– Уверен, что после нашей вылазки в управу, дом мадам Аведит будут более тщательно охранять. Вряд ли она будет прятать там что-нибудь. Вдруг какой-нибудь храмовник наткнётся случайно, например, на скрытое помещение, – предположил Лазиз, сдвинув к переносице чёрные брови. – Мы ищем не в том направлении. Нужно понять, почему исчезли архивариус и месье́ де Лоррен.

– Вообще, есть одна зацепка, но она довольно слабая... – Николь, чинно сложив руки на столе, выпрямилась и выгнула шею. – Такой вариант развития событий крайне маловероятен!

– Лучше, чем ничего! Поделись! – Камилла, подсев ближе, ласково приобняла златовласую девушку за плечи. – Мы не остановимся, пока не отыщем твоего папу.

– Спасибо... – блондинка слегка улыбнулась так, что ямочка мелькнула на её щеке. – Пока нас не было, мама добилась разрешения Совета посетить кабинет отца в управе. Вообще никто не имеет права вскрывать личные хранилища членов Совета, но с одобрения Председателя мугамдины всё же это сделали. Тем не менее им не удалось найти никаких улик, а содержимое сейфа, как они заявили, не изымалось... В нём, среди бумаг, мама обнаружила письмо от жительницы Малой Зенобии, которая обвиняла Отряд храмовников в жестокости и убийствах, а также просила папу остановить кровопролитие и добиться отставки мадам Аведит. В нём же она обещала предоставить ему доказательства их преступлений. Мама обыскала в кабинете всё, что только было возможно, надеясь, что Клан мог что-то упустить, но тщетно.

– Скорее всего, это и есть причина, по которой твой отец исчез! – заключила Камилла, нетерпеливо заёрзав на скамье. – Вспомните слова Матиу о том, что любой, кто посмеет встать на пути переустройства Малой Зенобии, будет уничтожен.

– Но нам же не известно, в чём в действительности месье́ де Лоррен перешёл дорогу Председателю. Можно, конечно, попробовать найти эту женщину и что-нибудь у неё разузнать... – задумчиво покачал головой Лазиз.

– Это будет сложно. Малой Зенобии уже не существует, а все жители в переселенческих лагерях. Там ли она находится? Вдруг за это письмо её отправили в новую тюрьму храмовников? – обречённо произнесла Николь.

– Попробуй для начала спросить у матери, как её звали, – предложил Вэл и с довольным видом глянул на друзей. – Вы не забыли? Мы позаимствовали у госпожи Председателя доклады о зарегистрированных и выселенных лицах Малой Зенобии и о лицах, помещённых в тюрьмы!

– Вэл, ты гений! Там же собраны все данные! – воскликнула Камилла, хлопнув ладонью по столу. – Не зря мы так рисковали, когда вламывались в управу.

– Прежде нам стоит починить броню. В нынешнем состоянии она непригодна для битв. Кто знает, куда мы опять вляпаемся... – хмуро насупился Лазиз, забрасывая грязную посуду на поднос. – Хотя вряд ли будет круче и опаснее, чем на Палусе.

– Не сглазь! – поспешно выпалила Николь. – Но ты прав... Необходимо обеспечить себя защитой, да и избавиться наконец от ожогов и шрамов.

Вечером Вэл с девушками отправился в салон. С большой скидкой для друзей Николетт де Лорен юноше с помощью алхимических мазей, массажа и лечебной магии полностью убрали шрамы на спине, а также множество мелких последствий его приключений по всему телу. Однако он категорически запретил трогать Метку на левом предплечье, боясь, что её повреждение нарушит магическую связь между ним, Камиллой и Лазизом.

На следующий день все вчетвером посетили мастера-оружейника и сдали в починку свои комплекты доспехов. С каждого хозяин лавки взял по одной Ченте и заявил, что впервые видит у подростков такое плачевное состояние брони и лишь может догадываться, через какие ожесточённые бои прошли ребята.

***

Посреди ночи Вэла снова выдернул из сна очередной кошмар, в котором впервые он не был каким-либо действующим лицом. Тем не менее юноша как будто оказался непосредственным свидетелем происходящего и ощущал всё до мельчайших подробностей: кромешную темноту, слабо разбавляемую оранжевыми пятнами факелов, затхлый удушливый воздух, холодные каменные стены, по которым тонким блестящим холстом стекала вода.

