– Сделай, как умеешь, – холодные пальцы едва коснулись моего локтя. Он появился в кофейне также внезапно, как и исчез полтора года назад, после нашего первого свидания. Единственного свидания.

Ответив коротким кивком и заученной улыбкой, развернулась к кофемашине.  С хромированной поверхности на меня смотрела моя ошеломленная копия. В мгновение я забыла, как варить кофе и здраво мыслить.

"Что теперь делать?" – я смотрела на холдер в руке, будто он мог подсказать ответ.

– Ксю-ю-юш? – моё имя, словно мантра, выводящая из транса, прозвучало из уст напарницы. – Тебе помочь?

– Он стоит ждёт? Или ушёл за столик? –  едва слышно спросила у неё.

– Ушёл.

– Но смотрит?

– Но смотрит.

Дрожащими руками, я повторяла привычные действия, пока в голове появлялись и исчезали сотни версий грядущего диалога.
Я ведь ждала. Так долго ждала.
Вздрагивала каждый раз, когда мимо стеклянной витрины проходили высокие брюнеты. Замирала, когда за спиной кто-то прочищал горло, чтобы сделать заказ. Искала на тысячах татуированных мужских рук те самые рисунки.
Но, чем больше времени проходило, тем меньше находилось оправданий.

– Может быть, ему не понравилось, как ты ешь? – предположила тогда подруга.

– А разве так бывает?

– Бывает. Мою сестру бросил парень, увидев, как она щёлкает пальцами официанту.

– Зачем тогда он обещал позвонить?

– Не хотел расстраивать.

Раздражающее дребезжание чашки о блюдце сопровождало меня вплоть до его столика. Все диалоги, проигранные в голове бесчисленное количество раз, упорхнули, оставляя пустоту и едва слышный звон в ушах. Поставив кофе на стол, словно обычному гостю, я повернулась, чтобы уйти.

– Ты сегодня до скольки? – его голос остановил меня, и я почувствовала, как он нежно сжал мою ладонь.

Теперь мы дрожали вместе.

– До семи, – через силу освободив свою руку, машинально проверила, не видел ли этого кто-то.

Он проследил за моим взглядом.

– У нас новый администратор, не хочу лишних проблем, – оправдалась я.

– Он тебя донимает? – усталый взгляд резко сменился напряжением. Желваки на скулах заиграли. Что-то мрачное и пугающе проснулось в нём. Что-то, чего я никогда прежде не видела.

– Нет-нет, Максим. Всё в порядке.

– Уверена?

Кивнув, я поспешила сменить тему, спросив, не хочет ли он ещё чего-то.

Он отрицательно мотнул головой и добавил:
– Я подъеду к семи за тобой.

– Зачем? – не в силах выдержать его взгляд, стала разглядывать тёмный затёртый поднос в своих руках.

– Ты не хочешь?

– Ксюш, подойди, пожалуйста! – голос напарницы напомнил, что я всё ещё на работе.

– Да, сейчас, – показала пальцем, что подойду через минуту, и вновь посмотрела на мужчину, ждавшего моего ответа. – Прости, мне нужно работать. Давай позже поговорим?

– В семь?

– В семь.

Он посидел ещё немного и ушёл, так и не выпив кофе. А я пыталась взглядом гипнотизировать время, медленно проползающее по кругу. Казалось, чем ближе, стрелки двигались к семи часам, тем сильнее уставали и не хотели шевелиться.

– Ксюш, да не парься ты, – напарница ладонями развернула моё лицо к себе от циферблата. Она была единственной, кто застал начало наших с Максимом отношений, если их можно было так назвать.

Несколько месяцев легкого флирта, когда он забегал в кофейню в обеденные перерывы и после работы.  Ничего серьёзного, мы всего лишь обменивались короткими взглядами и улыбками, перемигивались через зал, пока никто не видел.
Этот флирт был как танго, в котором он вёл, задавал темп, создавал рисунок... и решал, когда этот танец закончить.
Одно единственное свидание, вечер, полный ожиданий и надежд, за которым последовало внезапное и полное исчезновение. Без объяснений. Без прощаний. Как будто его и не было.

– О чём он хочет поговорить? – спросила я у напарницы, чувствуя, что беспокойство внутри разрастается сорняками сомнений.

– Ну, может, извиниться хочет? Может, объяснить, почему и куда пропал. Может, сказать, чтобы ты больше не ждала его, – спокойный тон её голоса, контрастировал с тревогой в глазах.

– Почему?

– Да, откуда ж я знаю? – она лишь развела руками, оставляя меня без ответов. – Спроси у него.

– Боюсь, он не скажет правду.

– А может скажет?

– А может скажет, и мне она не понравится, – вздохнула я, понимая, что правда может оказаться болезненной.

За пять минут до конца смены, он снова появился в дверях кофейни. Сел возле барной стойки и молча наблюдал за мной.

Так тщательно, как в тот момент, я никогда не убирала рабочее место: вынесла весь мусор, почистила кофемашину, проверила витрину. И всё это это время, я старалась не встречаться с ним взглядом.

– Маленькая, тебе ещё долго? – не выдержал он.

– Я ещё не...

– Ксюш, иди уже. Я всё сделаю, – подтолкнула меня напарница, не оставляя шансов оттянуть пугающий разговор.

Переодев кеды и накинув толстовку, я вышла к нему. К мужчине, которого так долго ждала. Который сначала подарил мне надежду, а после – миллион сомнений в себе.

