На следующий день меня с самого утра закружило в вереницу заказов в кофейне. С каждым следующим стаканчиком кофе я понимал, что ненавижу это всё сильнее. Дежурно улыбался посетителям, но моя улыбка была совсем не похожа на ту, с которой отдавал заказы Степа. После его людям хотелось вернуться сюда снова, после той, что получалось вымучить у меня, рассчитывать на постоянных клиентов не приходилось.

Когда я в очередной раз, не задумываясь, налил себе чай вместо привычного кофе, неожиданно понял, что возненавидел даже сам напиток. Остановился, медленно помешивая в стаканчике сахар, и потер пальцами переносицу. А вот это уже совсем плохой звоночек. Я только глубже загонял себя в ловушку, которую сам же и придумал.

— Американо, пожалуйста. — Из размышлений меня вырвал мужской голос.

— Да, сейчас, — ответил я и обернулся.

Я узнал его сразу, хоть и видел всего один раз, мельком, когда забирал Сеньку из отделения. Но его лицо прочно врезалась в память, также, как и плачущая у меня на груди Диана в этой самой кофейне. Руки сами собой сжались в кулаки, и я даже не стал натягивать на лицо неестественную улыбку. Оперся на барную стойку, наклонившись к мужчине поближе. Он что-то увлеченно читал в телефоне, ухмыляясь, и не сразу заметил моё пристальное внимание.

— Что такое? — он, наконец, поднял голову и неодобрительно глянул на меня. — Вы кофе делать будете?

— Нет, — хмыкнул я.

— Простите? — мужчина явно не ожидал такого ответа и озадаченно нахмурился.

— Антон, верно?

— Мы знакомы? — он напряженно нахмурился и, выключив экран телефона, сделал шаг назад.

Я удовлетворенно улыбнулся, и впервые за долгое время моя улыбка вышла искренней. Видел, что он испугался, и его страх был почти осязаемый.

— Помнишь Диану?

— Диану? Конечно, помню, но все ещё не понимаю… — Антон сделал ещё несколько неуверенных шагов назад.

— Все ты прекрасно понимаешь.

Я вышел из-за стойки и снова сократил расстояние между нами — не хватало ещё, чтобы он сбежал.

— Я её не трогал, клянусь, — быстро затараторил мужчина, пятясь к двери.

— Если бы ты её тронул, поверь, наш разговор состоялся бы намного раньше и звучал совсем по-другому, — заверил его я.

Не дожидаясь, пока он выскочит за дверь, я резко обогнул Антона и преградил ему путь к выходу. Недобро улыбнулся. Сейчас мне было плевать и на последствия, и на то, что я обещал Диане его не трогать — так недавно, но, в то же время, словно в прошлой жизни. И даже на то, что теперь это не имело ровным счётом никакого смысла. Мне просто нужна была уверенность, что Антону больше в голову не придёт даже мысль еще раз провернуть что-то подобное с Дианой. Кто знает, вдруг им когда-нибудь снова не посчастливится работать вместе. Конечно же, у неё наверняка будет кто-то другой, кто сможет за неё заступиться, но… От этой мысли перед глазами потемнело. Я хотел сделать для неё хоть что-то, ведь я и так не успел слишком многое.

— Чего ты хочешь? — Антон оскалился и попытался придать лицу уверенность. Получалось плохо, и мне показалось, что его не первый раз прижимают к стене те, кому он перешёл дорогу. А он все никак не мог уяснить, как поступать нельзя. — Я вызову полицию.

— Вызывай. Только готовься к встречному заявлению.

— Что? К какому ещё заявлению?

— Если ты думаешь, что можешь безнаказанно приставать к девушкам на работе и выживать из отделения за отказ, то ты глубоко заблуждаешься. Как думаешь, долго ты задержишься на своей должности, если на тебя подадут несколько заявлений о домогательствах? И сможешь потом устроиться хоть куда-нибудь?

— А где доказательства?

— Будут. Ты столько времени неприкрыто пользовался своим положением, что найдётся немало и доказательств, и свидетелей. Нужно только замотивировать их говорить. А тебя не любит слишком много людей.

— И что дальше? — Антон нахмурился.

— А дальше ты напишешь заявление по собственному и постараешься больше не попадаться на глаза ни мне, ни Диане…

— Да какой смысл? Она уже все равно там не работает!