Вэл словно видел со стороны, как огненный элементаль гнался по мрачным туннелям за человеком в кандалах и рваной одежде. Мужчина прятался за углами, продолжал бежать, но ему не удавалось уйти от преследователя. Когда его силы иссякли, он упал на колени и издал протяжный стон, эхом пронёсшийся по бесконечным коридорам. Элементаль возник за его спиной словно из ниоткуда... В свете изрыгаемого существом пламени Вэл увидел наконец небритое лицо беглеца – это был месье́ де Лоррен.

Мальчик понадеялся, что его подсознание просто играло с ним, но, вспомнив, что предыдущие кошмары отчасти оказались вещими, ему стало не по себе. Он попробовал определить местонахождение отца Николь, но связь с ним так и не улавливалась. Значит, тот действительно находился в плену. Но у кого? Где такие коридоры могли бы находиться? Чтобы лишний раз не волновать белокурую подругу, юноша решил ей пока ничего не рассказывать.

***

Николь удалось уговорить мать назвать имя отправителя письма. Мадам де Лоррен догадывалась о намерениях дочери и совсем не хотела, чтобы и Николь бесследно исчезла вслед за мужем, но настойчивости целеустремлённой девушки, казалось, было невозможно противостоять.

Вечером после лицея друзья собрались в Уютном подвальчике. Камилла достала из тайника за трубами пакет с документами мадам Аведит, и ребята начали искать некую Софию Зец. Довольно быстро она нашлась в списке под номером тысяча двадцать семь. Её поселили в четвёртом переселенческом лагере в шестьдесят восьмом шатре.

В субботу после довольно загруженной учебной недели, четвёрка отправилась на восток Зенобии в переселенческий лагерь. Назвавшись друзьями незнакомого им старика под номером тысяча тридцать четыре и пройдя пропускной пункт, ребята стали свидетелями неприглядной картины. Храмовник избивал грязного худощавого мужчину. Лазиз хотел было вмешаться, но друзья схватили его за руки, убедив, что этим не удастся помочь бедолаге и тому только больше достанется, а конфликт с представителем управы плохо закончится для них самих. Блондин пробубнил что-то по-арабски и, послушавшись, последовал за всеми дальше.

– Уверена, что здесь было изначально чисто и обихожено, – предположила Николь, проходя по дорожке вдоль некогда белых шатров, которые частично покрылись то ли грязью, то ли копотью, а, возможно, и тем и другим. – Сейчас же повсюду грязь и мусор. В палатках люди кучкуются, как животные. Кажется, что попал в самый запущенный район Малой Зенобии. Мать посещала лагерь на западе города для служащих управы, и там люди прекрасно обустроились. Конечно, условия там получше, но тем не менее...

– Скорее всего, власть плохо организовала пребывание людей в этом лагере. Кто здесь за всем следит? Храмовники! А им на всех плевать. Лишь бы всё было спокойно, и никто не бузил. Хотя эти переселенцы могли бы и самоорганизоваться, – высказала свою точку зрения Камилла.

– Тут даже запах знакомый... – с некоторым отвращением поморщился Вэл. – Как в трактире «Мохнатый Чупакабра», где всё было пропитано спиртом, прокурено табаком и с запахом отвратительной еды. Вероятно, любую самоорганизацию подавляют на корню те же храмовники, боясь, что это приведёт к бунту. В то же время если эти люди не следили за своим кварталом тогда, то почему они станут создавать благоприятные условия сейчас в лагере...

Вскоре друзья отыскали нужный шатёр и принялись расспрашивать его жильцов о Софии Зец.

– А вам зачем она сдалась? – спросил нетрезвый бородатый мужик, поставив помятую металлическую кружку на столик. – То её храмовники донимают... то подростки заявились.

– Она просила о помощи – вот мы и пришли, – громко ответила Камилла, скрестив руки на груди. – Скажите, пожалуйста, где она?

– Это я! – послышался хриплый женский голос откуда-то из-за сваленной в кучу мебели. Бородач недовольно фыркнул и смочил горло глотком, по всей видимости, не самой качественной зенобийской наливки. Под хмурыми взглядами местных обитателей ребята двинулись в глубь шатра. – Зачем пожаловали? Я не припомню, чтобы просила каких-то детей о помощи.

