Следующим утром мы ушли из дома очень рано, когда Сеня и Арина еще крепко спали, причём, как выяснил Тим, каждый в свонй кровати. В восемь мне нужно было быть на работе, а перед этим еще заскочить домой — взять кое-какие вещи, ведь вчера я так туда и не попала. Тимофей даже слова не сказал, когда узнал, что из дома придется выйти раньше на целый час. Просто молча кивнул, соглашаясь на мою просьбу.

К больнице мы подъехали без четверти восемь, и я с сожалением поглядела на железную ограду больничного городка.  Сегодня больше, чем когда-нибудь не хотелось туда идти — по большей  части потому, что не хотелось расставаться с Тимом. Он словно понял мои мысли и взял за руку.

— Зайдешь после работы?

— Да, конечно. Я освобожусь в четыре и сразу подойду  к тебе.

— Точно хочешь просидеть несколько часов со мной в кофейне? Она закрывается только в десять.

— Точно. Лучшего занятия на сегодняшний вечер придумать невозможно, — я оставила на его губах быстрый поцелуй и выскочила из машины. Чем дольше прощаешься, тем тяжелее уйти.

Отойдя на несколько шагов, обернулась и помахала рукой, а затем послала воздушный поцелуй. Тим улыбнулся и помахал мне в ответ. Сердце радостно встрепенулась внутри, готовое выпрыгнуть ему навстречу, но я старательно сдерживала сошедший с ума орган внутри.

— Не сейчас, — пробормотала я, разворачиваясь и почти бегом направляясь в свой корпус. — Нам с тобой еще работать. А как закончим, обещаю, мы отправимся к нему, и вот тогда можешь прыгать прямо к нему в руки.

Усмехнулась и покачала головой — разговариваю сама с собой. Но вообще все влюблённые люди довольно странные. А я совершенно точно влюблена в этого парня, который за такое короткое время стал мне едва ли не родным. При воспоминании о его руках и губах меня бросило сначала в жар, а затем по коже пробежал мороз, так сильно захотелось вновь очутиться возле него.

В ординаторскую я едва ли не влетела — настолько у меня было хорошее настроение. Паша что-то быстро печатал на компьютере и едва заметно кивнул мне в знак приветствия. Зато Антон Эдуардович удостоил меня длинным пронзительным взглядом, пробирающим до костей. Я поёжилась от его столь пристального внимания, мгновенно захотев очутиться где-нибудь на другой планете. Улыбка медленно сползла с лица, и я опустилась на стул рядом с Пашей.

— Как ночь? — поинтересовалась я у него.

— Кошмар, Диан. Семь скорых и двое еще по самообращению поступили. Как сговорились все! Четверых уж себе забирай, в моих палатах место закончилось. И кто сегодня дежурит, ты? — Я отрицательно покачала головой. — Значит вы, Антон Эдуардович? Вы уж постарайтесь никого не принять, отделение под завязку.

— Об этом надо было тебе вспомнить, когда девятерых за ночь принял, — хмыкнул заведующий.

— А я что? У всех показания были.

— Значит, выписывай кого-нибудь. Паш, мне тебя учить что ли? — он встал и пошел к выходу, бросив на ходу через плечо: — Диана, загляните ко мне в кабинет, как будет время.

Дверь за ним закрылась, и Паша принялся с новой силой гневно возмущаться:
— Кого я выписать должен? У меня все еще недавно поступившие. Может, Добрякова, из пятой? Надо ему сегодня контроль анализов сделать... Ди, тебе некого выписать?

Я отрицательно покачала головой, едва слушая причитания коллеги. Меня больше волновал вопрос, что Антону от меня понадобилось. Меньше всего хотелось оказаться с ним в его кабинете наедине. Может быть, я накручиваю себя, и он просто хочет обсудить рабочие моменты. Но его взгляд, жадно рыщущий по моему телу, намекал совсем на другое.

— Мне пора, Паш, — прервала я поток слов. — На обход пора.

— Давай. Я сейчас дневники допишу и домой. До завтра.