— Вот именно! — Я схватил его за воротник рубашки и с силой прижал к стене. — Ей пришлось уйти, а ты как ни в чем не бывало продолжаешь работать. — Немного ослабил хватку и продолжил: — Это еще не все. Это тебе, чтобы получше закрепить услышанное. И чтобы забыл о существовании Дианы.

Мой кулак впечатался в его лицо, и Антон сдавленно охнул. Я тут же ударил снова, а потом оттолкнул от себя. Антон прижался спиной к стене, прижимая одну руку к начинающему заплывать глазу и жадно глотая ртом воздух.

— Надеюсь, не надо объяснять, что ты не помнишь, кто тебя ударил. Иначе до встречи в суде. А заодно будь готов к тому, что в следующий раз я так быстро не остановлюсь. Понятно?

Антон кивнул, а я, поморщившись, махнул рукой:

— Проваливай уже. Выпьешь кофе в другом месте.

Он исчез за дверью, а я обессиленно сполз по стене на пол. Какого черта я натворил? Я был почти уверен, что этот трус испугается за свою шкуру и никому не расскажет обо мне, а еще, что сделает всё, что я потребовал. Почти. Вероятность, что эта глупая и необдуманная выходка, дорого мне обойдется, все равно существовала. Но внутри впервые за долгое время разливались спокойствие и уверенность — я все сделал правильно. Даже если я потом об этом пожалею, это того стоило.

На следующие пару часов я снова погрузился в мир стаканчиков кофе, а в перерывах, пока не было новых посетителей, возвращался к оставленным вчера документам. Почти закончил с очередным поставщиком, когда зазвонил телефон. Едва увидев номер на экране, тут же принял вызов, успев только посмотреть на время. Половина четвертого.

— Да, слушаю.

— Тимофей, здравствуйте.

— Здравствуйте, Вероника. Что случилось? Сеня не пришёл на сеанс?

Я сжал в руке салфетку и улыбнулся подошедшей к кассе девушке. Жестом показал, что мне нужна минута, чтобы закончить разговор, и она согласно кивнула головой.

— Пришёл.

— Тогда в чем дело?

Я напрягся ещё сильнее. Поначалу, когда я только отправил Сеню к психологу, он отказывался ходить, и первые пару недель Вероника то и дело звонила мне сообщить, что он не явился на очередной сеанс. И тогда мне приходилось везти его самому — под недовольное ворчание или презрительное молчание. Потом он сдался, и последнее время тревожных звонков от психолога не поступало. Но вот сегодня — снова. Мне сразу вспомнилась наша вчерашняя ссора и желание брата уехать в частную школу, и к горлу поступила отвратительная тошнота. Что он еще мог вытворить?

— Не переживайте, Тимофей, Арсений у меня, и с ним все в порядке, — успокаивающе ответила Вероника. — Как у вас со временем? Вы не могли бы подъехать?

— Сейчас?

— Это было бы очень хорошо.

— Зачем? — я растерянно взъерошил волосы и перевёл взгляд на стоящую передо мной девушку, которой судя по лицу, ждать уже надоело. Будто она могла дать мне ответ. — Вероника, с ним что-то случилось? Я не понимаю.

— Вы ему нужны, Тимофей. Прямо сейчас.

Что-то с грохотом рухнуло вниз, и я даже не сразу понял, что уронил на пол бутылку с сиропом, которая каким-то чудом не разбилась. Девушка испуганно вздрогнула, а я даже не обратил внимания. Потеряло смысл все, кроме слов “я ему нужен”. 

— Выезжаю, — коротко бросил я и отключился.

И прежде, чем клиентка успела звучит свой заказ, быстро проговорил:

— Простите, мне нужно срочно уехать. В следующий раз кофе за счёт заведения. — Я постарался скрыть за улыбкой тревогу. — Еще раз простите, но вопрос очень важный.

— Хорошо, — она пожала плечами и ободряюще улыбнулась в ответ. — Удачи!

— Спасибо, — пробормотал я. И, едва дождавшись, пока посетительница выйдет из кофейни, схватил телефон, ключи от машины и, заперев за собой дверь, бегом бросился к парковке.

***

Я старался держать себя в руках и ехать, не нарушая правила дорожного движения. Но нога то и дело сама вдавливала педаль газа в пол посильнее, и шрафы за превышение скорости были мне обеспечены. Возле офиса психолога я оказался минут через десять, хотя обычно дорога туда занимала около двадцати. Нервно усмехнулся — похоже, не так уж хорошо я себя контролировал.

