Тэхен

Услышав крики, доносящиеся из женской раздевалки, я без раздумий бросился туда.

Но я никогда - никогда - не ожидал, что, вбежав туда, увижу Дженни, прижатую к стене.

Не ожидал увидеть, что все ее тело будет скрыто за мужчиной, держащим ее в заложниках, а ее руки будут биться об него, пытаясь освободиться.

Даже если я проживу тридцать жизней, мне все равно не хватит времени, чтобы найти нужные слова для описания эмоций, которые разрывают мое сердце и сдавливают трахею, когда я вижу ее в ловушке и в опасности.

Я замыкаюсь на полсекунды.

Меня возвращают к жизни, словно кто-то использует дефибриллятор, когда она снова кричит.

Сырой страх накатывает на меня, сочетаясь с яростью и животной потребностью разорвать горло этого скорого покойника голыми руками.

Она выглядит такой маленькой и уязвимой, а этот кусок дерьма держит ее на руках.

Я теряю самообладание. Я отрываю Сухо от нее и отбрасываю его в сторону с силой, о которой даже не подозревал, и наконец-то вижу ее.

Она прижалась к стене, глядя на распростертого Сухо. От шока она застывает на месте, только тело сотрясается. Она обхватывает себя руками и смотрит на меня невидящим взглядом.

- Что, черт возьми, здесь происходит?

Мой взгляд останавливается на том, как неестественно расположено ее запястье. Половина рукава задралась вверх по предплечью, как будто он держал руку на ее оголенной коже. Я не видел, что он делал, когда вошел, только то, что он прижал ее к себе. Этого и так было достаточно, чтобы разозлить меня, но теперь я действительно понял, в каком состоянии она находится.

Он стонет на заднем плане, но я едва слышу его из-за звона в ушах, когда подхожу к ней и осторожно поднимаю ее запястье.

Кожа покрыта пятнами и начинает покрываться синяками.

Я хмурюсь и перевожу взгляд на ее лицо. На ее лице застыло испуганное выражение. На глубокую красную отметину на щеке. На расцветающую розовую линию на шее.

Ужас от того, что я только что увидел, медленно проникает в душу, пока я смотрю на ее израненное лицо. Образы ее синяков и боли сменяются очень похожими воспоминаниями о моей матери. Они проносятся в моей голове с ослепительной скоростью.

Звонок становится все громче, мое зрение опасно туннелирует ее.

- Он, черт возьми, ударил тебя?

Мой голос неузнаваем, и она вздрагивает. Я хочу утешить ее прямо сейчас, но не могу. Мой голос звучит совершенно безумно, мой тон безумен, и это говорит о том, как слабо я сейчас держусь за свой рассудок. Я едва сдерживаюсь, чтобы не разразиться яростной вспышкой, грозящей вырваться наружу. Я вот-вот сорвусь.

Она медленно кивает, словно все еще переваривает услышанное.

- Он дал мне пощечину... Тэхен, нет!

Когда она произносит эти слова, уже слишком поздно.

Он поднимается на ноги, и я бросаюсь на него, с силой впечатывая плечо ему в живот и повалив его на землю.

Мой кулак врезается ему в челюсть. Его лицо отлетает в сторону с болезненным хрустом.

Он стонет, поворачивается лицом назад, и я бью его снова.

И еще раз.

И еще раз.

Мой кулак обрушивается с непривычной для меня жестокостью, когда первобытная потребность защитить Дженни берет верх.

- Тэхен, пожалуйста, - слышу я ее зов сзади себя.

- Она вдвое меньше тебя, - рычу я в двух шагах от лица Сухо. Он трусит, нижняя губа дрожит, когда он отворачивает от меня лицо. Я злобно трясу его, выплескивая свою ярость ему в лицо. - В два раза меньше тебя. Тебе нравится бить женщин, отвратительный кусок дерьма?

Я прижимаю его голову к полу и снова бью.

- Пожалуйста, прекрати. Пожалуйста, - слышу я, чувствуя, как маленькие руки тянут меня за плечи. Она ничего не может сделать, я едва замечаю ее присутствие, ослепленный своей яростью.

Ее лицо всплывает в моих периферийных глазах, когда я кладу руки на шею Сухо и сжимаю.

- Ну и как тебе это, недоносок? - выплевываю я, разъяренный. - Вот так я тебя и убью. Выжму из тебя всю жизнь и сверну шею за то, что ты обхватил руками ее гребаное горло.

-Тэхен, - умоляет Дженни. В ее голосе отчаяние. Мольба. Она приседает рядом с тем местом, где я прижал Сухо к земле, и я ненавижу то, что заставляю ее приблизиться к нему на расстояние дюйма, только чтобы она смогла достучаться до меня. - Пожалуйста. Пожалуйста, отпусти его, я умоляю тебя. - Она сжимает мое лицо в своих руках, заставляя мои дикие глаза встретиться с ее испуганными.