— Пока, — я махнула ему на прощание рукой.

Я оттягивала визит к заведующему, как только могла. Завершила обход, сделала нужные записи в историях болезней, спустилась в приемное отделение и даже успела поболтать с Кристиной, пока писала листы назначений. Она сразу окинула меня внимательным взглядом.

— Вы сегодня какая-то не такая, Диана Витальевна.

— Что? Почему? — я подняла на нее глаза, оторвавшись от записей.

— Не знаю. Будто светитесь изнутри. Влюбились что ли?

Я промолчала, снова уткнувшись взглядом в стол, а она едва не подскочила на месте.

— Правда? Я угадала? — закричала она едва ли не на все отделение.

— Тише, Крис! — я огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не услышал. — Чего так орёшь? Будто я сказала, что ты миллион в лотерею выиграла.

— Да никого здесь нет, — отмахнулась она. — Только дети, но им все равно. Так, и в кого? Я его знаю? Это кто-то из больницы? Подождите, дайте угадаю! Это тот ординатор из хирургии? Он давно на вас посматривал, я видела.

— Нет, Кристин, — я лишь улыбнулась, глядя в ее по-детски открытое лицо. На нее даже злиться невозможно.

— Нет? — она на секунду нахмурилась, а потом ее лицо просветлело от новой догадки. — Неужели Леня из реанимации? Или у него был кто-то...

— Нет, Кристин. Не Леня.  И он, кстати, женат. Он вообще не из больницы.

— Как интересно! И где же вы встретились? Вы же постоянно на работе. Он вам на голову что ли упал? — она захихикала, сгорая от любопытства.

Мне всегда нравилась Кристинка  — добрая, весёлая, открытая, немного болтливая и не в меру любопытная. С ней так хорошо было просто поговорить после тяжёлого дня, своим весёлым щебетанием она неизменно поднимала настроение. Поэтому, хоть это было и совсем не ее дело, ответила:

— Не поверишь, но в кофейне, про которую ты мне рассказала.

Она округлила глаза так, что они едва не вылезли из глазниц.

—  Вот это да! Так, значит, я хоть немного приложила руку к вашему счастью? Диана! Он там работает? — дождавшись моего утвердительного кивка, она нахмурила лоб, пытаясь вспомнить. —  Бариста, да? Да он же обалдеть, какой красавчик! Я его еще потом в отделении у нас видела. Значит, он к вам приходил?

— У него тут брат лежал.

— Серьёзно? Кто?

— Арсений Соболев. Я его выписала на днях.

— Соболев? — она тихонько присвистнула. — Вот он нам крови-то попил. Так и не скажешь, что братья.

— Зря ты так, Арсений хороший мальчик, — я покачала головой и поймала ее скептический взгляд и, вздохнув, добавила: — Мне идти надо. Ещё столько дел.

— Вас Антон Эдуардович, кстати, спрашивал. Несколько раз подходил, злой такой. Я ему говорю, что вы в приёмное ушли, а он как будто еще больше злится. Что-то случилось?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Вот как раз к нему собираюсь.

— Удачи, — девушка ободряюще мне улыбнулась.

— Спасибо.

Оттягивать больше было уже некуда, и я направилась в кабинет заведующего. Коротко постучала и, дождавшись разрешения, вошла.

— Ну наконец-то. Я уже думал, ты решила проигнорировать мое приглашение.

— Это разве было приглашение? Больше походило на распоряжение.

— Ну что ты, Дианочка, какие распоряжения, — его излишне ласковый тон заставлял напрячься. — Просто небольшая просьба.

— Так что вы хотели?

— Поболтать, — он опустился на небольшой диванчик и похлопал рядом с собой, приглашай присесть.

— О чем, простите? — я намеренно не стала садится рядом с ним, так и оставшись стоять.

— Присаживайся, в ногах правды нет, — с нажимом произнес он, и я села на стул, стоящий возле его стола.

Он как-то неоднозначно хмыкнул и откинулся на спинку дивана, заведя руки за голову.
— Ты что, боишься меня?