Четвёрка зашла за перегородку и увидела худощавую женщину средних лет, сидящую на раскладушке в окружении кучи чемоданов и сумок, двух стульев и шкафчиков. Одета она была в истрёпанный серый сарафан, а её чёрные с проседью волосы были стянуты на затылке в короткий хвост.

– Вы отправили письмо моему отцу, месье́ де Лоррену, с просьбой о помощи, – ответила Николь, шмыгнув носом. – Он пропал, и мы не можем его найти. Скажите, был ли он здесь?

– Прискорбно это слышать... Нет, он так мне и не ответил. Из всех членов Совета месье́ де Лоррен единственный старался защищать права жителей Малой, естественно, когда Председатель не была категорически против. Но сейчас это уже не важно. Квартала больше нет – защищать нечего, – София угрюмо скользнула взглядом по подросткам.

– Вы же здесь! Ваши соседи здесь! Защищать нужно себя! К тому же у вас появится новый дом во вновь отстроенном квартале, – Камилла попыталась воодушевить её, но женщина лишь пренебрежительно отмахнулась.

– Гарантий никто не давал, что нам предоставят достойное жилище, а не оставят здесь, как мусор, – София угрюмо пожала плечами.

– А почему к вам приходили храмовники? – поинтересовался Лазиз, подозрительно прищурившись своими карими глазами.

– Я что-то вроде лидера оппозиции... Храможопники подозревают меня в организации бунта. Может быть, они и правы, но я пока сама не решила. Когда перебои с поставкой еды участятся, им мало не покажется. Если хотите, забирайте собранные мною доказательства. Я позаимствовала телефон во внешнем мире и снимала всё на видео, – София не спеша поднялась и, разбросав сваленную небрежно кучу одежды, достала откуда-то из её глубины небольшой сундучок. Сев на край раскладушки, женщина едва слышно прошептала заклинание на каком-то восточноевропейском языке. Под открывшейся крышкой показался набор карт Таро. – Да что ж такое... Старая помойка! Давно нужно было новой обзавестись! – София, закрыв миниатюрное хранилище, прошептала уже громче то же заклинание и снова открыла сундучок. Содержимое в этот раз было уже иным: записная книжка, стопка писем и смартфон, который женщина сразу же отдала Николь.

– Магия и современные технологии идут рука об руку! – Камилла одобрительно кивнула головой. – Разве нельзя каким-то способом передать ваши воспоминания?

– Клан, возможно, и знает, как это делается. Я же использую то, что есть под рукой, – равнодушно покачала головой София, положив зачарованный сундучок рядом с собой.

– А почему вы в письме месье́ де Лоррену просили его добиться отставки Председателя? Есть веские причины? – тихо уточнил Вэл.

– Это личное дело. Вас оно не касается! – рявкнула София, грозно глянув на ребят.

– Расскажите, пожалуйста! Возможно, это поможет найти моего папу, – подойдя ближе к ней, дрожащим голосом взмолилась Николь. Женщина отвернулась и протяжно, как-то печально, вздохнула.