Увидев все еще испуганный взгляд в ее глазах, я возвращаюсь к реальности.

- Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности из-за этого, я не прощу себе, если ты это сделаешь. Он того не стоит, так что, пожалуйста, отпусти его, хорошо? - Ее тон уговаривает, ее губы прижимаются к моим, чтобы подчеркнуть свои слова. - Ради меня. - Она ласкает мое лицо, и я не могу поверить, что ей приходится успокаивать меня, когда она сама подверглась нападению. - Отпусти его ради меня. Отвези меня домой.

Я отпускаю его, как только она произносит эти слова.

Я тянусь к ней и прижимаю ее к своей груди, когда встаю, мои руки сжимают ее затылок и поясницу.

Постепенно я чувствую, как она расслабляется. Ее руки обхватывают меня за талию и расходятся по спине. Я прижимаю ее к своему бешено бьющемуся сердцу, уверяя бешеный орган, что с ней все в порядке, что она в безопасности.

Наслаждаюсь ощущением ее изгибов на своем теле.

Стараясь не думать о том, что случилось бы, если бы я приехал несколькими минутами позже.

Если бы я вообще не стал ее искать.

- Спасибо, - говорит она, приглушенно прижимаясь к моей груди.

Я откидываю ее голову назад, убирая волосы с ее лица и наклоняя его к себе. Она дрожит как лист, и новая волна жестокости прорывается сквозь меня, требуя выхода.

- Почему ты здесь?

Я опускаю долгий поцелуй на ее лоб, прижимая ее к себе и закрывая глаза. Сердцебиение только-только становится под контролем.

- Ты должна была закончить тренировку и быть у меня дома еще несколько часов назад. Я волновался.

Она дрожит, прижимаясь ко мне, и я думаю, что она плачет. Когда я смотрю на ее лицо, ее щеки сухие, но свет в ее глазах исчез.

Первобытная потребность защитить ее берет верх. Сухо лежит без сознания позади нас, но мне нужно вытащить ее отсюда.

Она не сопротивляется, когда я заключаю ее в свои объятия. Она прижимается к моей груди, как будто ей там самое место, ее глаза закрываются, когда адреналин уступает место глубокой усталости, от которой он временно защищал.

Я иду по коридорам АКК. Сейчас девять вечера пятницы, так что здесь никого нет, но мне было бы наплевать, если бы здесь присутствовала тысяча студентов. Ничто не помешает мне доставить ее в безопасное место прямо сейчас.

Она засыпает еще до того, как мы добираемся до машины. Если бы я не так отчаянно хотел доставить ее к себе домой, я бы просто сидел и держал ее на руках.

Я доезжаю до дома и бегом поднимаюсь по лестнице с ней на руках. Мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не выбить собственную дверь, чтобы она не замедлила ход, вместо того чтобы потратить время на ее открытие.

Когда я оказываюсь внутри, я увеличиваю температуру на пару градусов, потому что знаю, что ей всегда холодно при той температуре, которую я обычно поддерживаю в квартире, и иду в ванную.

Она не спит, но выражение ее лица почти кататоническое, когда она смотрит мне в лицо. Я подставляю ее полностью одетую под струю горячей воды и сажусь за ней.

Она оборачивается, когда я присоединяюсь к ней, и бросается мне на шею, прижимаясь ко мне лицом и прижимаясь ртом к моему рту. Она напористо требует меня, и от этого кровь приливает к моему члену.

Но когда я обхватываю ее за талию и спину, чтобы прижать к себе, и она вздрагивает, я резко отрываю свой рот от ее.

Она смотрит на меня с опаской. Ее глаза полны тайн, и мне хочется вытрясти из нее все до единой.

Я хватаю ее тренировочный топ и стягиваю его через голову.

Свежий ужас пронзает меня до глубины души, когда обнаруживаются огромные, пестрые синяки на ее плечах и спине. Они еще только формируются, но уже красные, фиолетовые и, судя по всему, невероятно болезненные. У меня в животе поднимается тошнотворное, кислое чувство, а в ушах раздается рев.

Я осторожно провожу по ним пальцем, и моя кровь холодеет. Я чувствую, как она застывает в моих венах, а потребность в возмездии затуманивает мое зрение.

- Насколько я опоздал? - шепчу я, мучаясь от виднеющихся синяков. - Сколько времени он был с тобой до моего появления?

Я представляю себе самое худшее, мои внутренности грызут себя, зная, что я не защитил ее.

- Это не из-за него.