Вероника ждала меня в небольшом холле перед своим кабинетом, в котором вела прием. Обычно здесь находилась ее помощница и посетители в ожидании очереди, но сегодня и сама Вероника — приятная ухоженная женщина лет сорока пяти — сидела в кресле перед низким стеклянным столиком и помешивала сахар в чашке с чаем. Едва увидев меня в дверях, она поднялась и протянула руку, приветствуя меня.

— Еще раз здравствуйте, Тимофей. — Она крепко и уверенно сжала мою ладонь и потянула вниз, вынуждая опуститься на кресло. — Присядьте.

— Где Сеня?

— У меня в кабинете.

— Что случилось?

— Чай, кофе?

— Ничего не нужно, — нетерпеливо мотнул я головой.

— Хорошо. Мы сегодня разговаривали о ваших родителях, пытались проработать с ним эту потерю. Пока ему тяжело двигаться дальше, потому что он уверен, что его предали, бросили и весь мир настроен враждебно. Отсюда его нежелание отпустить и вас — Арсению любые ваши попытки жить еще и своей жизнью видятся очередным подтверждением этой установки. Он должен понять, что смерть родителей — это просто трагическая случайность, и никакого вселенского заговора не существует.

— Вероника, простите, у меня сегодня был трудный день, — я потер пальцами переносицу, пытаясь осмыслить все сказанное. — Давайте ближе к делу, все, что вы сказали, я и так знаю.

— Мне удалось до него достучаться, и, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Но разговоры о родителях подействовали на него слишком сильно. Мы раньше старались обходить эту тему, но иногда повязку с раны нужно снимать резко.

— Что это значит? — дрогнувшим голосом спросил я.

— Это оказалось для него довольно больно. Он наконец-то позволил себе выглянуть из-за защитной скорлупы, под которой спрятался. И сейчас именно вы должны быть рядом с ним, а не я.

Дальше слушать я не стал. Резко поднялся с кресла и пересек холл. Арсений сидел на диванчике перед рабочим столом Вероники, закинув голову на спинку и закрыв глаза. На столе перед ним стояла кружка с крепким чаем, к которой он даже не притронулся — она была наполнена до краев. Я сделал несколько осторожных шагов внутрь. Дверь за моей спиной тихо захлопнулась.

— Сень, — позвал я.

Брат встрепенулся и, открыв глаза, приподнял голову и посмотрел на меня. Внутри что-то надорвалось и затрещало от осознания — он плакал. Поняв, что я это это заметил, Сеня быстро отвел взгляд, пряча от меня покрасневшие глаза, и тихо шмыгнул носом, незаметно вытирая ладонью щеки.

— Ты здесь откуда, Тим? — пробормотал он. — Ты же должен быть в кофейне.

— К черту эту кофейню. — Я подошел ближе, сел рядом с ним на диван и притянул к себе. Крепко обнял, не давая даже возможности вырваться. Но он и не собирался, только протяжно выдохнул и уткнулся лицом мне в грудь. — Ты важнее. Всегда был и будешь.

Сеня коротко всхлипнул и обхватил меня в ответ. Я погладил брата по спине, не до конца понимая, он это дрожит, или мои руки. Поэтому просто сжал его посильнее и тихо сказал:

— Я рядом, слышишь? Что бы не случилось. И ты всегда можешь на меня положиться.

Сеня ничего не отвечал, но сейчас его молчание говорило больше всяких слов. Удивительно, но нам сейчас оказались вообще не нужны никакие слова, чтобы понять друг друга. Где-то там, за пределами этой комнаты, мир продолжал жить своей обычной жизнь, но здесь, внутри, он переставал существовать. Даже время замедлило свой бег, потому что я не мог с уверенностью сказать, сколько мы так просидели — казалось, целую вечность, а на самом деле часы на стене отсчитали не больше десяти минут.

— Тим, — наконец, позвал меня Арсений. — Давай к ним съездим?

Не было необходимости уточнять, кого он имеет ввиду. Я немного отстранился и заглянул в глаза, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит.

— Уверен, что хочешь этого? Тебе не обязательно торопиться, мы можем поехать туда в любой момент.

— Уверен, — брат упрямо мотнул головой. А потом его глаза наполнились слезами, и он тихонько добавил: — Я хочу к ним, Тим. Я так соскучился.