— Скорее не вижу повода сидеть рядом на диване, находясь наедине в вашем кабинете.

— Мне даже нравится твоя холодность. Это заводит.

Я едва удержалась, чтобы не закатить глаза. Меня уже трясло от злости от его намёков и сомнительных предложений.

— Давай начистоту, Диана, — его голос стал серьёзным. — Я не буду ждать от тебя взаимности вечность. Ты мне интересна, но только пока. Ты так молода, и твоя карьера еще впереди. Хочешь протекцию и быстрый рост — соглашайся на мои условия. Нет — мне есть кому ещё предложить такие преимущества.

— Так предлагайте, — я скрестила на груди руки. — Предлагайте, кому хотите. Только не мне, я уже давно сказала, что мне это не интересно.

— Ты же не думаешь, что останешься работать у меня в отделении?

— Давайте, — я не удержалась от смеха, — увольте меня. А следом уйдёт и Паша, потому что кому нужен такой объем работы. И вы же не думаете, что я так сильно держусь за это место? Я работу найду легко, а вот вы себе нового врача еще попробуйте. Слава о вас, Антон Эдуардович, шагает далеко впереди вас.

Он нахмурился, а затем медленно встал с дивана и, подойдя ко мне, навис, оперевшись рукой в стол. Меня обдало волной страха, но я изо всех сил постаралась взять себя в руки, страраясь не сдвинуться от него ни на миллиметр, хотя все внутри так и рвалось сбежать. Но он не должен этого понять — такие, как он обожают, когда их боятся.

— Вот, значит, как? — хрипло пробормотал он, коснувшись моей щёки.

Меня передёрнуло от его прикосновения, и этого я скрыть не смогла. Попробовала подняться со стула, но он не дал. Все ещё нависая надо мной, он легко надавил мне на плечи, заставляя опуститься обратно.

— Куда собралась? Мы ещё не закончили.

Вот теперь мне стало действительно страшно. В его глазах загорелся нехороший огонек, и я постаралась не поддаваться панике. Мы посреди отделения набитого людьми, сейчас разгар рабочего дня. Вряд ли он сделает мне хоть что-то — слишком очевидны последствия. Но пока разум упорно твердил мне эти доводы, сердце испуганной ланью билось в груди.

— Я хочу уйти.

— Я тоже хочу кое-чего. Исполни мое желание, а я потом, так и быть, исполню твое — можешь пойти, куда захочешь, — его рука поползла вниз по моей щеке, коснулась шеи и направилась дальше.

— Вы ненормальный! — я не сдержалась, и с силой оттолкнула руку, а затем и его самого.

Подскочила со стула и, проскользнув мимо него, пока он не успел опомниться, выскочила в коридор. Сердце стучало, как бешеное. Хотелось заорать, забиться в истерике или, на крайний случай, просто разрыдаться, упав прямо на серую плитку на полу отделения. Я до скрежета стистула зубы, не позволяя слезам прорваться наружу. Несколько раз глубоко вдохнула, пытаясь привести мысли  в порядок, и направилась в административный корпус.

Ворвавшись в кабинет с висевшей на нем табличкой "Отдел кадров" едва ли не без стука, с ходу заявила:

— Добрый день! Хочу написать заявление на увольнение.

Женщина, имени которой я, к своему стыду, не помнила, едва не подавилась чаем от моего внезапного появления.

— Может, не стоит? — она внимательно посмотрела на меня через стекла очков.

— Еще как стоит, — я села напротив нее и взяв в руки ручку, давая понять, что я никуда отсюда не уйду.

Женщина вздохнула и протянула мне бумагу.

— Только к главврачу нужно будет зайти, он должен подпись поставить.

— Можно подумать, он может не подписать. Рабовладельческий строй давно отменили, — хмыкнула я и принялась заполнять шапку заявления, еле успевая рукой за бегущими вперед мыслями.

— Так положено, — сотрудница поджала губы, явно недовольная моей шуткой.

Плевать. Надо будет — я готова у самого дьявола подписать это заявление. Давно нужно было.