Я поднимаю глаза. Ярость, которую я держал на опасном, нестабильном уровне, вырывается наружу, как лава из бушующего вулкана.

- Кто, черт возьми, сделал это с тобой? - прорычал я.

- Это не имеет значения, - говорит она, обхватывая мою шею и притягивая меня к себе. Я останавливаю ее, положив руку на ее челюсть.

- Не держи от меня секретов сейчас, детка, я вот-вот выйду из себя. Скажи мне, кто тебя трогал.

Ее глаза опускаются к моим губам. Она смотрит на то, как они сердито растягиваются вокруг моих зубов, прежде чем ответить.

- Мой отец решил, что пора сменить метод моего обучения, - говорит она. Ее глаза снова переходят на мои. - Тренер Крав выполнил этот приказ. Эти синяки появились после того, как он обвязал ленты вокруг двух покрышек и пристегнул другой конец к одному из моих плеч. Он заставил меня протащить их десять кругов по залу.

Я отшатнулась, потрясенная увиденным.

- Почему ты позволила ему? Почему ты просто не отказалась это сделать?

Слова звучат обвинительно, и я тут же жалею о них.

Дженни поворачивается ко мне, лицо напряжено.

Она внезапно разозлилась, направив всю ярость и беспомощность, которую чувствовала раньше, на меня. Я тянусь к ней, но она отбрасывает мою руку.

- Все не так просто, и ты это знаешь, - огрызается она. - Я сказала тебе, почему. Ты не имеешь права осуждать меня или винить за то, что у меня нет выбора, кроме как принять. Это я должна жить с ними, а не ты.

Дженни толкает меня, пытаясь отодвинуть с дороги, чтобы выйти из душа. Я преграждаю ей путь.

Она никуда не пойдет.

- Я думала, ты понимаешь, - кричит она, снова толкая меня. Ее кулаки обрушиваются на мою грудь, являясь отражением ее жгучего гнева и затаенного страха. - Очевидно, я ошибалась. Ты не понимаешь, и я больше не буду тебе объяснять. - Когда я не двигаюсь, она удваивает свои усилия. Ее маленькие кулачки не имеют веса. Они ударяются о мою грудь с едва заметной силой, больше для показухи, чем для настоящей агрессии. - Уйди с дороги, - требует она сквозь стиснутые зубы.

В моей груди открывается огромная дыра от осознания того, что я причинил ей боль. Это последнее, что я хотел сделать.

Я хватаю ее за плечи и на мгновение фиксирую ее руки на боку. Чтобы она не ушла, чтобы не оттолкнула меня, физически или как-то иначе.

- Остановись, - говорю я, и это слово вырывается из моего горла, сырое и густое от эмоций. - Мне жаль. Прости. Я не это имел в виду, это был глупый, неосторожный комментарий, - повторяю я, умоляя ее своим тоном остаться. Я качаю головой, повторяя. - Я понимаю, правда. Я просто... я... мой отец бьет мою маму, - признаю я. Ее тело расслабляется в моих руках, а глаза расширяются от полученной информации. - Из-за этого я плохо справляюсь с ситуацией, и мне чертовски жаль. Увидев, как тебе больно... Я отключился. Я вернулся к тому, как видел, что моей маме больно. Я бы убил его за то, что он до тебя дотронулся, если бы ты меня не остановила, - клянусь я, делая рваный вдох. - Я не хотел быть бесчувственным, я просто отреагировал как мудак, потому что не могу мыслить здраво, когда речь идет о тебе, особенно о том, что ты в опасности. Простишь меня?

Я прижимаюсь к ее лицу, словно боясь, что она убежит. Ее глаза - печальные чернильные лужицы, которые затягивают меня в свои глубины.

Я прижимаюсь к ее губам мягким, умоляющим поцелуем.

- Пожалуйста, детка, - прошептал я.

Ее пальцы смыкаются вокруг моей поясницы, впиваясь в мою плоть. Притягивая меня ближе, а не отталкивая.

Она вздергивает подбородок, и меня охватывает огромное облегчение.

- Мне жаль твою маму, - говорит она, и в ее тоне слышится настоящая печаль. - Я не знала.

- Мне жаль, что меня не было рядом, чтобы помочь тебе. - Мой голос ломается. - Мне жаль, что я опоздал.

- Все в порядке, - говорит она, голос дрожит. - Ты мне не нужен. Мне никто не нужен.

- Всем кто-то нужен, Дженни. Это не делает тебя слабой, если ты нуждаешься во мне, - шепчу я ей в волосы. - Я не боюсь признать, что ты мне нужна.

Она дрожит в моих руках, ее глаза налиты кровью и умоляюще смотрят на меня.

- Трахни меня, - умоляет она. - Выеби боль. Вот что мне нужно.