– Чёрт с вами! Так и быть, слушайте, – вновь вернув взгляд на девушку, согласилась София. – Мадам Аведит всем известна как сильная и волевая женщина, которая всегда добивается своего. Однако у неё был старший брат Одрик – её абсолютная противоположность. Про его существование уже, наверное, все забыли. Инфантильный, трусливый, одинокий, замкнутый, но обладающий великолепной памятью и знаниями как магическими, так и внешнего мира. Также у него был дар к передаче этих знаний другим. За солидные деньги он преподавал детишкам из богатых семей Зенобии. Одной из его учениц была Лунет Наварр, которую он обучал, наверное, лет пять. Она была милейшей, красивой, ко всем приветливой девушкой. В свои девятнадцать лет девочка воспринимала Одрика как близкого друга. Однако он начал видеть в Лунет сформировавшуюся женщину, а её любезность к нему воспринимать как знаки любви, хотя Одрик и был гораздо старше её. Он начал дарить ей цветы, водить по роскошным местам. Она же, не особо понимая, зачем он это делает, пользовалась его внезапным великодушием. Я же работала тогда в доме у семьи Наварр в качестве прислуги. Платили они хорошо и были всегда вежливы. Пары бы лет такой работы хватило, чтобы я с сыном смогла переехать в достойное место на севере Малой Зенобии. Мой сын Пьер был привлекательным молодым человеком. Он часто помогал мне по работе и много времени проводил в доме Наварр, пересекаясь с Лунет. Довольно быстро они влюбились друг в друга. Её родители, естественно, были против – сынок служанки не мог путаться с наследницей крупного состояния. Так или иначе, они встречались и тайно, и открыто. Однажды их вместе увидел Одрик. Видимо, в тот момент его мечтам и фантазиям пришёл конец, и он замкнулся в себе, перестав преподавать. Через какое-то время этот урод выследил Лунетт и Пьера, пригласил их к себе в гости, а потом убил, – София сделала паузу, посмотрев в сторону на горящую свечу, и с тяжёлым сердцем продолжила: – Молодых людей начали искать, и Клан довольно быстро вышел на след Одрика, который особо-то и не скрывался. Тела он закопал на заднем дворе своего дома. В тот момент мадам Аведит только стала Председателем Зенобии, и такой скандал ей был не кстати. Как ни старалась семья Наварр добиться справедливости, Одрику не устроили публичную казнь. В итоге он просто исчез, шумиха стихла, семье Наварр выплатили из казны города солидную компенсацию за ущерб, а про меня просто забыли, выкинув на улицу полностью разбитой, растоптанной и уничтоженной. Пьер был смыслом моей жизни, и после этого всё пошло под откос, но что-то меня удерживало от самоубийства. Трусость, наверное... Позже я осознала, что бедным слоям населения Зенобии жилось гораздо хуже, чем мне, и я решила посвятить себя отстаиванию их прав. Сейчас многие считают меня не назначенным представителем в Совете от Малой.

– Это ужасная история! – Николь скорбно поджала губы. Ей стало жалко несчастную женщину настолько, что захотелось её обнять, но блондинка всё же сдержала этот внезапный порыв. – Мы соболезнуем вам. Но ведь Клан самостоятельно ведёт расследования и выносит приговоры. Почему в этом случае должны были организовать публичную казнь? Может быть, его тайно наказали?

– За гильотину ратовала семья Наварр, но даже её влияние не изменило ситуацию. Практика публичных казней – не редкость. Такое периодически устраивают, чтобы потешить толпу, но дело Одрика сильно бы ударило по репутации Председателя. Возможно, его и наказали, но ввиду происхождения, я уверена, он остался жив. Мной было потрачено много сил, времени и средств, чтобы выследить его, но удача оказалась не на моей стороне. Честно, я хотела его лично прикончить. Сейчас же, потеряв абсолютно всё, даже полуразвалившуюся хибару на юге, я не хочу ни мстить, ни добиваться справедливости. Несмотря на то, что вы видите вокруг пьяниц, оборванцев и идиотов, – они не плохие люди. Возможно, от меня будет толк, и я смогу хотя бы им помочь, – горечь разлилась в голосе Софии, а грусть мглой заволокла глаза.

– Всё сходится – этот сумасшедший брат Председателя похитил месье́ де Лоррена и помогает своей сестре из тени, – заключил Лазиз, крепко стиснув кулаки. – Скажите, может, в процессе поисков Одрика вы наткнулись на какую-нибудь стоящую информацию о Председателе?

– О ней – ничего... Все личные вещи убийцы в качестве улик конфисковал Клан, а само расследование завершилось молниеносно. Можно сказать, что все следы были стёрты, а Одрика как будто не существовало. Тогда я подкопила деньжат и обратилась к одной прославленной семье воров. Вскоре им удалось отыскать записную книжку братца Председателя. Мне не ведомо, каким образом они это провернули. Я не задавала вопросов. Тем не менее вот... – София протянула руку к сундучку и достала из него тетрадь в твёрдом зелёном переплёте. – Здесь он пишет про своё тяжёлое детство, душевные мучения, одиночество и всякую другую страдальческую ерунду. Если это поможет вам отыскать месье́ де Лоррена, то, значит, мои усилия были не напрасными, – женщина, привстав с раскладушки, передала тетрадь Лазизу и плюхнулась назад под жалобный скрип пружин раскладушки. Затем настойчиво посмотрела каждому из четверых в глаза, призвав: – Если вдруг найдёте Одрика, сообщите мне, прошу вас!