Дописав, я направилась в кабинет главного врача. На мое счастье он оказался на месте, иначе я бы просто по-детски сбежала, бросив работу и все свои обязательства. Высокий крупный мужчина средних лет поднял на меня недовольный взгляд: похоже, я оторвала его от чего-то важного. Но мне было уже все равно, и я решительно потянула ему только что написанное заявление.

— Сказали нужна ваша подпись, — заявила я и, опомнившись, добавила: — Здравствуйте.

Он внимательно на меня посмотрел и пробежался глазами по тексту заявления. Вздохнул, постучав пальцами по столу.

— И снова детское отделение. Заколдованное оно что ли.

— Можно и так сказать. У вас там поселился злой дракон.

И я нервно рассмеялась. Объяснять ничего не хотелось, но он и так все понял. Его губ коснулась едва заметная улыбка — очевидно, сравнение Антона Эдуардовича с драконом его позабавило. А меня с новой силой захлестнула злость вперемешку с обидой. Ведь он прекрасно знает о том, что происходит в отделении, но все, что делает — лишь театрально переживает, что некому работать. Хотел — давно бы прижал Антона так, чтобы он и думать забыл обо всем женском поле в больнице.

— Две недели нужно будет отработать, — бросил мне мужчина и махнул рукой, давая знак уходить.

— У меня отпуск остался, — я даже с места не сдвинулась. Ноги моей больше здесь не будет.

— Так не пойдёт. Отработаете — и идите, куда хотите.

— Если завтра я не выхожу в отпуск, я уйду на больничный. Но в отделение я не вернусь, — как можно спокойнее сказала я, чувствуя, что голос предательски дрожит. — Просто подпишите это заявление, и я пойду.

Он покачал головой, пробормотав что-то невнятное. Помолчал несколько секунд, взвешивая все сказанное. Потом кивнул и, поморщившись, сказал:

— Напиши в отделе кадров заявление на отпуск с завтрашнего дня. Я подпишу. Все, иди. Документы заберешь через две недели.

— Спасибо, — пробормотала я.

Написав ещё одно заявление, пошла обратно в отделение. Осознание, что я только что уволилась, ещё не пришло. Все внутри сдавило от чувств, смешавшихся в один плотный клубок. Обида, злость, непонимание, ощущение несправедливости, страх. Отвратительный коктейль.

Первым делом я направилась на пост, где стояла Кристина. Слабо ей улыбнувшись, сказала:

— Я уволилась, Кристин. Было приятно с тобой работать. Надеюсь, ещё увидимся.

Глаза защипало, и я часто заморгала, чтобы не заплакать. Оставлять место, заменившее мне дом, оказывается, было больно. Знать, что я больше не вернусь в это отделение, в котором знала каждый уголок. В эту больницу, подарившую множество счастливых моментов. А самое ужасное — это было не совсем моё решение. Я этого не хотела. Но ещё больше я не хотела продолжать работать под одной крышей с Антоном.

Кристина едва не выронила кипу документов, которую держала в руках. Округлила глаза, в которых застыло удивление.

— Как так, Диан? Почему?

Я сделала ей жест рукой, призывая остановиться от расспросов. Этого я бы точно не выдержала, сдерживать рвущиеся наружу эмоции и так становилось все труднее. Она послушно замолчала.

— Созвонимся позже и поговорим, хорошо? Только не сейчас, Кристин.

— Вы больше вообще не выйдете?

— Нет. Завтра в отпуск на две недели, а потом ухожу.

— Мне так жаль, Диана, — он подскочила ко мне и заключила в объятия.

Я обняла её в ответ и, чмокнув на прощание, пошла в раздевалку. Сгребла из шкафчика все свои вещи. Кое-что еще осталось в ординаторской, но идти туда сейчас совсем не хотелось — заберу потом. Или попрошу Кристину принести. Глянула на часы — начало третьего. Решив, что заведующий вполне справится без меня лишние пару часов, переоделась и пошла из места, ставшего для меня по-настоящему родным.