Он обнял меня, как только мы вышли на улицу. Не замечая тех полутора лет, что стояли между нами.

– Снова дрожишь. Тебе холодно?

– Не знаю, – ответила, глядя на затянутое вечернее небо.

Он звонко рассмеялся и снова прижал меня к себе. Разница в росте, как и возрасте была ощутимой. Тринадцать лет и двадцать шесть сантиметров. Чистая математика, которой раньше я не придавала значения, сейчас обретала смысл.
Он определённо знал, чего хочет от жизни. А я? До сегодняшнего утра ждала и верила, что смогу простить всё. Но стоило ему появиться, и я почувствовала, как внутри закипает обида.

Прижатая щекой к холодной чёрной коже его косухи, я вспоминала, чем он пах в прошлый раз, но не получалось. Он и сейчас как будто ничем не пах.

– Поехали, выпьем кофе, – он за руку повёл меня к машине.

"Неужели с его высоты не видно, что всё уже не так, как прежде?"

Мы пили кофе, пока я рассказывала, как у меня прошли последние полтора года. Вокруг звучали чужие голоса, звон посуды и ненавязчивая музыка.

– А ты? – не выдержала я в середине очередной своей истории. 

"Со мной-то всё ясно. Я ждала. Не пропадала".

– Я? – он не сразу понял, о чём я. – Я никогда не работал ни в кафе, ни в ресторане. У меня такого не было. Максимум проблемные архитекторы и дизайнеры попадались, но на стройках вопросы решаются иначе, чем в кофейнях.

– Нет, а ты? Чем занимался всё это время?

Он замолчал. Рисунки на его руках ожили. Заламывая пальцы, он смотрел мне прямо в глаза. В его взгляде больше не было лёгкости.

– Я уже думала, что у тебя появилась новая любимая кофейня, – нервно усмехнулась, запивая напряжение большим глотком невкусного американо.

– Любимая кофейня может быть только одна, – он слишком серьёзно воспринял мою шутку. Даже моргать перестал.

– А девушек много.., – ревность сорвала свисток и вырвалась наружу, а я даже не пыталась её заглушить.

– Маленькая...

Звук бьющегося фарфора и осколки разлетелись по всей кофейне. Девушка за дальним столиком, вставая, задела официанта. Он потерял равновесие и уронил поднос с грязной посудой. Все обернулись, но вскоре лениво вернулись к своим тарелкам. И только он продолжал смотреть на меня. А я – на него. Пустота внутри была обречена остаться пустой.

– Уже поздно, я, наверное, поеду домой, – прервала молчание между нами.

– Утром на работу?

– Угу.

– Я подвезу.

– Нет, я лучше на такси.

Он нахмурился, но промолчал. Оплатил счёт и заказал мне машину.

– Доедешь, пиши.

"Доехала. Пишу", – сообщение улетело к адресату и тут же было прочитано.
Он позвонил, но я сбросила, не зная, что говорить. Словно ничего больше не осталось между нами.
«Прости, но лучше больше не пиши мне» – сообщение улетело разочаровывать адресата.

Утром он снова пришёл в кофейню. Заказал "как обычно", сел за любимый столик в дальнем углу, а перед уходом сказал:
– Не бойся. Я всё понял. Ты не против, если я иногда буду приходить выпить кофе?

– Любимая кофейня может быть только одна? – неловко улыбнулась я.

Коротко кивнув, он развернулся к выходу, но притормозил.

– И девушка тоже, – прозвучало настолько тихо, чтобы услышать могла только я.

– Тебе потребовалось полтора года, чтобы это понять? – проклиная себя за порыв, выскочила следом за ним под весеннюю морось.

– Маленькая, полтора года мне потребовалось, чтобы вернуться.

– Откуда?

– Оттуда, куда не всегда идут по своей воле.

– Ты сидел?

– Нет, – глаза его блеснули холодным светом. – Воевал.

Я замерла, отступив на шаг. Его слова  повисли в воздухе, и даже капли дождя, казалось, замедлили падение. В сердце защемило, и все мелкие обиды и недовольства мгновенно исчезли. Как же глупо было обижаться.

– Почему ты не сказал? – почти шепотом спросила я.

Он вздохнул, взгляд его смягчился.

– Потому что не хотел, чтобы ты ждала. Не знал, вернусь ли.

– Я бы ждала, – прошептала я, чувствуя, как к горлу подкатывает ком.

– Теперь я знаю, – ответил он, опуская глаза к сырой брусчатке.

– Я рада, что ты вернулся, – прикоснувшись ладонью к его щеке, я смотрела на него, понимая, что передо мной стоит другой человек – измученный, но не сломленный, с глазами, полными боли и решимости.

– Вернулся... к тебе, – его голос звучал так тепло, что сердце моё дрогнуло.

Я подошла ближе и обняла его, ощущая, как мелкий дождик капает на нас, смывая всю ту боль и тревогу, что копились внутри целых полтора года. 

– Больше не уходи, – прошептала ему на ухо, чувствуя, как горячие слёзы жгут глаза.

– Обещаю, – ответил он, прижав меня к себе еще крепче. 

Всё исчезло.
Остались лишь мы вдвоём.
В объятиях друг друга под весенней моросью, возле любимой кофейни, где всё началось и где, наконец, всё нашло своё завершение.