Друзья, пообещав сделать всё возможное, поблагодарили Софию и, выйдя из лагеря, переместились в Уютный подвальчик. Там они принялись изучать находку. Тетрадь действительно содержала короткие записи мыслей и воспоминаний брата мадам Аведит, а также учебные планы для каждого подопечного.

С самого детства родители готовили Одрика к посту Председателя Зенобии, предоставляя ему возможность учиться у лучших магов и мудрецов города. Свободного времени у него не было, как и друзей. Взрослея в замкнутом пространстве, наследник громкой фамилии не смог научиться жить среди других магов. Работу в управе со всей её бюрократией он ненавидел. Вскоре Одрик сообщил родителям, что не собирается занимать пост Председателя и полностью сосредотачивается на постижении тайн магии. Этим он нарушил их планы по сохранению власти и влияния в городе, и они больше не желали его видеть в своём доме.

Чтобы хоть как-то себя прокормить, он начал давать частные уроки и со временем приобрёл известность. Многие богатые семьи Зенобии хотели отдать ему на обучение своих детей, но из-за чрезмерной загруженности и фактической нехватки времени приходилось им отказывать. Тогда ему предлагали всё большее вознаграждение. Через несколько лет тяжёлой работы он сколотил себе состояние и приобрёл особняк в Большой Зенобии, не уступающий по размерам родительскому.

Самой любимой его ученицей стала Лунет Наварр – такая старательная, такая любознательная и жизнерадостная. Она делилась с ним своими переживаниями и мечтами. Но со временем он начал видеть в ней не просто подопечную. Одрик пытался отгонять эти мысли и не понимал, откуда вдруг возникли к ней чувства. В один из его дней рождений она подарила ему редкую книгу о философии магии, и он понял, что во всём мире его никто не знает и не понимает так хорошо, как Лунет. Он начал дарить ей подарки и водить по лучшим заведениям Зенобии, но, как бы он ни старался, она не отвечала взаимностью и просто оставалась любезной с ним.

Однажды он увидел, как Лунет целуется с каким-то парнем. Это уничтожило его. Всё, что раньше наполняло его жизнь радостью и смыслом, исчезло в мгновение ока. Далее он посвятил множество страниц описанию своих переживаний так, что его записи могли бы быть достойны внимания психиатров. Но потом его размышления резко обрывались... И в конце одна лишь фраза: «Что я натворил???»

– В Зенобии слишком много сломанных судеб, – констатировал Лазиз, захлопнув записную книжку.

– Не больше, чем где-либо ещё, – уточнила Николь и, встав с дивана, переместилась на своё кресло. – Уверена, в мире множество случаев неразделённой любви, закончившихся подобной трагедией.

– Тут не поспоришь, – ухмыльнулся Вэл, бросив косой взгляд на блондинку. – Бывает, что безответные чувства заставляют людей идтии не на такое.

– И где нам его искать? – задалась вопросом Камилла и с обречённым видом откинулась на спинку дивана, вытянув ноги. – Его точно нет в Зенобии, иначе семья Наварр подняла бы бучу. Остаются только другие магические города и целый внешний мир! Это всё равно что иголка в стоге сена. Где бы могла его спрятать сестра или куда бы он сам отправился?

– Он был одержим лишь одной девушкой. Скорее всего, Одрик мог поселиться в том месте, которое как-то было связано с ней, – предположил Лазиз, начав перелистывать тетрадь брата Председателя. – Вы обратили внимание, что в его записях упоминается озеро Этан де Ханау*, на берегу которого Лунет якобы мечтала провести всю жизнь? Она туда часто приезжала со своими родителями отдыхать.

– А что? Это вполне возможно! – оживился Вэл и, достав смартфон из кармана, начал изучать электронные карты. – Озеро находится на северо-западе от Страсбурга. Думаю, я смогу даже открыть туда портал!

– Прежде чем отправляться искать убийцу влюблённой пары, предполагаемого похитителя, а, возможно, и неуловимого страсбургского мясника, давайте вначале заберём наши доспехи! – настойчиво напомнила Николь, постукивая пальцами по подлокотникам кожаного кресла.

Отправившись в оружейный магазин, ребята получили блестящую, отремонтированную и отполированную броню с напутствием от продавца – больше не вступать в столь жёсткие битвы, ведь постоянные клиенты нужны ему живыми, без тяжёлых травм и платёжеспособными.

---------------------

Примечание:

* Étang de Hanau